***
Несмотря на то, что Эд обещался вернуться очень скоро, его не было уже второй месяц. Эдвард скорее понимал это по поведению Освальда, чем по собственным ощущениям. Омега стал чаще бросать на него взгляды, задумчиво что-то просчитывал и болтался без дела поблизости, чем отвлекал от трепетной Изабеллы, которая только-только позвала его на свою течку. Фантастично! И всё-таки Освальд… Эдвард нашел его возле той же информационной доски, как и в прошлый раз. Освальд задумчиво опирался на винтажную трость и с этим своеобразным ирокезом на голове напоминал какого-то рок-музыканта. — Привет, Озвальд, — на мгновение Эдвард чуть не выдал «Оззи», но вовремя опомнился. Освальд посмотрел на него равнодушным взглядом и отвернулся, как всегда. Эдвард возмущенно набрал в легкие побольше воздуха, но не смог никак оскорбить. Он посмотрел на объявления, на которые мог глядеть Пингвин, и его брови поползли наверх от удивления. — Ты хочешь принять участие в гонке за место президента в студсовете? — А что? — Освальд внезапно оробел и взглянул на Эдварда совсем иначе. — Считаешь, что у меня не выйдет? Памятуя о том, насколько мнение Эда для Освальда важно, Эдвард покачал головой. — Нет, просто удивлен. Изабелла тоже баллотируется. — Ах, Изабелла, — неприязненно проворковал Освальд и обиженно надулся. — Что я не так… Ай! — Освальд отшагнул и тонкий конец его трости «случайно» оказался вдавленным в ногу Эдварда, у которого глаза на лоб чуть от боли не полезли. — Извини, — без капли сожаления проговорил Освальд и, хромая, направился в сторону администрации для подачи заявки. Эдвард тихо зарычал себе под нос, провожая взглядом нелепую тёмную фигуру. С таким подходом не видать тебе избирателей, как своих ушей, Освальд Кобблпот! На встрече претендентов организаторы подложили участникам очередную свинью, которая и привела Эдварда к настоящему моменту. Конечно же, у каждого претендента должен был быть глава избирательного штаба, всё, как в жизни, не иначе. И Изабелла, зная об уникальном интеллекте Нигмы, затянула его в эту игру. Эдвард даже сомневался какое-то время, потому что выступать против Освальда — это создавать раздор в самом себе, но Изабелла умела убеждать. Во всяком случае её губы умели это. — В этом году мы решили ввести новшество! — эти слова до сих пор приходили Эдварду в кошмарах. — Мы рады, что претенденты нашли себе первых и главных сторонников, но в мире политики настоящих сторонников не существует. А иногда ваша правая рука и вовсе может оказаться врагом. По залу распространились шепотки, и Эдвард нашел взглядом абсолютно равнодушного Освальда. Тот факт, что омега не поддается панике, успокоил и самого Эдварда. — О божечки! — Изабелла стиснула крепко руку Эдварда, прижимаясь к нему. — Объявляется рулетка! — продолжил Джеймс Гордон, один из членов студсовета. — Просим главы штабов отойти в одну сторону, а претендентов в другую. Изабелла вцепилась в Эдварда мёртвой хваткой. — Обещай мне, что как бы ни вышло, ты не пойдешь против меня! — попросила она умоляюще. — Конечно же, я не… — Помни, я люблю тебя! — и отпустила. Эдвард, ничего не понимающий, отошел в сторону других глав. Разве стоило так истерить от того, что они просто поиграют на разных полях? Все претенденты выглядели мрачными и взволнованными. Все, кроме Освальда Кобблпота. Его глава штаба напоминал какого-то отморозка, и у Эдварда закралось подозрение, что Освальд заранее знал, что так оно всё и будет. Легкая ухмылка, на секунду затрагивающая его губы, только подтвердила мысль Эдварда. Неожиданные тёмные махинации со стороны омеги поразили Нигму, и он улыбнулся с удовлетворением. Никогда прежде Эдвард не испытывал такого подъема от чужого злобного умысла, но Освальда, как ни