Огонь в ладонях

Деньги кончились через месяц, и оказавшись на маленькой аграрной планетке класса В оставалось только устроиться уборщиком в космопорту и встречать корабли, напрашиваясь на самую грязную работу. Еще через месяц Джаред до того возненавидел Зейру с ее унылыми пейзажами что с радостью заскочил на первый попавшийся борт, который согласился его взять. Договорился быстро, всего-то за уборку номеров, и его даже обязались кормить, казалось, ему повезло! Уже потом Джаред сильно пожалел, что не узнал о пункте назначения корабля заранее. Еще через две недели Джаред вышел в каком-то подозрительно обшарпанном и пустынном космопорту, проследил недоуменно, как быстро стартанул после разгрузки корабль, и отметил про себя, что с ним не высадился ни один пассажир. А потом он зашел в бар, и с этого момента можно было считать, что старая жизнь закончена – но Джаред еще этого не знал. За стойкой бара сидел спиной к нему крепкий мужик в обшарпанной, ядовито-зеленой куртке, и, кажется, что-то пил. Джаред уселся за соседний стул, и жизнерадостно улыбнувшись зеленому, позвал бармена. Сосед его, видно было по лицу – изумился. Джаред не мог понять причины этого удивления, и тут Зеленый спросил: – Ты откуда взялся, детка? Джареду не особо понравилась «детка» но он не полез на рожон, мало ли, может, этот верзила всех так называет. – Неужто с Сигмой прибыл? Джаред снова улыбнулся, кивнул: – Да. – Ничего себе. Зеленый бесцеремонно осмотрел его с головы до ног, и сказал весело: – Как же мне повезло-то, а. Какая хорошенькая куколка, и это все мне? Джаред нахмурился и начал нервничать, бармен все не шел, а странный тип и вовсе развеселился, разглядывая его совсем уж нагло. Еще вдруг велел: – Ну-ка, детка, еще раз улыбнись своему новому папочке. – Что вы себе позволяете? Прозвучало, скорее, обескураженно, а не со злостью, и Зеленый осклабился, тоже не проявляя признаков агрессии. – Хотя и так ничего. Можешь и не улыбаться, но раздеться придется. – Что? Шокированный, Джаред встал и попятился – сумасшедший, точно сумасшедший и ведь нет никого, надо бежать, не драться же с психом! Но он не успел отшагнуть еще, Зеленый встал и оказался выше его почти на полголовы, и шире в плечах раза в полтора. Улыбка стаяла с его лица, и Зеленый сказал спокойно: – А вот это ты зря, детка. Добыча моя, и я тебя никому не отдам. Он не успел увидеть, так молниеносно двигался этот псих – просто прилетело откуда-то сбоку в голову и вокруг все взорвалось фейерверком боли. Еще, потом еще, абориген бил его тяжеленным как кувалда кулаком, пока свет в глазах не померк. *** Так началась его жизнь в Отстойнике, самом заброшенном месте у дьявола на рогах, на краю чертовой вселенной, в качестве игрушки босса, хозяина сектора А, Роя Акноли. Очнулся Джаред голым и связанным в какой-то крошечной каморке, где он мог сидеть лишь согнувшись, и лежать, поджав ноги. Позже, сильно позже Джаред узнал, что Рой именно прятал его, не желая делиться ни с кем, собираясь сделать из него послушную и преданную во всем куклу. Если бы в тот несчастный день, когда Джареда принесло в Отстойник его увидел бы еще кто-то, то, скорее всего, его как новоприбывшего поселенца поставили бы перед выбором – сектор А, или сектор В, но Рой лишил его этой возможности. Речи о том, что кто-то может покинуть Отстойник не было, просто не было. Это исключалось, две банды жестко контролировали космопорт, никого не впуская на его территорию в редкие дни прилета кораблей. Такая вот была система ниппель, но Джаред, конечно же, об этом не знал, равно как и о бывшей планете-тюрьме, теперь заброшенной, заселенной самым разным сбродом, собранным со всего света, с разных концов галактики. Его держали в этом странном помещении-гробу так долго, что он уже боялся остаться в нем навсегда. Выводил его лично Рой, почему-то всегда ночью, конвоировал в сортир, снимал наручники, после заставлял вымыться и трахал тут же, в ванной комнате, торопливо и жадно, натягивая его на толстый член как тряпичную куклу. После забрасывал назад в темноту и тесноту, дав немного хлеба и воды, и иногда нарочно застегивал наручники сзади. Приходилось помучиться, чтобы собрать с пола в темноте крошки, или отвинтить зубами колпачок с бутылки. Сколько это продолжалось, Джаред не знал, отупел от голода, вечно скованное тело потеряло чувствительность и ему казалось, что он проваливается в безумие. Однажды он совсем уже почти умер, но как сквозь вату пробились голоса, спорщики ожесточенно переругивались, Джаред равнодушно слушал. Голос Роя твердил, что все по плану, он собирается уничтожить личность человечка, а потом вылепить то, что ему нужно, другой незнакомый голос возражал, что Рой скоро получит труп. Джаред не знал, про какого человечка спорили двое, он представлял себе маленького, как мальчик с пальчик, в зеленом колпаке и сочувственно улыбался ему – слышишь, колпачок, это не очень-то хорошие парни. Беги отсюда. Бегииии... А потом он забыл этот разговор – как люк захлопнулся. Забыл – чтобы потом вспомнить. Потом была белая-белая комната, мужчина с голосом, который казался знакомым, однообразная, но питательная еда, и постоянные инъекции. От тех, что кололи утром, он спал почти весь день, после, когда немного очухался стали колоть уже вечером какую-то странную штуку, после которой Джаред лежал, беспричинно улыбался, и в голове было легко-легко, а в венах пузырился смех, потихоньку превращаясь в томление и жар. Приходящий ближе к ночи Рой не казался страшным, напротив – хотелось смотреть на его лицо, словно высеченное из камня, на татуированные сильные руки, гладить каменные мышцы, и секс был возбуждающе-острым, он кончал долго, долго, сходил с ума от вожделения, и не мог насытиться, трепетал, дрожал, плакал, просил-умолял еще, изнывая от желания быть вытраханным, сосало внутри от похоти. Рой выглядел довольным, уходил под утро, а Джаред еще долго не мог успокоиться и трахал себя пальцами, дрочил себе в угаре, понимая, что накачан по уши возбуждающей дурью, но понимание не спасало. Кое-как успокоившись, он в отупении застывал, ел принесенную пастообразную еду вяло, и оживлялся лишь при виде доктора в сопровождении медсестры, несущей поднос со шприцем. Джаред снова начал таять, пока однажды вместо ожидаемого кайфа от инъекции не заснул, а проснулся уже в другой комнате, тоже без окон, но теперь он был привязан в кровати широкими прочными ремнями. Ломка началась через сутки, Джаред орал пока не сорвал голос, пытался грызть кипящие вены, но дотянуться никуда не мог, он был прочно и надежно зафиксирован. Ад продолжался целую жизнь, так долго, долго, и никто не приходил, не убирал за ним, нагадившим, потом он узнал – он был в таком положении тридцать шесть часов, а ремни были хитрые, и садист-доктор узнавал о его самочувствии с датчиков, спрятанных в этих ремнях. Когда он все-таки потерял сознание, врач явился и привел его в чувство. А за ним пришел Рой, и объяснил – и кто теперь Джаред, и что с ним будет, если он позволит себе малейшее неповиновение. Врач повторил подобный воспитательный фокус трижды, закрепляя эффект, и только после этого Рой забрал Джареда из клиники. Они вернулись вдвоем в Зону, и Джаред впервые из окна автомобиля Роя