Я лишь хочу помочь... 3: Восставшие из мрака

Я вздрогнула от осторожного прикосновения теплой ладони. Распахнув глаза, я увидела над собой Полуночную. — Привет, — улыбнулась она. — Я пришла вас вылечить. — Привет, — устало сказала я. Язык с трудом поворачивался, словно был наполнен водой, как мешок. Ведь я и так устала, а если учесть и то, что сейчас ночь… — Ты в порядке? — спросила я, посмотрев на осунувшееся лицо бывшей кошки, под глазами которой даже в темноте были заметны большие мешки. Должно быть, постоянное использование своих способностей истощило ее даже больше, чем битва. — Да, в полном, — выдохнула она. — Не двигайся. Она положила одну ладонь мне на ключицу, а другую на живот. Я с трудом сдержала вопль боли — она задела довольно глубокую рану. От кончиков ее пальцев начал идти мягкий золотистый свет, наполняющий мое тело теплом и бодростью. Я почувствовала, как кровь начинает вновь течь по венам с обычной скоростью, а раны затягиваются. Вся сонливость вмиг слетела с меня, словно ее и не бывало. Я посмотрела на Мышеуса — тот спокойно спал, повернувшись ко мне спиной. Полуночная убрала руки с моего здорового туловища и подошла к парню. Она разбудила его и тоже вылечила. — А как же врачи? Им же все объяснить надо будет. К тому же если родители узнают, что меня выписали… — А мы ничего и не скажем. Сбежим, — в глазах Полуночной сверкнул странный огонек. — И до утра ждать нельзя. Остальных я уже вылечила, они ждут дома. Остались вы. «Дома». Когда же слово «дом» стало означать для меня Дом Попаданцев, а не уютную трехкомнатную квартирку, в которой я выросла? Я не знаю. Я без каких-либо проблем встала с кровати и подошла к окну. Мы находились на первом этаже (логичная больница, травмпункт и реанимация на первом этаже, а не на миллионном, как бывает), так что вылезти отсюда не представляло никаких проблем для здорового человека. Мягкий свет серебристой луны еще раз напоминал о том, что все закончилось. Но реки крови на тротуарах, которые никто еще не успел отмыть, напоминали о том, что все произошедшее накануне — не сон. Осторожно, по одному мы выпрыгнули в окно и побежали, пока нас не заметили охранники. Мышеус выпрыгнул как раз в тот момент, когда дверь открылась и в комнату вошел один из врачей, работающих в ночную смену. Он громко что-то закричал, но я не слушала. В окнах начал загораться свет, и остальные начали замечать пропажу других пациентов. Мы мчались, спотыкаясь и поскальзываясь на влажной земле, которая наверняка и через десятки лет не отчистится от впитанной крови полностью. Холодный зимний ветер дул мне в лицо, принося запахи еды, которую готовили на костре. Большинство кухонь разрушено, так что приходится обрабатывать пищу, как есть — жарить и варить на открытом огне. Пока я бежала по разрушенному городу, я то и дело видела в темноте лица людей. Во многих я узнавала друзей, знакомых, соседей или просто тех, с кем мы невербально знакомы — продавцы в магазинах, люди, с которыми мы вместе стояли на автобусной остановке. Некоторые включали фонарики, а некоторые были видны благодаря неверному свету костра или простых зажигалок. Многие тоже узнавали меня и бросали мне вслед печальные взгляды. Сейчас я бы все отдала, лишь бы не видеть этой грусти в их глазах, не слышать всхлипов маленьких детей, потерявших родных. Это было даже больнее, чем сражаться. За какие-то двенадцать часов жители крупного и процветающего города превратились в стаю бездомных. Глубоко вздохнув, я лишь прибавила шаг и побежала быстрей, стараясь миновать кровавые озера. Недалеко от меня прошел человек, который тут же подскользнулся и упал в это все, а поднялся уже в крови (пусть и не своей). Наконец впереди стали вырисовываться очертания заброшенных домов. Я прибавила шаг, сердце затрепетало — хоть я не была дома от силы сутки, мне казалось, что прошла целая вечность. Но когда мы приблизились, я резко остановилась. Сердце сжалось от горечи — даже в темноте было видно, что почти половина дома разрушена, словно раздавлена чьим-то гигантским ботинком. Причем оставшаяся половина более-менее в порядке, но целые окна можно было сосчитать на пальцах. Я с ужасом вошла в заброшенный