Возвращение от смерти

Мадлен раскачивалась в сети в паре метров над землёй — влажное платье неприятно липло к телу и ещё больше стесняло движения, а канаты больно врезались в бока. Джек и Генри висели неподалёку от неё — юноша, видимо, сделав логичные выводы о пользе лишних телодвижений, успокоился и почти не шевелился, в то время как Джек продолжал старательно барахтаться. Третья такая же сеть удерживала в себе Карину. Человеком, поймавшим их словно кроликов в силки, оказался некто, как Джек его назвал, «Боров» (ох, уж не нравились Мадлен эти мерзкие клички, хотя мужчина и впрямь смахивал на крупного кабанчика). Воробей, судя по всему, был должен за что-то и ему (сколько же ещё недоброжелателей сумел пират нажить за свой не такой уж и долгий век?), поэтому всех пойманных, достав из сетей, тут же вытащили на пляж — благо, Карину хотя бы наделили пристойным нарядом и позволили прикрыть панталоны, а у Мадлен было время обсохнуть. В импровизированном шатре из скелета небольшого кита была обустроена довольно странная и комичная свадьба — девочке так и не удалось вникнуть в смысл происходящего пьяного бреда, как бы она ни пыталась — что происходило и почему происходило оно именно в текущий момент времени — зато вот раздавшиеся вскоре выстрелы она услышала и поняла очень чётко. Незнакомая прежде группа довольно ярко и парадно одетых пиратов распугала собравшуюся сумасшедшую церемонию в один миг — пара мушкетных выстрелов сработала на «ура», во всяком случае, гораздо лучше увещеваний Джека. Воробей был, по всей видимости, хорошо знаком с новым объявившимся пиратским капитаном и его командой. По крайней мере, любезничали они друг с другом как старые знакомые с долей язвительности и фамильярности. Вникнуть в то, угрожают ли Джеку в лице её союзника или же наоборот — предлагают помощь — было довольно сложно.  — Кто это? — шёпотом спросила девочка у Генри, опасливо поглядывая на говорящих.  — Капитан Барбосса, — так же шёпотом ответил юноша, и напряжение, слышавшееся в его голосе, ничуть не успокаивало.  — Кто он, пират? Старый знакомый Воробья?  — Можно и так сказать, мой отец знал его раньше. Барбосса известен чуть ли не больше, чем Джек. Сейчас его корабль контролируют пиратство в этих морях… Во всяком случае, контролировали до появления испанцев, — произнёс Генри.  — Они…вроде как друзья…или враги? — опасливо переспросила Мадлен, не сводя глаз с лица пирата, пытаясь предугадать, в какой момент придётся уворачиваться от пуль.  — А вот этого я в данный момент сказать не могу… чёрт их знает, что ему теперь нужно… — Генри тоже был явно обеспокоен, но, кажется, надеялся на лучшее. — Корабль Барбоссы шёл бок о бок с «Безмолвной Марией» — теоретически, он должен бы сотрудничать с Салазаром при таком раскладе, но раз мы до сих пор торгуемся, значит его всё-таки не улыбает перспектива просто притащить испанцам Джека и надеяться на их милость. Внезапно произошло то, чего Мадлен уже перестала ждать, обнадёженная рассуждениями Генри: Барбосса резко, не меняясь в лице, обнажил клинок, вонзая его в грудь Джека — девочка ахнула, отшатываясь, т на секунду у неё, как, пожалуй, и у многих присутствовавших, душа в пятки упала от такого резкого поворота событий. К счастью, вскоре стало ясно, что оружие было вонзено вовсе не в самого пирата, а лишь в бутыль, хранившуюся у него за пазухой. Бутыль с очень интересным содержимым. Воробей испуганно вытащил бутыль, пару секунд разглядывая трещину, сквозь которую начинала выливаться вода — маленький кораблик с чёрными парусами плескался на волнах — слишком детальный и реалистичный чтобы быть просто моделью. Барбосса бросился к прибрежным скалам вслед за Джеком, а его команда подталкивала не особо-то и собиравшихся отставать