Алкоголь вредит не только вашему здоровью

      Сигарета за сигаретой – Пашка выбрасывал бычки в урну, но спустя какое-то время они уже валились мимо нее. Я нервно сжимала в руках мобильник, в надежде услышать долгожданный звонок от Антона и слова «все хорошо, я просто спал». Но несколько часов названивания нашему другу, пара разговоров с его мамой – все оказалось бессмысленным, и мы до сих пор терзались вопросом где же наш друг. Паша уже опустил голову на руки, сидя на спинке скамьи, как вдруг резко повернулся ко мне и с нескрываемым ужасом спросил: – Агат, ты же представляешь, что устроит ему отец, когда он найдется?       После вопроса в воздухе повисла тишина. Я промолчала, потому что, да – я представляю. Антон снова будет ходить с синяками и ссадинами, молчаливый и печальный, скрывая перебитые кулаки. Мне снова заботливо провожать его до подъезда и ждать, когда в его окне погаснет свет – значит, все в порядке, и никто его уже не тронет. В какой-то момент, после вопроса Пашки, я даже задумалась – может, Антоша сбежал от отца, решил освободиться от домашней тирании? Но с другой стороны, неужели он бы не сказал нам, неужели он бы оставил с отцом свою мать – глубоко несчастную женщину, ставшую жертвой стокгольмского синдрома? В воздухе витали одни вопросительные знаки – и никаких ответов, ни от Антона, ни от нас самих.       Мы сидели, окруженные вечерней мглой, наблюдающие за деревьями, понуро склонившими свои головы, с которых с каждым днем опадало все больше листьев. И под ногами у нас уже почти сложился ковер из них – я раздвигала листву в стороны, чтобы избавить себя от мыслей о приближающейся осени, а после – о грядущей зиме. За спинами у нас раздавались гудки машин и рев моторов, звенели светофоры, приказывающие людям скорее переходить и дать дорогу железкам.       Хоть мы еще и могли позволить себе ходить по улице в кофтах, но я уже четко чувствовала – приближается осень. Та самая, когда уже нет сил вставать по утрам, потому как, что ночь, что утро – все одна сплошная темень и мороз. Уже даже мысль об украденных сосисках в столовой меня не грела, хоть я и была сыта и довольна всеми результатами совершенного «преступления». Угнетало помимо этого самое главное событие дня – пропажа Антона. Друга, которого я видела на первых двух занятиях улыбающимся и подкалывающим меня, вдруг не оказалось рядом, и, более того, черт знал, где он может находиться.       В безмолвии мы с Пашей просидели еще несколько минут, как вдруг мой телефон завибрировал в руках, и я сиюсекундно отреагировала, надеясь услышать голос Антона, но на экране предательски светилось «Санёк». Я поняла, что не могу больше рассказывать историю об исчезновении Антона, а потому протянула Пашке мобильник и молча уставилась в небо, откинувшись на спинку скамейки. – Да, Саш, мы тебя ждем во дворе у школы, – Пашка скрывал свое беспокойство мастерски – хотя и выкурил уже несколько сигарет подряд, на его лице пока еще не отражалась тревога за друга, – расскажем все при встрече. Ты только подходи скорее.       Паша закончил разговор и, не смотря на меня, вернул телефон законному владельцу. Вместо сигарет он тянул в рот уже свои руки, нервно грызя ногти один за другим. – Паш, вот я чего не могу понять… – я неожиданно для себя подскочила с сиденья и встала напротив друга. – Ну неужели он настолько нас не ценит, что, если вдруг решил пропасть с радаров знакомых, не удосужился даже весточку оставить? Написать сообщение? Двадцать первый век на дворе – мог бы хоть строчку в социальной сети отправить. Мол, «Друзья-товарищи, я решил начать новую жизнь, поэтому простите меня и поймите, я устал, я ухожу». – Вдруг на меня нашло нескрываемое раздражение, наверное, какая-то стадия после неприятия и перед смирением – я шаталась из стороны в сторону, высказывая Паше все, что было на уме. – Ведь он, Антон, знает меня, – мы на горшок вместе ходили! – он в курсе моих проблем. Ты думаешь, мне не хватало пропавшего отца, думаешь, мне хочется снова проходить вот это все? Искать кого-то? Мало мне было папаши-путешественника, так еще и Антон со своим трюком-исчезновением теперь. Я снова обессиленно села на скамью и