Огонь в ладонях

От серой лирки нельзя было поймать кайф. Она не давала провалиться в ломку дня три-четыре, намного дольше, чем чистая, потом снова требовалась доза. Однажды Джаред, желая вернуть ощущение легкости и похуизма, старался всю ночь, отсасывая Золе и его дружкам, подставляя зад, но когда все-таки получил чистую дурь, ничего не почувствовал. Оказалось, подсев на серую лирку чтобы словить кайф нужно увеличить дозу чистой почти в три раза. От такой дозы легко можно было двинуть кони, никто бы и не дал ему столько, Зола строго бдил, и пришлось забыть про кайф. Зола потом посмеивался долго, мол, нет, я тебя не надул, ты получил что хотел. Почему сразу не сказал, что не подействует? Ты бы тогда так не старался. На самом деле сутенером Зола был не злым, насколько это возможно было в этом ебаном мире. Такого беспредела как в первый день, когда боевики подписывали договор и закрепили его совместной попойкой и оргией, и для Джареда это закончилось травмами больше никогда не было. Зола дал ему отлежаться в первую неделю, лечил, потом охранял, не позволяя Джареда бить, если намечалась большая пьянка, всегда присутствовал и следил, чтобы случайно не убили, не сломали бывшую хозяйскую игрушку. Спал Джаред наверху, в одной из комнатушек для гостей, в основном там, конечно, не спали, а трахались. Когда в Кильке было слишком много гостей, и места не хватало, Джареда спроваживали в каморку со швабрами, но бывало такое редко, всегда находился кто-то, кто хотел выебать и Джареда. Он был уже, конечно, не так хорош, каким его презентовали боссу зоны В. За полтора месяца работы в Кильке Джаред исхудал страшно, и так-то был тонким, но раньше это выглядело изысканно, он похож был на принца, казался таким невинным, а теперь кожа да кости, исколотые вены, черные круги вокруг глаз, неопрятные патлы. Серая лирка, крепкий вискарь, травка, джонк, корк, плохой аппетит и бессонные ночи делали свое дело. Но любители находились и теперь. В первые две недели Джаред пользовался бешеной популярностью. Прознав о том, что в Кильке работает бывшая соска босса, его хотели попробовать и боевики Роя, и гости из соседней зоны, благо бар стоял ровно на границе. Официально бар все-таки принадлежал Рою, хотя и считался нейтралкой, поэтому редко приходивших соседей считали тут гостями. В общем, Джаред работал день и ночь в первые дни, но потом все привыкли, и остались только любители, превратившиеся в постоянных клиентов, да изредка появлялся кто-то новый. Хуже всего из его нынешнего существования Джаред считал еженедельные поездки к боссу. Уже в субботу он начинал дергаться, нервно поглядывая в заляпанные окна бара, невпопад отвечал клиентам, замирал под ними от резких звуков. Некоторые его клиенты знали такую особенность, и оставляли его в покое, или накачивали алкоголем, они, в общем, в большинстве своем, не были конченными отморозками. В воскресенье с утра подъезжал к бару бронированный автомобиль Роя, похожий на катафалк, и Джаред, спотыкаясь, брел к двери. Зола старался не смотреть на него, если был в это время в баре – там, куда Джаред ехал, он не мог его защитить. На самом деле, вроде бы, чего ему бояться? Рой хотел, чтобы Джаред отрабатывал приписанный ему долг, значит, не убьет и не покалечит, но идти туда было хуже смерти. Рой вроде как ничего такого и не делал, угрожал редко, допрашивал, заставлял пересказывать все разговоры, насмехался, но выносить это было тяжко. Он долбил и долбил его, и, блядь, лучше бы просто выебал, чем капать на мозги, но теперь Джаред, по словам Роя, выглядел как потасканная блядь. – Вряд ли я отобью свое бабло на тебе, – ворчал он, – как еще встает на тебя у придурков? С голодухи еще можно... Мешок с костями. Неудачник ты, Джаред. Неумелая, тупая шлюшка, а ведь какие планы были, если б ты только сделал свою несложную работу! Мог бы сейчас сам выбирать. Пошел с глаз моих, уебище, куда, идиот? Сперва мальчиков моих обслужи, как всегда. В подвал, марш. Уж не знаю, зачем ты им такой стремный, по старой памяти наверно тебя хотят. Иногда, совсем редко «мальчики» его не