hey, killer!

С Юнги нужно поосторожнее. Он как гребаный киндер-сюрприз — на обложке вроде феи с принцессами, а внутри какой-то стремный грузовик, который еще хрен соберешь. Никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду. Уж ни на какой пирог и намека не было. — Так, блять, — с тоном «расступились все» Юнги выстроил все ингредиенты в шеренгу и немедленно дал понять, кто тут командир, скоропостижно разбив яйцо. Бесцветный белок трагично расползся дохлой медузой по красному линолеуму, и Юнги, со свойственной холодностью главнокомандующего, транспортировал того в ведро. — Потеря бойца! Моральный дух подорван, — возник Чонгук. — Это провал, командир. Комментатору незамедлительно прописали штрафной венчиком по башке. — Подожди, — Юнги вернулся к рецепту и ткнул пальцем в шаг «номер два». — Тут сказано медленно вливать тонкой струйкой. У меня пена получилась, о какой, блин, струйке речь? — Может потому что растирать и взбивать миксером это вещи кардинально разные? — Не умничай. Вон с моей кухни! Чон не успел возразить, что они живут в студии - Юнги уже опять было замахнулся утварью, но его перехватили, отложив венчик в сторонку от греха подальше. — Что… Что ты делаешь? — справедливо поинтересовался Юнги, озадаченно глядя на себя на экране чонгуковского смартфона. Чон приобнял худенькие плечи и щелкнул до того, как бог кулинарии вывернулся и отпрыгнул в сторону. — Надеюсь, Чимин следит за обновлениями моей галереи. Следил, в прямом эфире. Сутками напролет торчал под окнами, ночуя в машине, как в передвижном изоляторе. Всё. Карантин. Посещения запрещены. Стоило Чимину появиться в поле зрения Юнги, как у того сразу пролегали тени возле скул, кулаки сжимались до ломающихся ногтей, и вообще — чуть тот объявлялся на горизонте, Юнги готов был руку себе оторвать, лишь бы запустить в него чем-нибудь. На порог Чимина не под каким предлогом не пускали и нового пса подговорили, чтобы тот за ним, — за розовой макушкой, — в первую очередь следил, будто это он главная опасность, а гангстеры всякие чай подождут. Чимин разложил водительское кресло, прибавил громкости на магнитоле с подключенными ноутбуком и аппаратурой, и салон мгновенно обволок голос Юнги. — Что за хрень? — Я тебе говорил надо было растирать. — Как же ты задолбал, а... СВАЛИ С МОЕЙ КУХНИ! — Я это есть не буду. — Тебе кто предлагал? Да не трогай ты тесто… Этот тип… Этот Чонгук. Его взломать было легче всего. Намджун как-то проронил словечко, что у Чона проблемы с финансами, на основе чего Чимин сложил два и два и пришел к выводу, что тот — игрок. После взлома почты, догадка подтвердилась: инбокс кишел всякого рода завуалированными приглашениями и парочкой угроз. Без подписей, без сумм, короткие и, надо сказать, убедительные — Чонгук, отвечал далеко не на все. У этого парня напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения. Зарегистрирован он был если не во всех возможных соц-сетях, то в самых популярных — точно. Как его еще не убили — оставалось загадкой. А теперь непревзойдённый Мин Юнги делил с этим омерзительным типом квартиру, по расписанию висел на одном с ним волоске от смерти и пек пироги. Пироги, мать твою. Юнги. Все могло быть иначе, если бы в тот роковой вечер они вдвоем не перепили, и Юнги не превратился (внезапно) в целомудренную недотрогу, а Пак соответственно… Ну, не удержался. Осмелел (озверел) и перешел в наступательную позицию самца, не без громких слов, взглядов как на последнюю модель ламборджини и внезапной веры в свою неотразимость. Свое отвоевал: несколько секунд пьяных и отвратительных лобзаний с Юнги на стиральной машинке, пару пощечин, один толком не запомнившийся поцелуй, руки Юнги в его осветлённых волосах, и, мгновением позже — удар затылком о кафель. С фейерверками из глаз и виньеткой