7:00
Чонгук ненавидит утро понедельника. Он вообще утро ненавидит, но вот по понедельникам эта ненависть почему-то особенно сильная и имеет свойство перекидываться на все находящиеся под руками предметы: на будильник, на несчастный раздолбанный айфон, летящий в стенку, лишь бы этот самый будильник заткнулся, на лейку душа, которая чудом остается цела, на тюбик закончившейся пасты… Нервы немного успокаиваются, когда по телу растекается горячий свежесваренный американо. Половина плитки горького шоколада значительно повышает уровень счастья в крови и начало дня с «ужасного» перетекает в «нормально, если не придираться». Чонгука даже можно назвать вполне довольным жизнью человеком. А вообще, идеальное утро в понимании Чона может быть и в понедельник. Для этого, правда, оно должно начаться где-нибудь часа в три после полудня с нежного мажущего поцелуя и ласкового «Вставай, Чонгук-а. Завтрак остывает». Хотя, по идее, в это время должен быть уже обед. И происходить все это должно где-нибудь далеко-далеко, там, где нет работы и не нужно вечно куда-то спешить, где небо всегда ярко-голубое, сливается с теплым морем, вода в котором настолько чистая, что дно видно даже на огромной глубине. Там, где не нужно гнаться за результатами, нет необходимости строить графики, перебирать ровные стопки отчетов, нет встреч, дедлайнов, планов и погони за деньгами. Там, где можно просто жить одним днем, не планируя завтра. Просто жить. Но все это действительно не важно, потому что такое утро – обыкновенная мечта, не больше, а на подобные глупости у Чонгука времени нет. Он флегматично, с отработанной методичностью завязывает галстук. На нем дорогой костюм и обувь, которая стоит целое состояние. Где-нибудь в далекой жаркой Африке на эти деньги какая-нибудь небольшая деревня могла бы прожить несколько недель, ни в чем себе не отказывая. Чонгук с радостью надел бы вместо этого джинсы и кроссовки, но он – важная фигура в крупной фирме, должен должности соответствовать. Тем более, сегодня в планах еще интервью.8:50
— Оформите договор до среды? — холодно интересуется Чонгук. С другого конца трубки доносится какое-то невнятное бормотание, и Чон устало выдыхает: — До среды договор должен быть оформлен. Надеюсь на вас, — И отбивает звонок. Он откидывается на спинку кресла и потирает глаза. Жесть какая-то. Что это вообще за позиция такая: «Работы бы поменьше, а денег бы побольше»? Чонгук терпеть не может людей, отлынивающих от работы, но при каждом удобном случае жалующихся на зарплату и поносящих богатенькое начальство. Да, Чонгук «богатенький», но каждую копейку заработал своими потом и кровью. Он свою «золотую ложку» буквально зубами выгрыз. «Президент Чон?» — из селектора раздается голос секретаря. Кажется, у него сегодня хорошее настроение… как, впрочем, и всегда. — Что еще? — сухо спрашивает Чонгук. «Репортер Ким просит перенести встречу на двенадцать часов, — информирует приятный мужской голос, — у Вас расписание свободно. Вы согласны встретиться с ним пораньше?» Чонгук переводит взгляд на часы и делает мысленный подсчет. — Да хрен с ним, переноси, — фыркает он через несколько секунд, — раньше начнем - раньше закончим. «Как скажете, — отвечает голос, — тогда вы должны выехать через два часа, я сообщу водителю». — Окей, — Чонгука совсем не охарактеризуешь как воодушевленного человека.11:14