хотели. Но чаще дожидались в подвале, собираясь большой толпой, человек двадцать, зная, что хозяину нравится, когда они потешаются над Джаредом. Рой иногда спускался в разгар веселья, оставался ненадолго посмотреть, как Джаред ползает на коленях, голый, среди хохочущих охранников с воткнутым в зад резиновым хуем и слизывает с пола какую-нибудь дрянь. Не калечили, да. Даже трахали редко, просто издевались. Возвращали Джареда в Кильку поздно вечером, он забивался куда-нибудь в угол и напивался вдрызг. А в понедельник снова выползал в зал бара, садился у окна, Кой, бармен, молча приносил ему разогретый омлет и какую-нибудь легкую выпивку. Вскоре показывался первый клиент, Джаред называл его мысленно – Понедельник. Имена запоминались плохо, он и бармена-то долгое время не знал, как зовут, и они почти не общались, хотя работали на одной территории. Узнал, когда Кой пришел к нему в каморку, положил на кровать деньги, и произнес гулко: – Кой. Я Кой. Можно мне? Джаред посмотрел на деньги, и молча принялся раздеваться. Понедельничный утренний клиент любил, когда Джаред отсасывал ему под столом. И ему нравился секс в туалете, Джаред, наклонившись, держался за умывальник а тот размеренно трахал его и командовал между вздохами: – Смотри на себя... в зеркало. Открой рот... Ох... Джаред не видел ничего симпатичного в зеркале, но смотрел, старательно распахнув рот, пока Понедельник не кончал. Джаред выходил после него, и забирал деньги на стойке, садился ждать следующего. Понедельник начался, и до следующего воскресенья было еще далеко. В ночь с четверга на пятницу в Кильке случилась большая попойка по случаю дня рождения одного из командиров боевых звеньев Роя, и Джаред не спал почти до утра. Всех шлюх накрасили и нарядили в блестящие алые платья с декольте, и неожиданно снова Джаред стал звездой вечеринки. Макияж скрыл его болезненную бледность и круги под глазами. Красные губы, подведенные глаза и корсет на плоской груди делали его похожим на странную, изысканно-порочную диву, гротескную и почти прозрачную, хрупкую из-за тонких рук и ног. Ему и парик не нужен был, как другим, свои длинные волосы до лопаток были украшены легкомысленными вплетенными красными ленточками. Пока все не напились, Джареда и еще нескольких приглашенных шлюх таскали наверх, в гостевые комнаты, но потом было уже не до ложной стыдливости. С хохотом играли в ромашку, вертя на крутящемся столе распластанного на нем Джареда, вливали в него время от времени пойло, добродушно делились джанком, но после сильнейшей серой лирки Джаред не мог поймать кайф от более слабой наркоты. Просто голова была как набитая ватой, ну так он почти все время был в таком состоянии. Ну и еще вся эта дрянь не давала чувствовать боли, если кто-то слишком большой пытался впихнуться в него, или парни это делали вдвоем. Макияж давно размазался черными пятнами вокруг глаз, помады на припухших губах не осталось и следа после десятка отсосов, но платье снимать не давали, говоря в один голос, что Джареда в нем хочется ебать и ебать. Он так и отрубился, в измятом платье, прямо на столе, после очередного косяка и в процессе ебли. Он еще смутно чувствовал, как его ворочают, как один сменяет другого, еще слышал гогот и вопли из музыкального автомата, а потом раз – и очнулся в тишине, и почти пустом баре. За окном уже светало, недалеко на скамейке дрых пьяный Зола, и подметал дальний угол Кой, что-то себе насвистывая под нос. Увидел себя скрючившимся в пластиковом кресле, перед засранным столом, жутко болела спина, и ныло все неудобно застывшее тело, и очень хотелось пить. Сил позвать Коя не было. Джаред с трудом собрал конечности вместе, и уставился на свои острые коленки в черных сеточках. Надо же, и чулки даже сохранились. Трусов никаких изначально не предусматривалось в этом наряде, пояс и чулки, и платье, так что голую пятую точку холодил пластик, но это было даже приятно натертой заднице. Чулки кое-где порвались, но все еще были на месте, Джаред тупо таращился на них, и в голову лезла мысль – вот во что превратилась его жизнь. И зачем сейчас думать