стянувшимся «занавесом» — все как положено. Про проколотую артерию в качестве бонуса — это пустяки. Потому что проснуться в луже собственной крови оказалось не намного страшнее, чем вспомнить то, благодаря чему он в этой луже оказался. У Юнги не раз наблюдались проплешины в памяти после их совместных попоек, но в этот раз его сознание решило извратиться до того, чтобы выставить Пака насильником и негодяем, который умышленно споил, воспользовался беспомощностью и чуть не изнасиловал. При одном воспоминании о том дне Чимину хотелось выматериться и обрушиться на руль, отчаянно зацензурившись клаксоном. Они не раз пили вместе, и, по правде сказать, поддатый Юнги был еще милее и очаровательнее чем всегда: улыбался и любил всех и вся, цеплялся под руку, дабы не переломать ноги на каблуках, болтал ни о чем с искренним, из ниоткуда взявшимся интересом, и в номер возвращался с разбегу плюхаясь в атласные простыни. А Чимин потихоньку разувал, раздевал, стирал влажным полотенцем кровь с бархатных рук, часами целовал его невозможные пальцы и брался чистить оружие до самого рассвета. — Страшный был сон? — спросил он однажды утром, едва Юнги разлепил веки, под которыми минуту назад с бешеной скоростью вращались зрачки. На почти забытых кадрах пожеванной временем пленки его закрывали в шкафу и отпечатавшимся намертво в памяти голосом приказывали не высовываться. Он жался к его источнику, желая слиться, поглотить, и цеплялся руками, затаскивая за собой. Но днище шкафа в миг оборачивалось черной дырой и он падал, падал, падал… — С чего ты взял? — доверять Чимину давно стало нерушимой аксиомой, но видеть в его глазах жалость Юнги был не готов. А мелкому было жалко всех, без разбору. Юнги сгорбился, оперся на колени и почесал затылок отнюдь не по-девчачьи. — Когда человек во сне сжимает кулаки так, что ногти впиваются в кожу, ему снятся отнюдь не пони. Мин осмотрел свои ладони. Сжал кулаки и увидел как покрытые черным лаком ногти пришлись четко на четыре синеватых полумесяца. Он поднял на напарника глаза - «тебе оно надо?» — Я почти ничего о тебе не знаю. — Благодари судьбу, — вздохнул Юнги и прошествовал к комоду. — Много будешь знать — не успеешь состариться. — Просто… Я хотел сказать, что ты можешь открыться мне. Меня не взломать. — Тебя и взламывать не надо, — не оценил Юнги. — Все на лице написано. Справедливо рассуждая — да. На Чимина посмотришь, и сразу ясно: врать он никогда не умел и не научится. Однако выпытать из него хоть каплю из того драгоценного, что он мысленно фасовал по папочкам, пичкаясь терабайтами тайн и личных переживаний, было практически невозможно. Вот только папка «Мин Юнги», хранившаяся под самым сердцем, грозилась навсегда так и остаться пустой. Под действием прогрессирующей социофобии, ответы на все свои вопросы он со школьных лет учился добывать сам, не прибегая к реальному контакту. Он, в целом, рос хорошим мальчиком — не скупился бабушкам на «здравствуйте», что служило для них доказательством всякой степени добропорядочности, никогда не задирал младших и учился даже неплохо. Вот только слишком рано пришел к тому, что весь мир — большой обман. Начиная переписками с почты отца, которых никогда не должно было быть, и заканчивая травлей одноклассников в соц-сети, где Чимина никогда не было. Официально, разумеется. Только так он мог защитить себя — не показывать свой исходный код, отгородиться, создать лабиринт, в котором его никто никогда не найдет. В интернете люди пересылали друг другу одну и ту же чепуху, выдавая ее за свое мнение и свято верили в искренность социальных сетей. Распознавать ложь, которой плевали ему в лицо, Чимин с годами так и не приспособился, но зато мастерски находил неопровержимую правду. Он был единственным, кто сам вышел на Намджуна. На вопрос «И