увидел мир Отстойника. *** Автомобиль недолго петлял по грязным узким улочкам, и Джаред видел новым открывшимся зрением пленника, что вдоль маршрута через каждые полкилометра стоял люди. Они вроде бы не стремились быть на виду, но цепко провожали машину взглядом, и после того как она проезжала – Джаред вывернул шею но увидел – поднимали руку с трубкой к уху, докладывая. Редкие прохожие на улицах торопились, если шли в одиночестве, выглядели угрюмо, и все здесь выглядело заброшенно, даже небо, низкое, серое, совсем не радовало, а ведь он так давно сидел взаперти. Разглядеть толком ничего не удалось, и Рой ничего не рассказывал, не объяснял – не считал нужным. Ему вообще, казалось, не было до Джареда дела, о чем-то разговаривал по переговорному устройству на языке, который, вероятно, можно было назвать местным сленгом, и понятны были лишь отдельные слова. Вскоре машина остановилась перед стальными воротами, а потом они оказались в довольно ухоженном парке, и через деревья, которых Джаред и не чаял увидеть в этом мире, проступило серое здание, такое же опрятное и без признаков разрухи. Они вернулись в дом Роя, понял Джаред. Вопреки ожиданиям – Джаред еще не забыл каменный гроб, в котором так долго просидел – его разместили в приличной комнате, в ней, правда, были решетки на окнах, но хотя бы было само окно. Когда Рой втолкнул его в комнату, Джаред услышал позади скрежет закрываемого замка. Значит, он еще не заслужил доверия. Как ни странно, оказалось облегчением остаться одному, хоть и взаперти. Он принялся осматривать комнату, провел ладонью по покрывалу на двуспальной кровати, бегло осмотрел шкаф, полный одежды, и подошел к окну. С высоты второго этажа видно было немного, все заслоняли деревья, вплотную к окну росло что-то пышное из местной флоры, с длинными зелено-золотистыми листьями. Джаред вернулся к кровати, и равнодушно прикинув, что тут вполне можно разместиться вдвоем и даже втроем, сел на край и задумался. Ему требовалось побыть одному, чтобы просчитать свои шансы на выживание. Дни – или месяцы? – голодной жизни скованным в темноте, потом в клинике, в руках у садиста-доктора, который, казалось, с удовольствием экспериментирует с новой жертвой, то под кайфом, то в боли и в бреду изменили его бесповоротно. Джаред не был больше беспечным глупым мальчишкой, который легко и открыто улыбался на любую шутку, он и разговаривал с кем-то в последний раз очень давно. Рою разговоры были не нужны, и Рой был последним, с кем бы Джаред захотел говорить, но оказавшись в полном вакууме общения он чувствовал себя потерянным. Таким одиноким. Это одиночество было не сравнить с тем, из-за которого он сбежал из дома. Господи, какой же он был идиот. Они, люди, все равно были рядом, родители, младшая сестра, брат, пусть и смотрели на него с плохо скрываемой жалостью. Они не отказывали ему в общении, вокруг был целый мир людей, подчеркнуто вежливые соцработники, горожане, полицейские, которые всегда подходили с вопросом – нужна ли ему помощь? – конечно, увидев его желтую, издалека бросающуюся в глаза одежду «человека с ограниченными возможностями» они спешили ему на помощь. Джаред ненавидел их за это тогда, он ненавидел свою одежду, которую обязан был носить, как клеймо, как несомненный знак его неполноценности, а теперь хмуро смотрел в пол, и решал дурацкую задачу – стоило оно того? Золотистый комбинезон неполноценного, или нынешнее почти рабство? Но прошлое сейчас казалось нереальным, ненастоящим, не вызывало прежнего стыда, гнева, обиды – за что? Почему он не такой как все? Вообще казалось теперь – это был не он, нельзя быть таким самодовольным, таким глупым. Таким самоуверенным. Джаред понял, что не может думать, он не мог простить себе свою глупость. И что-то еще отвлекало, немного, как далекий зуд комара, он беспокойно встал, заходил по комнате, заглянул в ванную, увидел зеркало в полный рост и как на стену налетел – уставился на незнакомца, потрясенный. Он не узнал себя, не сразу – волосы по плечи, значит, прошло уже как минимум полгода? Узкое, исхудавшее лицо, одежда болтается как чужая, она и была чужой, Джаред не помнил этих брюк, этой куртки, серой футболки, все чужое, серое. Джаред лихорадочно принялся раздеваться, желая рассмотреть себя, каким же он стал, скинул все и распрямился, уставившись в зеркало. Одежда лежала грязно-серой тряпкой у ног, а из зеркала смотрел на него отчужденно худой высокий парень с длинными несвежими патлами, и это был не Джаред. Не прежний Джаред. Удивительно, но худоба шла этому новому, незнакомому парню, он не казался безобразно истощенным, кости не торчали, он был как выточенная из белого мрамора статуя, с узкой талией, с широкими плечами, стройные длинные ноги, тощие, и руки тощие, но это не выглядело ужасно. Он был по-своему красив, глаза казались большими на бледном лице, он не узнавал себя категорически и все больше пугался. Пятясь, отступил от зеркала, вывалился из ванной комнаты, позабыв про одежду, и заметался снова, натыкаясь на стены, накатила паника, Джаред узнал симптомы подступающей ломки. Если он не получит дозу, то через несколько часов будет сходить с ума от боли, он будет скулить и выть, и пытаться выгрызть вены. Джаред метнулся к двери и заколотил по ней с криком: – Рой! Рой, пожалуйста! Мне нужна... Он замолк, не в силах произнести вслух – доза, твоя ебаная дурь, на которую ты, ублюдок, меня подсадил. Джаред сполз вниз по двери, от страха перед болью он ослабел, но тут дверь распахнулась, и Джаред упал под ноги спиной вперед какому-то незнакомому типу с синей кожей, и в странной, состоящей из ремней одежде. Незнакомец был словно увит ремнями и цепочками. Это не Рой – успел он подумать, синекожий наклонился и рывком поднял его, поставив перед собой. Джаред таращился на синего, на его желтые глаза, на лысую голову, а синий изучал его, пока не встряхнул и не сказал сипло: – Ты. Уже разделся. Хорошо. Джаред с трудом проговорил: – Мне нужна... Пожалуйста, мне нужно лекарство. Синекожий, бывший его на голову ниже, но шире в два раза, крепкий, с руками толщиной наверно с талию Джареда, кивнул и сказал более внятно, но так же безэмоционально: – Я знаю. Получишь лирку после работы. – Работы? Синий толкнул его к кровати, не выпуская из рук. Джаред проговорил, цепенея от ужасного предчувствия: – Что? Вы, наверно, не поняли, я не... Рой. Рой знает, что вы здесь? Пожалуйста, не трогайте меня! Джаред попытался вырваться, но это было нереально, синий даже не заметил его трепыханий. Оттащил к кровати, бросил на нее, и без церемоний раздвинул Джареду ноги, рассматривая его. Джаред пробовал лягнуть, но тут услышал голос Роя. Он стоял у двери, смотрел недовольно, будто Джаред в чем был виноват. Сказал: – Веди себя хорошо, детка. Иначе не получишь сладкого. Крошечная надежда что Рой не позволит синемордому трогать его умерла, и Джаред сумел только спросить: – Почему? Рой жестко усмехнулся. – А ты думал, твоя жопа золотая? Ты какой-то особенный? Ну да, я не хотел пока делиться, но Кори я должен. Он выбрал тебя, и... – не скрывая раздражения, Рой посмотрел на широкую спину синего и закончил отрывисто, – я плачу свои долги. Он еще раз посмотрел на Джареда, кривя губы в недовольной