и практически уничтоженный дом. Прямо перед входом сидели попаданцы и выжившие друзья: Алекс, Катерина, Игорь, Никита и Ира. Раньше с нами было их больше, но теперь… трое из этих подростков мертвы. С трудом переставляя ноги, я прошагала между попаданцами, разглядывая своих товарищей. Квилл сидел рядом с Гимли с перебинтованной рукой, Разар пытался согреть Фродо и искалеченного Рона своими большими черными крыльями, а Тони передавал всем по зефиренке из рук в руки. Ракета отпихнул меня в сторону, несся с собой травы, которые по видимому его попросил собрать Воробей. Я никогда еще не видела попаданцев такими побитыми, уставшими и измученными смертями друзей и тяжелыми ранениями. В моем сердце что-то сломалось. Возможно, это произошло раньше, но я этого не замечала… но я не плакала. Я не могла плакать, глядя на друзей, по очереди отпивающими целебный отвар из одной чашки, на тела погибших попаданцев и друзей, аккуратно сложенных в отдельной комнате. У многих трупов уже началось трупное окоченение. Через открытую дверь я видела Алису, склонившуюся над безжизненным телом Боромира, кожа которого стала пепельно-серой. Его лицо было спокойным, а на обветренных губах навеки застыла безмятежная улыбка. А я и забыла об этом… Я увидела в конце комнаты обугленное тело Саши, но тут же отвела взгляд и пошла дальше. Я не могла вытерпеть еще секунду, глядя на тела. Не смотря на то, что Полуночная исцелила меня, я все равно чувствовала себя разрубленной на кусочки и скормленной варгам. Вокруг все молчали, и даже Голлум затих, не требуя рыбы, как обычно. Мне показалось, что в огромных, как теннисные мячи, глазах мутанта даже промелькнула капля осознания и… сочувствия. Так несвойственно для этого мерзкого создания, что когда-то было готово на убийство ради своей прелести. С трудом передвигая ноги, я стала подниматься по лестнице, огибая проходящих попаданцев. Я не обращала ни на кого ни малейшего внимания. Я плюхнулась на жесткую кровать и постаралась уснуть, забыть хоть на минуту обо всем. Но ничего не выходило — мысли, как отрава, засели у меня в голове и охраняли меня от столь желанного сна. Я взглянула на часы. оказывается, сейчас только девять часов вечера. — Аня, — в комнате неслышно появился Кастиэль. Ангел выглядел сильно потрепанным, его плащ был весь в красных пятнах. — Нам пора провести ритуал погребения. Я вздрогнула. Он говорил об этом с таким холодом, с таким натянутым равнодушием, что мне захотелось придушить его. Но тем не менее, я встала и поплелась к выходу. Внизу меня встретила гробовая тишина. Самые сильные из попаданцев несли на самодельных носилках и просто на руках тела. Мы шли медленно, мрачной процессией. Я переоделась в черную куртку и черные джинсы, так что даже сама с трудом видела свое тело во тьме ночи. Никто не взял ни фонарей, ни свечей, ни факелов. Источником света была лишь луна. Мы дошли до того места, где расположилось наше личное кладбище. Кладбище попаданцев. Там уже были вырыты ямы, которые все работоспособные копали весь день. Ряды ям были такие длинные, что я, стоя на одном краю, не видела другого края кладбища. Медленно носилки положили на землю. Все взгляды обратились ко мне. я не знала, что сказать и как убрать этот ком в горле, грозящий задушить меня. Но все же я откашлялась и начала речь. — Друзья. Родные. Знакомые. Думаю, нет причин говорить, зачем мы все здесь собрались. Последние… сорок восемь часов стали для нас самыми сложными за всю жизнь. Мы одержали победу, но заплатили за нее слишком высокую цену. — на этой фразе все склонили головы. — Сегодняшний день, двадцать третье декабря, запомнится всем нам как день Великой Скорби по нашим друзьям, отдавшим свои жизни в этой кровопролитной битве. Сегодня они присоединятся к своим друзьям, павшим в этой жестокой войне. Мы все надеемся, что их души найдут путь в на свои небеса и там найдут покой. А тела их будут покоиться в этой земле до самого Конца Мира. Для всех нас это невероятная… личная утрата. За тот короткий срок, что мы вместе, мы успели стать настоящей сплоченной семьей. Посмотрите друг на друга. Трудно поверить, что всего месяц назад вы не были друг для друга ничем, чужаки