Я проснулась от пронзительного, высокочастотного вопля. По телу пробежали мурашки, страх за секунду сковал все тело и взбодрил лучше любого самого крепкого кофе.
Я резко вскочила с кровати, от чего у меня закружилась голова, и мне пришлось вновь сесть. Лишь когда пульсирующая боль в ушах утихла, я вскочила и в своей «колбасной» пижаме побежала на звук. Крик затих, но на его место пришел дикий безумный хохот и звуки ударов, словно падало что-то тяжелое.
Пока я бежала по коридору, ко мне с ужасом приходило осознание, откуда идет звук.
Вокруг комнаты Мышеуса собралась большая толпа, наверняка все Рыцари с этого этажа.
— Что происходит?! — спросила я Кротоуса. Тот озабоченно посмотрел на меня.
— Не знаю, там заперто. Мы услышали чей-то вопль и прибежали, но Мышеус закрылся на ключ.
— Так выбиваем эту дверь к черту! — я с яростью налетела на дверь и вместе с Тором мы вышибли ее. Я первая протолкнулась в комнату, сгорая от страха. Но не успела пройти и трех шагов, как вдруг замерла.
Я увидела Мышеуса. Он стоял возле кровати, в той же одежде, что и вчера. Его руки были подняты вверх, они были залиты… чем-то красным. Кровь! Кровь текла по его пальцам, стекала по предплечьям, скапливались на локтях и падали на синий коврик. На левой руке парня была глубокая и большая рана, а рядом валялся канцелярский нож.
Я не понимала. Дикий, неживой, не человеческий и даже не звериный хохот шел из глубин горла Мышеуса. Его глаза судорожно бегали по комнате и по заполняющим комнату Рыцарям, но никого он не узнавал. Глаза были широко распахнуты, но зрачки были такими узкими, что я не сразу разглядела их.
Затем мой взгляд наткнулся на стену позади него. На аккуратных нежно-зеленых обоях были кривые буквы, слипающиеся в слова. То, чем их написали, стекало по стене и пачкало простынь. Тоже кровь.
«Огонь, иди со мной!»
Не знаю, почему, но эти слова резали по мне не слабее отравленного кинжала. Мои ноги подогнулись, я почувствовала, как плечи сотрясаются от беззвучных рыданий. Я не могла видеть Мышеуса таким, но и закрыть глаз не было сил. Без сил я упала на залитый кровью пол рядом с возлюбленным и обняла его за пояс, прижавшись лбом к нему. К крови примешались горячие слезы, текущие из моих открытых глаз. Вся комната погрузилась в молчание, разрушаемое лишь трясущимся, ничего не понимающим сероволосым юношей.
«Слезы и Кровь — это лишь сорт вина…»
Утром меня все же уговорили оторваться от безумца. Тот сопротивлялся, когда Квилл и Дракс схватили его и потащили в подвал, где когда-то заточался Ник. Не знаю, какое такое темное прошлое у этого дома, но в подвале в стену были вделаны кольца с длинными громоздкими цепями, ключ к которым висел на связке ключей от всех комнат.
Так или иначе, сейчас они нам очень пригодились. Остролистая увела меня подальше, но я все равно слышала из каждого уголка дома, как вопит Мышеус, пока Дракс, не обращая внимания на изворотливость сумасшедшего, застегивал цепи на его руках
— Тихо, все будет хорошо… — бормотала черноволосая, пока я плакала в ее куртку, не в силах сдержаться. Остролистой я всегда доверяла, еще в мире Котов-воителей я знала, что могу положиться на подругу, так же, как и она на меня. И то, что она не отталкивала меня, когда я так слаба, в очередной раз это доказывало.
Весь день я просидела в своей комнате, хотя была моя очередь идти в очередной бесполезный патруль. И никто не постучал в мою комнату, Гвендолин даже не ссорилась со Сьюзен. Все прекрасно понимали без слов.
Я бы хотела верить, что все наладится. Однако иногда броня дает трещину. Мне просто нужно было излить всю свою боль в слезах, и, как ни странно, мне стало легче.
Однако спустя два дня все опять рухнуло. Мышеус все это время провел в подвале, в кандалах. Он то молчал, то вдруг заливался диким хохотом, то гортанно рычал на всех. И все это время его взгляд… оставался таким же отсутствующим, таким же пустым.
Мы кормили его, однако где-то в глубине себя я боялась, что он в любую секунду набросится на кого-нибудь из Рыцарей. И от этого страха я все больше испытывала к себе отвращение.