об этом? И, господи, как же хотелось пить. Лучше бы выпить, но и просто воды неплохо, как бы встать, как позвать Коя, горло пересохло и изо рта раздавался какой-то хрип. Джаред близко услышал какой-то звук и поднял голову до уровня стола. Кто-то стоял перед ним в темной одежде и аккуратно ставил перед носом Джареда полный бокал синеватой жидкости. Джаред сразу узнал дорогущий Стайр, не слишком крепкий коктейль, но приятный на вкус и самое то в жесточайшее похмелье. Джаред протянулся к благословенному пойлу, не доверяя себе, взял обеими руками, руки тряслись, но он донес питье до рта и пил, пока не выхлебал все. Постепенно в глазах прояснялось, и в голове перестал бухать колокол, в животе стало тепло и, благодарный, Джаред посмотрел, наконец, на своего спасителя, уже сидевшего напротив за столом. Джаред посмотрел, и слова благодарности замерли у него на губах. В метре от него сидел и смотрел на него Дженсен, босс вражеского сектора В, тот самый заносчивый мудак, из-за которого в жизни у Джареда в последнее время случилось столько неприятностей. Джаред заледенел, и внезапно осознал, как выглядит – тощий, грязный, в перекошенном дурацком платье, с всклокоченными волосами в красных ленточках, с лицом в черных разводах от потекшей с глаз краски. Страшный, нелепый, жалкий. Джаред испытал вдруг угрюмое, отчасти мазохистское удовольствие от того, что так жалок и мерзок, но зато не ведется больше на этого мудака. Конечно, было и стыдно и противно за себя, но вместе с тем почему-то упрямо хотелось послать Дженсена нахуй, и какое его собачье дело до Джареда. Пусть катится, сам же говорил, что шлюхами брезгует. Или не говорил, но имел в виду. Чего, интересно, приперся? Но Джаред подавил первую негативную реакцию, рожденную обидой, он старательно и почти успешно гасил в себе это понимание, нет не обида, нацепил на лицо нейтральную маску и сказал хрипло: – Спасибо за Стайр. Дженсен молча наклонил голову. Джаред встал, пошатнулся, но удержался, схватившись за стол. Обогнул его и опустился перед Дженсеном на колени. Дженсен вместе со стулом повернулся к нему, Джаред потянулся к его ширинке. Его кисти сверху прихлопнула ладонь Дженсена и Джаред вынужден был посмотреть вверх. – Что? – непонимающе спросил он. Дженсен хмурился и смотрел как-то непонятно, Джаред пояснил: – Я должен отработать выпивку. – Не должен. Джаред упрямо и даже зло копался с его ширинкой, отстранив руку Дженсена, и не смотрел ему в лицо. Тоже мне, благодетель. Не нужны нам подачки. Дженсен не сопротивлялся, когда Джаред выпростал его член. К удивлению Джареда член уже был в полувозбужденном состоянии, и в отличие от многих других не издавал неприятных запахов, видно, его хозяин регулярно мылся. Джаред облизнулся, примериваясь, и привычно заглотил сразу по горло, подождал, привыкая к ощущениям заполненности тугой теплой плотью, удовлетворенный тем, как громко Дженсен втянул воздух и предупреждающе положил ему руку на затылок. Если бы тут был Рой, он бы сказал, что Джаред «старательно делает свое дело», и, возможно, даже похвалил бы его, но Джаред старался вовсе не из-за Роя. По правде сказать, он и сам точно не знал, как объяснить его ожесточенное рвение. Ближе к истине было, наверное, демонстративное и даже вызывающее признание оценки им Дженсена. Мол, да, я шлюха. И умею делать свою работу на отлично, наслаждайся, но это вовсе не значит, что ты мне нравишься. Это просто значит, что я профессионал. Я любого гоблина обслужу, не только тебя, урод. Ничего личного. Просто работа. Джаред немного врал себе, на самом деле ему приятно было облизывать и сосать член Дженсена, но он уговаривал себя – это потому, что он чистый. Боевики, которых он обслуживал, редко утруждали себя частым мытьем, а вообще – он запретил себе всякие тревожащие мысли и просто наслаждался процессом, настолько увлекся, что чуть не пропустил важный момент, но Дженсен сам сказал, и так странно было слышать его задыхающийся, низкий голос: – Сейчас, Джаред... Ох... Дженсена выгнуло в кресле, и он с тихим вздохом кончил, Джаред проглотил все и нехотя