Нежно-голубые небеса

Ворота Александрии с лязгом разъехались, открывая вид на улицу с множеством ровно построенных домов и тянущимися рядом цепочками деревьев. Рик уверенно вошёл в город, сжимая в руках винтовку; группа последовала за ним. К лидеру тут же подошла низкая женщина в сопровождении двух военных и девушки. — Добро пожаловать в Александрию, я Диана Монро. Как я понимаю, вас сюда привёл Аарон. Что ж, вы можете пройти, но для начала нужно сдать всё оружие. Девушка, ранее стоявшая позади, подкатила к выжившим больших размеров тележку, поблёскивающую на солнце. Рик, казалось, не собирался отдавать арсенал. Он начал что-то говорить, смотря на Диану сверху вниз. Эмма услышала знакомый скрежет. Она резко повернулась, наблюдая, как закрываются ворота, впиваясь ногтями в ремень в поисках несуществующего ножа. Тем временем, тележка, доверху нагружённая оружием, отъехала в сторону. — Каждому будет оказана медицинская помощь, вам дадут еду и предметы личной гигиены, а главное — вы получите дома. *** Эмма сделала последний глоток и поставила на стол пустую чашку, ещё минуту назад наполненную ромашковым чаем. Солнце начало играть на лице золотыми лучами, иногда перепрыгивая на серые стены и матовый паркет. Дом, который достался им с Элнер, показался девушке скучным и мрачным. Повсюду висящие однотонные синие картины, стоящие на комоде из тёмного дуба фотографии прошлых владельцев только наводят тоску. Мебели мало, от неё буквально исходит затхлость: широкие кровати с резными спинками, высокие потолки, старый шкаф с пыльным сервизом. Девушка одним большим шагом пересекла всю кухню и распахнула дверь на улицу. Свежий воздух врезался в лицо мягким порывом. Эмма пошла по широкой дороге, осматривая оживлённую улицу. Кажется, здесь никогда не знали об эпидемии; от лёгкой обстановки, окутывающей всё вокруг, девушке стало не по себе. Она ощутила отстранение, наблюдая за людьми, будто живущими в прошлом, свободном от вируса. Они весело болтают, то и дело с интересом поглядывая на новенькую. Эмма завернула за угол и вышла на более просторную улицу, похожую на главную площадь. Тут же солнце ослепило глаза золотым порывом; Эмма прикрыла лицо руками, глядя, как солнечные зайчики побежали по нагретому асфальту и остановились на спокойной глади озера. На траве рядом с ним фигура поправила ковбойскую шляпу. Фейн направилась к Карлу, пытаясь собрать по разлетевшимся кусочкам мысли, но получалось не очень. Она перепрыгнула через высокие кусты, растущие перед чьим-то домом, обогнула группу людей, ощущая, как всё произошедшее за утро неожиданно начинает укладываться в голове. Девушка ступила на траву и присела в метре от Граймса, читающего очередной комикс. На глянцевой обложке, как и подобает комиксам, что-то неразборчиво яркое, каждая страница обрисована известными героями, на каждой крупными буквами напечатан текст. Наблюдая за тем, как лучи солнца скачут через дома, Эмма почувствовала на себе знакомый проницающий взгляд. Девушка пересилила себя, повернувшись, и в ответ заглянув под подол шляпы. Даже сквозь тень она ощутила холодную сталь голубых глаз. Парень захлопнул комикс, не сводя глаз с девушки, и протянул ей. Секунду помедлив, она взяла журнал, с интересом вглядываясь в, казалось бы, знакомые лица героев. — У нас в классе все с такими ходили, — Эмма вдруг улыбнулась, пролистывая страницы. Она впервые за время эпидемии вспомнила те дни, когда бежала в ближайший магазин, сжимая в руках несколько купюр. — У нас тоже, — голос Граймса был не таким резким, каким девушка обычно слышала его. — Да и я такие любила... — Фейн ощутила тепло ветра, обдувающего тело. — Даже вспомнила главных героев. Она передала комикс обратно. — До сих пор не вникаю, — Эмма наклонилась ближе к газону, приняв положение полулёжа. — Здесь так спокойно. Кажется, что люди и не знают об опасности снаружи. Если понадобится, они не смогут постоять за себя, это