У автомобиля окна тонированные, поэтому в салоне достаточно темно, чтобы можно было поспать, не думая, как бы так извернуться, чтобы солнце не било в глаз. Чонгук с радостью отправился бы сейчас в царство Морфея, но ему мешает кое-что похуже солнца – без перерыва трезвонящий мобильник. Отключить бы его ко всем херам, но нельзя. Работа. Разбитый экран в очередной раз загорается, но на этот раз Чонгук отвечает более охотно – звонок от друга, хотя, скорее всего, тоже по работе. — Привет, хён, — выдыхает он, принимая вызов. — Надо встретиться, — собеседник опускает приветствие и переходит сразу к делу, — у меня есть важный разговор, это касается «SJ Group». Ну, конечно. А теперь поднимите руку те, кто ожидал приглашение на чашку кофе и незатейливую дружескую беседу. Чонгук, вот, точно не поднимет. — Сегодня? – спокойно интересуется он. — Да. Есть время? — Сейчас я еду на интервью, оно в полдень, — Чонгук бросает деловитый взгляд на наручные часы от Ролекс, — я думаю, мы часам к двум закончим. — Отлично, я свободен. Встречаемся в два… где? — Ресторан «Океан» помнишь? — Еще бы. — Вот там и буду тебя ждать. — Договорились, тогда до встречи, — и звонок отбивает быстрее, чем Чонгук успевает хотя бы промычать что-либо в ответ. — Деловой какой, — фыркает мужчина, глядя на погасший экран айфона, а потом интересуется у водителя, к скольким часам примерно они подъедут к условленному месту. — Думаю, через полчаса будем там, — пожимает плечами мужчина средних лет с крупным родимым пятном на левой щеке. Чонгук кивает и откидывается на спинку сидения, прикрывая глаза.11:53
— Добрый день, президент Чон, репортер Ким уже Вас ожидает, — сообщает Чонгуку миловидная девушка, едва он успевает зайти в любимый ресторан. У Ко Сонми (как гласит выгравированная на позолоченном бейджике надпись) блестящие каштановые волосы спускаются ниже плеч, красивый разрез глаз и – пластика творит чудеса – почти идеальная форма лица. Чонгук всегда поражался тому, как здорово подобран персонал в этом месте. — Спасибо, Сонми, — он растягивает губы в рабочей улыбке, а хостес чуть ли не плавится от счастья. — Я… я Вас провожу, — произносит она, заметно краснея и отводя взгляд. — Благодарю, не стоит, я сам справлюсь, — не говоря больше ни слова, он разворачивается по направлению главного зала. Настроения флиртовать с местными красавицами нет совершенно. Репортер Ким – весьма привлекательный молодой мужчина старше Чонгука лет на пять-шесть, приветливо улыбается, как только замечает последнего в проеме арки. Место, которое он занял, находится прямо возле панорамного окна с видом на густую зелень маленького местного парка. Когда Чонгук подходит к столику, журналист встает и протягивает ладонь для рукопожатия. — Добрый день, господин Чон, — произносит он, когда Чонгук пожимает его руку, — спасибо, что согласились перенести нашу встречу. — Нет проблем, у меня все равно было окно в графике, — отвечает парень, садясь напротив репортера на широкий диванчик, обтянутый приятной на ощупь серой тканью и забросанный несколькими яркими подушками, – Вы уже сделали заказ? — Да, я взял кофе, — Ким отводит взгляд, как будто в чем-то виноват, — не выдалось возможности позавтракать. — Не волнуйтесь, — заметив маленькое изменение в поведении собеседника, покачивает головой Чонгук, — вы можете есть что угодно, мне это совершенно никак не мешает. — Благодарю Вас, — во взгляде парня проглядывается смущение и признательность. Чонгук мысленно подмечает, что атмосфера не очень располагает к беседе по душам. В этот момент к их столику подходит официантка и интересуется, не будут ли молодые люди что-либо заказывать. Не смотря на слова Чонгука, репортер не просит принести ему что-нибудь еще, а заказ самого президента ограничивается двумя словами: «Просто воды». Девушка кивает и поспешно удаляется, после чего репортер Ким предлагает начать. — Итак, — произносит он, — наше прошлое интервью с вами, президент Чон, — говорит он как профессиональный оратор, — имело невероятный успех. — Да, кажется, мое имя даже появилось в строчке популярных интернет-запросов, - усмехается Гук. — Статья была отменной. — Надеюсь, что эта будет не хуже. — Вы уж постарайтесь, Сокджин-ши, - Чонгук ставит на стол локти, переплетает пальцы рук и опирается на них подбородком. — Сделаю все возможное, не сомневайтесь, — мужчина проверяет работает ли диктофон, после чего задает первый вопрос. – Недавно