крути, он в каком-то плане считал своим. — Освальд Кобблпот, — прозвучал голос Гордона. — Эдвард Нигма! — Что?! — опешил вдруг Освальд и посмотрел обжигающим взглядом на сцену, где Гордон продолжал зачитывать имена. На его лице так и читалось это «Мы так не договаривались!» И наверняка Освальд после выскажет Гордону всё, что о нем думает. Эдвард задумчиво обвел взглядом кандидатов, стараясь рассчитать, кого же для себя подобрал Освальд, но его сильно задело, что это был не он. И всё-таки Эдвард мог доказать Освальду, что идеально подходит для роли главы штаба, что он вообще мог во всем ему подходить. Тупой Пингвин просто никогда не видел всей картины! — Ты веришь в судьбу? — спросил Эдвард, подходя к нему. — Когда смотрю на твоё лицо, то нет, — фыркнул Освальд, скрещивая руки на груди и оттопыривая обиженно губу. Эдвард разозлился: — Это не тебе тащить на себе беременный балласт! — Беременный что?! — возмутился Освальд, выпучивая глаза. И с тех пор их взаимодействие становилось всё напряженней. Кажется, они не сходились ни в чем, а когда всё-таки сходились, то Освальд был радостным ровно до того момента, пока не понимал, с кем он говорит. А понимал он это очень быстро. На каждую просьбу Эдварда Освальд отвечал: «Верни мне Эда», чем бесил его. Теперь, когда Освальд знал, что Эдварду всё известно, он отрывался, как мог. Помимо его просьб как кандидата, появились просьбы из разряда «хочу лимонных леденцов ПРЯМО СЕЙЧАС!», направленные Эдварду посреди ночи. И Эдвард вопреки собственной логике исполнял их все. Если заданные условия не выполнялись должным образом, то от расчетливого Пингвина следовало: «Верни мне Эда!» Эдвард чувствовал, как еще совсем чуть-чуть, и он придушит Освальда собственными руками! Эдварду хотелось орать: «Я не верну тебе твоего Эда, потому что я и есть твой Эд!» Но это было ложью, ведь Эдварду даром был не нужен этот страшненький всклоченный омега с его королевскими замашками. Маленький избалованный жестокий мальчишка!***
Очередной лопнувший пузырь жвачки возвращает Эдварда к реальности, и злость уже не кажется такой всеобъемлющей. Когда Освальд вот так просто сидит возле дерева и миролюбиво молчит, он даже нравится Эдварду. — Твоё постоянное жевание не навредит? — всё-таки спрашивает Эдвард, понимая, что за последние сорок минут он только и нюхал ароматизированную сахарную резину. — Мне запрещено говорить с тобой об этом, — пожимает плечами Освальд, но всё-таки выплёвывает жвачку, чтобы сразу же запихнуть в себя новую. Щёлк. — И кем же? — Эдвард вытирает пот со лба. Работа под солнцем не приносит должного настроения. — Мной? Освальд хмурится на эту насмешку и внимательно рассматривает Эдварда сквозь очки. — От того, что ты пахнешь, как Эд, улыбаешься, как Эд, и носишь его одежду, — Освальд указывает пальцем на зеленую очень удобную футболку с большим белым знаком вопроса. — Ты Эдом не становишься. У Эдварда глаза сужаются презрительно, и он поджимает губы в ярости. Да сколько же можно это терпеть… — И как же ты нас различаешь? — усмехается Эдвард, останавливаясь в своей работе. — По взгляду, — кивает со знанием Освальд и улыбается насмешливо. — Он смотрит на меня с любовью. Освальд сам смущается своих слов, и опускает глаза, мило краснея. Наверное, он впервые произносит нечто подобное при ком-то другом. Но отчего же другом? Эдвард всегда Эдвард. — А я думал по «Оззи», Оззи, — не может удержаться от колкости Нигма. — Не зови меня так. — А что такое, Оззи? — смеется Эдвард. — Разве тебе не нравится, Оззи? Мне кажется, что тебе очень идет, Оззи. — Эд, Эд, Эд, Эд, Эд, Эд, Эд, Эд! — в ответ начинает Освальд, сняв очки и буравя взглядом. — Хватит! — всё-таки не выдерживает Эдвард, и Освальд удовлетворенно улыбается, вжимая