пугает. Карл низко склонил голову. Эмма предположила, что он всматривается в озеро, хотя трудно было понять — шляпа снова закрывала большую часть лица. Девушка устремила взгляд в голубую пелену неба. Она ещё несколько секунд вслушивалась в тишину. Люди проходили мимо, разговаривали, смеялись, но она всё равно ничего не слышала. Будто её от остальных отделял непробиваемый купол, где царило постоянное гробовое молчание. — Ты не знаешь, через что они прошли. После тюрьмы мы попали в заложники в Терминус, хотя люди там на первый взгляд не вызывали подозрений. Они могут оказаться такими же. — Возможно. Но, надеюсь, что они хорошие. Пока у нас нет причин им не доверять. — Когда ты сбежала из тюрьмы я подумал, что ты ненормальная, — в голосе парня девушка неожиданно для себя услышала весёлые нотки. Фейн повернула голову в сторону Карла и заметила еле заметную улыбку. — А я думала, что ты не умеешь улыбаться. Теперь его лицо не закрывала шляпа; глаза стали светлее, сейчас они больше напоминали небо в летний утренний день. Обычно в такие дни в воздухе чувствуется тепло, будто он заключает тебя в объятия. — Можешь больше не следить за мной, — Эмма издала тихий смешок, наблюдая за тем, как лицо парня вытягивается. — Я думал, ты снова сбежишь. Мало ли, кого приведёшь, — Граймс громко выдохнул. Он казался другим человеком, совершенно не тем, за кем наблюдала Фейн раньше. С плеч девушки будто съехала глыба, прижимающая её к земле всё это время. С этого момента за ней нет слежки, а это уже что-то. Ещё один небольшой шаг к принятию её в этой группе. — Извини за то, что не доверял. Девушка кивнула, ощущая, как взгляд парня скользит по ней. — Ничего, я понимаю, — неожиданный порыв ветра распушил волосы, прошёлся холодком по коже. — Не знаю, как ты, а я домой не пойду, — Эмма поёжилась, вспоминая свой новый дом. Они с Карлом шли по главной улице. Людей стало ещё больше, чем было по пути к озеру. Иногда в толпах беззаботно болтающих жителей они встречали людей из своей группы. — И что будешь делать? — Пройдусь по городу, возможно познакомлюсь с кем-то. Вроде Диана говорила, что здесь есть подростки. Только сейчас Эмма поняла, насколько Карл возвышается над ней. Она шла, полностью выпрямившись, и то дотягивалась только до его подбородка. Каждый раз, обращаясь к Граймсу, ей приходилось поднимать голову вверх, чтобы полностью видеть его лицо, а не только нос. — Вы с Элнер сёстры? — Нет, мы встретились уже после появления вируса. Сначала нас было трое, — девушка сглотнула ком. После месяцев ей стало в разы легче, сейчас она хотя бы могла вспоминать о Кларе без ломающегося голоса и пелены из слёз. Хотя бы. — Извини. Эмма в который раз подняла голову. Парень смотрел прямо ей в глаза, но, казалось, был не с ней, а где-то далеко. Конечно, тоже вспоминал о всех тех, кого потерял. Граймс остановился, что сделала и Фейн. — Это мой дом. В разы больше того маленького и мрачного помещения, где жили Эмма с Элнер, этот дом по крайней мере не отталкивал одним своим видом. Кучка растущих перед ним ромашек, кресло-качалка на веранде — всё очень даже мило. — Если хочешь, можешь зайти. — Давай, — девушка с облегчением выдохнула. Теперь она освобождена от бессмысленного блуждания по городу. *** POV Эмма Уже при входе в дом нас встретил запах нагретого молока. Похоже, Рик погрел его для Джудит. — Папа с Джудит на медицинской проверке, — Карл обошёл меня и остановился на пересечении гостиной и кухни. Я неуверенно двинулась за ним, держа руки по швам. Голые бежевые стены, холодный паркет, стеклянная ваза на комоде — всё будто следит за мной. Оно оценивает каждое моё движение, начиная от моргания и заканчивая походкой. Замечая мою растерянность, Карл подбадривающе улыбается: — Не волнуйся, я не кусаюсь. Как ни странно, это помогает. Я уже более свободно ступаю за Граймсом, направляющимся к лестнице. — Когда мы только заехали, я побродил по дому, осмотрел тут