Маска

Сцена 25: Папарацци. Дубль 1

Папара́цци (итал. paparazzi мн.ч.; ед.ч. paparazzo по-русски не используется) — фоторепортёры, снимающие сцены из личной жизни звёзд шоу-бизнеса и других знаменитостей без их ведома и согласия.

Комната… Просторное помещение в темных тонах, массивная мебель, что погребала пространство под собой. Задвинутые шторы прятали в создаваемом ими полумраке совершенное преступление… Большая кровать с балдахином, разлитая по белым простыням кровь, уже впитавшаяся насквозь и подсохшая. И мэр, что с ножом в сердце покоился на ложе, а на его лице застыла маска страха… даже ужаса! Неожиданно тишину пространства наполнили чарующие, но такие зловещие в этом помещении звуки фортепиано ― Лунная Соната Бетховена… Деревянная дверь резко распахнулась и ударилась об стену, на пороге в шоке замерла группа людей. На лице молодого детектива ― Цуруги Рена ― читались шок, горечь, что не успел, не разгадал послание раньше и… решимость! Он найдет убийцу! Люди вошли. — Ничего здесь не трогать! ― отдал приказ мужчина. ― Инспектор, возможно ли попросить никого не покидать особняк? — Да, конечно, сейчас отдам приказ, ― отозвался полноватый полицейский. Всё… теперь мой выход… Позади них раздались медленные шаги. Они приближались всё необратимей, пока наконец в дверном проёме не показалась я, одетая в красное кимоно, расшитое белыми камелиями. На моем лице появился страх, печаль, на глаза навернулись слезы. — Отец! ― вскрикнула я-Шоко и ринулась к мертвецу, хватая того за руку. ― Отец… ― всё повторяла как заведенная. Я хорошо играла свое несчастье, настолько хорошо и убедительно, что ни у кого из присутствующих не было сомнений в моем горе. Вот только когда никто этого не видел, на мое лицо выползла змеиная ухмылка, наполненная радостью и торжеством! Наконец-то я отомстила за смерть своего настоящего отца. Не полностью… остались ещё двое… — Шоко-сан, вам нельзя здесь быть, ― ко мне подошел детектив и легко прикоснулся к моему плечу. ― Я понимаю вашу утрату, но вам надо выйти, ― его голос был наполнен скорбью, вот только она была мне сейчас ни к чему, ведь я была по-настоящему счастлива! — Но… но отец?! ― я несдержанно вскрикнула, закрывая ладонями глаза, чтобы никто не увидел, что слез уже нет. — Ему уже ничем не помочь, ― печаль. — Я… я… — Пойдемте, Шоко-сан. Ко мне подошла горничная с намерением вывести из помещения. И я подчинилась. На этом закончилась моя роль в этой сцене, другие же продолжали играть: — Где судебный эксперт? ― спросил инспектор. — Нам очень жаль, но судебный эксперт уехал в Токио вместе с прошлым трупом и приедет только завтра утром. — Черт! В такое время! ― вспылил инспектор. — Насколько я знаю, Шоко-сан в прошлом году закончила медицинский с отличием, ― подал голос слуга, который только недавно начал работать в этом доме и ещё многого не знал. — Не стоит беспокоить Шоко-сан в этом вопросе, всё же был убит её собственный отец, она сейчас не в состоянии адекватно мыслить, ― вступился детектив. — Твоя правда… ― согласился с неохотой инспектор. ― Но зато у нас сузился круг подозреваемых! — Снято! ― объявил режиссер. ― Могами, следующая твоя сцена! — Хорошо, ― покладисто произнесла я. Так, вдох-выдох. Начали! — Мотор! Я стояла в своей комнате и смотрела, как во дворе этого ненавистного мне дома снуют полицейские в этой своей синей форме. Раздражает… В такой обстановке будет сложно добраться до остальных двух, но я справлюсь ― не впервой. Ох, но какое же было потрясенное лицо у моего «папочки», когда я ему сказала, что знаю, что не родная ему дочь, что знаю, что это он с дружками запер мою семью в доме и поджег его. Как он стонал и умолял простить его, говоря, что он же принял меня в свою семью, воспитал как родную! А как он молил меня о пощаде, когда я втыкала ему в грудь нож, как затыкала ему рот подушкой… Интересно… от чего он умер в итоге? От удушения или от потери крови? Я так спешила, что даже не успела проверить это… На мои губы сама собой легла злая, пугающая ухмылка. Я тихо засмеялась, глуша ладонью безумный смех. Я давилась этим смехом ― никто не должен этого услышать, иначе меня заподозрят. А ведь я должна быть безутешной от горя дочерью. Я сползла по стене на пол… — Остались двое… всего лишь двое и всё… вы будете отомщены ― мама, папа, братик… ― по моим щекам текли настоящие слезы. — Снято! Химе, молодец, у тебя перерыв десять минут! Рен, готовься! Я встала с пола и вышла со съемочной площадки. Устала… Сегодняшний день с самого начала был сумбурным. Начать с того, что проснулась я в неизвестной мне комнате. Благо хоть одежда была на мне и никаких посягательств на нее, судя по виду, тоже не было. Я даже с облегчением выдохнула. Была у меня одна… проблема: если я переутомлялась, то засыпала в любых условиях, и потом меня было невозможно разбудить, пока я не высплюсь. Именно из-за этого я старалась после тяжелых будней не купаться в ванной. Однажды я вымоталась и заснула там, так еле откачали! Хорошо, что бабушка тогда была