голову в плечи. Его шаловливый искристый взгляд очень нравится Эдварду сейчас. Впереди остаётся для посадки всего два дерева, и они могут быть свободны. Эдвард берется вновь за лопату и начинает копать. Очередная благотворительная акция, проводимая университетом, ложится на плечи кандидатов, и поэтому на уикенд они все оказываются в этом богом забытом лагере для детей, который готовят к сезону. Эдварда всё-таки немного радует, что их отправили в этот гадюшник, а не, к примеру, на завод по переработке отходов. В прошлом году было именно так. Он плохо представляет себе собственное поведение, окажись Освальд среди вредоносного мусора, а в том, что тот поковылял бы даже на свалку ради победы, Эдвард и не сомневается. — Освальд. — Чего? — Ты правда можешь мне всё рассказывать, — предупреждает вдруг Эдвард. — Пока Эда нет, я сделаю для тебя всё. — Правда? — удивляется Освальд, и Эдвард в который раз поражается тому, насколько Пингвин бывает неуверенным в себе при всей своей наигранной уверенности и силе. — Да, — кивает он. — Тогда, — Освальд снова жует свою губу. — Мне можно жвачку, сколько я захочу. Мне вообще разрешили ни в чем себе не отказывать! И смотри! — Освальд задирает свою футболку, демонстрируя свой бледный живот. — Я уже наел себе пузо! Никак не остановлюсь! Эдвард нервно сглатывает, когда Освальд прячет свое тело назад под футболку. Представлять себе и видеть на самом деле — это настолько разные вещи, что Эдварда пронзает этим совершенно новым чувством сквозь всё тело. Руки сжимаются сильнее на черенке лопаты от желания потрогать. Это ведь всё его. — Эд? — зовет Освальд чуть растеряно. — Нигма? Встряхнув головой, Эдвард улыбается через силу. Он пока не понимает, что чувствует по этому поводу. — Ни в чем себе не отказывай, — повторяет Эдвард завет врача, на что Освальд лишь улыбается. — Я притащу саженцы, — он поднимается на ноги и хромает в сторону их небольшой базы в самом наилучшем настроении. Эдвард задумчиво провожает его взглядом. Сейчас Освальд кажется ему таким же красивым, как и тогда в квартире. Словно бы это не глаза Эдварда, или же на самом деле это всегда были его глаза. К вечеру в лагере устраивают праздник в честь хорошо проделанной работы. Праздник — это громко сказано, но есть музыка, закуски и всех собрали в общем зале. Эдвард танцует с Изабеллой под Everytime от Бритни, которая так популярна в последнее время. Голова Изабеллы лежит на плече Эдварда, и от нее так сладко пахнет, но в мозгу всё отдает лишь слащавым ароматом жвачки. Эдвард незаметно наблюдает за Освальдом, который сидит в одиночестве и жуёт куриные рулетики. Наверное, Эд не позволил бы Освальду скучать вот так. И в груди раздаётся словно бы протест. Это желание Эда? Или стремление Нигмы? — Оказывается, что Барбара такая изобретательная, — делится Изабелла впечатлениями о своей главе штаба. — Никогда бы не подумала, что такие люди на самом деле существуют! Эдвард, ты слушаешь? — Да, конечно, — кивает он и бросает на нее беглый взгляд, гладя по спине. — Ты рассказываешь мне о том, что Барбара помогла тебе собрать все подписи для последнего собрания. — Да! Разве это не похоже на чудо? Эдвард успевает заметить, как фиолетовый горящий в темноте пингвин на футболке Кобблпота перемещается из одного угла зала в другой. Освальд покончил со своими рулетиками, а теперь очень продумано занимается связями. Наверное, Эдварда беспокоит то, что Освальд не сидит печальный и не ждет его, пока эта бесконечная песня о потерянной любви не закончится. Освальд выскальзывает на террасу, и Эдвард не может больше держать себя в руках. Ему любопытно, и он хочет тоже быть частью истории Освальда. — Прошу меня простить, — Эдвард рассеянно целует Изабеллу в щеку и