всё. Наверху есть чердак, там много книг и комиксов. Хочешь туда? — Конечно, — я чуть ли не подпрыгивают, когда слышу слово "книги". Хоть чем-то себя займу. Мы поднимаемся на второй этаж с такими же пастельными стенами и серым паркетом. Хоть это и намного уютнее того места, которое теперь мне надо считать своим домом, но я не могу привыкнуть к этой слишком спокойной обстановке. Карл останавливается и поднимает руку вверх, ухватываясь за верёвочку, висящую под потолком. Он тянет её вниз, и с потолка падает и виснет в воздухе узкая лесенка. Такие обычно и ведут на чердак. Я осторожно кладу руки на деревянные ступеньки и подтягиваюсь. Ставлю ногу, затем вторую. На мгновенье зависаю, вспоминая, как также, точно просчитывая каждое движение, перелезала через колючую проволоку в тюрьме. Как смотрела через ограждение на Карла, сверлящего меня взглядом, бежала через лес, опасаясь погони за собой, оборачиваясь каждые десять шагов. — Тебе помочь? — я слышу голос Граймса. Он стоит рядом с лестницей, одну руку положив на ступеньку. — Нет, спасибо, — я краснею, понимая, что долго пробыла в одном положении. Я цепляюсь за деревянный пол чердака, ещё раз подтягиваюсь. Встав в полный рост, отхожу в сторону, позволяя Карлу встать рядом. Хоть тут и долго не убирались, всё выглядит довольно прилично: множество коробок, аккуратно расставленных по углам, три полки с книгами, прибитые к стене и занимающие её полностью, большое окно, выходящее на задний двор. В воздухе ощущается запах старых книжных страниц и дерева. Граймс берёт с полки несколько книг, мельком просматривая названия, и присаживается на пол. Он складывает их высокой стопкой и переводит взгляд на меня. Я следую примеру Карла и сажусь рядом, по-турецки сложив ноги. Хватаю самую верхнюю книгу в получившейся «пирамиде» и осматриваю обложку. На ней размашистым машинным почерком выведено имя незнакомого мне автора, а вот название разобрать сложно. Я с нетерпением распахиваю книгу и откашливаюсь от поднявшейся в воздух пыли. Взглядом быстро скольжу по мелким буквам, идеально ровно напечатанным на пожелтевших от времени страницах. Боковым зрением замечаю на себе взгляд Карла, но стараюсь вникнуть в сюжет. — Любишь читать? Его голос отскакивает тихим эхом от стен и потолка, в это время он кажется мне очень умиротворяющим. Я поднимаю глаза. Карл всё так же сидит передо мной, но теперь на его лице застыла лёгкая улыбка. Так мне всегда улыбалась мама после тяжёлого рабочего дня, когда я донимала её просьбой прочитать сказку. — Да, — мой голос звучит приглушённо, словно я говорю откуда-то издалека. Понимая, что надо ещё что-то сказать, я начинаю нервно прокручивать в голове всевозможные варианты, но они кажутся мне глупыми и неуместными. Возможно, сказать что-то про погоду или вновь заговорить о нашем новом пристанище. Пока я думаю, Карл не сводит с меня глаз, но по его взгляду сложно что-то понять. По телу проходит дрожь, когда я вспоминаю стеклянный и бессмысленный взгляд ходячих. — Очень люблю, — тупо говорю я. Тут же чувствую, как краснеют уши и радуюсь тому, что они прикрыты волосами. Улыбка Граймса становится шире, а в глазах на секунду проскальзывает что-то, ясно напоминающее мне непонятное торжество. Карл тоже открывает книгу и начинает читать. Я беззвучно выдыхаю, как только он отводит от меня свой пронизывающий взгляд. Следующие полчаса проходят в почти полной тишине, которую нарушает перелистывание страниц и щебетание птиц за окном. Вот оно, ещё одно отличие между Александрией и тем, что находится за воротами. Там почти не поют птицы, а если такое и случается, но этот звук больше напоминает жалкое попискивание, чем пение, и уже вскоре затихает. За воротами жизнь остановилась в тот момент, когда восстал первый мертвец, и я сомневаюсь, что когда-нибудь после она оживала. Когда нам наскучивает сидеть на чердаке, мы бродим по этажам, обсуждая наши новые дома. Дом Карла больше не кажется