друг другу. Но теперь наша дружба доказана. Наша верность друг другу, наша сплоченность — все это вы и они показали прошлой ночью, решившись дать отпор врагам. И не важно, сколько людей погибло. Важно то, что мы должны идти вперед, не смотря на горе и беды. Я верю, что мы с вами переживем все беды, и надеюсь, что больше не будет того, что мы пережили. Я верю, что скоро появится свет в конце туннеля. И наступит новое время. А пока — давайте проводим друзей из настоящего со всеми почестями, что они достойны. Со всех сторон слышались всхлипы, плач (даже мужики пустили слезу), вскрики, типа: «Это не справедливо! Он должен был жить! Я должен был его защитить!». Я сама еле сдерживалась, чтобы не зарыдать. До ушей донесся львиный и злобный рык со стороны Гидеона и вдовевшей Белой. Одним огромным прыжком до меня добрался мускулистый парень в синей футболке. Его острые клыки скрипели от злости, болотно-зеленые глаза расширились, а зрачки сузились в две кошачьи щелки. — «И не важно, сколько людей погибло», — процитировал златовласый меня, грозно шипя. — Не важно? Ты серьезно, Аня? Я потерял друзей, и мне должно быть плевать?! — Я не это имела ввиду… — пролепетала я, отходя назад от здоровяка, устрашающее наступавшего на меня. Парень вытащил из ножен огромный золотой меч с таинственным голубым свечением, протекавшим во всю длину лезвия. Я, к сожалению, не запомнила имени этого попаданца, но знала его друзей. — Именно это! Ты хочешь, чтобы мы смотрели в такое будущее? — Он провел рукой по руинам города. — Или когда здесь останется только пустыня? Знаешь, этой пустыни не стало, благодаря мертвым! Вориз погиб, спасая жителей твоего города! Боромир погиб, сражаясь с полчищами орков! Дэйл умер, сразившись со злейшим врагом своих друзей! Он повернулся ко всем. — Слушайте меня, попаданцы! Я знаю, все мы кого-то потеряли, но давайте правда, попинаем трупы, плюнем на них, как Анна говорит! Кто хочет первым? Воины отошли на пару шагов назад, а говоривший с усмешкой продолжил: — Не этого я ждал от «великого» союза миров. Взгляните на себя, вы изувечены, слабы, голодны и замерзшие! Ради чего? Ради мира этих никчемных слабаков! — Бывший лев указал на меня с Игорем, Алексом, Ирой и Катериной. — Не ради своих миров, а ради этого города! — Лавал! — Бывшая орлица Эрис с шипением подлетела к нему на огромных белых крыльях. — Как ты можешь такое говорить? Ты сам только что говорил, что недоволен фразой Ани, а теперь говоришь, что они погибли зря! Вориз погиб зря, так ты считаешь? Более сотни попаданцев могли наблюдать за их спором, который уже доходил до драки. Драка на похоронах, куда мир катится? Куда катятся мои друзья? Слава Богу, Гермиона пустила между ними красный снаряд, после чего спорящие отлетели в разные стороны. — Заткнитесь! — Только сейчас я заметила на её лице ручья слез, щеки были красными, лицо сморщенное. — Как вы можете спорить в такое время? Звездоцап жив и готовит план мести! Он уничтожит нас, если мы будем цапаться друг с другом. Тем более, в момент погребения наших друзей! Новые недовольные вскрики прокатились по толпе. Все были возмущены, как моими замечаниями, так и Лавала. Кстати о нем. Сейчас Дракс и Огнецвет пытались оттащить его от подруги, которая еле сдерживалась, чтобы не снести ему голову. — Если бы Аня придумала план, сейчас многие не валялись в могилах! — рычал он, пытаясь вырваться из рук товарищей. — Дикари! Ненавижу вас! Взгляд бывшего льва обратился на меня. — Помнишь Сашу? Дэйла? Матвея? Так вот, малявка, подругу ты бы спасла, если бы не отпустила её одну. Сколько раз она тебе раз жизнь спасала? А ты, Лунокрылая, приди ты раньше, а не руби рыцарей, Дэйл жил бы! А ты, Алиса… Рыбкина от ярости бросилась на него с кулаками. Оба упали на снег, нанося друг другу сильные удары. Моя двоюродная сестра каким-то неведомым способом набралась новых сил, переводя её в кулаки. На этот раз драчунов развели Леголас и Арагон, при этом обоим противникам нанеся удары по затылкам. — Отпусти меня! — прорычала Алиса, пытаясь вырваться из хватки эльфа. Тот, не смотря на внешнюю хрупкость, был не слабее любого воина Гондора. В глазах сестры я увидела слезы, которые