усмешке, будто скалился, злобно покосился на Кори и рыкнул: – Постарайся ему понравиться, иначе лирку увидишь через неделю. Он захлопнул дверь и ушел, а Джаред закрыл глаза, борясь со слезами. Он не будет плакать. Не должен, ни к чему. Кори тем временем выпростал из кожаных трусов огромный синий член и бесцеремонно велел: – Соси. Напомнила о себе подступающая ломка дрожанием, ознобом и ноющей пока еще не болью, предчувствием боли, будто тонкие крошечные иглы впивались в нутро, грозя вскоре превратиться в кинжалы. Джаред обхватил правой рукой синий член и на пробу лизнул головку. Кори утробно рыкнул, и схватив его голову, настойчиво потянул на себя, насаживая на член ртом. Он же и задал темп, размашистый, засовывая хуй по самую глотку, Джаред обливался слезами и слюной, и не мог вздохнуть, когда уже в глазах поплыли черные звезды, внезапно пытка кончилась. Возбужденный, Кори перевернул его спиной к себе и заставив встать коленями на пол, уперевшись животом в кровать, пристроился сзади, протискивая член в неразработанный зад. Джаред взвыл от резкой боли, его будто насаживали на кол, но Кори проворно длинной ручищей придавил его голову к покрывалу, заглушая крик, и вставил до конца. Джаред содрогался, пытался вывернуться из под руки, скулил, но Кори давил железной рукой ему на затылок и размеренно трахал. Боль постепенно притупилась, и Джаред замолчал, просто стараясь дышать. Кори долбил его долго и неутомимо, однообразно, как машина, кончил беззвучно, и вынув слегка обмякший член, поставил перед собой Джареда на колени, сам встал и велел так же, как и в первый раз: – Соси. Очень скоро он снова пришел в готовность, заставляя Джареда размышлять, насколько много в Кори человеческого? Может, он никогда не насытится, инопланетник вовсе не казался усталым, его эмоции и чувства не читались вовсе, синее, невозмутимое лицо, и короткие команды: Соси. Вставь его. Еще. Ноги шире. Держи дырку руками. Растягивай ее. Двигайся навстречу. Быстрее! Открой рот. Хорошо. Он сказал «хорошо» через долгое-долгое время, кажется, вечность прошла. Джареда уже трясло от ломки, он свернулся на кровати, затраханный, выебанный, болел рот, задница, саднили стертые колени, болело все внутри, а Кори медленно приводил в некий ему одному известный порядок ремни, в которые был упакован, и говорил несколько мягче, чем прежде, не так механически: – Хорошо... В дверях уже снова стоял Рой, и ухмылялся плотоядно, глаза его горели, пока он оглядывал Джареда. – Пожалуйста, – еле выдохнул Джаред, умоляюще глядя на него. Рой посмотрел на Кори, заправляющего натруженный хуй в кожаные трусы, и неторопливо подошел ближе к нему. Спросил, явно забавляясь мучениями Джареда: – Ну как? Он заслужил награду? Кори оглянулся на Джареда, погладил себя по паху и подумав, медленно кивнул. Потом вышел из комнаты, не оглядываясь. Джаред не мог уже говорить, зубы стучали. Рой сел на кровать, и протянув руку, похлопал его по голому заду: – Ну-ну. Я вижу, ты старался. Тебе осталось еще немножко до награды, Джаред, мой сладкий. Ты ведь сделаешь приятно своему папочке? Рой улегся на кровать, лениво расстегнул ширинку и посмотрел на Джареда, подняв бровь, мол, чего ты медлишь? Джареду хотелось умереть, но он знал – быстро не получится. Это будут мучения и мучения, адские, долгие, выламывающие. Он собрал остатки сил и подполз к Рою. *** Всего лишь год – и целый огромный год, это как посмотреть, для Джареда и так и так было верно. Всего лишь год – так мало, когда подумаешь, что впереди годы и годы, и сбежать невозможно. И год одновременно очень много, если проживаешь его в этом аду. Искусственная планетка во всех справочниках называлась Зарта – 5, по примеру своих сестер, таких же тюрем, но действующей оставались из них две, Зарта–1 и Зарта–3, во второй когда-то был мощный пожар, и она выгорела дотла, оставшись мертвым шариком, Зарту–4 консервировали, а вот пятой повезло стать Отстойником. Местные называли себя зарчанами, но планету, да и свой единственный город называли Отстойником, а иногда просто Зоной. Джаред уже ориентировался хорошо в Отстойнике, его не так давно стали выпускать за стальные ворота дома Роя, но это произошло не раньше появления новой игрушки у босса. Теперь Рой для него был босс, а не ебарь, не «папочка», не любовник, просто босс. На взгляд Джареда изменений особых в его жизни от этого не появилось, разве что он стал немного свободнее перемещаться по Зоне. Разумеется, в сопровождении, и разумеется, только в периметре сектора А, где Рой был полновластным хозяином. Теперь Джаред лучше разбирался в устройстве Зоны. Хотя бы знал, что космопорт в центре Зоны – это одна из немногих нейтралок, еще был бар «Тухлая килька» в единственном парке недалеко от космопорта. Там при необходимости встречались боссы секторов А и В, и там же считалось преступлением любое агрессивное поведение, нейтральная территория, хочешь кого-то убить – выведи из Кильки. Убьешь внутри – подпишешь себе смертный приговор. Джаред был в Кильке один раз, и после Рой запретил ему туда ходить, загадочно заявляя – еще не время. Джаред и не рвался – что ему какой-то вонючий бар, ну можно увидеть там кого-то из сектора В, и что? Такие же, совершенно такие же бандитские морды, как и в секторе А. Еще говорили, что босс у них совсем отмороженный, ему хватало одного, Роя, за глаза. Зона простиралась вокруг космопорта, раньше здесь был, вероятно, город, где жил обслуживающий персонал, а сама тюрьма была под землей, и Джаред слышал, что есть в Зоне люди, промышляющие там, в жутких, вечно темных бесконечных коридорах. Такая заброшенная планета-тюрьма с полуразрушенными подземными катакомбами и каменистой пустыней на многие мили вокруг Зоны – бежать некуда. Джаред недолго ломал голову, откуда берутся здесь люди и на что вообще живут, оказалось, официальный порт в городе – не единственный. Узники были не такими уж узниками, у них имелись корабли, и для Джареда оказалось потрясением узнать, что зарчане промышляют самым настоящим разбоем. Они тупо воровали людей с отдаленных колоний, нападали на туристские лайнеры, совершали набеги редко и не оставляли следов, никогда не нападая на единственный официально курсирующий между Зартой и ближайшей планетой корабль Сигму. Еще как появлялось пополнение на вечно воюющей Зарте с единственным городом? Иногда, вероятно, по старой памяти выныривал из подпространства чужой корабль, и вышвыривал на орбиту катер, и зарчане уже знали – это пополнение. Кого не решились убить, но от кого хотели избавиться. Прилетали те, кто еще помнил о когда-то знаменитой тюрьме, и знал, что на планете собраны человеческие отбросы со всего света. Сигму не трогали и этому были важные причины. Единственная официальная связь с остальным миром. Сигмой могли привезти буквально все, все что захочешь – и экипаж никогда не интересовался, откуда берут деньги и чем живут люди в Отстойнике. Может быть, догадывались, но деньги не пахнут. В Зоне не было женщин. Не выживали и те, кого выкрадывали из колоний, не выживали купленные за бешенные деньги и привезенные на Сигме проститутки, и в Зоне процветала мужская проституция. Была она будничной, обыденной, за кусок хлеба, за дозу, за лекарство. Вспыхивали время