закрыла лицо ладонями – Мне это все не нужно, Паш, я просто хочу сейчас уйти домой и лечь спать, а завтра снова думать о какой-нибудь чепухе, типа соблазнения своего учителя. Вот еще тебе на проблема! И тишина. Пашка молчал какое-то время, но затем я снова услышала щелчок зажигалки и размеренный выдох. – Но ты же не пойдешь домой, Агата. Потому что мы все друзья. И если бы ты так же пропала с радаров и ничего не сказала, мы все втроем сломя голову носились бы в поиске тебя. – В голосе друга уже не было той задорности, с которой он комментировал мужа биологички, сейчас он звучал подавленно и расстроенно. – Ты думаешь, мне тоже хочется сейчас играть в детектива? Если бы на месте Антона был кто-то другой, я имею в виду не кто-то из нас, я бы переживал минут пять и забыл, пошел бы наслаждаться теплым ужином в семейном кругу. Мне бы тоже это не нужно было. Но сейчас речь идет не о соседском пареньке, а об Антоше, – он снова замолчал и еще раз затянулся, вдыхая сигаретный дым. – Бог знает, что было у него на уме. Может, и не стоит винить Антона в том, что он никого не предупредил. Слова Пашки эхом пронеслись у меня в голове, ибо квинтэссенция всех негативных эмоций внутри меня заглушила окружающий мир и звуки, исходящие извне. Я лишь отдаленно услышала, как со скоростью света к нам подбежал запыхавшийся Саша и, опершись на колени, стал восстанавливать дыхание. – Вы в курсе, друзья, что дворов вокруг вашей школы несчитанное количество? Я оббегал каждый, и, как обычно, вы оказались в том, который я оставил напоследок. – Мы знаем, – сухо ответил Пашка и встал, чтобы скрепить рукопожатием долгожданную встречу с другом-студентом, у которого было слишком мало времени для нас. – Но поверь, Санёк, ты бежал не зря.       В течение двадцати минут мы рассказывали Саше все обстоятельства и события, происходящие вокруг Антона, начиная от урока литературы, заканчивая воровством столовской выпечки и сигналов тревоги его мамы. С каждой деталью нашего рассказа Сашины глаза округлялись все больше и больше, и вот, когда округляться им уже было некуда, мы закончили печальное повествование и, выдохнув, молча уставились на приятеля. – Ну дела, – выдал Саня и стал потирать подбородок. Он всегда так делал, чтобы все окружающие знали – в его мега-мозге происходит мега-мыслительный процесс. Этот гениальный ребенок, который черт знает как оказался в нашей компании дворовых хулиганов, всегда отличался логическим подходом к решению любой проблемы. И сейчас вся наша надежда была на него – он-то точно что-нибудь выдумает такое, что Антоша найдется в следующую секунду.       Саша, как я и говорила, вообще был достаточно необычным звеном нашей компании. Его всегда окружала аура умиротворения и спокойствия, и хотя внутри этого парнишки и скрывался неиссякаемый источник энергии и авантюризма, он всегда старался обдумывать вопросы на холодную голову, отодвигая в сторону любые эмоции. Возможно, потому к нам и привязался – мы были единственными людьми, в окружении которых он мог выплеснуть все то, что копилось у него порой целыми неделями, проведенными в душных аудиториях вуза. Саша старше нас на пару лет – учится на втором курсе юридического факультета и, к сожалению, все пророчат ему светлое будущее в адвокатской карьере, докторские степени и великолепные научные труды. К сожалению, наверное, потому, что Саня мечтает совсем о другом – он с ранних лет рассказывал нам о своей страстной любви к океану и желанию уехать куда-нибудь в Майами, заниматься серфингом, наслаждаться океанским бризом и девочками в бикини. Мы всегда хохотали, мол, Саша-Саша, куда ж ты из Москвограда уедешь, а здесь ты только и сможешь, что серфить по волнам своих юридических бумажек и учебников с пособиями. Конечно, мы всего лишь дружелюбно подшучивали, но каждый раз видели его смущение и подбадривали в ответ. Мы знали точно, что друг сможет все, если отодвинет ужасную привычку зависеть от чужих мнений и указаний, как ему правильно жить. Парень он был действительно толковый – все девушки университета от него без ума, преподаватели с гордостью жмут его ладонь после конференций, а родители гладят по головке и поют одну и ту же