в чем же твоя особенность?» Чимин с разлету напечатал: «Я ищу в людях худшее», а чуть позже заверил: «И я нахожу». Непосредственного участия Чимин ни в чем не принимал. Помимо поиска бесценного компромата на объект, в его обязанности входило довезти Юнги до места, держать связь, попутно сверяясь с маршрутом, мгновенно придумывать отходные пути в незапланированных случаях (коих было достаточно, благодаря Юнги) и следить, чтобы тот в свои «выходные» не напивался вусмерть. А теперь… Теперь он отсиживался здесь, в неудобстве, с рулем на коленях и ручником под задницей, сожалея о том, что «вусмерть» он все-таки допустил. Вывеска возле круглосуточного ресторана помаргивала неоновой желчью прямо в лицо и раздражала посильнее голоса Чонгука из динамиков. Две недели назад Чимин купил очень дешевую подержанную хонду по объявлению в интернете, в которой без сабвуфера до этого повеситься можно было. «Она едва ездит, — сказал хозяин, когда тот выруливал с дорожки перед его домом. — Не продержится и года». «Кто загадывает наперед?» — крикнул Чимин против ветра и был таков. Кто загадывает наперед… Кто загадывает наперед о том, насколько он может быть жесток? Беспощаден и решителен во власти страха, что кукловодом дергает за перекрестье нитей? Когда на одном из заданий к его ботинкам медленно подкралась покидающая тело жизнь, он не обнаружил кнопки с отменой операции, или чего-то вроде. Мозг кипел, как жесткий диск, спаленный избыточной нагрузкой. Его привычные возможности в этом мире не работали - все ближе и ближе, длиннее, лужа вытягивалась алым обличающим перстом судьбы из-под распростершегося на полу тела. Он пятился назад, пока не споткнулся о ночной столик и не опрокинул лампу; пока не наткнулся на кровать; пока не забрался на нее с ногами. Пол — это лава: бета-версия. — Чимин? — окликнули голосом, за который он стрелял секунды назад. В глазах — обезумевших глазах — словно плескались красные карпы. Эту нелепую ассоциацию Юнги запомнил навсегда.  — Ты почему не остался в машине? Чимин обрел голос только с третьей попытки. — Он шел за тобой. Юнги перевел взгляд на труп. Все указывало на то, что выстрел пришелся в легкое. «Театральная поди была смерть…» — подумал он и ощупал глазами напарника. Тот наблюдал как беспощадно растет багровое озеро, стремительно бледнея до молочного шелка простыней. Ноздри расширились от шумного неглубокого дыхания, затряслись плечи. — Идем, — Юнги не придумал ничего лучше, кроме как побыстрее его увести, обогнул тело и взял напарника за руку. — Нужно уходить как можно скорее. — Я обещал себе, что не возьму в руки оружие, — просипел младший с такой болью в голосе, что у Юнги по спине пробежали сотни ледяных иголочек. — Боже, Юнги, я убил его… — Точно. Убил, — кивнул Юнги и выглянул в коридор. Он очень надеялся, что охраны в доме не осталось, с Чимина на сегодня было достаточно. Перехватив за запястье, он потянул его за собой. — Но он ведь целился в тебя, правда? — Нет. — В смысле — нет? Зачем тогда… — Он пошел за тобой с пушкой за поясом, я проскользнул в дом, мы столкнулись в дверях спальни, и… Я с испугу выстрелил, Господи, я не хотел… Юнги был довольно скуп на всякого рода утешения, но Чимин, он… Выглядел ужасно. — Эй, вполне возможно, это лучший исход. Кто знает, что сделает с тобой Намджун, если привезешь меня жмуриком, — невесело ухмыльнулся он, намеренно минуя кухню, где «отдыхали» еще двое представителей охраны. — Не говори так, — шмыгнул Пак в ответ, но зашагал уже более уверенно. Покинув коттедж, Юнги изъявил безапелляционное желание быть за рулем. Ехали молча — Чимин по сей день безмерно благодарен Юнги за рассказал о том, как тот впервые убил сам. Без оружия. Но тоже — из-за страха. — Собственное бессилие иногда работает хуже чужого насилия, — сказал