отстранился от Дженсена, облизываясь. Он посмотрел наверх, увидел, что Дженсен откинув голову назад полулежит в кресле, расслабившись, и закрыв глаза. Джаред усмехнулся, заправил ему член и потихоньку отполз от «клиента» встал, посмотрел на него издали. Потому что хотелось смотреть. Дженсен... у него было такое расслабленное лицо. Суровая складка расправилась между бровей и губы сложились в некое подобие, намек улыбки, и вдруг стало видно, что у грозного босса чужого сектора потрясающе красивые губы. Хотелось к ним проснуться, как тогда Дженсен сделал, большим пальцем, осторожно придавил ему нижнюю губу. Хотелось его... поцеловать. Чувствуя, что его несет опять и куда-то неправильно, и снова будет все больно и плохо, не надо, нет, было уже! – Джаред попятился от стола. Дженсен потянулся, и как змея, поднял голову. И змеиным же взглядом пригвоздил его к месту. – Сядь, – сказал он едва слышно, Джаред немедленно послушался. Дженсен привел одежду в порядок, запахнулся, покрутил головой, будто стряхивая с себя морок, и снова уставился на Джареда с нечитаемым выражением на лице. Джаред молча ждал. Дженсен тоже молчал, он будто не знал, как начать, или что спросить, на лице его даже мелькнула растерянность, но, в конце концов, он начал. Заговорил, и тогда сразу стало видно его колебание. – Джаред, – сказал он, подбирая с неприбранного стола вилку и начиная вертеть ее в руках, – я с некоторых пор все время думаю... не ошибся ли я? У Джареда гулко и быстро застучало сердце, проклятый глупый мотор, что ты прыгаешь?! Но внешне Джаред остался недвижим, и смотрел на Дженсена бесстрастно. Увидев, что его слова не произвели на Джареда никакого впечатления, Дженсен хмыкнул, и продолжил уже другим тоном: – А ты изменился. – Еще бы, – не утерпел Джаред. – Не в этом смысле, – тут же отреагировал Дженсен, выразительно очертив вилкой вокруг лица. – Сейчас ты равнодушен. А тогда смотрел на меня... тогда, во время разборок, пока мы тут составляли договор. Все время смотрел. Я все время чувствовал твой взгляд, ты смотрел так зачарованно. Я думал – какая умелая дрянь. Очень умелая, потому что мне временами казалось, что... что ты на самом деле чувствуешь то, что изображаешь. И ты был такой... нежный, очень для меня. Но я точно знал, что Рой притащил тебя для того, чтобы подложить под меня. Я был в бешенстве. Скажи мне... – Дженсен наклонился вперед, пытливо всматриваясь Джареду в лицо, – я ведь не ошибся? Он специально готовил тебя, учил, ты ведь был идеально в моем вкусе. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Джаред с трудом сглотнул, и почему-то больно было везде, и сами собой наворачивались слезы, черт знает, как он это делал, но действовал Дженсен на него ужасно, будто живьем шкуру спускал. – Да, – голос предательски дрожал, но Джаред изо всех сил старался говорить твердо, – ты не ошибся. Все так и было. Он меня готовил, учил. Я не справился, и меня наказали. Дженсен снова откинулся назад в кресле, но все так же неотрывно смотрел на него. Не обрадовался его признанию, как ожидал Джаред, не рассердился. Смотрел так, будто что-то хотел понять, в чем-то увериться. Сказал тихо-тихо, Джаред едва расслышал: – Тогда почему мне так нехорошо? Я не могу найти себе места, и все время возвращаюсь мыслями сюда. Как будто потерял что-то. Джаред моргнул, и почувствовал, что непролитые слезы катятся по щекам. Он суетливо вытер лицо, встал, пряча глаза, и, не в силах больше выдерживать эту пытку, пошел прочь. Дженсен остановил его, догнал и схватил за руку, развернул к себе. Так же осторожно, как когда-то давно, тихонько коснулся его щеки, стирая пальцами слезы. Потом накрыл ладонью щеку и спросил серьезно: – Ты пойдешь со мной? – Нет! – закричал Джаред и шарахнулся от него, чуть не упал, пытался убежать, но Дженсен снова поймал его, держал в объятиях, а Джаред плакал, бился, и кричал: – Нет, нет, нет, ненавижу, ненавижу тебя, нет. Я не могу, я не... я не могу, нет, уходи. Убирайся к чертям, сука, урод, оставь меня в покое. Не трогай, не трогай меня! Дженсен мягко накрыл его рот ладонью, другой