Генри, Карину и Мадлен мушкетами под спины. Кораблик в бутылке в руках у Воробья начал расти — сосуд всё трескался, пока окончательно не разбился, выпуская судно на волю. Пират поставил корабль на выступ скалы, ожидая, что рост продолжится, и отскочил на безопасное расстояние, но, вопреки всеобщим ожиданиям, через пару секунд, достигнув длины максимум метра, судно расти перестало и осталось в своей всё ещё непригодной к использованию форме. Воробей подскочил обратно к, судя по всему, любимому кораблю, поднимая его на руки, слегка вертя из стороны в сторону, будто это могло пролить свет на причину такой неожиданной остановки в росте.  — Что произошло? Почему всё прекратилось? — голос Джека звучал обеспокоенно и разочарованно. — Конечно же, ей нужно в воду! — воскликнул Барбосса, отталкивая Воробья и отнимая у него маленькое судно. В следующее же мгновение кораблик был бесцеремонно выброшен со скалы прямо в море — Мадлен даже стало жалко фигурку — кто может быть уверен, что даже продолжив расти в воде так нужное им сейчас судно не сядет тут же на мель или не разобьётся о прибрежные скалы. Однако об этом забеспокоиться никто не успел — вместо продолжения роста кораблик грациозно пошёл ко дну, не предприняв и попытки выжить.  — Покойся с миром! — торжественно произнёс Воробей, как-то уж слишком быстро прощаясь с так горячо любимым судном. К счастью, слова его были сказаны поспешно. Мадлен с лёгким писком отскочила от края скалы, в первые секунды не понимая, что выпрыгивало из воды перед её глазами и стоит ли бежать и спасаться. С грацией «Летучего Голландца» из глубины на поверхность вынырнул наконец вернувший подобающие размеры и форму корабль с чёрными парусами — морская вода стекала с него водопадами, но несомненно он был на плаву и готов к действию. Судно с красивым названием «Чёрная жемчужина» во всём своём великолепии ожидало возвращения своей команды и капитана на родные палубы.  — Все на борт! — воскликнул мгновенно изменившийся в настроении Воробей. Однако энтузиазм этот быстро осадил капитан Барбосса. Его сабля остановилась всего в паре миллиметров от лица Джека, готового, кажется, чуть не со скалы кидаться к своему возлюбленному кораблю:  — Капитан на корабле будет только один, Джек… ты же это понимаешь… Воробей мог только промолчать в ответ на подобное заявление — а Барбосса именно заявлял свои права, не предлагая оспорить решение — лицо Джека ясно выражала всё, что он думал о Барбоссе, его команде, рапире и парике. Радости в лице пирата поубавилось. Блеск глаз сохранился — единственное, что продолжало выдавать его радость от встречи с кораблём — взгляд Воробья ясно заявлял, что пускай Барбосса и праздновал победу, в этой новой войне за капитанство прекрасного судна отыграна лишь первая битва. Что было характерно для Джека — это невероятно забавило Мадлен и если задуматься, в целом, вызывало уважение — те же эмоции в его глазах сохранились, даже когда пирата привязали к бизани. «Чёрная жемчужина» очень скоро вышла из прибрежной бухты и ещё до того, как начало смеркаться, встала на указанный Кариной курс. Девушка за спиной рулевого постоянно сверялась с записями, поглядывая то на хронометр, то на компас, а вскоре и вовсе согнала удивлённого, но не способного протестовать пирата с его поста, занимая место у штурвала, чем вызвала нескрываемое недовольство Барбоссы. Кажется, между странным капитаном и девушкой завязалась небольшая перепалка, но в подробности постоянных стычек Карины с пиратами вникать уже как-то не хотелось. Мадлен прислонилась спиной к фок-мачте, глядя, как по две стороны от кормы расходились волны — своеобразная морская колея от корабля. Стемнело быстро, звёздное небо укрыло их своим сияющим полотном, но тьма, нависшая над самими