Два соулмейта.

Изуку их ненавидела и не хотела знать! Какие же они идиоты, какие идиоты! Конечно все всё поняли, да и Минэта как ненормальный начал кричать про их треугольник непонятных отношений. Изуку была ужасно зла и хотела врезать каждому. Минэте в первую очередь. Они это заслужили. На этот раз точно. Ну зачем её соулмейты продемонстрировали свои метки? Почему согласились с Минору, что оба являются её соулмейтами? Изуку помнила, как на неё все таращились и чувство гнетущего, просто раздавливающего стыда наваливалось на неё сверху. Ведь их метки были чёрными. Изуку испускала ауру раздражения, злости, боли и обиды, но с соулмейтами не говорила, хоть и сидела между ними, обняв себя руками и, чуть наклонившись вперёд рассматривала свои кроссовки. Её лицо просто пылало, она не могла смотреть в лицо директору. — Это очень не осмотрительно, — продолжал говорить директор неодобрительным голосом, — Бакуго и Тодороки, демонстрировать свои метки. Я понимаю, что соулмейты могут не скрывать своих меток, когда полностью признают друг друга, но в вашем случае это очень опрометчиво. Вам повезло, что эта информация не вышла за пределы вашего класса, и ваш классный руководитель Айзава среагировал вовремя. Вы будущие герои, ученики ЮЭй, подобное… явление, как наличие двух соулмейтов у одной девушки, обычные люди могут посчитать чем-то ненормальным. Люди всегда негативно относятся ко всему, что необычно и идёт в разрез со стандартами. Отчасти это вызвано страхом непонимания, люди просто не могут нормально реагировать, начиная придумывать что-то плохое. А вы ведь даже не герои и это в корне может перечеркнуть всю вашу репутацию. У вас пока нет фанатов и поддержки от обычных граждан, поэтому открываться в подобном плане для вас недопустимо. Иначе сразу можете распрощаться с профессией героя. Шото и Катсуки молча кивнули, принимая слова к сведению. Директор устало выдохнул и продолжил лекцию: — Так же вы должны помнить о репутации Мидории. Учитывая, что не так давно она была похищена Шигараки, журналисты могут перевернуть всё так, словно это злодей с помощью неизвестного оружия сделал Мидории две метки. Вы ведь помните, что информация о приспособлении способном стирать метки просачивалась в прессу, хотя журналисты так и не узнали, для чего именно предназначался прибор. И учитывая, что они могут связать две вещи и построить свою теорию, то у Мидории не будет будущего героя. Потому что метки на её запястьях теперь чёрные, и не весть что можно намекнуть или написать. Журналистам нужна сенсация и возможность очернить чьё-то имя. Им ведь не докажешь, что метки у Мидории были до похищения. Все трое кивнули, продолжая хранить молчание. — Поэтому, пока вы ученики ЮЭй, пока у вас ещё нет фанатов и опоры со стороны обычных граждан, пока вы не проявили себя как герои, я запрещаю вам открыто афишировать свои отношения. Это понятно? Я оберегаю ваше будущее героев и возможность вам всем оставаться соулмейтами. Если же вы так хотите, чтобы вас признали, как соулмейтов, начните со своих семей и одноклассников. Мидория, ты пока можешь быть свободна, а с вами, юноши, я ещё поболтаю. Изуку поднялась, что-то пролепетала себе под нос и, не смотря на парней, направилась к выходу. Она не знала, что ей делать. Поэтому и отправилась к нему. К своему учителю и наставнику. Всемогущий, словно знал о том, что его преемница придёт, поэтому и дожидался её в учительской комнате, сидя словно на иголках. Он даже взволнованно вскочил на ноги, когда Изуку вошла без стука. — Мидория, девочка моя, — Тошинори уже оказался рядом, сжимая хрупкие девичьи плечи. — Я уже всё знаю, учитель Айз… Изуку всхлипнула и, прижавшись к Яги, разрыдалась. Всемогущий почувствовал себя неуютно и, поглаживая школьницу по волосам, тихо шептал какие-то успокаивающие глупости. Мидория никогда при нём не ревела. Она была девочка собранная и сильная, а тут… словно размякла. Он позволил ей выплакаться, а затем усадил на диван и всучил в руки уже остывший чай. Изуку держала в руках кружку, но так и не сделала ни одного глотка. Глаза её были покрасневшими, лицо опухшим. — Мидория… — Они не должны были никому говорить… — Изуку запнулась и устремила свои большие глаза на наставника. — Они не должны… Зачем они так? Мама уже ненавидит их, мои одноклассники будут ненавидеть нас, весь мир бу… — Мидория, — неодобрительно покачал головой Тошинори, перебивая, — ты слишком себя накручиваешь. Всё не так плохо, как тебе кажется. — А если нам теперь не дадут быть вместе? А если Каччан и Шото не останутся со мной... А если меня заставят выбирать между моими соулмейтами и мечтой стать героем? — голос Изуку скакал и прыгал. — А что, если они выберут быть героями, вместо того, чтобы быть со мной? — Вы уже скрепили метки, — твёрдо заговорил Всемогущий. — Никто