от времени между секторами войны, но сейчас, как Джаред узнал, было длительное перемирие, непривычно длинное. Джаред редко находился один, потому информацию добывал по крупицам. Рой никогда с ним не болтал, лишь трахал ожесточенно, без изысков, а когда надоел – начал подкладывать под нужных людей. От них и узнавал все потихоньку. Того первого после Роя, синемордого, Джаред никогда больше не видел и подозревал, что мстительный босс его приказал замочить в своем привычном стиле. Мол, долг отдал, но за то, что заставил отдать Джареда – отомстил. Потом был какой-то ухоженный мужик из внешнего мира – да, здесь бывали такие, о чем тот договаривался с Роем, какие вообще у него могли быть дела с приличным господином? Джаред сперва не знал, но сумел разговорить его в постели – оказалось, наводчик, проще простого. Какие корабли брать, и что из добычи ( или кто) нужно ему самому. Звали лоснящегося господина Айберо, и Джаред долго был с ним. Айберо любил его трахать факмашиной, ленивая пресыщенная жопа, привязывал ремнями к стойке, а сам сидел и любовался, попивая вино, пока взмыленный Джаред содрогался под беспощадными равномерными тычками машины. Еще любил, когда Джаред вылизывал ему яйца, а сам мурчал от удовольствия и вцеплялся ему в волосы. Джаред даже привык к нему, пока однажды гладкого холеного Айберо не зарезали особо жестоким образом, прямо у него на глазах. Потом оказалось, что в корабле, который потрошили по наводке Айберо, летела кроме прочих одна молоденькая жена фермера, ее, разумеется, сперва оттрахали всей кодлой, а потом выбросили в космос, они не оставляли свидетелей, и в Зону тащить истекающую кровью женщину казалось глупо. Как уж ее муженек разузнал про Айберо, было неизвестно, но мститель пробрался в Зону, стал служить в секторе А, и однажды добрался до врага. Смерть Айберо была мучительной, фермер заставил смотреть его, как кишки вываливаются из его брюха. Он отрезал от него куски, пока тот не издох, а потом положил еще нескольких охранников, прежде чем его самого убили. Потом у Джареда был черный, нечеловечески сильный мутант, зачем тот нужен был Рою он быстро догадался. К тому времени Рой совсем остыл к Джареду как к секс-игрушке, но, кажется, начал в отношении его вынашивать другие планы. Когда мутанта по слухам застрелили в секторе В, а Джареду внезапно начали чистить фасад – он понял. Его тоже готовят, тщательно, и то, как вдруг начал придирчиво рассматривать его Рой, приходя каждый день к нему наводило на тревожные мысли. Джареда мыли, умащивали каждый день, укладывали волосы, примеряли на него кучу разных образов, подкрашивали, заставляли без конца переодеваться, в общем, готовили. Еще в доме появился знакомый садист-доктор, и при виде его у Джареда внутри все заныло. Джаред плотно сидел на лирке, ему требовалась инъекция каждый день, и его исправно кололи, но теперь доктор взял у него кровь, и, кажется, готовил для него новую пакость. Выяснилось все через неделю, когда Рой усадил его перед собой, и заявил: – Для тебя есть важная работа, Джаред. Очень важная. От того, сделаешь ли ты свою работу хорошо, будет зависеть твоя жизнь. – Что я должен сделать? – ровно спросил Джаред. – Ты должен будешь убить Дженсена, – просто сказал Рой. Джаред задержал дыхание. Выдохнул медленно, и спросил, стараясь говорить спокойно: – Вы говорите о хозяине сектора В? Он еще какую-то секунду надеялся, что нет, он ошибся. Его не пошлют на верную смерть. Но Рой кивнул и сказал, пристально рассматривая его: – Да. О нем. Я думаю... думаю, ты будешь идеальным убийцей. Никто не подумает, что шлюха может быть опасной. Ты как раз в его вкусе, тощий, высокий, гибкий. Выглядишь невинным, и одновременно горячим. Это твоя изюминка. Мы посадим тебя в Тухлой Кильке, и я придумаю повод, чтобы его вызвать. Помни, Джаред, у тебя будет всего один шанс. Если не справишься... пеняй на себя. – Но как... – у Джареда горло пересохло, от растерянно смотрел на босса, – как? Прямо там, в баре? Рой тихонько хмыкнул. – Нет, моя глупая деточка. Ты должен привлечь к себе его внимание. Чтобы он захотел тебя трахнуть. Все, что требуется от тебя – чтобы он тебя трахнул. – Не понимаю. – Тебе и не надо. Просто сделай это. – И что, он от этого умрет? – спросил Джаред устало. Какой бред, господи. Какой дикий бред. Рой широко улыбнулся, и довольно посмотрел на него: – Вот именно, детка. Для того здесь доктор Ли, и, милый мой. У тебя будет немного времени, всего сутки. Всего двадцать четыре часа на все про все – сделать дело и вернуться. В твоей крови будет такой адский коктейль вместе с лиркой, что если не обезвредить его вовремя – ты умрешь, и твоя смерть будет мучительной. Джаред заледенел и затравленно смотрел на Роя, а тот торжествующе улыбался: – Нет, у тебя не будет шанса сбежать. Ты сделаешь дело и вернешься, и тогда получишь антидот. Или не вернешься, и умрешь. Ты ведь думал об этом, верно? Ты хотел сбежать. Ты держишь меня за идиота? – Не думал я бежать, – подавленно сказал Джаред и опустил глаза. Рой засмеялся: – Ну да, ну да. *** У Джареда ныли виски, голова раскалывалась после долгого инструктажа Роя, он долго лежал без сна, и забылся под утро. Снился ему чудовищно страшный мужик, который, смеясь, отрезал от него куски плоти, и с жадным чавканьем их пожирал. Джаред проснулся в холодном поту, и помянул недобрым словом Альберо и его убийцу, чтоб его, приснится же такое. Аж в сон залезло. Но уговоры что это всего лишь сон, что приснилось из-за убийства, совершенного у него на глазах, не помогали. Джаред со страхом прислушивался к шуму, оживленной беготне в доме, услыхал даже отдаленные звуки перестрелки и подавленно вздохнул. Все как обещал проклятый Рой – он устраивал провокацию. Граница между секторами – колючая проволока под напряжением, намотанная на высоченный стальной забор, в седьмом квартале, в пятом и одиннадцатом была снесена, и боевики Роя прорывались на территорию сектора В, устраивая дикий шум, меж тем действительно пострадавших было немного, бывалые жители приграничья мгновенно сориентировались и радостно отстреливались, вообще, судя по экрану наблюдения, в который попала сияющая рожа командира одного из боевиков – эти люди давно соскучились по заварушке. Так, в общем, и было, затянувшееся на три года перемирие не позволяло выпустить пар, теперь же банды азартно перестреливались, и боевики Роя старались теснить противников по всей линии прорыва, смыкая наступление. Так уж получилось, что часть территории зоны В выпирала приличным куском в зону А, образуя почти правильный полукруг, в этом куске земли не было ничего стратегически ценного, несколько жилых домов, большое пустое здание бывшей библиотеки, загаженное, с разбитыми стеклами, но в подвале библиотеки находился один из выходов в катакомбы бывшей тюрьмы. Все точки входа в подземелье были в секторе В, таким образом получалось, что босс этой части зоны теоретически владел всем подземельем, и неважно, что исследовались они бессистемно и вяло. Рой давно покушался на эти неисследованные территории, не то, чтобы он реально рассчитывал отбить Пятые Ворота, но повод затеять драку был прекрасный. За этот несчастный кусок земли бились и его предшественники, Кривой Бобби, и Дон