Ярче солнца

- Какие у Кунсайта планы на Минако? - прямо поинтересовался Джедайт, принимая очередной рисунок из маленьких ручек Хотару. Рей хмыкнула, наблюдая за тем, как девочка старательно юлозит по бумаге карандашами. Крепкий сон покинул ребенка, как только они добрались до квартиры, сменяясь голодом и небывалым стремлением к рисованию. - Я своих друзей не обсуждаю, можно сказать посторонними людьми, - и, не удержавшись, все-таки глянула в сторону парня. Софа в их импровизированной гостиной была небольшой, и брюнетка ясно видела, как вспыхнули огнем голубые глаза, принимая вызов. Легким движением отряхнул рукой и взглянул на циферблат часов. - Еще не поздно. Я схожу за вином, чтоб это исправить. И хотя Рей должна была воспротивиться, ответить колкостью на такое наглое заявление беспардонного парня, она промолчала. Укладывая Хотару спать, она решила, что это все алкоголь: до прихода гостей она выпила не меньше бутылки своего любимого ежевичного вина, а после за столом они разделили на троих еще бутылку белого... И убирая брошенные карандаши и фломастеры с пола и с журнального столика, женщина старалась не думать о том, почему прислушивается к шагам в подъезде, то и дело, поглядывая на входную дверь. И доставая второй бокал для вина, она с удивлении не смогла вспомнить, когда думала такое раньше. Наверное, это было когда был жив Ючиро, и она не носила под сердцем Хотару. Тогда ее жених любил устраивать семейные, как он их называл, ужины для них с Мамору. Он приходил домой пораньше, заводил в стареньком проигрывателе дисков любимый сборник Элвис и, не забывая подпевать, готовил. Все за что он брался, выходило очень вкусно — будь то рыба, или мясо, или птица. Аромат стоял бесподобный, и стоило уставшей после работы Рей переступить порог квартиры, как голодный желудок тянул ее к маленькому засервированному на троих столу, и к любимым мужчинам. Сработавшая за окном сигнализация вырвала молодую женщину из воспоминаний, возвращая на освященную лишь слабой лампочкой кухонный вытяжки кухню. Здесь больше не пахло вкусной едой, здесь больше не пел Элвис о розовом мустанге для своей матушки, здесь больше не звучала мелодия веселого и живого разговора, сдобренная веселым смехом. Их квартира была населена призраками. Так сказал Кунсайт, когда на прошлой неделе помогал ей с Хотару. И только и сейчас, застыв с мутными от капель воды одним единственным бокалом в руках, она осознала, что и сама является призраком. Лишь только той Рей, что в мягких тапочках вальсировала на кухне в пижамных штанах, что купила яркие шторы алого цвета, собираясь перекрасить фасады кухонного гарнитура им в тон. Ткань занавесок уже потеряла свой цвет, выгорев на беспощадном солнце. Рей нахмурилась, оставила бокал в мойку и, взобравшись на табурет, достала два идеально натертых сосуда для вина. Они расположились все той же софе и лениво потягивали вино, обсуждая какие-то пустяки. Работу, удручающие пробки на дорогах, возросшие цены на коммунальные услуги и, как ни странно, детские завтраки. К удивлению Рей, парень оказался довольно опытным дельцом в вопросе упорного детского нежелания есть утром кашу. С улыбкой он рассказывал, как прибегал к различным мерам и хитростям, лишь бы Минако съела хотя бы парочку ложек завтрака перед школой. - Сколько вам было лет, когда.... женщина нахмурившись подбирала слова. Вопрос получился какой-то бестактный, и она поспешила спрятаться за бокалом. Но Джед понял без слов. - Это было десять лет назад, - с короткой улыбкой отозвался он. - Минако было семь, а мне шестнадцать. - И вы... - И мы стали жить вдвоем, - кивнул Джед и глотнул вина. - Неужели у вас не нашлось родственников готовых позаботиться о вас? - удивленно проговорила брюнетка. Когда они с Мамору осиротели, ей было чуть больше двадцати, и она лишившиеся в один миг и мам и папы, чувствовала себя одинокой маленькой девочкой, и все валилось у нее из рук. Даже четырнадцатилетний брат спокойнее и лучше переносил эту утрату, взяв большую часть забот на свои еще юные плечи. Быть может это какое-то особое умение подростков? - Хотели, конечно, - тише отозвался Джед и опустил взгляд. Пальцем он обводил горлышко бокала. - Минако была маленькой и нуждалась в нормальной семье, в матери в конце концов. Но когда тетка захотела ее забрать, хотя бы на пару недель, та устроила такую истерику, что дрожали стекла, - он качнул головой, и Рей не сомневалась, что в памяти вспылила рыдающая сестра. - Цеплялась за меня руками и ногами. И я не смог. Не выдержал. Я слишком люблю свою сестру. И, допив вино одним большим глотком, он поставил бокал на журнальный столик. Его не по годам взрослый взгляд коснулся ее лица, заставляя Рей судорожно сглотнуть. В мягком свете из окна и отголосках света все той же кухонной вытяжки, он выглядел удивительно красивым. Его светлые, чуть вьющиеся волосы, худое лицо, расстегнутый ворот измятой офисной рубашки и блестящие от вина губы... С трудом Рей смогла вздохнуть. Он улыбнулся, глядя ей в лицо. - Ну что? Мы еще посторонние? Или открыть еще бутылку? - но молодая женщина не слышала ни единого слова. Лишь только смотрела, как двигаются его губы. Сердце бешено стучало в груди, и Рей не могла найти иного объяснения этому, кроме как выпитое вино. Облизнув губы, она набралась сил и взглянула ему в глаза. Но прежний огонек шутки и веселья исчез, заменилось совсем другим свечением. И от этого взгляда что-то иное стянулось узлом в ее животе. Медленно неотрывно следя за ней взглядом, Джед наклонялся все ближе. Пальцы брюнетки стиснули ножку бокала. Руки дрожали, и она боялась расплескать остатки вина. Неосознанно и едва уловимо она двинулась в его сторону и вновь облизнула губы, вновь и вновь уповая на выпитое. Этого крошечного, едва уловимого движения было достаточно. Джед потянулся увереннее и коснулся ее губ своими, смешивая дыхание. Странная волна жара омыла ее, когда его пальцы скользнули по лицу, а языки соприкоснулись, и устремился вниз. Рей судорожно вздохнула, разорвав поцелуй, но ничего, кроме его горячих губ на своей шее, скользящих по ее спине пальцев, не ощущала. Она не была монахиней после смерти Ючиро. У нее случались романы и увлечения, она не отказывала себе во вкусном вине и понравившихся ей мужчинах, но затопившие ее сознание ощущения были слишком острыми. Ресницы смыкались сами собой от избытка чувств. Выпутав с нежностью из ее рук бокал и отставив его к своему, Джед прикоснулся губами к ее ладони, к костяшкам пальцев и кольцам, что несколько лет не снимала со своей руки Рей. Сердце громко ухало в груди, и затуманенный страстью мозг интересовало только, что она ощутит дальше. Будут ли ощущения такими же яркими, жгучими, острыми? И, вздохнув, она поддалась разразившемуся любопытством нутру. Свободной рукой она скользнула в его волосы на затылке и, сжала их в кулак, потянула его лицо к себе, к несправедливо забытым губам.