Ваше имя появилось в ТОП-20 самых завидных холостяков страны. Вы очень популярны у девушек, и многие красавицы мечтают занять место в Вашем сердце. Что думаете об этом? Чонгук смеется. — Если честно, я об этом не думаю, — он ловит на себе недоверчивый взгляд репортера, и добавляет, - нет, безусловно, это очень лестно, но хочу, чтобы не возникло недопонимания – я к этому не стремился. — Не стремились к славе и вниманию? — уточняет Сокджин. Чонгук смотрит в окно, формируя в голове мысль, и, спустя полминуты, отвечает: — Понимаете, слава эта ваша, внимание, популярность и все остальное – очень призрачные вещи. Сегодня есть, завтра нет, а я – может, по мне и не скажешь – за стабильность, — На лице Кима читается вопрос, и парень поясняет. — Когда я начинал развивать свой бизнес, меньше всего я думал о том, что вот разбогатею и буду лакомым кусочком для девушек всей страны. Репортер смеется. — С Вашей-то внешностью, господин Чон, даже будь Вы простым кассиром в маленьком супермаркете, отбоя от поклонниц не было. Чонгук пожимает плечами. Тема прекрасной половины ему явно не очень нравится, и он поддерживает разговор чисто из вежливости. Ким это замечает. — Но не смотря ни на что, Вас ни разу не видели на людях в сопровождении девушки. Вы очень скрытны в этом отношении, это не всегда играет на руку. Чонгук понимает, к чему тактично клонит мужчина. — Вы имеете в виду те статьи из третьесортных газетенок, что вышли пару месяцев назад? — ухмыляется он. — В которых писали, что я гей? – Чонгук смотрит на собеседника с явной иронией. — В том числе, — с мягкостью в голосе после небольшой паузы кивает репортер. — Честно признаться, эти статьи меня очень повеселили, — хмыкает парень, — люблю узнавать о себе что-то новое от людей, которые меня никогда в жизни не видели. Самое забавное, что многие, кажется, поверили. — Отсутствие информации зачастую приводит к подобным результатам, — улыбается Ким, кивая официантке, которая принесла ему кофе, — люди, не знающие правды, начинают её придумывать сами. И, зачастую, верят именно в ту версию, которая лучше вписывается в рамки их мировоззрения, а не в ту, которая подкреплена фактами. Девушка вскрывает банку воды и наполняет бокал Чона. Чонгук делает большой глоток приятной прохладной жидкости, после чего склоняет голову, соглашаясь со словами репортера. — Я так понимаю, Вы хотите, чтобы я сейчас сообщил несколько фактов о своей личной жизни, которые развеют или подкрепят грязные слухи? – парень хмыкает и изгибает бровь. Сокджин улыбается, довольный тем, что его идею поняли. — Ну, тогда вот Вам факт первый: я трудоголик, репортер Ким, и на данный момент работа занимает меня гораздо больше, чем сердечные дела. Сокджин понимающе кивает, отпивая свой кофе. Эспрессо, кажется. — Факт номер два: меня не интересуют романы-однодневки. Если и заводить отношения, то серьезные. Стабильность, если помните. — Вы вновь и вновь говорите о стабильности, но Ваша работа подразумевает постоянный риск, — хмурится Ким, — особенно когда вы начинали. Я не очень разбираюсь в вопросах стартапа, как и бизнеса в целом, но разве тогда проблема не стояла перед вами как «Все или ничего»? Стабильностью не пахнет. Чонгук ухмыляется. В голове проносятся воспоминания о том времени, когда все только начиналось. Когда он буквально жил в офисе, спал на столе, если вообще выдавалась минутка на сон. Рамен на завтрак, обед и ужин, ударная доза кофе, сигареты – эдакий набор студента-трудоголика – и вперед – творить невозможное. — Это немного другое, - улыбается Чонгук. — Знаете, я просто проснулся однажды утром и подумал: «Вот что если я сейчас умру и предстану перед Богом, а он спросит: как я прожил эту жизнь? Что значимого я сделал, чего добился?» И знаете, список моих дел был бы не пуст, но настолько беден и смешон, что, признаться, я бы скорее ответил: «ничего». — Интересные мысли