Мара, но сектор В всегда отбивался и еще в качестве компенсации за нападение забирал часть земли, передвигая границу вперед. Рой знал, что и в этот раз они отобьются, и придется отрезать еще кусок своей территории, но он готов был пойти на это – чтобы потом получить все. Он так и говорил Джареду, впервые опустившись до объяснений с ним: – Я устрою заварушку. Эклз, конечно, сразу же жестко среагирует. Отобьется, и потребует объяснений. Мне придется пойти на переговоры, иначе он снесет к хуям границу, и придет сюда победителем. Не знаю уж, что он делает с людьми, но они у него как боевые роботы, не боятся ничего, и не остановишь. Такой... сукин сын! И неважно, что нас больше численно. Мне придется пойти на унижение, и принять его условия, Джаред. Но я это сделаю только потому, чтобы дать тебе шанс добраться до него. Если ты сделаешь все как надо, я уже... я плевать буду на границы, я тут буду хозяин Зоны, хозяин всего этого гребаного Отстойника! Понимаешь, как это важно для меня? Джаред не понимал. Как можно желать управлять помойкой? Как можно не стремиться съебаться отсюда как можно быстрей, когда есть для этого все возможности? Крошечная искусственная планетка под названием Отстойник не самое лучшее место на свете, но Джаред не спорил. – Да, сказал он, – я понимаю, – но что, если не сработает? Как это все должно произойти? И чисто технически – что, если он будет в презике? – Об этом не беспокойся, – Рой посмотрел на него снисходительно, с превосходством, – Ли знает свое дело. Мы на днях провели эксперимент, помнишь этих дурачков с лайнера Сириус–5? Да, тот, который две недели назад взяли. Молодые богатенькие идиоты, мы распотрошили их корабль, хорошая добыча была! А их усыпили и прихватили с собой. Одного я себе оставил, хе-хе, ничего так, жопка белая, круглая. Стонет так сладко... Ну да я не о том, короче. Мы вкололи одному из этих бездельников препарат, и других заставили его трахать. Мальчики были и с презиками, и без, и даже в перчатках и масках, но все передохли. Все! Просто с разной скоростью. Который был в маске и перчатках умер последний. Этот, который отравленная крыса – он цапнул его выше запястья, вот и все. Этого хватило. Да, там, среди ебарей даже был такой же запакованный, он не позволил к себе прикасаться, мы ему так велели, но он умер даже раньше того, которого за руку схватили. Ли потом исследовал труп и сказал, что через какие-то микротрещины в презике получил дозу яда. Так что тут все нормально. Джаред заставил себя спросить: – А тот парень? Ну, отравленная крыса? Джаред знал, что услышит, но все равно вздрогнул, когда Рой равнодушно ответил: – Сдох тоже. Антидот поздно ввели. Ну вот и ответ, что будет с ним, с Джаредом. Ему «забудут» ввести антидот, или просто не рассчитывают, что вернется после встречи с Дженсеном. Чуявший за милю опасность, конечно же, босс вражеской зоны охраняется, и войти в ловушку можно, а вот выйти... Рой, тем временем, значительно глядя на него, говорил: – Видишь, Джаред, это все очень серьезно. Ты должен успеть. Ты должен. Мы будем дежурить на границе, в условленном месте, слышишь, Джаред? Мы будем ждать тебя с антидотом. Да, конечно, будут, как же. Если и будут – чтобы добить. Использованный материал, жалкая шлюшка, которая, ко всему прочему, сидит плотно на игле. – А как я попаду в их сектор?– не глядя в глаза лгущей смерти, спросил Джаред. Он смертельно устал, устал. И говорил просто потому, что Рой выжидательно смотрел на него и ждал вопросов. Рой оживился: – О, ты же не знаешь. Это просто. Когда подписывают перемирие, чтобы закрепить договор иногда обмениваются заложниками. Не какими-то там шлюшками, а ценными людьми. Мы сделаем так, что ты будешь присутствовать на переговорах, сделаем вид, что ты не просто какая-то вшивая шлюха. Так как вина наша, за нападение первыми, то заложник будет только с нашей стороны. На самом деле, конечно, это старое дерьмо не всегда срабатывает – что значит человеческая жизнь здесь? Ничего. Она ничего не стоит. И тут я рассчитываю на тебя – ты должен ему понравиться. Чтобы он захотел тебя взять. Слышишь? – Да, – прошептал Джаред. Ему было все кристально ясно. От его жизни оставался какой-то крошечный кусок, день, два, может быть, неделя, максимум две. И несмотря ни на что, на весь ад его жизни – как же не хотелось умирать. Все шло как по нотам, как и предсказывал Рой. Короткая войнушка закончилась вышвыриванием боевиков Роя с зоны В, недельными разборками, при которых Рой уверял через посредников разъяренного босса чужой зоны что не при чем, не он начал, и вообще, это их спровоцировали. Когда Роя уличили с предъявлением неопровержимых доказательств, он все равно отмазался, подставив командиров боевых групп, развязавший войну, дескать, без его команды, сами действовали. А он – ни-ни. В итоге начались длительные и нудные переговоры – Дженсен жаждал возмездия. На переговорах в Тухлой Кильке заставили присутствовать и Джареда, и готовили его к переговорам тщательно, придирчиво. Всю последнюю неделю пока длилась короткая война, его заставляли много спать и есть, строго следили за тем, чтобы он не забывал носить пробку, но не трахали, идея Роя состояла в том, чтобы Джаред выглядел как можно невинней. Чистый, свежий, хорошенький мальчик, тонкий, высокий, с длинными, теперь уже по лопатки ухоженными блестящими волосами, и в костюме, делающем его похожим на студента – такой мальчик, по мнению Роя, мог приглянуться Дженсену. Костюм Джареду сшили, да, здесь водился и портной. И так уж хорошо Джаред выглядел в светло сером, приталенном, хорошо сшитом, подчеркивающем его тонкую талию и широкие плечи костюме, так выгодно оттеняла бледную кожу белая рубашка, что увидев его таким, Рой молча прогнал портного и, содрав с Джареда одежду, завалил его на кровать, вынул пробку из его смазанного зада и трахнул с прежним пылом, вбивая в постель и бормоча сладострастно: – А ты... ничего еще. Ебабельный. Ох, какой сладкий, сожми давай зад, ну! Ох, хорошо... Удовлетворив внезапно вспыхнувшую похоть, Рой снова позвал помощников, Джареда быстро привели в порядок. Косметикой решили Джареда не пачкать, разве что аккуратно и профессионально замазали синяки под глазами и бесцветным блеском тронули губы. Так что на первый день переговоров Джаред явился во всеоружии. Его привезли, когда самое первое опасное напряжение от встречи двух боссов воюющих группировок немного упало. Он направился внутрь бара в сопровождении целой толпы охраны, еще сотни вояк стояли вокруг Кильки, с одной стороны у входа в бар кучковались, щетинясь оружием, бойцы зоны В, с другой так же недружелюбно ворчали на соперников боевики Роя. Джаред даже выдохнул, когда вошел в бар, так уж искрило снаружи. Казалось, еще чуть-чуть и вспыхнет ссора, потом начнется бойня, и как бы не попасть между молотом и наковальней. Но, как оказалось, обрадовался он рано – сделал всего шаг, и прямо перед ним вырос крепкий, здоровый мужчина, которого он принял было за одного из охранников, но посмотрел в глаза этого «охранника» и колючие мурашки побежали по спине. Судя по волчьему взгляду, цепкому, холодному, беспощадному, по внезапно ударившему по рецепторам ощущению опасности это был отнюдь не рядовой