слетели с ее лица и упали в одну из ям, которая предназначалась как раз для Боромира. Мне внезапно стало неловко. Я с трудом могла представить, что она чувствует. Когда уже больше суток она несет это бремя горя. Но я заставила взять свою волю в кулак, и для убедительности впилась ногтем в собственную руку. Не обращая внимания на струйку крови, я вытянула руки в стороны и приказала: — Успокойтесь, оба! Но никто не отреагировал. Тогда я перешла к более решительным мерам. Мне не хотелось делать этого на похоронах, но я достала из ножен меч. Не знаю, зачем я взяла его. Но с ним мне уже стало привычнее, спокойнее. Лезвие сверкнуло в холодном лунном свете и привлекло внимание. — Все замолчали! — мой голос был твердым и холодным, и я невольно испугалась сама себя. — Алиса, прошу, успокойся. Лавал, тоже успокойся и вернись в толпу. Если ты считаешь, что все наши друзья погибли напрасно… — То что? — дерзко спросил он, нагло сверкнув янтарными глазами. Он смотрел прямо на меня, не отводя взгляд и не обращая внимание на держащего его Арагорна. — Что тогда, «предводительница»? — Тогда уходи. Мой голос отразился от стволов деревьев и эхом ушел в глубины леса. Бывший лев зарычал, почти как настоящий лев. Вырвавшись из хватки Арагорна, он огромными шагами пошел прочь, размахивая мечом. Но он шел не в толпу, он шел в сторону леса. Все смотрели ему вслед, кто печально, кто сердито. Я не сомневалась, что кто-нибудь да поверил ему и возразил бы мне… если бы не ситуация. Нет, остальные еще не настолько скатились, чтобы осквернять и проливать кровь на кладбище во время столь печального обряда, как похороны. Поэтому все просто замолчали и посмотрели на меня. Алиса тоже отошла в толпу, уже не скрывая рыданий, вместе с поддерживающими ее Леголасом и Арагорном, а за ними упорхнула и Эрис. Я вздохнула и убрала длинный клинок обратно в ножны. Что теперь говорить в такой ситуации? — Давайте забудем про этот инцидент хотя бы на ночь. Как я уже говорила, давайте проводим умерших достойно, чтобы с небес они не стыдились за своих друзей. Все были согласны. Один за другим, мы хоронили друзей. И каждый удостоился долгой речи о своих подвигах, о храбрости, о доброте. И каждый ложился в свою могилу промокшим от горьких слез. Одной из последних мы положили в могилу с надгробным камнем Сашу. На ее лице было отсутствующее выражение лица, она выглядела почти так же, как и после падения — разве что кровь запеклась. — Прощай, подруга, — сквозь слезы прошептала я, забирая у Дракса лопату и лично засыпая яму землей. Слезы лились из моих глаз ручьем, закрывая обзор. Легче умереть, чем хоронить своих друзей. На минуту я даже задумалась: а может, Лавал был прав? Может, все они погибли из-за меня? Могла бы я предотвратить все это, хотя бы частично? Ответ был прост. Да, могла. Но не сделала. Мы закончили на рассвете. Я так устала, что даже не посмотрела на часы — ходячим куском мяса я побрела в свою комнату. Но хоть раньше кровать казалась жестче доски, сейчас она казалась мне слишком мягкой для такой трусливой и жалкой девчонки, как я. Лавал хотел задеть меня — и он задел. Вновь включился режим сильной самокритичности, я ненавидела себя и ненавидела свою жизнь. Вздохнув, я встала и вылезла через окно на крышу. Зима была на удивление теплой, так что просто накинув куртку я могла не замерзнуть. Солнце медленно поднималось из-за леса, окрашивая небо в белый цвет, словно раскаленный металл. Голова болела от слез. Я просто сидела на холодной черепице и ни о чем не думала, просто смотрела на заборик, который теперь стал оградой для нашего кладбища. Так я и уснула. Я проснулась, когда кто-то снизу звал меня по имени. — Аня! Аняяя! Я разлепила веки и посмотрела вниз. Сначала спросоня я ничего не увидела, но затем встряхнула головой и смогла разглядеть, кто это: Кларисса стояла и кричала, сложив руки в трубу. Холодный ветер быстро вернул мне бодрость, и я соскользнула с крыши и спрыгнула в сфере. — Что случилось? — спросила я, оказавшись на земле. — Тут Перси и Хирон хотели с тобой поговорить, как с предводительницей, — ответила Ла Ру. Я немного смутилась от того, что она назвала меня предводительницей