Перелом

      Ал был безумно счастлив, ожидая Ивана на площади возле главного собора города. Тот согласился с ним погулять, и это было великолепно, учитывая, что многие друзья Ала разъехались по деревням или в другие страны на отдых, к теплому морю и солнечной пыли берегов. Джонсу мечтать о таком не приходилось — в свое время между квартирой и отдыхом он уже выбрал собственную квартиру. Теперь требовать чего-то еще от папы и дяди было по меньшей мере нагло. Но Альфред вполне был доволен жизнью — не то чтобы для счастья многое нужно.       Задумавшись, Джонс и сам не заметил, как оказался лицом к лицу с высоким широкоплечим мужчиной, угражающе нависавшим над ним. Альфред сразу понял — альфа. А значит, беды не избежать.       У Альфреда отношения с альфами не сложились с самого рождения. Его отец был суром. Поехав однажды в командировку в Арсму, он для забавы подцепил там смазливую омегу и, недолго думая, привез с собой и поселил у себя дома. Естественно, никаких обязательств — лишь пустые обещания. Он держал омегу в качестве диковинной игрушки, а когда тот забеременел — выставил вон, променяв сломавшегося красавчика на другого. Благо, вовремя приехал брат папы, и Ал родился не на улице, а в квартире со всеми удобствами. Уезжать Джонсы не стали — все руки не доходили, Альфред был маленьким, да и работа нашлась, поэтому так и остались в Суране. Однако о происхождении Джонсу не стали лгать и рассказали все честно, не утаивая ни малейшей подробности. Тогда Ал и ополчился на альф. — Милашка, не хочешь познакомиться? — подал голос незнакомец. — Нет, спасибо, — криво улыбнулся Джонс отойдя немного, но альфа вновь подошел, давя аурой. Запах от него был сильный и довольно-таки приятный, тем не менее Ал не был наивной омежкой, готовой бежать за любым альфой с приятным ароматом. — Ну че ты ломаешься? Не бойся, я же не обижу, — вопреки словам, альфа схватил Джонса за запястье, и тот опешил. В груди испуганно заскулила омежка. Этот чертов страх перед альфой удручал. Проснулись первобытные инстинкты, визжащие о подчинении, но Альфред сглотнул их и пару раз дернулся. Жаль только, что рука, сковавшая его, оказалась сильнее. Вот черт! Надо действовать по-другому…       Ничего не предвещало беды, погода выдалась прекрасная, в кои-то веки удалось выбраться погулять и провести свободное время культурно, а не сидеть сычом дома в компании сестёр. Поэтому Ваня малость опешил, когда возле места назначенной встречи послышались вопли. Брагинский, не раздумывая ни секунды, бросился бежать на шум, и каково было его удивление, когда он увидел перепуганного Альфреда и какого-то незнакомого, корчащегося от боли альфу. Злого и обиженного в придачу. Ситуацию нужно было срочно спасать. К счастью, один лишь внушительный вид Ивана говорил сам за себя: стоило собственнически притянуть Ала к себе, и альфа всё понял, оскорблённо фыркнул и растворился в толпе. — А теперь рассказывай, что тут чёрт возьми случилось? — обратился Брагинский к парню, все еще обнимая его, чувствуя мелкую дрожь. — Ну… я… — пытался опомниться Альфред, но затем замолк и уткнулся Ивану куда-то в плечо, выдыхая, успокаиваясь. Они медленно ушли с людной площади в парк возле набережной, где сели на лавочку. Только тогда Ал смог заговорить. — Он приставал ко мне, и я растерялся, и инстинкты еще… — затараторил парень. — Но потом я вспомнил, как ты меня учил, и скрутил его. Черт, я сам от себя не ожидал! Это было круто! — вдруг восхитился сам себе Альфред, переменившись в лице, и вновь прижался к Брагинскому. — Спасибо тебе большое. Он бы наверное меня убил, но видимо принял тебя за альфу. Забавно, — усмехнулся Альфред, оглядывая Ваню.       «Мне бы такой вид, — думал Джонс. — Точно бы никто не полез».       Иван же от свалившейся на него близости растерялся и смутился, но старался этого не показывать. Ничего особенного же не происходит — Альфред просто перепугался, а затем выразил благодарность. — Ха, да, забавно, — выдавил из себя Брагинский. — Ну, если хочешь жить свободно, приходится выходить за рамки. Дурацкий стереотип о том, что все омеги должны быть слабыми. Знавал я одного омегу, — та ещё бестия, — так у него все поголовно как по струнке ходили. Так что, ты молодец, что смог себя защитить. — Сильные омеги это классно! — уважительно выдохнул Альфред. — Мне все еще трудновато перебороть инстинкты, к сожалению.       