охранник. Скорее всего сейчас, слегка расставив ноги и угрожающе наклонив голову вперед, рассматривая его исподлобья – как ему удавалось смотреть снизу вверх – свысока?! – без всякой приязни смотрел на него враг и соперник его босса, хозяин зоны В и всех подземных лабиринтов под Зоной – Дженсен Эклз. Джаред загипнотизированно смотрел на – Дженсена? – и боялся отвести взгляд, как от опасной змеи, сделаешь шаг, двинешься, и она молниеносно атакует. Он был по-своему красив, этот сильный, взрослый мужчина, но у Джареда он вызывал безотчетный страх, и еще что-то вроде совсем неуместного дрожания поджилок, и совсем не от страха. Дурацкое возбуждение было так внезапно, что Джаред совсем потерялся, нервно облизнул губы, и открыл было рот, чтобы хоть что-то сказать, но тут опасный мужчина – Дженсен? – негромко, с вопросительной интонацией произнес: – Рой? Из-за спины его возник Рой, приблизился к ним, и Джаред увидел своего босса в новом свете, он теперь казался не таким значительным. И дело было не в габаритах, Рой был массивней, а в чем-то нематериальном, запах, аура? Что-то такое плотным облаком накрывало их всех в баре как колпаком, давило, угнетало, отчего грузный здоровый Рой казался чуть суетливей, чуть менее напыщенней и самодовольней чем обычно. – Дженсен? – осторожно откликнулся Рой. Дженсен поднял голову, даже задрал подбородок, и теперь прищурившись, презрительно изучал Джареда. Он так смотрел, что Джаред вспыхнул до корней волос, хотя думал, что давно разучился смущаться. Этот... этот Дженсен действовал на него странно, будил в душе давно заснувшее, тревожащее, больное, отчего хотелось закрыть глаза, сцепить зубы, или выругаться и врезать этому Дженсену, почему он так смотрит? Самолюбие, гордость оказывается, не вытоптали еще насовсем, и Джаред, удивленный своей реакцией, рассерженный и растерянный, смотрел, полыхая, на Дженсена и не знал, что делать. Впрочем, что он мог сделать – опомнился, вспомнив вдолбленное – ты должен ему понравиться, должен, должен. Джаред опустил глаза, собираясь, надел на лицо отрепетированную улыбку, и снова взглянул в лицо Дженсену. Тот будто ждал, поймал его взгляд, и спросил ровно, спокойно: – Это обязательно? Его присутствие здесь. Серьезный разговор не для нежных ушек твоей... девочки. Джаред изо всех сил сохранял нейтральное выражение на лице, и даже продолжал старательно растягивать губы в безмятежной улыбке, но мегатонна презрения в голосе Дженсена чуть не привели его к бесполезной попытке убийства. Он так хотел сейчас его убить! Нельзя, нельзя так презирать людей, Джаред сейчас особенно хорошо понимал Роя. Ах, как он его понимал! Дженсен явно принадлежал к той редкой группе людей, способных одним своим взглядом сотворить из нейтрального человека своего врага. Рой встал рядом с Дженсеном, и Джаред увидел, насколько Рой внешне – больше. Но только внешне. Такой странный парадокс, Дженсен занимал в пространстве комнаты больше места, хотя рядом с Роем казался даже изящным и невысоким. Джаред видел, что инстинктивно, защищаясь от многотонного невидимого давления мощной ауры соперника, Рой стремится задавить его весом, размерами, и потому подошел вплотную, плечо к плечу. Посмотрел на Джареда, усмехнулся, и повернул голову к Дженсену. Намеренно глядя на него сверху вниз, сказал: – Ты его недооцениваешь. И да, он будет со мной. Я так хочу. – И спросил с вызовом: – Проблемы? Дженсен не реагировал на «давление» Роя – вообще. Он смотрел на Джареда с каменным лицом еще какое-то время, нагнетая всеобщую тревогу, потом, как будто приняв какое-то решение легко, неожиданно плавно отступил назад от Джареда и сказал тоном подчеркнуто нейтральным: – Нет. Все отлично. И тут же будто тяжеленная плита свалилась с плеч Джареда, аж голова закружилась от облегчения. Он только через полминуты сообразил, что подобное же облегчение испытывают все в баре – пронесся многоголосый облегченный вздох, Джаред с изумлением увидел, что вдоль стен стоят охранники, внутреннее кольцо, он их даже не замечал, никого не замечал, пока был под удавкой змеиного взгляда окаянного Эклза. Он тут же вспомнил, как раздосадовано говорил Рой про Дженсена – сукин сын... делает что-то с людьми... Джаред вдруг подумал, как же чувствуют себя рядом с Дженсеном люди, которых он хотя бы не ненавидит? Не подозревает? Не считает врагами? Пока он отвлеченно размышлял, договаривающиеся стороны снова сели за сдвинутые в длинный ряд столы – с одной стороны Эклз с командирами звеньев, с другой Рой, его боевики, Джаред, обсуждение продолжалось. Он не особо понимал о тонкостей, в общих чертах Дженсен требовал за троих убитых, десяток раненых треть пограничного квартала и отступные в сумме тысячи кредитов. Рой торговался. Может быть, он был не слишком хорошим военачальником, но в торге ему не было равных. Он торговался за каждый кредит, за каждую пядь земли, вспоминая про своих убитых в заварушке, и про умерщвленных зачинщиков «бунта», выставляя себя пострадавшей стороной – меня предали, я не виноват, и не хотел войны – не треть, а четверть квартала! Дженсен стоял на своем – вы нарушили правила, вы начали войну. Меня не ебет, кто там предатель, вы напали первыми и убили моих людей. Соглашайся на треть, или цена вырастет. Джаред вскоре перестал слушать, договаривающиеся стороны то и дело утопали в нудных мелких деталях, долгих доказательствах, во время которых выступали командиры звеньев, Дженсен основное время молчал, давая людям высказаться, но когда обстановка накалялась до того что, казалось, оппоненты вот-вот вцепятся друг другу в глотки, он ронял одно-два слова и все затыкались, градус напряжения спадал. Он же мог и напротив, одним словом всех, только что спокойно и расслабленно рассевшихся на своих стульях раздраконить, довести до крайней точки ярости. Джаред невольно таращился на Дженсена, если не сказать любовался. Вернее, еще смешанные чувства были с ярко выраженным негативным окрасом. Но он никогда раньше не видел, как один человек так мощно замыкает на себя всех вокруг, как дирижер оркестра правит музыкантами, подавая им невидимые команды, или как Солнце, вокруг которого послушно вращаются планеты. Джаред и сердился, и ненавидел, и обижался отчего-то, Дженсен игнорировал его, будто не видел совсем, и вообще, Джаред испытывал целый букет разнообразных чувств. Он как проснулся от равнодушной спячки, и его это не радовало. Лучше быть бесчувственным бревном, при его нынешней жизни это был буфер, спасающий психику от перегрузки. В перерывах Рой почтительно целовал Джареду руки, отводил за дальний столик, угощая местной едой, расспрашивая, не устал ли он, нежно приобнимал, и всячески демонстрировал свою заинтересованность. Раньше, еще сегодня утром Джаред принимал бы все эти демонстративные – для Дженсена – ухаживания совершенно равнодушно, но сейчас злился. Его раздражало все, все. И Рой, шепчущий ему на ухо, когда никто не слышал – Джаред, сука, будь милым, старайся. Если он... если у нас ничего не выйдет, о, я заставлю тебя пожалеть! И Дженсен, непонятный, опасный, равнодушный, и вся эта орда придурков с оружием, что с той, что с другой стороны, и это вонючий бар, скорее бы все закончилось! Как же он устал, морально, выдохся уже, упасть