всерьез, без сарказма. Имела ли я право так зваться? Мы вернулись в дом. В одной из комнат нас ждали двое полукровок и кентавр, который едва поместился там и ему пришлось сидеть. Первая девушка была светловолосой и с серыми глазами и загорелой кожей. Ее атлетическое телосложение было заметно даже при том, что на ней была мешковатая черная футболка и джинсы, которые приходилось подворачивать из-за длинны. Второй же был черноволос и зеленоглаз. Он был не таким крепким, как подруга, но все же было заметно, что он не один год провел в тренировках. На нем была футболка Лагеря Полукровок и синие кеды. — Привет! Так это ты — Аня? — спросил черноволосый. — Привет. Да, это я. — Приятно познакомиться. Я Перси Джексон, это — Аннабет Чейз, а его зовут Хирон, он наш наставник, — представил всех сын Посейдона. Я приподняла брови, удивленная оптимизмом парня. — Кларисса нам о тебе рассказала. — Мне тоже приятно познакомиться. Спасибо вам за помощь в сражении, без вас мы могли бы проиграть. Кларисса сказала, что вы хотели о чем-то поговорить? — Перси, ты уверен? — нахмурился Хирон. — Уверен я! — сказал наставнику Джексон. — Хирон, мы же это пять раз обсудили! Они не могут жить в этих развалинах, а эта штука им пригодится. — Какая штука? — удивилась я. Перси повернулся ко мне. Заговорила Аннабет. — Кларисса рассказывала тебе о нашем поиске пропавших молний Зевса? — уточнила она. — Да. И что? — Мы заметили, что вы весьма ограничены в деньгах. И вам наверняка пригодились бы деньги. — А кому бы они не пригодились, — усмехнулась Кларисса за моей спиной. — Ну-ну, — поторопила я. — Так вот. Ваши волшебники ведь могут телепортироваться, верно? Так пусть кто-нибудь из вас отправится в Америку, в Лос-Анджелес. Там можно найти казино «Лотос». В нем, как ты знаешь, можно получить карточки с бесконечным счетом. Если, конечно, удастся не поддаться соблазну и не остаться в райском отеле навсегда… — Но… это ведь только в вашем мире, — сказала я. — Да нет, мы сосуществуем в одном мире! — воскликнула Кларисса. — Я же рассказывала тебе, забыла? — Но как тогда мы говорим на одном языке? Вы-то американцы, а мы в России! Все задумались. Но потом Хирон нарушил тишину. — Это, наверное, благословение Апполона. — Тот, который бог искусств? — спросила я. — Тот, который бог искусств, солнца, света, правды, наук и врачевания, а так же бог-прорицатель, — протараторила Аннабет. — Ну, вполне возможно. И идея действительно хорошая. Но не сегодня — я не могу оставить попаданцев в такое сложное время.

Повествование от лица Агэсии

Мирный, обычный день. Ничего нового в лагере не просходило. Лишь издалека несколько дней назад, со стороны города людей, доносились странные звуки. Наверное, эти странные опять начали войну. Девушка по имени Агэсия* в своем естественном облике была с темными волосами с голубыми концами. Люди бы сказали, что она крашенная, но у примумов* это было нормально. Ее голубые большие глаза были даже немного больше, чем полагается, даже для примума. Девушка жила в одной из групп своего народа, что расположился в лесу возле одного из крупных городов людей. Ей еще не было и двадцати пяти, что у них считается совершеннолетием, так что не могла официально работать вместе с соплеменниками. Ей было всего двадцать два, и она только готовилась к получению права выхода в мир homo sapiens, чтобы зарабатывать на пропитание себе и своему племени. Сегодняшний день был облачным, выпало много снега, так что сегодня Агэсия помогала родным в уборке лагеря. Превратившись в длинношерстную волчицу, девушка весело разгребала белоснежный снег лапами. Потом, обратившись обратно в человека, она скомкала снежок и кинула его в друга, Куинтуса. Но тот вовремя увернулся, и снежок совершенно случайно попал в Абрэхэмуса, их вождя и дяди Агэсии. — Агэсия, хватит уже баловаться! Тебе же осталось всего три года до совершеннолетия, а ты ведешь себя, как ребенок! — прикрикнул вождь, отряхиваясь от снега, попавшего прямо в лицо. — Извини, дядя, — улыбнулась девушка. Внезапно в лагерь с жутким топотом ворвался пограничный патруль из шести примумов. Но пришедших было явно больше, чем шестеро — патрульные вели за собой еще