волнами, не могла не напоминать об опасности, что приносило это время суток. Мёртвые путешествуют быстро, а мрак лишь поможет им подойти незамеченными. Мысли Мадлен уносились вдаль от огней корабля и приглушённых голосов за спиной — к «Безмолвной Марии» и переживаниям прожитого утра. Последствия кораблекрушения… Она не знала как назвать то, что продолжало бороздить морские просторы под названием корабля её отца. Этот обгоревший корпус с полным отсутствием обшивки, сломленная мачта, что раньше так гордо несла на себе парус с гербом в форме орла — что стало с прекрасным кораблём? Как он смог разрушиться до такого состояния? Мадлен было до боли жаль судно и экипаж: после того, как она их увидела во всей их призрачной жути, в любую свободную минуту её воображение довольно живо рисовало ей картины гибели команды — разорванный корпус корабля, обгоревшая форма и отсутствие частей тела у экипажа. «Мария» погибла на скалах Треугольника Дъявола — вероятно, от удара разорвался порох. Несчастные члены команды — кого-то, видимо, разорвало сразу, кто-то загорелся впоследствии. Отец… Левая часть черепа с затылка, кажется, раздроблена, а волосы — в воздухе, движутся, словно он погружён в воду, где бы ни находился. Почему он погиб в волнах? Падающая мачта… Наверняка это он стоял за штурвалом в роковую минуту, его просто выбросило за борт, а в воде, должно быть, добило ударами взрывов или осколками. И в таком виде — почти десять лет. Бедный отец. Несчастная команда. Мадлен проклинала своё больное воображение, пыталась отвлечься, но взрывающийся на скалах корабль и гибнущий экипаж исчезали из её подсознания лишь на несколько мгновений, чтобы затем появиться снова. Подумать только, ведь она довольно неплохо знала многих членов экипажа, подробности их жизней, их семьи — а уж её-то наверняка помнили все, да и как не вспомнить девчонку, которой было дозволено восходить на борт военного судна. Что стало за эти годы с их родными и близкими, с их возлюбленными? Самое главное — как, должно быть, тяжело было переносить эту разлуку — мертвецы, но всё ещё в этом мире, а с места не сдвинуться, вечное окружение мрачных скал, неизвестность, сколько это состояние может длиться. Чудо, как они с ума не сошли. Часто ли они вспоминали свой дом? А отец? Думал ли он о ней хоть иногда? Или его сознание под давлением проклятья было занято только охотой на Джека Воробья? Он не узнал её в первую встречу. Оно, наверное, было лучше — да и скорее всего он просто не заметил её, но… Сердце немного кольнуло. Вопреки здравому смыслу душа желала кинуться ему на шею, снова быть признанной. Мадлен успокоила себя тем, что даже если проклятье и затуманивало ему разум, то уж когда она доберётся до Трезубца, отец сможет прийти в себя. Прогоняя в голове сцену на пляже, Мадлен внезапно вспомнила о взгляде Генри — от юноши до сих пор исходила опасность. Тёрнер пока ничего не предпринял, и можно было, конечно, надеяться, что так всё и останется, или что он вообще забыл в круговороте событий о своих наблюдениях, но… что если именно сейчас, когда всё более-менее успокоилось, он, хорошенько обдумав смысл увиденного, он решит действовать? Нужно было следить за ситуацией — может, ей удастся предупредить опасные шаги с его стороны. Какие бы выводы он ни сделал, наблюдения Генри серьёзно угрожали репутации девочки среди экипажа корабля, ведь если кто-то узнает… Об этом она порассуждать успела. В красках. Никакая доброжелательность к дочери такого опасного противника не применима. Оставалось рассчитывать на собственную скорость и дипломатичность, а также на благоразумие самого Тёрнера. Держать ухо в остро, одновременно следя и за мрачным горизонтом, и за настроением команды, и за телодвижениями Генри было довольно