Гарри Поттер и осколок прошлого

Осознать себя непросто. Очнулась я в непонятном помещении. На холодном полу. Приглядевшись к полу, поняла, что трещины, линии и кляксы, находившиеся на нем — это рисунки. Воображение тут же подкинуло мне изображения пентаграмм и всего такого. Вокруг было темно. Я была одна. Села и обхватила руками голые коленки. Рада, что тут никого нет. Есть время подумать. И первым делом я начала в подробностях вспоминать произошедшее на кладбище. Доберусь до участка — обязательно понадобится. В том зале я просидела очень долго. Сначала вспоминала прошлое, потом отгоняла тяжелые мысли. А потом просто надоело. Если предположить, что я умерла, то где рай? Для ада я еще не успела нагрешить. Да и некогда было. Мать растила в ежовых рукавицах, не допуская никакой самодеятельности. Зато в тридцать лет я имела собственную трехкомнатную квартиру, две дачи (стремные домики в деревне), маленькую машину и девственность. Ага, представьте себе. Ну, а работать на двух работах, учиться в двух институтах и иметь парня — непосильная задача. Работать я начала рано. Еще в школе. С 14 лет. Нам тогда повезло, и в школе такая программа проходила. Одноклассники, конечно, издевались, но ощущать себя взрослой и самостоятельной мне нравилось больше. Поэтому я и за цветами ухаживала, и полы драила, и имела собственные деньги в кармане. И ничего. Круто. Чтобы работать и получать больше, нужно было платить. Не деньгами, нет. В 15-16 лет я уже вела уроки в качестве репетитора. А для этого надо было быть не только отличницей, но и иметь безукоризненную репутацию. Поэтому у меня не было ни друзей, ни времени, ни прочих радостей детства и отрочества. Так и карабкалась. Когда мне было восемнадцать, мама вышла замуж, а меня переселили в съемную комнатку к бабушке-пенсионерке. Нет, не родной. Папы я не знала. Да и мама об этом не особо говорить любила. Она детдомовская. Поэтому в школе защищать ее было некому, так и появилась я. Маму я люблю безумно. Как и она меня… К тридцати годам я опомнилась, и меня таки догнал «подростковый бум». Но работа уже была. Место хорошее. Счет в банке тоже был. И все, что нужно для жизни — тоже. Потому и отрывалась. Тем более, что даже к моим тридцати семи годам я выглядела на неполные двадцать. Парадокс. Произошедшее на кладбище было результатом вечеринки и, как следствие, попойки, которую я сама же и устроила. Надо было разогнать хандру, появившуюся после встречи выпускников, которую устроили в честь двадцатилетия выпуска нас из школы. Мы дня три гремели музыкой на весь город. Молодежь (лет 20-25) отрывалась на полную. В кругу молодых подружек и ребят я быстро расслабилась и вскоре поплатилась за это. Видимо, мне подлили что-то левое. Сейчас уже и не узнать. Завещание есть, грустить не о чем. Учеба сестренок уже оплачена, места после учебы уже зарезервированы, будущее есть. Если сами не прошляпят. Больше всего волновалась за маму. Но она должна справиться. Ритуальный зал был огромным. И необитаемым. Довольно много времени, по моим ощущениям, мне пришлось потратить на то, чтобы найти выход. Еще бы. В центре пентаграммы и под полом. Который открывается путем собирания в рисунок частиц камешков. Ага. А подсказку никто не додумался оставить! У всех выход — это дверь. А у меня выход был размером с дырку в деревенском туалете. Стены у зала были куполообразными. Перехода от стен к потолку не было. И все в рисунках. Чтобы не сойти с ума (было б с чего), пришлось с живым интересом все эти рисунки изучать… и говорить вслух с самой собой. Темнота уже не была преградой. Делать было нечего. Естественные потребности не давали о себе знать. Казалось, мой организм вообще их не имел. Усталости тоже не было. Бегать по кругу могла вечно. Никаких неудобств не возникало. Но и интереса тоже не было. Оттачивала память, вспоминая прошлое и складывая в уме числа. После спокойного дробления шестизначных цифр появилось дикое желание взвыть и побиться головой обо все твердые поверхности. Даже тренировки (в жизни терпеть не могла приседать больше десяти раз, но вот безумно любила смотреть, как ребята морды друг другу квасят) не принесли никаких эмоций. У меня не было скованности мышц, связок или чего бы там еще ни было. И даже голову ушибить до боли не могла. А в чем ж тогда кайф? Ведь истинное наслаждение — в преодолении себя и в достижении немыслимых высот. Для разнообразия позанималась немного медитацией. Но и та надоела быстро. Душа прямо жаждала новых впечатлений. А единственное доступное… это рисование. Ну, из-за этого пола и потекла моя крыша. Зал был круглым. От центра до границ, где обрывается узорчатый пол и начинается НИЧТО, был ровно километр. Тысяча размашистых шагов. Ну, точно не уверена, плюс-минус пару метров. В общем, этот пол до последнего сантиметра отложился в моей голове. Так. Хватит мне на жизнь жаловаться, ибо нефиг пить с малолетками. В центре комнаты лежали маленькие камушки с которыми я и играла. Их было много. Когда я уже было попрощалась со своей крышей и даже прочитала ей заупокойную, то, играясь с маленькими камешками, выложила ими смайлик. Точка. Точка. Запятая. Открывайся дверьца рая.

***

Закончилось все совсем неожиданно. Просто однажды я моргнула и очутилась непонятно где. — Ой! Космос? — удивилась я, прижимая к груди камешки. Внутри поселилась пустота. Что я делать тут буду?! Панические мысли прервал мелодичный голос. — Эм. А где это ты была? — спросила молодая девушка напротив. — А?!