после пробуждения, — хмыкает Сокджин. — Это было утро после попойки. — А, — ухмыляется мужчина, — что ж, многое объясняет. Чонгук улыбается в ответ. — И что, значит, с этой мысли все и началось? – любопытствует репортер. — Думаю, что да, — кивает Чонгук, крутя в пальцах бокал с водой. – В тот момент, когда приходит осознание того, что жизнь это не что-то, данное нам навсегда, что у нее нет никаких гарантий, переосмысливаешь некоторые вещи. — А у Вас не было… страха. Ошибиться. – Задумчиво спрашивает Ким. — Просто… если бы вы сделали что-то не так, допустили бы ошибку, и все дело прогорело. Вы бы остались в долгах и с разбившейся мечтой, разве нет? Чонгук, глядя на Сокджина, искренне улыбается. — Репортер Ким, моя мечта никогда не была куриным яйцом. Её разбить не так-то просто. А что касается ошибок… они были, и не одна, но знаете что, если ты ошибся, делая то, что считал нужным, то это полезная ошибка. Полезная, потому что моя, собственные ошибки тебя меняют. Вот смотрите. Я ставлю себе цель и иду к ней. Но ошибаюсь, сбиваюсь с дороги и не прихожу. Что это значит, как думаете? – Чонгук замолкает, предоставляя собеседнику время подумать и ответить. — Что Вы… не добились желаемого? — осторожно предполагает Ким. — Мыслите шире, репортер Ким! Это означает, что я получил опыт, с помощью которого смогу прийти к этому желаемому в следующий раз, — И добавляет, — нужно научиться делать из препятствий возможности. Сокджин смотрит на президента Чона с одобрением и снова делает еле-заметный кивок, соглашаясь с его словами.13:40
— Что ж, президент Чон, на этом, пожалуй, и закончим, — улыбается Ким, выключая диктофон. — Материала хватит даже на две статьи. — Зная Ваши способности, репортер Ким, — ухмыляется Чонгук, — уверен, что они обе будут потрясающими. Мужчина улыбается краем губ, явно польщенный этой репликой. Они прощаются еще минут пять, после чего Сокджин, абсолютно довольный проделанной работой, расплачивается за кофе и, оставив официантке щедрые чаевые, исчезает за массивной аркой. «Я один, ползи быстрее», — набирает Чонгук информативное сообщение и отправляет адресату. После этого он зовет официантку и заказывает с десяток разных блюд – после полутора часов откровений с репортером Кимом проснулся нехилый аппетит, да и Хосок-хен наверняка притащится голодный, как бездомная собака.14:00
Хосок появляется на пороге зала ни раньше, ни позже, чем в назначенный час. — Я не опоздал? — гаденько ухмыляется он, приземляясь напротив Чонгука, и не скрывает удивления, когда обращает внимание на заставленный различными блюдами стол. — Ты не лопнешь? — Если боишься – отодвинься, — ехидно улыбается Чонгук, отправляя в рот очередную тигровую креветку. — Или можешь разделить мою незавидную участь и присоединиться к трапезе. — Грех отказываться от такого щедрого предложения, — глаза у Хосока блестят. Наверное, как обычно не завтракал, а пообедать еще не успел. — Меняю еду на информацию, — объявляет Чонгук, - что там с «SJ Group»? — Они обанкротились, — сообщает Хосок таким тоном, словно извещает о погоде на завтра. — Оказывается тот конкурс проектов, что мы выиграли в прошлом месяце, был их последней надеждой. Они вбухали в свою идею все имеющиеся ресурсы, но мы их обошли. — Представляю, как Ли взбесился. Поди волосы на себе рвет, — Чонгук пододвигает к себе какой-то вкусный на вид салат. — Говорят, он вел дела с какой-то преступной группировкой. Не удивлюсь, если он сменит поле деятельности и обоснуется на черном рынке. Ли та еще скользкая мразь. — Не самая радужная перспективка, — Чонгук передергивает плечами, после чего выдыхает, — впрочем, там этому несчастному дерьмодемону и место. — Полегче со словами, вдруг кто услышит? — Да пускай слышат. Весь мир знает, что мы с Ли никогда симпатий друг к другу не питали. Хосок ухмыляется. — Со мной сегодня связались из «Аинфлай». — Иисус, что им нужно? — Они