бы где-нибудь, заснуть и не просыпаться лет сто. И будь проклята эта лирка, от желания получить дозу уже сохло во рту и мелко-мелко, пока незаметно дрожали пальцы. Переговоры все тянулись и тянулись третий день, Джаред больше не натягивал на лицо резиновую улыбку, и с холодным раздражением ждал, когда все кончится. Рой торговался днем, и угрожал ему ночью, но тоже был бессилен, в самом деле, что он мог сделать? Ему попался соперник сильнее его. Рой начал нервничать, и однажды, когда Джаред не дождавшись окончания очередного спора с каменным лицом встал из-за стола и молча отправился в сортир, он совершил ошибку. Джаред обычно ходил в сопровождении, в знак того что для Роя он очень много значит, драгоценность просто, а тут ему надоело дожидаться, когда можно будет привлечь внимание Роя, и приспичило знатно. Он встал да пошел, сделал свои дела, вышел из кабинки, и нос к ному столкнулся с... Дженсеном. От неожиданности Джаред отступил и уперся спиной в дверцу кабинки, она закрывалась наружу, и Джаред не мог юркнуть назад. К тому же Дженсен уже приблизился вплотную, и не успел Джаред хоть как-то собраться с мыслями, спросил: – Он знает, что ты им? Джаред открыл рот и широко распахнул глаза. Откуда?.. Как он узнал? Это невозможно, от Джареда не исходила присущая имам энергия, и в этом он был неотличим от обычных людей, только у себя на родной планете считался обделенным. Инвалидом. Джаред покачал отрицательно головой, все еще изумленно глядя на Дженсена. Дженсен наклонил голову, взгляд его переместился Джареду на грудь, потом ниже. Снова наверх. Сказал задумчиво: – Странно. Я думал, он из-за этого с тобой носится. – Нет, – Джаред снова, как придурок, покачал головой, и вдруг признался, – я неполноценный им. Босс головорезов из зоны В заметно удивился: – Как? Разве такое бывает? – Да. У меня нет энергии им. Я никогда... никогда не носил огонь в ладонях. Я пуст. Это признание причинило боль, на глаза навернулись слезы, что-то творилось с ним, и Джареду это не нравилось! Как будто с него сдирали кожу, броню, которую он так долго растил, чтобы выжить. Дженсен нахмурился, потом протянул руку к его лицу, и осторожно взяв за подбородок, провел подушечкой большого пальца по губам. От интимности, неожиданности прикосновения Джаред оторопел, но и не мог сказать, что ему было неприятно. Он, распахнув глаза, не двигаясь, смотрел на Дженсена, ожидая чего-то. Дженсен отнял руку и начал: – Нет... Но договорить не успел. – Дженсен. Голос Роя звучал чуть не торжествующе, ясно было, что он решил, будто вытянул джокер, но он, по мнению Джареда – ошибался. Дженсен просто удовлетворил свое любопытство, а Рой принял жест Дженсена за нужный ему интерес, и немедленно пошел в атаку. Подошел ближе, не скрывая широкой ухмылки. Джаред стоял тихо, не смея дышать. – Дженсен, – повторил Рой самодовольно. – Рой, – слегка издевательски наклонил голову Дженсен, но ослепленный Рой не заметил насмешки. – Мне кажется, наши переговоры несколько затянулись, – сказал он. – И не я тому виной, – ответил Дженсен. Рой пожал плечами: – Может, и так. Но мы можем ускорить процесс, верно? – Это каким же образом? – Бонус. Прекрасный бонус к моим условиям. Четверть квартала, пятьсот кредитов, и Джаред. – Джаред? – Мой любимый мальчик, которого ты сейчас лапал на моих глазах. Его зовут Джаред. Дженсен сложил на груди руки, и уточнил с непередаваемым выражением, от которого у Джареда упало сердце: – Бонус. – Отличные условия? Дженсен прикрыл рот ладонью, рассматривая Роя так, что тот прекратил улыбаться, и спросил: – Что? – Скажи-ка мне, Рой. Я похож на идиота? В тесном помещении стремительно накалялся воздух, Джаред физически чувствовал, как становится трудно дышать, а с лица Роя сползало его напыщенное индюшачье самодовольство. – Ты действительно думаешь, что я возьму твою шлюху, твоего шпиона, бог знает, кто он там еще – в свой дом? Рой молчал, а Дженсен покачал головой, и ткнул пальцем в Джареда: – Ты думаешь, меня обманули твои обжимания с красивой давалкой по углам? Я знаю тебя давно, Рой. А ты знаешь меня, и сейчас, если мы немедленно, сегодня же, сейчас не подпишем договор – я подниму цену. Тебе придется отдать мне уже две тысячи кредитов, и половину квартала. Я не шучу. Решай, Рой. Прямо сейчас. Дженсен двинулся к выходу, сохраняя на лице брезгливое выражение, но в дверях обернулся и фальшиво улыбнулся Рою: – А с Джаредом у тебя хорошо получилось. Я почти поверил. Дженсен вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Рой наливался гневом на глазах, потом стремительно повернулся к Джареду и отвесил ему мощную оплеуху. Джаред отлетел и ударился головой о стену, сполз вниз, Рой подскочил к нему и пнул несколько раз, неразборчиво ругаясь. – Ты! Убью тебя, сучонок... – Сам виноват, – вдруг вырвалось у Джареда. Рой рявкнул: – Чтоо? – Ты поспешил засунуть меня под него. Надо было дождаться. когда он сам предложит. Ты облажался. – Джареда трясло, но он смотрел на Роя смело. Рой замахнулся, но передумал, надо было сохранить лицо, как выходить с избитым Джаредом, если буквально только что пылинки с него сдувал? Опустил руку, и пригрозил: – С тобой потом разберусь, а сейчас и впрямь, надо заканчивать этот концерт. Дай, посмотрю на рожу... ничего, немножко покраснело, не страшно. Занавесь морду волосами, вот так, нормально. Выйдешь позже, и сядешь там, где мы в перерывах обедаем. Я им скажу, что ты неважно себя чувствуешь, ребята отвезут тебя. А потом, – Рой угрожающе навис над ним, – ты мне отработаешь каждый кредит. Каждый, который мне придется отдать этому мерзавцу. Джаред находился в прострации, пока сидел в углу бара и ждал, пока к нему подойдут мордовороты Роя, пока ехали домой, пока он сидел, не раздеваясь, на краю кровати в своей комнате и ждал прихода Роя. Он не думал, что сделает с ним Рой, в какой-то степени он избег худшей участи. Если бы Дженсен повелся, то он стопроцентно наверняка бы погиб, но... он бы не чувствовал себя так погано – как недодавленная лягушка, в ушах все еще отдавались эхом слова – твоя шлюха... Шпион. Давалка. У тебя хорошо получилось с Джаредом, я почти поверил – во что он почти поверил? Что Джаред чистенький, хороший весь, нужный Рою? Искренний и правильный мальчик? И как он узнал, что он, Джаред – им? И зачем, господи, зачем Джаред признался, что он неполноценный, так глупо, так вывалил торопливо, будто жаждал сочувствия. Инвалид в мире имов. Терзали его стыд, горечь, отвращение к себе, и обида, но плакать не получалось. Вовремя как и полагается пришел Ли, вкатил ему лирку, Джаред удивился – думал, что будет наказан. Принесли ужин, но Рой так и не пришел. Пришел на следующий день, ближе к вечеру, немного пьяный, и остервенело выебал его, не жалея, насухую. Потом позвал доктора Ли, и пока Джареду ставили инъекцию, и смазывали заживляющей мазью задницу, Рой сидел, рассматривал его безучастно, и говорил размеренно, даже нудно: – Вчера мы все подписали. Сегодня скрепляем договор, и это обязательное мероприятие. Будут комы звеньев, я, Дженсен, шлюхи и выпивка. Ты пойдешь со мной и после вечеринки останешься там. Я придумал, что с тобой сделать. Ты ведь в курсе, в каждом баре Отстойника есть свои шлюхи. В Кильке не было