мне таким холодным, каким я увидела его сначала. Теперь он напоминает мне мой родной дом, в котором я прожила большую часть жизни до Апокалипсиса. Такие же громадные окна, светлые комнаты, бледно-тёплые обои. Я невольно улыбаюсь, когда прохожу мимо углового дивана цвета сливок, похожий на тот, который стоял у нас в гостиной. Впервые за долгое время мне удаётся принять воспоминания о прошлой жизни без боли. Я свободно думаю о родителях, думаю о том, как нам было хорошо вместе, через что мы прошли. Кадры из детства, словно фильм проносятся в голове, и это первый раз, когда мне не хочется разогнать их, запихать поглубже в сознание, забыть. А ещё мы разговариваем. И постепенно разговор становится всё более расслабленным, а напряжение отступает, на смену ему приходит спокойная радость. Она не похожа на ту, которую я испытала во время освежающего глотка воды, когда мы только пришли в Александрию или появившегося чувства безопасности. Мне приятно слушать истории Карла о его жизни, рассказывать ему о своей. В это время он внимательно слушает, склонив голову набок, смотря мне прямо в глаза, но теперь это не смущает меня. — Сначала я была с отцом, но его укусили. Через месяц я нашла Элнер. Как я уже говорила, с ней была девушка, Клара, но она не выжила. Я провожу пальцем по шраму на ладони. — Затем нас с Элнер разделило стадо, и я набрела на тюрьму. Карл не смотрит в мою сторону, но я знаю, что он слушает. Несколько минут мы сидим молча. Я рассматриваю тонкую линию на руке, думаю о Кларе, в который раз ощущаю, как меня накрывает волна. Волна вины, от которой я не отделаюсь до конца жизни. — Что случилось с Бет? — я нарушаю тишину и выжидающе смотрю на Карла. Замечаю, как он напрягся, но в следующую секунду расслабился, как будто его это не касается. Меня всегда поражало, как люди в таких ситуациях умудряются взять себя в руки, не показывать своё волнение, хотя оно есть. И мне знакомо это чувство. Ты путаешься в паутине из прошлого. Пытаешься выбраться, но не выходит, постепенно теряешь силы, вязнешь в болоте, захлёбываешься, задыхаешься. Но, чувствуя всё это, Граймс даже не вздыхает. — Её убили. Мне хватает этого больше, чем надо. Я мысленно провожу грань между Бет и Кларой, непроизвольно сравниваю их. У них даже голоса были похожи. Я инстинктивно испытываю вину, хотя понимаю, что не могла это предотвратить. Или могла? Мы идём к моему дому. Карл улыбается, когда мы прощаемся, и я знаю, что он делает это искренне. — Увидимся завтра, — его голос звучит слишком громко, и я понимаю, что он ощущает, ведь ощущаю это тоже. Ещё утром мы не разговаривали, считая друг друга чуть ли не врагами, а сейчас стоим друг перед другом и не можем разойтись. За день я слишком привыкла к его глубокому голосу с частенько проскакивающими нотками веселья, умиротворению, исходящее от него захватывающей волной. Наконец, я разворачиваюсь и иду к дому, чувствуя на себе взгляд. Карл наверняка всё ещё улыбается, как и я. Я представляю как он стоит: пол лица закрыто шляпой, руки в карманах. От этого моя улыбка ползет чуть ли не до ушей, мне хочется развернуться, снова поговорить о чём-нибудь. Но, преодолевая порывы, я дохожу до крыльца, захожу в коридор и оборачиваюсь. Всё, как я и представляла. Граймс смотрит на меня. Розовый закат отливает на его волосах и клетчатой рубашке, золотая цепочка на шляпе легонько подрагивает от слабого ветра. Я закрываю дверь. *** На следующий день я проснулась, едва рассвело. Отдёрнув шторы, осмотрела пустынную улицу, которая только-только начинает греться в бледных лучах солнца. Я открыла окно, и тут же комната наполнилась свежим утренним воздухом. Узенький луч света упал на лицо, позволяя насладиться спокойной теплотой восходящего солнца. Совсем не та душащая жара, стоящая в воздухе последнюю неделю. Приведя себя в порядок, я тихо спустилась по лестнице, перешагивая через две ступеньки, и, преодолев тёмный коридор, вошла