не сможет вас разлучить и указывать вам, как жить. Дела соулмейтов касаются только их. Пока вы несовершеннолетние в плане соулмейтов, вам ещё могут что-то запрещать, но после вашего семнадцатилетия никто уже ничего не сможет. — Я слишком боюсь, — Изуку поставила кружку на стол и обняла свои плечи. — После всего, что случилось, я боюсь того, что имею. И боюсь, что потеряю это. Шигараки слишком часто давал мне понять, что я… что я не… Он чуть не забрал у меня Каччана! Если бы Каччан не проснулся, если бы он умер… — Я просил тебя забыть о словах Шигараки, — слишком резко оборвал её Тошинори. — Ты должна доверять только своим соулмейтам. — Но я ведь знаю, что им это не нужно, — всхлипнула Изуку. — Они хотят быть со мной по отдельности и вместе… не смогут. Я их мучаю... А ещё они поступают по своему, не советуются со мной, не спрашивают моего мнения и... Я уже не смогу без них и я боюсь, что родители, люди, одноклассники, злодеи, да хоть весь мир, что они заберут их у меня... Томура слишком ясно дал понять, что от меня хочет, после того нападения в торговом центре он уже не был так сдержан и добр. Он разозлился, что я ему отказала. Он ненавидит меня больше всех на свете... Яги медленно выдохнул, устало потирая глаза. Он был очень обеспокоен относительно безопасности своей преемницы. И считал, что Изуку должна поделиться сама в первую очередь со своими соулмейтами и не скрывать от них такую информацию. Но Изуку слишком боялась и стыдилась. Мог ли Тошинори понять все страхи её сердца? — Тебе не стоит идти в таком состоянии домой, — Всемогущий поднялся. — Попроси Исцеляющую Девочку дать тебе что-нибудь от головы, ты ведь так наплакалась, у тебя явно должна болеть голова, и пусть она даст тебе вздремнуть. — Хорошо, — Изуку послушно поднялась на ноги. — И, Мидория, тебе нужно поговорить со своими соулмейтами. Будь в первую очередь сама честна с ними, — посоветовал Тошинори. — Я не могу... — хрипло отозвалась Изуку. — Вы ведь знаете, что они меня возненавидят, если узнают. — Ты ни в чём не виновата, — отрезал Яги. — Они твои соулмейты и они уже приняли тебя. Они не смогут тебя возненавидеть. Если не готова сейчас говорить с ними о Томуре, расскажи им хотя бы о том, что ты чувствуешь и как нуждаешься в них. Изуку послушно кивнула и направилась к выходу. Всемогущий устало выдохнул и направился к кабинету директора, где довольно долго прождал соулмейтов своей преемницы. Катсуки и Шото выглядели понурыми и какими-то безжизненными. — Мальчик мой, Бакуго, мальчик мой, Тодороки, — привлёк к себе их внимание Тошинори. — Всемогущий? — вытаращились на него парни, явно не ожидая здесь увидеть. — У меня к вам очень серьёзный разговор. И вы понимаете, что он будет касаться Мидории, — строго посмотрел на них Яги. — Тоже будете нас отчитывать? — скривился Катсуки. — Мы и от директора достаточно наслушались. — Не смотря на то, что директор против, да и я принимаю его позицию, я всё же одобряю то, что вы продемонстрировали свои метки своему классу. — Вы… не шутите? — неуверенно переспросил Шото. — Здесь точно нет никакого подвоха? — осклабился Бакуго. — У вас очень замечательный и дружный класс, — продолжил говорить Всемогущий. — И я более, чем уверен, что ваши одноклассники примут ваш союз. Это в первую очередь нужно Мидории. — Что вы имеете в виду? — Тодороки вмиг стал серьёзным. — Изуку разозлилась на нас за то, что мы открыли метки. — Её можно понять, хотя... вам пока тяжело её понять, — Яги устало выдохнул. — Мидории нужно почувствовать в вас опору. Она нуждается в людях, способных верить в неё и её силы. Она нуждается в тех, кто поддержит её. После того, как Томура лишил её уверенности в том, что она значима кому-то и нужна, психика Изуку стала слегка нестабильна. Вы должны были заметить это. Шрамы, что остались на её руках, так же являются и шрамами на её сердце. Я не могу требовать от вас чего-то, на что вы не способны. Просто поговорите с ней и дайте понять, что вы рядом, что вы самая надёжная её опора. И может тогда она откроет вам все свои страхи. — Скажите как есть, — начал закипать Бакуго. — Что за глупые секретики, словно мы в первом классе? Вы ведь что-то знаете. — Где сейчас Изуку? — спросил Шото, даже не взглянув на закипающего Катсуки. — В медпункте, — Всемогущий посмотрел на Тодороки. — Должно быть, сейчас она спит. — Почему вы не отвечаете на мой вопрос? — злился Катсуки. — Потому что не я должен на него отвечать, — строго посмотрел на него Яги. — Малыш Бакуго, возьми себя в руки и попытайся быть предельно сдержанным с Мидорией, иначе она никогда не выскажет вам того, что у неё действительно на душе. И попытайся быть максимально честным, когда будешь доносить до неё свои чувства. Если вы не поговорите сейчас, другой такой удачной возможности у вас не будет.