он. Чимин спроецировал это на себя: действительно, кто знает, что стало бы с Юнги? Но очень некстати вспомнились слова прогремевшего на весь мир серийного убийцы о том, что люди, не умеющие общаться, приходят к насилию. Чимин весь остаток дня был запредельно тихим, цеплялся взглядом за предметы, совершенно, казалось бы, недостойных внимания. Тот вечер обещал стать худшим в его жизни, но уже ночью Юнги сам отмывал его лицо и шею от засохших капель крови и заказал в номер выпивку. Самостоятельно осушил бутылку виски, ибо Чимин уже спал на его кровати, и даже не стал прогонять того на диван. — Алло? — голосом Юнги. Чимин, сцепив руки за головой, в полудреме улыбнулся уголком рта. — Сколько раз тебе нужно… Нет, это ты меня послушай… Мне до рвотных позывов льстит твоя забота, но я… Да пошел ты нахер уже! Пак нахмурился и приоткрыл один глаз. Разговаривали по телефону Юнги, иначе бы динамики ревели оглушающе громко. — Кто это? — Чонгук. Выдержав паузу, он свой вопрос повторил, и уже более настойчиво. Послышался скрип мебели о потертый линолеум, какая-то возня. «Отдай сейчас же! Не смей!» — шипел где-то поодаль Юнги. Последовали грохот и тяжелое дыхание, трехэтажный мат. Кто-то включил громкую связь, и громким эхом прокатилось: — Юнги? Чимин вскочил, больно ударившись макушкой о крышу. Потирая ушибленное место, на магнитоле прибавили громкость. Звонил кто-то чужой, не Намджун и не Тэхен. И явно не с предложением о бесплатной диагностике в частной клинике. — Не совсем. А ты?.. — заинтересованно протянул Чон. — Его друг. Можно ему трубку? <i>— Такое дело… Юнги не особо общительный, и друзей у него немного. Если честно, у него вообще нет друзей. Но я слышал, что у него есть очень красивый и обаятельный напарник, ты можешь поговорить с ним. — А, Чонгук. Рад с тобой познакомиться. Кажется, разговор должен был разыграться весьма интересный, но Чон приглушенно заскулил, и что-то тяжелое — Чимин предположил, что сам телефон, — упало. Впитав ругань и вопли Юнги, пререкания Чонгука и кухонный шум, спустя какое-то время, динамики затихли. Утром следующего дня Чимин проснулся от ударов по крыше и с лицом помощника киллера в отставке опустил стекло. — Доброго утречка, Орбит. Классная тачка, — усмехнулся Чонгук, и не дожидаясь ответной реакции, перешел к тому, зачем пришел. — Нужна твоя помощь. — Когда это я обязался тебе помогать? — Ну… помогаю я, а ты в него до беспамятства влюблен, так что… — В чем дело? — поторопился Чимин. — Он опять за свое. Думаю, ты знаешь о ком я, потому что сам, если честно, понятия не имею, — он протянул Чимину телефон со знакомым брелком. — Нужно распознать один номерок и достать как можно больше информации из звонка длинною в шесть секунд. Сможешь? — Ты о вчерашнем звонке в девять пятьдесят? Чонгук нахмурился. — С чего ты решил под него копнуть? — спросил Чимин. — С того что он мне не понравился, — ответил Чон и добавил скороговоркой: — Этого достаточно. Это моя обязанность. Чимин вхолостую наяривал круги на рабочем столе Юнги. — Думаю, я знаю кто звонил. Чонгук сделал вид, что ослышался. — Ты… Ты — чего? Чимин кивнул на пассажирское сидение и Чонгук торопливо оббежал авто. — Кто-то сталкерит Юнги, и ты об этом знаешь? И ничего не делаешь? — он не мог поверить. — Я чего-то не понимаю? — Оставь это, ладно? — спокойно попросил Чимин, вынул сим-карту, перекусил ее надвое щипцами из бардачка и вернул телефон, вручив новую. — Не суйся. — В смысле, блять? Орбииит, аллооо, — он потряс того за плечо. — Новый номер его не спасет. Если ты это подслушал, уж не знаю, каким образом, то наверняка слышал, что тот человек не с соц-опросами приебывался, а конкретно к Юнги. Его надо найти. — Что-то мне подсказывает, что он нас нашел раньше, — выдохнул Чимин. — И теперь остается только ждать.