песню, которую принято называть «американской мечтой» – выучишься, найдешь стабильную работу, купишь квартиру, заведешь семью и детей, и до старости лет и боли в пояснице будешь пахать и по вечерам смотреть телевизор, пока не уснешь. А на утро все сначала. И каждый раз, когда Саша вырывался с семейных ужинов на наши прогулки, я видела в его светлых глазах только печаль и страх – страх, что все так и будет, и океанские волны будут являться ему лишь во снах. И вот сейчас он снова откинул все свои скрытые эмоции и переживания, и начал анализировать всю информацию, которую мы сумбурно до него донесли. – Вы в полицию-то заявили, горе-сыщики? Мы с Пашкой переглянулись после его слов и хором ответили: – Мама заявила. – Мама, значит… Правильно, от вас бы вряд ли приняли заявление. Правильно, – повторился Саша, и, потерев виски, задал еще один вопрос ,– а у работников школы спрашивали – видели они его? Пашка хлопнул себе по лбу ладошкой. Затем аккуратно приложил и мне по голове. – Агата, черт тебя дери! Мало того, что мы у учителей не спросили, так еще и пробежали мимо охранника! Дядя Гена что там – просто так сидит? – Дураки, не спорю, – я потерла пострадавший затылок и растерянно посмотрела на друзей. Вид у них был как никогда серьезный. До такой степени, что мне даже стало страшно – неужели мы действительно имеем дело с пропажей нашего приятеля, а не с простой глупой шуткой? На мгновение я подумала, что все это нереально; почувствовала себя героиней идиотского детективного романа, который еще более неумело экранизировали и взяли меня на главную роль. Наши с Пашей взгляды пересеклись; его глаза, казалось, провалились глубже, а лицо побледнело и осунулось. Он стал вдруг выглядеть как-то иначе: вся его обыкновенная веселость исчезла, и вместо нее показалась тревожная сторона моего друга. Пожалуй, таким печальным и рассеянным я видела своего мушкетера всего раз в жизни – когда его отец улетел в другую страну прямо в день рождения Пашки, не оставив даже поздравительной открытки и не позвонив. Впрочем, я представляю, какие ужасные мысли крутились в его голове в момент пропажи Антона – у меня была та же каша из догадок и переживаний. Перед глазами уже давно предстали самые жуткие картины: Антоша лежит где-то в подвале, связанный и избитый преступниками, истощенный и грязный, он ждет нашу спасительную бригаду и посылает во Вселенную сигнал «эс-о-эс». Или, чего еще хуже, он сбежал из страны с какой-нибудь богатой пожилой женщиной, которая держит его в сексуальном рабстве, одаривает подарками и исполняет все его прихоти… – Давайте, Шерлоки, вылезайте из своих чертог разума – и быстро дуйте в школу, охранник еще может быть на посту, – Сашка суетливо подскочил со скамейки и закинул сумку на плечо, – я пойду домой к Антону.       «Домой к Антону?» – подумала я и вдруг очень распереживалась. Александр, конечно, отличный человек и замечательный следователь, но, боюсь, что отец Антоши не встретит его на пороге с распростертыми объятиями. Тут же я перебила все попытки дальнейших изречений будущего юриста-серфера: – Нет, Саня, домой к нему пойду я. Меня его родители прекрасно знают, тем более, с мамой Антоши я уже поговорила, а сумасшедший папаша, если что, пальцем меня не тронет! – Я моментально собралась с мыслями, встала между приятелями и приобняла их за плечи, – а вы, давайте, зубы сжали, очко подж… кхм, в общем, руки в ноги – и в школу. Тебя там, Сашка, все знают и любят, по голове если что указкой не дадут. Переведя взгляд на Антона, я усмехнулась, ехидно сощурив глаза: – А вот тебе, герой-сосисочник, за мелкий грабеж по тыковке-то настучат! Пашка заметно повеселел, не скрывая довольства нашим недавним «преступлением», и в ответ выдал: – Да, Агат, я после окончания нашего спора хоть все сосиски в столовой на год вперед скуплю! Еще и на целый поднос компота, поди, останется. – Правильно, товарищи, в таких ситуациях нельзя терять жизнерадостность и чувство юмора. Вы в своем репертуаре, – заметил Сашка и растрепал мою «шикарную» шевелюру. И вот уже урезанным составом мои мушкетеры отправились в сторону нашего образовательного учреждения, а я поставила маркер на доме исчезнувшего.