дома и вовремя спохватилась… Ну, не будем о грустном! Я тихонько встала с кровати, осмотрела комнату ― ничего необычного, всё достаточно простенько, никаких излишков или отпечатков личности владельца. Безликая комната в светлых тонах с белой мебелью. На этом я решила закруглиться с осмотром комнаты, в которой проснулась, и посмотреть в окно, чтобы понять, в каком хоть районе нахожусь. И вид меня порадовал: он был идентичен моему, не считая небольшой разницы в высоте. Хоть в своем доме ― это уже хорошо. Дальше я очень вовремя решила вспомнить, что было вчера. Вспомнила: рабочий день закончился раньше обычного, однако долгожданному отдыху воспрепятствовал появившийся неожиданно Цуруга Рен, который пригласил меня в ресторан в качестве извинения… Что потом? Вроде мы поужинали, неплохо поговорили, мне даже понравилась эта беседа. После ужина Рен вызвался меня подвезти, кажется, я назвала район своего обитания и вырубилась… Да… представляю, что испытал мужчина, когда не смог меня разбудить. Даже удивительно, что я очнулась в какой-то комнате, а не в больнице, как это происходило каждый раз, когда я точно так же отключалась на глазах незнакомых с этой бедой людей. А ведь я была уверена, что эта напасть осталась в той жизни, но нет… и в другом теле меня достала! Ладно… в сторону печали, тем более мне не мешало бы подкрепиться ― одно из главных условий, чтобы через несколько часов данное происшествие снова не повторилось. Хотя я вроде выспалась, теперь это не должно сильно грозить. Выйдя в коридор, я со второй попытки нашла дверь в ванную. В первый раз я заглянула в комнату Цуруги, где, собственно, он и спал… А он милый, когда не корчит из себя не пойми что… Дурь какая-то с утра лезет. Выполнив утренний моцион, я с радостью нашла жидкость для снятия макияжа на одной из полочек шкафа, что висел над раковиной. Откуда удивление?! Мужчин тоже гримируют, а иногда даже сильнее чем женщин. И насколько я поняла, Рен достаточно занятой, может иногда спешить и тоналку или ещё чего не смыть, а кожу даже мужчины не хотят себе портить, тем более если они из шоу-бизнеса. Закончив с умыванием, я зарулила на кухню, решив отблагодарить своего спасителя завтраком ― я всё ещё убежденный приверженец теории, что у мужчин желудок и сердце соединены прочным канатом! Нда… в высокотехнологичном холодильнике мужчины номер один в Японии «повесилась мышь», посчитав, что смерть от голода куда мучительней. Но даже при таком скудном ассортименте я смогла найти всё требуемое на блины. Пришлось, правда, заменить пшеничную муку ржаной, так как первой не было, а молоко было уже чуть прокисшим, ну хоть яйца нормальные… В любом случае в умелых руках и… хм… грязь станет конфеткой! — Химе-сан, вас на площадку зовут, ― вырвал меня из воспоминаний стилист. — Иду, ― отозвалась я. Весь этот день был полностью посвящён «Ring-Doh», вплоть до ночных съемок! Но зато потом лично у меня на пару дней будет перерыв. По сути, мне, если не считать сегодняшних сцен, осталось несколько самых тяжелых. Особенно в последней, финальной сцене я боялась напортачить… — Перерыв на обед! ― раздался крик режиссера, который прозвучал для меня гласом небес. Когда я после переодевания вошла в помещение, оборудованное под столовку, все места были уже заняты и весь персонал торопился насытиться, понимая, что впереди ещё много важных сцен. Свободное место оказалось только за столом с Реном, что сидел вместе со своим менеджером и режиссером, который уже заканчивал с обедом. Подумав лишь секунду, я направилась к свободному месту. — Разрешите? ― всё же для приличия спросила я. На лице была уже привычная маска холодной отстраненности. — Пожалуйста, ― Рен снова притворно мне улыбнулся ― это его фишка. Ладно, у меня тоже есть своя визитная карточка, так что мы квиты. Если кого интересуют, где мои менеджер и телохранитель, то могу ответить, что первый на сегодня отпросился по каким-то семейным делам ― я не интересовалась, тем более это не мое дело. А вот последний должен был заехать за мной после съемок и отвезти домой. Хотя… может, не напрягать человека и напроситься к Рену? Нет, я совершенно не знаю его график, может у него на сегодня ещё какая работа запланирована… в пять утра ― именно до этого времени планируются съемки. Из мыслей меня вывел какой-то странный гул перешептываний, что разносился по всему помещению и отражался от стен… Что происходит? Я повернулась, желая узнать в чем дело, но стоило только мне бросить взгляд на шептунов, как они резко замолчали. Я нахмурилась ― не к добру это. Обычно такая же реакция была, когда очередная газетенка писала обо мне очередную сплетню. Я кинула взгляд на такого же задумчивого Цуругу Рена, что на миг нахмурился, а встретившись со мной взглядом, приобрел виноватые оттенки. Неужели… Додумать мне опять не дали, только на этот раз это были фанфары, а в следующий момент на съемочную площадку внесли паланкин с китайским императором внутри… то есть Такарадой Лори в одеждах китайского императора.