рукой прижимая к себе, потащил в туалет, Джаред вырывался вяло и, заметив краем глаза, как исчезает в дверях Зола, обреченно замолчал и только всхлипывал. Он представлял, как Зола докладывает потрясающую новость Рою, и как тот возбужденно бегает по спальне в одних трусах, мощный, огромный, покрытый жесткими волосами. Отвратительно самодовольный и такой противный. Рой выспрашивает подробности, вцепившись в передатчик, а блондинчик, выкраденный с Сириуса–5, тот самый, с белой круглой жопкой и умеющий красиво стонать, глупо моргая, садится в кровати, и безучастно смотрит на Роя. Джаред снова вернулся в то самое место, в тут точку, с которой начал, и которую так страстно хотел избежать. И теперь у него совсем не было шансов спастись. Потому что Дженсен. Он прижал Джареда к кафельной стене, обессилевшего, вытирал ему лицо холодной мокрой тряпкой, и говорил, будто уговаривал, хотел, наверное, прекратить его истерику, но разве мог он знать причину? И разве мог Джаред признаться... – Успокойся. Тебе не будет плохо со мной. Я должен тебя отсюда забрать. Джаред слышал по голосу, он не переменит решения, и от этого слезы лились еще сильней. Такие не отступают, он решил и сделает, а то, что в результате Джаред сдохнет, ну так что из этого. И одновременно разрывало Джареда от горького счастья, что все-таки зачем-то нужен Дженсену, ну и пусть даже просто жалость – он так мало видел сочувствия здесь, что тянулся к этой проклятой жалости как к живительному свету. Может быть и хорошо, что Дженсен такой упертый и на все его крики – нет, не надо! – непоколебимо заявляет, что сделает по-своему. У Джареда будет хотя бы шанс умереть не в этой вонючей дыре. – Мне нужно договориться с Роем. Это время, но думаю, немного. Я заплачу ему, выкуплю тебя. Потом заберу. Сразу не выйдет, но я постараюсь как можно быстрее тебя забрать. Слышишь? – Не нужно этого делать, – в смертельной тоске простонал Джаред. Как ему объяснить? Как?! Если он откроет рот, Рой узнает об этом первым, наверняка тут есть прослушка, или кто-то шпионит, даже вот сейчас, и никому нельзя доверять. То, что Рой заставлял пересказывать Джареда разговоры в баре, это еще ничего не значило, Рой делал это, чтобы его унизить, а информацию получал и другими, более надежными способами. Раз или два Рой уличал его в лжи, и наказывал, откуда он знал? Джаред сперва думал – от других наушников, но проще было представить, что тут была специальная аппаратура. И еще было кое-что. Даже если их бы не подслушивали – он не смог бы сказать Дженсену что его хотят убить, а оружие – он, Джаред. Сидело что-то такое в нем, темное, на дне души, заставляющее представлять, как он делает это, делает, делает! И не из-за Роя, в жопу Роя. Мстит за всё, всё, за все обиды, за то, что его сделали таким, он бы отдавался так страстно, это был бы лучший секс в жизни Дженсена, он бы все для этого сделал. А потом сидел бы и смотрел, как Дженсен умирает, как корчится, исходя кровавой пеной, и, может быть, успевает схватить нож и ударить Джареда. Джаред бы не уклонялся от удара, может, даже подставился, потому что если нет – ему бы пришлось сидеть и ждать, когда яд убьет и его, и это были бы страшные часы. Лучше уйти вместе, быстро и вместе. Джаред бы даже не винил Дженсена за то, что он убил его, даже благодарен был бы, за то, что не дал мучиться, и ему было бы легко умирать. И тогда бы уже не грызла Джареда ядовитая, смертельная обида, не стерегла ненависть к Дженсену, за то, что он когда-то оказался от него, унизил, за то, что не поверил. Не узнал. Дженсен давно ушел, перед тем отвел его в комнату, хотел раздеть, но Джаред не дал, опять начал кричать, плакать, как будто сломалось что-то в нем, превратив в слезливую истеричку, и вызывая к самому себе отвращение. Но это только рядом с Дженсеном он начинал чувствовать, просыпаться. Джаред так и сидел на краю кровати, бессмысленно рассматривая стены и словно в первый раз замечая, как тут все убого, грязно. Сидел, и ждал. Рой не заставил себя долго ждать. Удивительно, пришел сам, ввалился в комнату сияющий, и увидав