в кухню, наполненную светом с улицы. Заварив чай и сев на краешек стола, я посмотрела на противоположную сторону улицы. Проследила взглядом за пролетевшей птицей, сделала пару маленьких глотков, обжигающих язык. Когда чашка опустела, на часах было семь тридцать. Из дома через дорогу вышли две девушки, о чём-то оживлённо переговариваясь; постепенно улица начала заполняться людьми. Вот из дома напротив вышел Рик и, кивнув стоящему на пороге Карлу, удалился. Я за несколько секунд добралась до парадной двери, открыла её и выглянула на улицу, надеясь, что Граймс-младший ещё не ушёл. Он секунду смотрел отцу вслед, а затем повернулся в мою сторону. Его рука тут же взлетела вверх, я помахала в ответ и прыжком преодолела ступени, почувствовав под ногами мокрую от росы траву. Лёгким бегом я добралась до середины улицы, где меня уже ждал Карл. Он бережно держал на руках Джудит, так и наровящую ухватить его за шляпу. — Доброе утро, — я улыбнулась, — Куда-то собрался? — Нет, если хочешь, можешь зайти. — С радостью. Мы зашли в дом и устроились на диване в гостиной. — Она милая, — я улыбнулась, глядя, как Джудит попивает молоко из бутылочки. — Похожа на тебя. — Она больше похожа на Лори, — посмотрев на меня, он грустно улыбнулся. — Не извиняйся. — Я всегда хотела себе сестрёнку. Все дети такие наивные и забавные. — Только не те, что растут сейчас, — голос Граймса понизился. Пока Джудит засыпала на руках у Карла, мы сидели молча. Потом Граймс-младший отнёс её в колыбель и вернулся в гостиную. — Сегодня не смог уснуть и от скуки поднялся на чердак, а потом — на крышу. Оттуда очень хорошо видна бо́льшая часть города, да и то, что находится за воротами. — Я раньше обожала наблюдать за всем на крыше. Небо так близко, особенно завораживает на закате. Раздался звук открывающейся двери и быстрые шаги. На пороге комнаты возник Рик. Он обвёл взглядом присутствующих. — Здравствуй, Эмма. Карл, мне нужна твоя помощь. Джудит спит? — Да, только уложил. — Я, пожалуй, пойду, — я поднялась. — До свидания. Карл кивнул. Я аккуратно прикрыла за собой дверь и чуть ли не бегом дошла до своего дома. — Эмма? — Элнер вышла с кухни. Вид у неё был сонный. — Наконец. Где ты была? — Ходила к Карлу. Гейт искривила бровь: — Неужели он тебе нравится? — Нет, с чего ты взяла? — Ты ходишь к нему второй день подряд и выглядишь расстроенной, когда возвращаешься. Я ощутила нахлынувший к щекам румянец: — Тебе показалось. — Уверена? — ухмыльнувшись, Элнер ушла на кухню. Я пошла за ней и села за стол, подперев голову рукой. Гейт начала рыться в холодильнике, и, готова поспорить, с её лица так и не сошла ухмылка. И правда, развернувшись, она всё так же нахально улыбалась. — Ешь, — она поставила передо мной открытую банку консервированной рыбы. — Ты теперь весь день краснеть будешь? — Элнер! — я схватилась за банку и начала прямо руками доставать кусочки еды. Засмеявшись, Гейт тоже села за стол. — Ну, признайся, давай, я не расскажу. Ты ему тоже нравишься, верно? Вздохнув, я раздражённо поставила баночку на стол, отчего сок от рыбы частично расплескался. — Не думаю, — я неожиданно для себя подтвердила её подозрения. — Да, он точно тебе нравится. И почему ты решила, что ты ему — нет? — Мы начали общаться день назад. — И? — Хватит допросов, Элнер, я серьёзно. Я поднялась по лестнице к себе в комнату. — Он нравится тебе! — донёсся с первого этажа голос Гейт. Присев на кровати, я уставилась в стену. Мысли метались в голове, словно стрелы, не давая спокойно думать. Шумно выдохнув, я прикрыла глаза и позволила прохладе, царившей в комнате, полностью захватить меня. По рукам побежала армия мурашек. Прохлада проникла в голову и освободила от тяжёлых мыслей. Я несколько раз вдохнула и выдохнула, прислушиваясь к мерному постукиванию настенных часов. Открыв глаза, посмотрела на время. Скоро одиннадцать. Откинвушись назад и ощутив приятную мягкость одеяла, я поняла, что засыпаю. ***