рабочей шлюхи – теперь будет. Ты будешь там жить, спать, работать. Тебе запрещается покидать Кильку. Этот сортир, в котором ты продул вчера свое будущее, станет твоим основным рабочим местом. Чистой лирки ты больше не получишь, это роскошь для такой неумелой тупой давалки, как ты. За тобой будет присматривать Зола, он будет забирать выручку и давать тебе серую лирку, если ты хорошо потрудишься. Если не заработаешь, извини, дозу не получишь. Кроме того ты будешь моими глазами и ушами. Там бывают боевики Эклза. Ты будешь стараться разговорить их, ты будешь старательно их обслуживать, и докладывать мне каждую неделю все, что узнаешь. Любые крупицы информации. О разговорах наших парней ты будешь докладывать мне тоже. Я должен знать, кто непочтительно отзывается обо мне, и замышляет измену или побег. будешь работать старательно, Джаред, и, возможно, заработаешь снисхождение. А может быть, это место создано для тебя. И тебе понравится. Под приходом возбуждающе-галюциногенной дури Джаред слушал, но никак не реагировал. Тело было расслаблено, отпускала боль в порванной заднице, и внутри мягким клубком сворачивалось возбуждение. Что он там болтает? Трахать? Его будут трахать? Боже, как же хочется ебаться. Чтобы вставили, чтобы глубоко, сильно. Невыносимо хочется, стояк мучил, и в крови разгорался пожар, пожалуйста, пожалуйста, дайте, или хотя бы дайте подрочить – но Рой не давал. Сдернул его с кровати, пьяно улыбающегося, усадил в кресло, и пока его одевали и причесывали в последний раз, он ерзал и мучился, немного полегчало, когда выбрались из машины у бара. – Привыкай к виду этого сарая, – сказал Рой, затаскивая его за руку в Кильку, – это теперь твой дом. Джаред увидел, что в баре все переставили. Столы раздвинули, везде ходили и общались, пили, смеялись расслабившиеся бойцы, и сейчас было не разобрать, кто откуда, из какого сектора. Время от времени раздавался дружный гогот, звучала музыка, на стойке стояли в ряд разнокалиберные бокалы, кружки, стаканы, полные разноцветных коктейлей, у стены справа от стойки стояли два внушительных кресла, и в одном сидел Дженсен – при виде его Джаред встал, как вкопанный. На его кресло опирался один из боевиков, и непринужденно болтал с Дженсеном, вызывая у Джареда приступ изжоги. Между двумя креслами на столике тоже было навалено всякой снеди и стояли фужеры. – Джаред, – не поворачивая лица к нему, тихо сказал Рой, – у тебя есть еще один, последний шанс. Джаред ухмыльнулся. *** Через три-четыре часа веселье было в разгаре. Хорошенько выпившие полуголые вояки с гоготом носились за совсем голыми шлюхами, там и сям трахались, кто на полу, кто на столе, одного взгромоздили на стойку и держали вчетвером, трахая по очереди. Непривыкшим к роскоши, почти спартанцам, зарчанам было комфортно и так, они развлекались вовсю. Дженсен так и сидел один, и, прищурившись, смотрел на веселье, иногда усмехаясь, обмениваясь редкими вежливыми репликами с Роем. Джаред, пришедший сюда в одежде, теперь сидел в одних плавках между ног Роя, на полу, и старательно, жадно отсасывал ему. Рой гладил его по волосам, и, прикрыв глаза, тоже смотрел на бардак в зале. Дженсен не обращал на Джареда внимания. Рой подзуживал Дженсена, уже просто так, лишь бы хоть как-то достать, и без особой злости: – Дженсен, я привел самых красивых шлюх, что же ты? Их совсем необязательно «тащить в свой дом». Даже если они преданны мне. Неужели никто не понравился? Дженсен скалился, и на мгновение становился похожим на невыносимого сноба, судорога отвращения пробегала по лицу, но говорил со смехом: – Ну что ты, Рой. Они великолепны. Насколько могут быть великолепны шлюхи. Особенно хорош вон тот блондинчик. – Айри? Хочешь его? – Нет, спасибо. – Отчего же? Или у тебя, извини, проблемы? Мужик, это, конечно, печально, сочувствую. – Спасибо, но нет. Никаких проблем. Люблю делать это один на один. – Тут есть, где уединиться. – Ты настойчивый, да? Будь ты сутенером в большом мире, сделал бы состояние. – Я и так его сделал. Впрочем, ладно, не настаиваю. Может ты из тех, кто любит просто посмотреть? Тогда смотри, как умеет работать Джаред. Джаред слушал, как они перебрасываются словами, в груди горело, жгло от боли, почему-то слова резали, как нож, они говорили о нем так пренебрежительно. Состояние эйфории прошло, теперь его терзала боль, обида, и жестокая похоть, тягучий выматывающий голод никуда не ушел, стал острее, возбуждение после такой лошадиной дозы, какую вкатил ему Ли проходило долго и мучительно. Проклятый Рой не трахал его, и не позволял трогать себя, всего лишь позволил отсасывать и обманчиво-нежно гладил по волосам, накручивал на пальцы его длинные шелковистые пряди, одновременно лениво болтая с Дженсеном. Сказать бы сейчас Дженсену, что хотел сделать с ним Рой, мигом бы слетела с него довольная маска. Лживый, двуличный ублюдок. А Дженсен? Такой же, ничем не лучше, стоят друг друга, и провалились бы оба в ад! Боже, когда же его кто-нибудь уже выебет? Ну пожалуйста, невозможно терпеть. Дженсен не ответил на очередное предложение Роя, и высидев еще час, с вежливой и непреклонной улыбкой поднялся. Рой не стал его останавливать. Как только за Дженсеном захлопнулась дверь бара, размягченная улыбка слетела с лица Роя. Он пнул Джареда и приказал: – Иди, тварь, работай. И не сметь вставать, ползи на карачках. Джаред встал на четвереньки и, глотая слезы унижения, подгоняемый неутоленным жаром в крови, пополз в середину бара. Почти сразу его с громким довольным криком перехватили двое голых вояк, сорвали с него плавки, и немедленно пристроились к нему сзади и спереди, через минуту уже он содрогался от толчков в глотку и в зад, получая мучительное, жалкое, такое нужное ему наслаждение, перемешанное с болью, чертова возбуждающая дурь! Джаред был так занят, что и не увидел, когда ушел Рой. Они отпустили его не скоро, крутили, вертели, пытались присунуть вдвоем в одну дырку, но ничего не вышло, потом их стало четверо, Джаред смутно различил, что новенькие двое были из его бывшей охраны. – Привет, принцесса, давно хотел помять твою сладкую задницу, – осклабился один, второй просто сразу больно ухватил его за яйца и сжал. Джаред мычал, ослепленный болью и раздираемый непроходящей похотью, дрожал в их руках, лепетал «пожалуйста, пожалуйста» обессиленный и все равно жаждущий. В заднице уже хлюпало, натертая она саднила, но он все равно хотел, плачущий и раздавленный этой невыносимой жаждой. Потом были еще другие, они потащили его в сортир, и кто-то держал его голову в наполненном водой биде, маленькая затычка не давала ей выливаться, он почти терял сознание от нехватки воздуха, содрогался и слышал сквозь адский шум в ушах ликующее: – Как хорошо он сжимает зад, ооо, еще, держи, не выпускай! Жестокая пытка продолжалась долго, пока он, ослабевший, не отключился. Утром он очнулся там же, возле биде, голый, весь в синяках, внутри, в жилах и в животе все еще тянуло-дрожало остатками желания, но было уже несравнимо легче, несмотря на то, что все тело болело. С трудом сел, увидел, где находится и вспомнил вчерашние слова Роя. Джаред нашел в себе силы горько ухмыльнуться. Мстительный сукин сын оказался прав, чертов сортир оказался его рабочим местом.