Джареда довольно хыкнул, а потом заржал как конь, согнувшись пополам, и всхлипывая: – Вот уж не знал, что Дженса вставляют заебанные шлюхи в дешевых корсетах! Ох, не могу, какая же ты потасканная блядь, да еще в этом уебищном платье! А-ха-ха! Господи, куда катится мир. Я так старался ему угодить, а всего-то надо было вынуть какую-нибудь обколотую затраханную потаскуху из канавы и показать нашему якобы брезгливому лорду. Тьфу, тебя даже трогать противно. Отсмеявшись, Рой вытер слезы, и велел угрюмо молчавшему Джареду: – А ну-ка, встань. Дай я на тебя полюбуюсь. Джаред встал, и не собираясь хоть как-то прихорашиваться, стоял и тупо смотрел перед собой, повесив руки плетьми. И ждал. Рой еще раз залился смехом, махнул на него рукой: – Снимай, снимай это говно. Все с себя снимай, ни одной ебаной тухлой тряпки ты отсюда не заберешь. Раздевайся, ну. Джаред, сглатывая, разделся, и Рой посерьезнел, рассматривая его торчащие ребра, впалый живот, исколотые дорожки вен, отчетливые синяки на бедрах, руках, животе, где его хватали, держали чужие руки. Джаред и секунды не сомневался, что Рою ни капли его не жаль, Джаред нужен был для определенных целей. И он боялся только одного – что такой заморыш может и не исполнить нужную задачу. – Мда. У Дженсена на редкость извращенный вкус. Но кто я такой, чтобы судить? Идем за мной. Он повернулся к двери, не сомневаясь, что Джаред пойдет следом. Джаред и пошел, переступил через платье, и двинулся за шефом. Какой уж тут стыд, после всего, что было с ним. Знакомый катафалк стоял у дверей бара, и перед голым Джаредом предупредительно открыли заднюю дверь. Рой сел впереди, и всю дорогу оживленно болтал с водителем и смеялся. У него было отличное настроение, и Джареду понятно было, почему. Ну еще бы, столько времени хотеть убрать Дженсена, и вот, исполнение желания совсем рядом! Всего один шаг! Ненавистный соперник сам пришел за приготовленной для него игрушкой, осталось только нашпиговать куклу смертельной начинкой. При виде доктора Ли Джаред все равно дрогнул, хоть и готовился к встрече. Но как можно быть готовым к смерти? Особенно когда тебе еще нет двадцати трех. Рой грубо толкнул его в центр блестевшего холодным никелем кабинета, и спросил не здороваясь: – Как думаешь, есть еще шанс? Ли вышел из-за стола, и подошел к Джареду. Схватил его за лицо, заставил открыть рот, посмотрел его ладони, поцокал, увидев вены. Потом заставил нагнуться к нему спиной и раздвинуть пальцами ягодицы. Надев перчатку, бесцеремонно сунул палец внутрь, повертел, пощупал там что-то, потом воткнул всю горсть. Джаред терпел, сцепив зубы, и закрыв глаза. Ли отошел от него, выбросив перчатку в ведро, и вынес вердикт: – Ну, что. Организм, конечно, ослаблен, но шанс есть и очень даже хороший. Ты же знаешь, Рой, я не сидел сложа руки и усовершенствовал формулу Зири. Он будет безвреден для этой тушки с новой формулой - целых семьдесят два часа! И да, он сможет выполнить работу, главное, чтобы наш объект вступил с тушкой в связь. Неважно, оральную, анальную, достаточно будет поцелуя. А вот прежним качеством Зири – прикоснуться кожа к коже, и дело сделано – пришлось пожертвовать ради увеличения срока безопасности для тушки. Теперь у него больше времени для исполнения задачи, и больше вероятность спастись. В остальном – дырка рабочая, нет препятствий для полового акта. – Точно сработает? Ли, говори прямо, эта сраная тушка не облажается? Ли остро взглянул на Джареда, потом на Роя и сказал холодно: – Зири будет безопасна ровно семьдесят два часа для носителя. И ровно эти же семьдесят два часа смертельно опасна для любого, кто вступит с носителем в связь. Потом Зири убьет носителя, – и через микроскопическую паузу добавил, – если не будет введен антидот. Джаред задержал дыхание, но тут же заставил себя выдохнуть, и не подавать виду, что все понял. Ублюдок так и не создал никакого антидота. Он постарался усовершенствовать свой яд, и наверняка в процессе испытаний убил кучу людей, но антидот он не сделал. Зачем создавать ненужные вещи? Он ведь не собирался его применять, чертов садист.