Ал неловко поджал губы, прижимаясь к Ване сильнее. Любил он дружить с омегами — они понимали его и зачастую были отличными друзьями. И им всем можно было доверить даже самое сокровенное.       Иван же вновь вздрогнул от очередного прикосновения. «До чего любвеобильный», — про себя отметил, а вслух сказал: — Мы вроде как хотели погулять. Есть идеи, куда можно сходить?       Разумеется, этот город был усеян интересными местами, достопримечательности можно было встретить почти на каждом углу, и каждый домик, каждая улица хранили свою неповторимую историю, поэтому где гулять было неважно. И все-таки иногда стоило побыть джентльменом и уступить право выбора. — О! — Альфред тут же вскочил со скамейки, утягивая и Ваню за собой. — Я думал просто прогуляться в хорошей компании — погода-то отличная. Но если у тебя есть какие-то идеи — я только «за»!       Иван ненадолго задумался, сведя брови, а затем озарился идеей: — Тогда давай обойдём все мосты города.       Настоящий вызов, учитывая, что город стоит на множестве каналов. Но, как говорится, если играть — то по крупному. Альфред сначала ужаснулся перспективе, но затем испуг в глазах напротив сменился воодушевлением (как только в этого парня вмещается столько эмоций?), и Джонс выдает твердое «да». — Ещё можно на каждом мосту сфотографироваться, — предлагает Ал дельную мысль, пока парни несутся до ближайшего мостика.       Брагинский с радостью согласился. У него было не так уж много фотографий с семьей и друзьями, а уж о детских и заикаться нечего. Так почему бы не начать пополнять запас глянцевых воспоминаний сейчас? — Не повторяемся и строим дурацкие лица, — добавляет Ваня, решая, что ко всему надо подходить креативно. Альфред, естественно, принимает идею.       Сплошное ребячество, конечно, но Иван так давно не ощущал этот детский восторг и радость, что подавить в себе теперь подобные чувства просто не может и не хочет. Наверное, даёт о себе знать потерянное детство, когда о столь беспечном поведении и речи быть не могло.       Вскоре парни устают бегать — мосты ведь разбросаны по разным частям города, — а потому больше не соревнуются и просто прогуливаются плечом к плечу, наслаждаясь компанией и тесными улочками города. Иван тихонько мурлычет старую романтичную песенку про мосты. Оказывается, легкомыслие заразно. Альфред однозначно плохо влияет. В хорошем смысле «плохо».       Добравшись до очередного моста, Альфред, смеясь, притягивая Ваньку для очередной фотографии, а затем вдруг загорается новой идеей, отстраняясь, и глаза его блестят так, что Брагинский невольно засматривается. — Подсади меня, — просит он. Иван мешкает, будто бы не расслышал, но затем выполняет просьбу. Альфред довольно забирается ему на плечи и разве что не визжит от радости. — Отсюда все видно! Так высоко-о-о, — тянет парень, оглядываясь и болтая ногами. — Поехали, лошадка! — командует, посмеиваясь, и Брагинский, несильно ущипнув его в отместку, все же послушно идет, наслаждаясь мальчишечьим восторгом Джонса.       Ал довольно ерошит ему волосы, нарочито игнорируя просьбы пригладить обратно прическу, и машет прохожим. Те осуждающе качают головами, мол, что за молодежь пошла, но Альфреда это совершенно не волнует. — Живёшь по принципу «доминируй-властвуй-унижай»? — шутит Иван, протаскивая седока на горбе добрую сотню метров, пока тот, наконец, не соизволил сам спуститься на землю, сжалившись.       Парни увлеченно болтают о какой-то незначительной глупости, добираясь до следующего пункта назначения — медного мостика с фонариками в виде сердечек в черной железной оправе. Ночью они загораются красным. — Есть идеи для фото на Поцелуевом мосту? — тут же интересуется Иван, усмехаясь. Совсем разошелся, а ведь взрослый, приличный человек.       Хорошо, не совсем приличный. Да и день сегодня благоволит романтике.       Альфред на слова Вани лишь игриво ведет бровями. Конечно, он не уверен, что Ваня его не скрутит за подобное извращение, но в глубине души Ал надеется, что тот поймет, что это просто шутка. В конце концов, тот сам виноват, что намекнул на подобное. — Конечно, — хитро улыбается Альфред в ответ, доставая телефон.       Пара секунд, и он тянется своими губами к губам Брагиснкого, накрывая в мягком поцелуе на несколько мгновений, которых хватает для пары удачных кадров. На большее Джонса не хватает — он смотрит на ошарашенное лицо Ивана, и его пробирает смех.       «Не самая удачная шутка, но это просто шутка» — борется в то же время со смущением Ваня, упорно делая вид, что щёки у него всегда были такими розовыми, и ничего особенного в этом нет. Однако смех Альфреда лишь сильнее вгоняет мужчину в краску. — Ты смотри, осторожнее, соблазнишь ведь, — отшучивается Иван, пытаясь побороть неловкость, вот только помогает паршиво. — А я и не против, — улыбается Альфред по-театральному загадочно, подавив смех. — Ты же такой сильный и красивый. Ничем не хуже альфы, — мурлычет он томно, оглаживая мускулы Брагинского, но надолго Ала не хватает, и он вновь заливается хохотом, облокачиваясь на прутья мостика, увешенного замочками.       Иван стоически терпит, отводя взгляд. — Ну прости, — отсмеявшись, пытается Альфред вновь. — Я не сдержался — это было слишком заманчиво. И не ври, что тебе не понравилось — ты отвечал, — вновь шутит Джонс, подмигивая.       Конечно он заметил, что Ваня сильно смущается, но это выше его сил — прекратить вгонять парня в краску. Слишком тот уморительно выглядит: такой высокий, сильный и красный вплоть до кончиков ушей, аки девица на выдаче.       Однако шутки шутками, а Иван, в силу своих наклонностей, понимает все иначе. Он видит намеки, — в каждой шутке ведь есть доля правды, не так ли? — а потому судорожно начинает соображать, как бы подтолкнуть разговор в правильное русло, показать Альфреду, что он все понял и не видит в этом ничего плохого, и тем не менее им надо немного притормозить. — Тебе не кажется, что нам пока рано? — наконец туманно улыбается в ответ Иван, облокачиваясь на перилах рядом.       Да, было приятно слышать все эти комплименты и осозновать, что ты кому-то понравился, но события развивались слишком быстро, и Иван просто не успевал все хорошенько обдумать.       И все же что-то внутри по-лисьи нашептывало, что встречаться — не такая плохая идея. С кем ещё получалось так быстро поладить? И у них все взаимно. Хотя на одной страсти долго не продержишься, главное — получше узнать друг друга. Но это они еще успеют, правда ведь? Или стоит подождать. «Агх! Что так сложно-то?!» — ругался про себя Иван, пока растеренный голос Ала не вытащил его из клубка запутанных размышлений. — Ч-чего? Я же шучу, Вань, — улыбается парень неловко. Он действительно удивлен, что Иван его не так понял. Как вообще можно было решить, что он серьёзно? Они же омеги, и это ненормально! Нет, Ваня не какой-то извращенец. Наверное, просто испугался. Нельзя было вести себя так вызывающе.       Иван запоздало кивнул и замолк. Стыдно-то как… Размечтался и нафантазировал всякого, испортил всю прогулку. Теперь Альфред о нём думает чёрти что. И правильно делает… Нет, так не пойдёт! Надрыв и драма хороши, когда о них читаешь у классиков, а сейчас лучше всё исправить, пока железо горячо. — Может, передохнём и выпьем кофе? — невинно (ну, Иван очень надеялся на это) предлагает. Альфред цепляется за это предложение, как за соломинку, и слово за слово они вновь болтают, замяв в мыслях глупую ситуацию.       В кафе Альфред рассказывает Ивану свою немного грустную историю жизни: — В общем, мой отец бросил папу в этой стране, когда тот был беременным, и убежал за другой омегой, — кривит губы Ал, пряча это за чашкой кофе. — Может, поэтому я и невзлюбил альф, хотя понимаю, что отнюдь не все они думают яйцами. Просто с бетами и омегами легче. Я даже встречался с девушкой. Но это, вроде как, не то, чего природа требует, эх. Да и она терпеть не могла мои ежемесячные течки, вот и бросила. Короче, жизнь маслом не намазана, но и я не зациклен на отношениях. Главное — получать от жизни удовольствие, а остальное приложится само, — улыбнулся Ал, подведя итог, и отпил, наконец, кофе.       