направляется навстречу приключениям, как полагает. Как заправский шпион, он подбирается к террасе, откуда почти не слышны голоса. Эдвард быстро выглядывает, чтобы убедиться: там Освальд и почему-то Фиш Мунни. — Ах, Освальд-проказник, — смеется она так, словно они знакомы вечность. А ведь Фиш многие боятся, потому что поговаривают, что ее родня из преступного мира, да и выглядит она, как размалеванная панк-дива. — Как вышло так, что у тебя есть альфа. Это же как анекдот! Освальд пожимает плечами неуверенно. У Эдварда дыхание перехватывает, и ему хочется наброситься на Мунни, которая вздумала пугать Освальда. — Да расслабься! — продолжает она, оглядываясь. — Никого здесь нет. И я не о делах пришла поговорить, хоть ты меня и подставил, Пингвинчик. Просто хочу узнать, как ты? Освальд шаркает ногой и отворачивается в сторону леса, глядя на темное небо. И Мунни делает просто невероятную вещь — это ободряюще хлопает его по плечу. Эдварду даже кажется, что это очередная галлюцинация. — Фиш, мы не должны желать чего-то такого? — Я тебе мамочка что ли? — сарказм в ее голосе неподдельный. Но после недолгого молчания она добавляет: — Такие фрики, как мы, должны получать города, милый, не меньше! Ты понял меня, Оззи? Кивнув, Освальд чуть расслабляется. — Хочешь, я отрежу твоему альфе яички? Освальд смеется на предложение Мунни и качает головой. На террасе прохладно, и Освальд ёжится, отчего Эдварду хочется показаться из укрытия и поделиться своим пиджаком. А еще ему не нравится факт того, что с кем-то Освальд может быть таким, а с ним — нет. Он желает заполучить себе все те фиолетовые оттенки, что видел когда-то. Не смотреть, участвовать. Стать таким же злодеем, как Освальд, если это даст возможность его понять. И первое, самое подлое, злодеяние Эдвард совершает этой же ночью, наслушавшись разговора Освальда с Мунни. Он пробирается к комнате, выделенной Освальду, и стучит мотив, что запомнил ранее. Очки Эдвард оставил у себя и прическу поправил на другой манер. — Эд? — спрашивает Освальд шепотом за дверью. — Оззи, — отвечает Эдвард, и его впускают в комнату. Освальд смотрит на него счастливыми глазами и обнимает, как и в прошлый раз. Только в этот раз Эдвард чувствует всё по-настоящему, контролирует свои руки и губы, которые целуют Освальда. Во рту появляется привкус сахара, и от Освальда пахнет жвачкой, которую он жевал весь день. Эдвард заводится от мысли, что наконец добрался до того, чего желал всё это время. Собственное открытие становится откровением, и он понимает, что сейчас он не притворяется Эдом, он и есть Эд, который хочет этого щуплого омегу с птичьим бардаком на голове, своего омегу. — Оззи… — У нас много времени? — спрашивает Освальд, торопливо стаскивая с себя пижаму. — Сколько захочешь, — улыбается Эдвард. Освальд скептично хмыкает: — Конечно, хороший ответ, но нереалистичный. Давай поторапливайся! И Эдвард выполняет и этот приказ Освальда. Заваливает его на кровать и поцелуями спускается вниз по телу. Освальд постанывает от малейшего прикосновения, потому что его тело истосковалось. Эдвард ругает себя всеми последними словами за это. Его губы достигают живота, и Эдварда бьет крупная дрожь. В реальности это как магия. Совершенно непривлекательный бугор живота кажется Эдварду чем-то восхитительным, без всякой логики. Освальд пинает Эдварда своей ногой. — Потом полюбуешься, скорее! — Это не навредит? — Мне сказали, чтобы я ни в чем себе не отказывал, а я так хочу постоянно! Поэтому, Эд, — серьезно смотрит на него Освальд. — Не останавливайся! Эдвард смеется и целует Освальда вновь. Нет времени на мысли о последствиях. Если уж потребность есть, то долг Эдварда как альфы помочь Освальду. Иначе какой тогда из Эдварда Нигмы альфа?