сложно, Мадлен, несмотря на внешнюю спокойность обстановки, оставалась крайне напряжена. Юноша пока говорил со стоящей у руля Кариной, кажется, припоминал ей её неверие в морские проклятья и суеверия. Что ж, он прав, ужас этого утра послужил ей наказанием за такую уверенность в собственной правоте. Мадлен незаметно, как ей казалось, следила за тихим разговором на капитанском мостике, как вдруг её взгляд встретился с взглядом Генри. Девочка вздрогнула, поспешно отводя глаза. Ни к чему сейчас о себе напоминать. Может, ещё обойдётся. Но полной тишиной всё же не обошлось, потому что закончив разговор с Кариной, юноша тут же направился в сторону Мадлен.  — Как ты? — вопрос был бы уместен, если бы не его неуверенный тон. Генри явно хотел ответов на совершенно другие вопросы, но не знал как подступиться. Мадлен понимала, что неприятного разговора не избежать — оставалось только улавливать эмоции в его голосе и не выдавать большего, чем то, о чём он и без неё догадался.  — Неплохо, учитывая всё произошедшее, — кивнула она в ответ, делая вид, что не замечает его нерешительности.  — Послушай, Мэри, мне нужно с тобой серьёзно поговорить, — сказал он уже решительнее и, взяв девочку за руку, отошёл к перилам кормы, прячась в тенях подальше от любопытных глаз и ушей — насколько это вообще было возможно, конечно.  — И о чём ты хочешь говорить? — спросила Мадлен, продолжая изображать невинность.  — О твоих целях, — произнёс Генри.  — В… в смысле, целях? — не такого начала она ожидала. Девочка действительно была немного сбита с толку и не понимала, чём идёт речь, даже если он и собирался расспрашивать её о родстве с капитаном Салазаром, то начал юноша явно издалека.  — Ты говорила, что ищешь отца, что хочешь спасти его, так? — так, а вот это уже ближе к делу. Мадлен тихо кивнула, предугадывая, куда он клонит.  — Вот мне и интересно стало, а не нашла ли ты его уже? — да уж, деликатности у Вас, мистер Тёрнер, не занимать.  — Я… я не понимаю, о чём ты, — Мадлен старалась доиграть роль невинной овечки либо до победного конца, либо до окончательного поражения. Изобразить недоумение — если он не уверен, то в дальнейшие расспросы не углубится за нежеланием быть высмеянным.  — Только не делай вид, что ты не поняла. Ты ведь нашла отца? Сегодня утром? — юноша продолжал настаивать.  — Понятия не имею, о ком ты… и вообще, Генри…  — Мэри, прекрати, я понимаю, ты не хочешь мне признаться, боишься, что я всем расскажу… Я обещаю, никому, ни слова. Только скажи, ведь я прав? Мне не показалось это всё. Твой отец — тот офицер в треуголке с повязкой на глазу? — в целом, ожидать, что он сразу же догадается до истины было не логично и глупо — на корабле была ещё сотня членов экипажа, она могла желать спасти кого угодно из них. Тем не менее Мадлен почему-то была уверена, что Генри сразу же поймёт правду — именно поэтому его вопрос выбил её из колеи и она совсем забыла про свою актёрскую игру.  — Что?! Да в смысле нет, в смысле… Что?! — Лесаро её отец. А ведь это действительно был самый логичный вывод.  — Я так и знал! — воскликнул довольный Генри чуть громче, чем следовало бы.  — Постой, что…?! Что ты там ещё знал? Лесаро не мой отец! — зашипела Мадлен и тут же закрыла себе рот рукой. Идиотка — секунду назад был ещё шанс списать реакцию на шок — а теперь попробуй объясни, откуда знаешь его имя.  — Он не твой… — Генри немного очнулся от радости о правильности своей догадки. — Тогда откуда ты знаешь его имя? — взгляд озадаченный и недоверчивый. Мог бы и не спрашивать, сама уже поняла, что сглупила. Мадлен тяжело вздохнула.  — Скажем так, кое в чём ты действительно был прав… — говори уже, какой смысл тянуть. — Мой отец и правда находится на борту «Безмолвной Марии».  — Но он не тот офицер?  — Нет. Это старший помощник Лесаро.  — Тогда кто из них твой отец? Ты была в пансионе, это вряд ли какой-то простой матрос… Кто-то ещё из офицеров? Ты увидела его сегодня? — в тоне никакого негатива, было видно, что юноше было просто невероятно интересно заглянуть в её настоящее прошлое и увидеть искренние эмоции от утренней встречи. Что ж, пускай. Может, будет лучше, если хоть он один будет знать правду. Сможет прикрыть в случае чего.  — Почти… — уклончиво ответила Мадлен, оттягивая громкий момент истины. — Вроде офицера, конечно…  — Что это ещё значит, вроде офицера? — юноша явно не оценил, как она тянула время. Внезапно Мадлен дёрнулась вперёд, хватая Тёрнера за воротник и наклоняя к себе, а затем быстро зашептала ему прямо в ухо:  — Салазар! Мой отец — капитан Армандо Салазар, ясно тебе? И не смей кому-нибудь разболтать на этом корабле, иначе нам обоим не поздоровится — напомнить, кто именно привёл меня на корабль к этим пиратам, а? — Мадлен сама не ожидала от себя таких угроз. Генри выпрямился, как только его воротник был выпущен из цепких пальцев девочки. Его глаза выражали испуг и удивление. С минуту он просто молчал, как-то слишком пристально разглядывая собеседницу, почти не шевелясь. Затем он вдруг встрепенулся, огляделся по сторонам и, придав лицу более спокойное и осмысленное выражение, тихо произнёс:  — Хотел было сказать, что не можешь же ты быть дочерью капитана, но чёрт… Можешь. Вся в отца, как я погляжу, — он потёр шею, наигранно морщась. Жалобы были не всерьёз — юноша улыбался, теперь уже подшучивая над ней.  — Я заподозрил неладное, ещё когда ты утром узнала корабль. А потом этот старший помощник смотрел на тебя так, будто это ты призрак под проклятьем, а не он, вот я и сложил два плюс два… — Только с арифметикой у тебя не очень вышло в этот раз. Мы были довольно близко знакомы, я часто бывала на корабле, а он — в нашем доме, — тихо пояснила Мадлен, желая поскорее сменить тему, пока никто не вслушался в их разговор.  — Да, кажется, он тоже тебя узнал, и я так понимаю, твой отец не знает, что ты здесь, и вряд ли бы одобрил твоё нахождение в подобной компании. Как думаешь, что будет, если этот помощник ему про тебя расскажет? Скажет, что ты с Воробьём, возможно уже пленница на пиратском судне? — высказал свои опасения Генри.  — А-а, ничего не будет! Не думаю, что ему поверят, — уверенно отмахнулась Мадлен. Знать наверняка она, конечно, не могла, но всё же. Даже если Лесаро и расскажет о ней, это будет меньшей из проблем для членов экипажа «Чёрной Жемчужины».  — Ну и хорошо… «Хорошо тебе», — эхом отозвалось в мыслях у Мадлен. — «Хорошо будет, когда доберёмся живыми до Трезубца, и всё это сумасшествие закончится…»  — И ещё, как тебя по-настоящему зовут? Ведь не мог же испанский капитан назвать свою дочь Мэри-Энн, я прав? Или твоя мать была англичанкой? — внезапно переспросил Генри через некоторое время.  — Отчасти прав. Мария — действительно моё первое имя, но вообще, все всегда зовут меня вторым именем, Мадлен — как-то так повелось, — улыбнулась девочка. — Мария… Мария Мадлен Салазар. Интересно, а «Безмолвная…»?  — Хотелось бы думать, но я предпочитала не спрашивать. В любом случае, красивое совпадение, а так… Дома меня всегда называли Мадлен, — она закончила c печальной улыбкой. Гувернантки любили шептаться о том, как это невероятно красиво, что галеон назван в честь дочери капитана, но зная отца… Даже если это было правдой, спросив у него, она бы точно никогда не получила ответа. Назвать корабль в честь неё он мог, но признаться в этом — никогда.  — Мадлен… — тихо повторил Генри, улыбнувшись ей в ответ. Ночь проходила на удивление спокойно — ни сильной качки, ни преследователей на горизонте. Жаль, продолжалось затишье недолго…