Кажется он отвечал на какой-то вопрос, но, как всегда, заболтался, соскакивая с одной темы на другую, и рассказал слишком много. Впрочем, Иван был не против: он внимательно слушал и изредка поддакивал, подтверждая своё участие. Альфред любил, когда его слушали, а потому получал от рассказа еще большее удовольствие. Он бы и дальше продолжил рассказывать в том же духе, но хотелось узнать и историю Ивана. — Я до четырнадцати лет жил в детдоме и учился выживать, — ответил откровением на откровение Брагинский и похлопал по спине ожидаемо подавившегося кофе Ала. — И не то чтобы ненавижу альф, — пол на самом деле неважен, он не мешает быть хорошим человеком кому бы то ни было, — но я ненавижу, когда человек превращается в животное и живёт инстинктами. Как-то я попал в участок после одной драки, а там оказался понимающий участковый. Бывает же. Я к нему уже не в первый раз попадал, поэтому он взял, да и предложил мне познакомиться с одним мужчиной из спецназа. Вот так я и стал учить систему. Туда омег почти не берут, но с хорошими данными делают исключение, и… Знаешь, там я понял, что побороть инстинкты совсем несложно. Я увидел многих, кто вообще не парился из-за течек и прочего, потому что они жили полной жизнью. А… Эм, страсть можно себе позволить, но только с тем, кого ты осознанно выбрал, — поглядев на озадаченного словами Альфреда Иван мягко улыбнулся. — Прости, если слишком загрузил.       Джонс в ответ покачал головой, пропуская извинение мимо ушей. Его беспокоило другое: — Ты не прав, все зависит еще и от человека, от его особенностей. Я, например, извожусь от течек, и дело не в том, что я поддаюсь инстинктам.       Альфред не врал: его течки были настолько сильными, что подавлять их помогали лишь очень мощные препараты на основе каких-то легких наркотиков. Дорогие, выдававшиеся строго по рецепту и в особенных случаях. Более того, они пагубно влияли на организм. Врачи предупреждали, что если он будет продолжать их принимать длительное время, то, скорее всего, получит осложнения. Единственное спасение — найти альфу, но Ал его упорно игнорировал. Не спать же с кем попало теперь! — Всё настолько серьёзно? — спросил Иван приглушенно.       Ал кивнул, потупив взгляд, и это заставило Брагинского задуматься. Действительно, есть люди, которым чисто физически сложно переживать критические дни, и что тогда делать? Просто принять подавляющие со снотворным и завалиться спать, пока не пройдёт? Но не для всех же это работает. Что за мука? — Тут другой случай… — Иван замялся. В голову лезли глупые вопросы и ещё более глупые советы, которые лишь усугубили бы ситуацию. — Хорошо, что ты справляешься. — Ну, да… Справляюсь, — невесело усмехнулся Альфред.       Только черт знает, сколько он еще сможет так «справляться». В последнее время он все чаще хотел плюнуть на препараты, что медленно убивали его изнутри, и затащить к себе альфу, лишь бы эта адская судорога и звериное желание прекратились. Впрочем, сейчас, когда до течки была еще неделя, он старался не думать о предстоящих мучениях. Вновь один в кровати в окружении боли и своих же феромонов. Феромонов! — Слушай, а у тебя кто-нибудь есть? — вдруг Альфреда будто бы осенило!       Зачем ему альфа, если есть омега?! Конечно, организм Джонса не успокоится, и течка так просто не подавится, но феромоны другого омеги могут хотя бы успокоить тело и разум, обозначить чьё-то присутствие, обманывая инстинкты. Тем более, что у Ивана запах особенный, что-то среднее между омегой и альфой, а тело и вовсе лучше, чем у большинства альф. Стоит попытаться полежать с ним рядом, быть может, хотя бы боль уйдет. Лучше уж мучиться с одним лишь желанием. А если не сработает — попытка не пытка. — Нет, никого нет. Отчасти поэтому я и навоображал всякого… Но не суть, — смешался Иван, но тут же удивленно вскинул брови. — А что? — Ну… — Альфред опешил, но взял себя в руки. — Не мог бы ты посидеть со мной в течку, — выпалил Ал. — Ничего такого, просто, эм, компанию составить.       Иван в осадок выпал от подобного предложения. Он просто не мог представить себе картину: вот тут Альфред, страдающий и мучающийся, а Иван сидит и что? По голове омегу гладит? Тут напрашивался совсем другой сценарий, но Джонс сам говорил, что просто шутит. Как же тогда абсурдно все это выглядит? И все же, если этим он сможет помочь Альфреду… — Ладно, я согласен.       Джонс обрадовался, но виду не подал, только тихо поблагодарил парня и принялся за кофе, пряча покрасневшие щеки за чашкой. Неужели эта течка, наконец, будет нормальной, как у других омег?       На улице постепенно стемнело, и надо было расходиться. Иван в очередной раз заботливо довел Альфреда до дома, прощаясь у подъезда. Ну как школьники. — Созвонимся? — улыбнулся Ал, обняв приятеля за плечи. Тот молча кивнул, улыбаясь в ответ. Каждый уже думал о своем, но при этом об одном и том же.       Уже дома Джонс отправил Ивану их фотографии по сети, кроме тех, что с поцелуем. Но и удалять их не стал, оставляя на добрую память.