Ночью я проснулась от знакомого крика. Теперь у меня не просто мурашки прошли. Я просто дернулась в постели и свалилась с нее, но с трудом заставила себя подняться и побежать на крик.
Слишком знакомая ситуация. Темные коридоры, бег, толпа возле чьей-то комнаты. Но на этот раз, разумеется, не Мышеус.
Когда я прибежала, Росомаха старался отобрать кухонный нож у яростно сопротивляющейся Фриск. Та изворачивалась, кусалась и царапалась, несколько раз ударила Логана ножом в живот. Хорошо, что он быстро регенерирует.
Не желая вновь видеть, как мой друг сходит с ума, я ушла. Я заползла под свое одеяло, постаравшись сосредоточиться на том, чтобы уснуть. Однако доносящиеся с первого этажа крики…
Через несколько дней к Фриск и Мышеусу присоединились Катерина и Гай Монтэг. Последний отличался от остальных тем, что разговаривал. Он все время твердил, что ему все надоело, что мир изменился… в общем, глубоким смыслом эти речи не выделялись. И каждый, каждый писал на стенах те жуткие слова, которые не выходили у меня из головы все эти долгие дни.
Один раз я проходила мимо нашего кладбища. Не знаю, что заставило меня вновь отправиться к руинам, которые когда-то были Домом Попаданцев. Но я чувствовала. Что мне просто нужно туда сходить. К тому же совсем недавно было сорок дней со Второго Армагеддона. Хоть я и не считала себя христианкой, но все же воспитание давало о себе знать. Мне было стыдно перед друзьями, что наверняка смотрели на нас Сверху.
Потом я отправилась на обычное кладбище. Матвея и Сашу я тоже должна была навестить. Такая «встреча друзей».
— Привет, Саш, — шептала я, присев у могилы подруги. — Как у тебя дела? Надеюсь, что хорошо. Мы все скучаем по тебе. Не знаю, как ты отнеслась к перезахоронам? Наверняка тебе лучше будет покоиться со своими родными. Все же они — твои настоящая семья…
Наверняка со стороны я выглядела как сумасшедшая. Ну и плевать.
— Я тут принесла тебе… — я положила на могилу несколько черных роз. — Алекс просил передать тебе привет. Он продолжает работать над вашей книгой…
Я просто сидела и рассказывала подруге то, что у нас произошло. Самые хорошие слушатели — мертвые слушатели. Хотя я сейчас отдала бы все на свете, лишь бы она пнула меня и сказала что-то вроде «Хватит фигней страдать, сопля!».
Выдохнув, я встала, попрощалась, пообещав еще навестить Сашу. Но когда я стояла у ворот, ведущих с кладбища, я вдруг оглянулась. У Сашиной могилы, в пятнадцати метрах от меня, я увидела высокую фигуру. Это был мужчина лет тридцати, вроде бы самый обычный. Щетина, кожаная куртка, взлохмаченные волосы. Наверняка какой-нибудь родственник рыжей бестии.
Однако это предположение быстро развеялось. Он, не говоря ни слова, положил рядом с моими розами букет белоснежных нарциссов. Очень красивых, я не представляю, где он раздобыл такие в начале февраля.
Но удивило меня следующее. Через мгновение цветы загорелись, даже с расстояния в пятнадцать метров я видела пламя, от которого не было дыма. Но пламя было черным. Абсолютно черным, как темная энергия, как ворон, как Тьма.
Но цветы не горели! Точнее, горели…нет! Они были объяты пламенем, но не горели. Белоснежные невинные лепестки даже не колыхались, как будто огонь — лишь голограмма, не настоящий.
Огонь, но не уничтожает…
Огонь…
Нарциссы…
Я удивленно моргнула, но никакого человека там не стояло. И пламени не было. Лишь белоснежные нарциссы, лежащие рядом с черными розами.
Повествование от лица Нины
Девушка совсем не выспалась, после последних событий. Все больше ей казалось, что она делает что-то не так. То есть, она осознавала это, но не могла понять, почему и как это прекратить. На этот раз из-за её никудышного лидерства едва не погибла новенькая в их команде, Алиса чуть не превратилась в не очищенное от кожи и костей мясо, которое достали только что из морозилки для приготовления, по вине одного из Первородных. А теперь еще проблемы с теми роботами со стадиона, которые наверняка решат устроить взбучку обеим сторонам. Нина еще не говорила о примумах и Агэсии, чье наивное сердечко пленили мощные лапищи Звездоцапа. Бедняжка, не знает, какой жестокий по натуре этот человек. Вернее, монстр. Много она слышала о кознях тирана в лесу, позже о его похождениях в царстве мертвых воителей. Жажда мести была настолько велика, что Звездоцап нашел путь к живым, а позже — в этот мир со страниц этих маленьких томиков с фотошопленными обложками.