хотели создать вместе с SJ проект нового аэропорта в Тэджон¹. Но, поскольку дела у наших коллег пошли по… наклонной, они хотят сделать нам предложение стать их партнерами. Как тебе такое? Я чуть в голос не заорал, когда мне об этом сообщили. У Чонгука в глазах загораются искорки интереса и воодушевления. — Господин Чжэнь хочет поговорить с тобой лично, он даже планирует прилететь сюда ради этого. Ну так, что скажешь? — Нам придется расширить штат, чтобы работать над двумя столь крупными проектами, — задумчиво, но не спуская улыбки с лица, произносит Чонгук, — и придется на пару недель зарыться в бумажках… — Провести за работой несколько троек бессонных ночей… — тем же тоном продолжает Хосок. — Потратить кучу нервов… — Утереть напоследок нос дерьмодемону и остаткам его «SJ Group»… — И стать одной из лидирующих компаний на рынке, — заключает Чонгук. — Мне кажется, или мы с первого дня мечтали именно об этом? — чуть ли не с придыханием интересуется старший. Чонгук улыбается и поднимает бокал с темно-вишневым содержимым. — Ну, за мечты, что ли? — За мечты, — хмыкает Хосок, и, аккуратно чокнувшись с другом, осушает свой бокал. – Это что, был вишневый сок? – Удивленно морщится он. — Конечно, а ты думал? — прыскает Чонгук, — ты на работе, а на работе пить нельзя.14:30
Молодая официантка приносит счет, Чонгук рассчитывается картой. — У меня встреча через пятнадцать минут, надо идти. А куда ты теперь? – интересуется он у старшего, наблюдающего за уходящей девицей. — В офис, свяжусь с господином Чжэнем, назначу вам встречу, потом пойду смотреть, как продвигается работа над нашим маленьким сказочным курортом. Работать, работать и работать, — смеется он. Чонгук довольно хмыкает и собирается что-то ответить, но не успевает, поскольку к столику буквально подлетает хостес, имя которой он уже успел забыть. — Господин Чон, — извиняющимся тоном произносит она, — Вас спрашивают. — Кто? — Чонгук удивленно хмурится. — Молодой человек представился как Ваш… эм… друг. Очень близкий, — девушка заметно краснеет и опускает взгляд, - вообще-то, он представился вашим парнем. — Что простите? — у него округляются глаза. — Мой парень? Хосок переводит изумленный взгляд с хостес на друга и расплывается в слащавой улыбке: — Я что-то пропустил? — Я, видимо, тоже, — немного растерянно отвечает Чонгук и поворачивается в сторону холла. — Ну, пойдемте, посмотрим.14:39
Следуя за Ко Сонми (как полезны, однако, эти бейджики), Чонгук выходит из зала. — Вот этот парень, — произносит хостес, указывая в сторону красноволосого кадра, стоящего у окна. Услышав ее голос, парень поворачивается. Красноволосый выглядит, мягко говоря, странновато. Белая футболка, поверх которой накинута рубашка в клетку, прилипла к телу – он, очевидно, бежал. У него взгляд растерянный и загнанный, синяки под глазами, но лицо очень симпатичное. Почему он назвался чонгуковым парнем? Что ему от него нужно? Деньги? Чего он добивается? Хочет посеять зерно для сплетен, которые и без этого вокруг Чонгука не умолкают? Чон усмехается. Что бы малец не задумал, черта с два у него получится это осуществить. Чонгук кивает охранникам, чтобы они расслабились, и подходит к своему самопровозглашенному «парню». — Ну, я тебя слушаю. Кто ты, для начала? Красноволосый молчит и смотрит так затравленно, с таким отчаянием, что становится не по себе. Может и правда что-то случилось? Или… он просто псих? — Ну, чего же ты молчишь? — чего он сдулся-то? — Только что бросался громкими словами, а теперь что? — Давайте… — голос у него низкий, глубокий и вязкий, с хрипотцой, — пройдем внутрь. Мне нужно с вами поговорить. Парнишка вздрагивает, и Чонгук почти готов согласиться. Однако этот порыв мгновенно гаснет под давлением здравого смысла. Во-первых, уж очень он подозрительный, а во-вторых, Чонгуку нужно успеть на встречу. Он смотрит на часы и понимает, что время, и