троих… людей. Агэсия немало удивилась. В последний раз она видела людей три года назад, когда одна группа забрела слишком глубоко в лес, но с тех пор она все еще помнила, как отличить примума от человека. Глаза человека другой формы и меньше, чем у примума, а хвост — длинный, с кисточкой, как у львов — отсутствует. А еще люди не умеют перевоплощаться в других существ. Старейшины рассказывали, что примумы появились на несколько тысячелетий раньше первых людей, и поговаривают, что в роду первых примумов были (представьте себе) рыбы! Именно потому волосы у этих существ переливаются на свету. Еще кто-то рассказывал, что у разных племен предками являются разные рыбы, и потому у них чаще разные цвета волос: золотистый, красный, коричневый, серый и так далее. А еще примумы были основателями одного из языка, который у них переняли люди — латынь. Именно примумы создали письменность и первый учебник латинского языка, но о них вскоре забыли, списав изобретение этого языка на древних людей. На этом языке люди уже не говорят, как и примумы. Но если люди совсем позабыли об этом языке и теперь используют его лишь для названия предметов, то примумы сохранили некоторые слова из своего языка, и потому их речь была не всегда понятна людям: это была смесь из языка людей местности, где живет племя, и латинского. Первые двое были мужчиной и женщиной. У женщины были волосы всех трех цветов, что необычно для людей, и желтые глаза. А мужчина был поджарым, тоже желтоглазым, но сероволосым. Последний мужчина был крепко сложен, с загорелой кожей, темными короткими волосами и перекатывающимися под рваной футболкой мускулами. Агэсию просто заворожили его янтарные глаза, словно гипнотизирующие своим блеском. — Доминус***! Мы нашли этих людей на нашей территории, — прорычал крепкий воин по имени Десебэлус, парень, по которому сохла половина девушек в племени. — Они утверждают, что пришли для переговоров. Вождь примерно минуту осматривал незнакомцев, а затем зычно созвал примумов на Собрание. — Эти люди, — начал он, встав на скалу. — пришли на нашу территорию и требуют аудиенции. Примем ли мы людей? Все вокруг зашептались. Пришельцы стояли у подножия скалы и ждали. Агэсия невольно засмотрелась на их лидера, того самого мускулистого мужчину. Его уверенный взгляд и отсутствие волнения на лице ее чем-то привлекало. Наконец все хором закричали: «Да!». Всем было интересно, откуда люди узнали о примумах и зачем пришли. На скалу взобрался предводитель людей. — Мое имя Звездоцап, — громко сказал он, убедившись, что все его слышат. — Я пришел к примумам для того, чтобы присоединиться к вам и помочь. Для начала объясню, как я и мои подданные узнали о вас: мы много раз слышали переговоры ваших воинов и даже один раз невольно подсмотрели за вашим лагерем, и имеем достаточно информации о вас. Прошу не считать нас шпионами — у нас абсолютно мирные намерения. Я пришел предупредить вас о том, что люди из Большого Города узнали о вас и готовят нападение, чтобы разрушить ваш лагерь и перебить вас. Они видят в вас угрозу из-за ваших чудесных способностей. Я и мои люди предлагаем вам помощь в защите ваших земель от алчных и жестоких людей. Взамен мы просим лишь еду и кров. Примумы оживленно зашептались. Никто не знал, верить ли этому человеку. Прошло минут пять, но шепот становился только громче. — Чем вы докажете свои слова? — спросил кто-то из толпы. — Увы, доказательств у меня нет. Но в качестве дара мы принесли вам это, — он указал на огромный мешок, который все это время охраняли от любопытных его спутники. Они развязали его и высыпали содержимое на землю. Все ахнули — там была самая различная еда: хлопья, крупа, мясо, свежие овощи и фрукты — все, о чем можно мечтать. Были даже пирожные, которые так любят дети! — Мы обсудим это, — сказал Абрэхэмус. — Приходите к границам нашей территории завтра, когда солнце будет на пике своей высоты. — Благодарим, о великий владыка примумов, — Звездоцап улыбнулся, обнажив белоснежные острые зубы, и поклонился. Под присмотром охранников он и его спутники покинули лагерь, оставив еду лажать у подножия скалы. Агэсии оставалось лишь хлопать глазами. Какие странные люди.