Отворив потрепанную и покрытую ржавчиной железную дверь, Нина утонула во мраке грязной и сырой комнаты, больше похожей на землянку. Вообще, все помещение, лагерь был достаточно странным. Многое располагалось на улице, и лишь достаточно большая хижина, где находился кабинет Звездоцапа, хранилище оружия и пара-тройка таких вот комнат. В нос ударил неприятный для обоняния, приторно-сладкий и влажный запах пота.
В углу сидел единственный заключенный, которого вместе со своими дружками достала та же Агэсия. При мысли о бедной девушке, сердце Нины сжалось. Вот искренне, по-женски она понимала ситуации, в которую вляпалась она.
— На, жри, — протянув тарелку с двумя сосисками, процедила она Алексею. Тот, хоть и не был идиотом (но это не точно), не отказался. Он и не предпринимал попытки заговорить с Ниной зная, что в этом нет смысла. И молодец.
С улицы раздались веселые голоса. Голосок Агэсии — божьего одуванчика — Нина узнала без проблем. Она с друзьями обсуждала, как же ей повезло и как же она счастлива.
— Представляете, он предложил мне встречаться! — пищала она.
— А ты что? — спросила ее подруга.
— Чуть в обморок не упала, но разумеется, не отказала.
Столько радости в этом тонком, тихом голосочке. Нине как никогда хотелось подойти и просто с силой встряхнуть девушку, заорать ей прямо в ухо, чтобы она одумалась и наконец разула глаза.
А почему бы и нет? Нина решительно встала и, не обращая внимания на пленника, решительным шагом вышла на засыпанную снегом поляну. Не говоря ни слова, она схватила Агэсию за капюшон курточки и потащила ее прочь от друзей.
— Ты чего?! — возмущенно пискнула она, когда Нина отпустила ее, отойдя подальше от палатки Звездоцапа.
— Разговор есть. Говорю прямо: зря ты во все это ввязалась, девочка.
— Кхм, я тебя старше…
— Не важно.
— Во что ввязалась? — и без того большие глаза девушки стали еще больше, она невинно хлопала ресницами.
— Звездоцап использует тебя, Агэсия. Поверь мне, я знаю его достаточно долго. Этому монстру не знакомы ни любовь, ни дружба, ни заботливость. Он не человек даже. Он чудовище, страшнее каких не найдешь. Ты для него — лишь игрушка, которую можно сломать и выбросить.
Агэсия несколько секунд стояла молча, ошарашенная такими откровениями.
— Как ты можешь говорить такое о нем? Он же твой господин. Ты должна уважать его, а не говорить гадости за его спиной.
Нина вздохнула.
— Не всегда слуги служат господину по доброй воле.
— Но все равно ты не имеешь права так говорить! — в голосе примумы звучали нотки злости. — Он совсем не такой! Мы любим друг друга!
— Правда? А ты знала, что он разрушил огромный город? — приподняв бровь, спросила Нина.
— Замолчи! Это все ложь, и я расскажу о твоей лжи Звездоцапу!
С этими словами девушка толкнула Нину и побежала прочь. Нина вздохнула. Агэсия обречена…
Конец повествование от лица Нины.
Повествование от лица Леголаса.
Леголас и Маргарита провели в Ривенделле неделю, пока раны женщины не начали затягиваться. За это время она успела подучить синдарин и даже прочитать пару книг. То, что это были детские сказки, не очень важно. А Леголас просто наслаждался родным миром и чувствами.
Наконец Державина заявила, что готова продолжать путь и открыть портал в Зерцалию. Однако Леголас сказал:
— У меня есть один план, но я не знаю, как ты к нему отнесешься. Ездить верхом умеешь?
— Ну… да.
— Тогда я предлагаю тебе увлекательную экскурсию по Средиземью.
Он объяснил, что у него имеются весьма неплохие связи в качестве одного из девяти спасителей Средиземья, и что вполне можно попросить несколько государств дать в распоряжение несколько отрядов.
Нет, это не жмотство! Ведь Звездоцап действительно может захватить не только Землю, но и остальные миры. Так что ради спасения миров они отправятся с просьбами о помощи. По крайней мере, король Эомер им не откажет в нескольких отрядах. Да и отец согласился помочь и сейчас уже летит в Лихолесье на орле.
Леголас вздохнул. Кажется, все налаживается.