правда, поджимает. — Прости, я уже опаздываю. У меня очень важная встреча, — он смотрит на красноволосого и чувствует какой-то непонятный укол вины. Чувство странное и раздражает неимоверно. Чонгук сдается. Совсем чуть-чуть, — так что если тебе есть, что сказать, — добавляет он, — говори, пока идем до машины, — после этих слов он разворачивается и шагает к выходу. — Не выходи на улицу! — выкрик отдается в голове и заставляет замереть на секунду. Парень вцепляется в руку железной – силы ему, надо признать, не занимать – хваткой и шипит полузадушенно. — Нельзя. Чонгук разворачивается и ловит его взгляд. Испуганный, почти безумный. «Да он точно по фазе съехал», — проносится в голове вполне резонная мысль. Класс. Только психов для полного счастья и не хватало. И еще... он что, опустил формальность? — Почему это? — стараясь быть как можно сдержаннее, спрашивает Чонгук. Он не уверен, что именно сейчас написано на собственном лице, но красноволосый, немного ослабляет хватку. — Ты умрешь, — звучит так тихо и неуверенно, что Чон даже не сразу понимает, как на это реагировать, — тебя хотят убить. Чонгук с секунду стоит, глядя в глаза неизвестному парнишке. Интересно, он сам себя слышит? Хочется развернуться и уйти, но Чонгук тут же сам себя одергивает. В жизни всякое случается, вдруг парень говорит правду? Вероятность, конечно, мизерная, но есть. — И кто же? — в собственном голосе слышатся ледяные нотки. — Я… я не знаю, — красноволосого будто под дых ударили. Он отпускает чонгукову руку и опускает взгляд. — А за что? — Не знаю, — Чонгук ощущает наваливающееся раздражение. Все же это больше похоже на театр одного актера, чем на что бы то ни было еще. И актер, честно признаться, хреновенький. — Тогда откуда тебе это известно? – задает Чонгук контрольный вопрос. — Я просто знаю. Пожалуйста, Вы можете просто мне поверить? Ну все, приехали. Теперь к нему приходят слетевшие с катушек неформалы, объявляют во всеуслышание, что состоят с ним в отношениях, а потом предвещают скорую смерть. Хватит с Чонгука этого провинциального спектакля, уже вовсе не смешно. Парнишку этого надо либо в суд, либо в больницу. А самому лучше свалить отсюда поскорее. Чонгук улыбается рабочей улыбкой и в глазах красноволосого появляется блеск надежды. Самое время отступать. Чонгук быстро шагает назад и произносит: — Прости, парень, но мне и правда некогда, — а потом выходит из ресторана. Он ничего не успевает понять. Это безумно громкое «Стой!!!» бьет по ушам и заставляет сердце пропустить удар. Потом происходит совсем сумасшедшая вещь: красноволосый кидается на него и, не рассчитывая силы, вылит на землю. Как только его макушка встречается с асфальтом, голову пронзает резкая острая боль. Чонгук не успевает осознать, что громкий звук является выстрелом, но понимает все, когда буквально тут же слышится звон разбивающегося стекла – панорамное окно «Океана» разлетается на мелкие кусочки. — Эй! — Чонгук, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, хочет повернуть голову и посмотреть, откуда прилетела пуля, и при этом толкает красноволосого, чтобы тот с него слез. Паренек выпускает сдавленный хрип, и Чонгук ощущает, что ладонь покрывается какой-то теплой жидкостью. Не отдавая себе отчета о своих действиях, он поднимает руку с ужасом осознавая, что она вся в крови. Не в его крови. — Эй! ЭЙ!!! — он будто видит происходящее со стороны, а вовсе не принимает в нем непосредственное участие. Он словно смотрит на все через мутное стекло: вот подбегают охранники, Хосок, оттаскивают парня, поднимают с земли его самого. Единственное, что Чонгук осознает до конца – у красноволосого в груди дырища, из которой льется кровь, окрашивая в темно-бордовый белую футболку. Этот парень спас ему жизнь. Он смотрит в лицо нависшему над ним и до смерти напуганному Хосоку, и хочет что-то сказать, но сознание меркнет. Он проваливается в темноту.