Король Артур и его меч

      Вортигерн устал, бесконечно, сильно, до мешков под глазами, до ввалившихся щек. Он измотан бессонницами и мыслями, он давно потерялся в своих чувствах. Вортигерн безнадежно и окончательно влюблен в своего старшего брата Утера. В Утера, мать его, Пендрагона, женатого на самой красивой женщине, от которой у него уже взрослый сын. Вортигерн кривится и трет лицо руками, как так вышло? Он и сам не может сказать, просто… Просто это произошло и все. Вортигерн вздыхает и берет бокал с виски.       Сначала Вортигерна пугали его чувства — влюбиться в мужчину было для него ново, а потом пришло осознание неправильности и испорченности — он влюбился в родного брата. Усугубляло ситуацию и то, что Утер недавно женившийся, обзавелся прелестным ребенком с глазами цвета весеннего неба, вечно улыбающимся и доверчиво тянущим руки к дяде, и пытающимся выговорить сложное имя. Вортигерн пытался справиться со сложившейся проблемой по-разному, он пытался избегать брата, но тот всегда находил подход, дальше были часто меняющиеся партнеры, как попытка суррогата, финальной стала попытка, когда в ход пошел алкоголь и слабые наркотики. Так проходят еще четыре года бесконечного самоедства, а потом приходит неожиданное решение всех проблем разом, острая бритва и теплая вода, но, видимо, где-то наверху решают, что еще рано, и брат успевает вызвать парамедиков. После неудачной попытки суицида терпение Утера лопнуло, и они с братом, наконец, разругались, опускаясь до обливания друг друга грязью и не гнушаясь рукоприкладства. Вортигерн будто дожидавшийся такой серьезной ссоры в тот же вечер покидал вещи в чемодан и пропал на долгих двадцать лет.       Как ни странно, сбежать от проблемы помогает жизнь заграницей, она открывает множество возможностей, и в какой-то момент Вортигерн даже почти женится, но отношения не выдерживают его трудоголизма и трещат по швам, зато у него появляется еще больше времени на работу и карьерный рост. И вот спустя двадцать лет его мобильный разрывается стандартной мелодией, оповещая о звонке с другого континента — каким-то чудом Утер находит его. Позже Вортигерн выясняет, что вовсе не чудо помогает его брату, а вполне себе обычный Мерсия, когда-то лучший друг. Но усталый голос брата и его тихое «Возвращайся домой, Игрейна умерла».       И вот Вортигерн сидит в баре родного города и пьет один бокал за другим, наблюдая, как его повзрослевший племянник напивается в компании друзей, горюя по матери. Он здесь исключительно по своей воле, смотреть на то, как брат угасает от потери любимой женщины выше его сил, а так, он хотя бы находит вескую причину напиваться. Артур, его племянник, давно уже не розовощекий карапуз, а медведь под два метра, явно пользующийся популярностью не только у женщин, судя по влюбленному взгляду одного из его друзей, Рубио, кажется, Вортигерн не помнит. Ему тошно смотреть на племянника, он почти точная копия своей матери с характером своего отца. И не только из-за этого, Вортигерн в Лондоне уже месяц и почти каждый вечер они идут в бар, точнее это Артур идет с друзьями, а он просто молчаливо следует за ними и держится на приличном расстоянии в самом заведении, пока его племянник не напивается до отключки, а дядя отвозит его домой. А в те редкие дни, когда Артур не пьет он не выходит из своей комнаты, собственно, как и сам Вортигерн, и Утер. С братом они пересекаются лишь однажды, когда Вортигерн только приезжает, даже в аэропорте его встречает Артур, и он искренне не понимает, зачем его вообще позвали. В одно позднее утро он становится невольным свидетелем ссоры брата и племянника, Артур повышает голос на отца и бросается обвинениями в гомофобии и узком кругозоре и что «мама поняла бы меня!». Мужчина так и не спускается вниз по лестнице, а незамеченным возвращается к себе в комнату, горько ухмыляясь, что с таким отцом Артуру будет трудно соблюдать сексуальную свободу. Тем же вечером они снова едут в бар.       Вортигер сидит за барной стойкой, болтая лед в почти пустом бокале, и пустым взглядом смотрит на то, как его племянник пропивает остатки достоинства, когда к нему подсаживается Мерсия.       — Просто молчи, — поднимает ладонь Мерсия и делает заказ у бармена, а потом поворачивается к другу и, салютуя полным бокалом, выпивает виски залпом.       Вортигер недовольно кривит губы, но молчит. Его некогда лучший друг сидит рядом с ним в баре и пьет, как ни в чем не бывало.       — Я всего лишь дал ему твой номер, — наконец говорит Мерсия, прекращая пить виски залпом и, наконец, смакуя напиток.       — Я не хотел этого, — отрезает Вортигерн.       — Мало ли чего ты не хотел, Утер вот не хотел, чтобы ты сваливал в Америку, — жмет плечами мужчина.       — Я… Он не понял бы, он гомофоб, — Вортигерн допивает свой виски, изрядно разбавленный талым льдом.       — Господи, он даже не знал, почему ты так себя вел! Ты просто свалил! — Мерсия смотрит на друга со смесью горечи и тепла.       — А если бы он знал? Что бы поменялось? — шипит мужчина. — Добавилось бы синяков на, и без того разукрашенной, морде?       — Тебе было 16, когда началось все это… Ты мог путать это с привязанностью или до сих пор путаешь... В конце концов Утер старше тебя на десять лет… — устало начинает старый разговор друг.       — Я до сих пор его люблю! — Вортигерн неожиданно легко вспыхивает.       — Так может уже пора полюбить того, кто тебя любит? — Мерсия встает из-за барной стойки и, оставляя деньги, уходит вглубь танцпола, махая кому-то в дальнем углу.       Оставшись в относительном одиночестве, Вортигерн трет переносицу и уже собирается заказать еще порцию виски, как слышит звон битого стекла, крик и глухой удар. Оборачиваясь на шум, мужчина видит своего племянника на полу и нависшего над ним неизвестного мужчину. У Артура рассечена губа, а из носа тонкой струйкой течет кровь, но сукин сын улыбается. Выругавшись, Вортигерн поднимается с места и быстрым шагом идет к месту произошедшей потасовки.       — Эй! Оставь его! — Вортигерну определенно не нравится незнакомец, он его ровесник или даже старше, и выглядит он как преступник.       — Билли, познакомься это мой дядюшка Ворти! — внезапно подает голос Артур, широко улыбаясь окровавленным ртом и по-пьяному развязно.       — Мне плевать кто он, но если ты еще раз полезешь, куда тебя не просят, тебе сам дьявол не поможет! — некто по имени Билл выпрямляется и уходит, задевая Вортигерна плечом.       Вортигерн долго смотрит в спину удаляющегося мужчины, а потом, повернувшись к племяннику, бросает короткое: «Поднимайся», — и брезгливо скривившись, бросает Артуру свой носовой платок. Он ожидает, что Артур будет упрямится и спорить, но племянник молча поднимается с пола, вытирает кровь с лица, насколько это вообще возможно, и, опустив голову, идет следом. Больше они не ездят в бар, больше Артур не пьет, и Вортигерн собирается возвращаться обратно в Америку, его длительное отсутствие и так могло ударить по карьере. И именно за сбором чемоданов его застает Артур, он опирается на дверную раму и молча смотрит, хмурясь, но, не говоря ни слова. Вортигерна это изрядно нервирует и он, прерывая сборы, спрашивает:       — Что ты хотел Артур?       — Почему ты уезжаешь? — Вортигерн смотрит почти с улыбкой на то, как его медведоподобный племянник дуется.       — Потому что зачем я здесь нужен? — искренне удивляется мужчина.       — А разве не нужен? — Артур заходит в спальню и садится на край кровати у раскрытого чемодана. — Игрейна, мама, знала про тебя и отца.       Вортигерн роняет сложенные брюки на пол и сглатывая смотрит на племянника, что, если Утер тоже знал, нет… он бы не позвал его, если бы знал. Мужчина справляется с эмоциями и поднимает брюки, снова складывая их и убирая в чемодан.       — Даже если и так, это уже не имеет смысла, — Вортигерн всем видом показывает, что ему все равно, хотя это далеко от правды.       — А если мне это важно! — Артур сводит брови и смотрит на дядю со злостью.       — Тогда тебе можно только посочувствовать... — они впервые так много говорят за всю осознанную жизнь Артура.       — Он мой отец, а ты его брат, — то, каким тоном говорит племянник, ранит Вортигерна, задевает за душу, он снова чувствует себя неправильно.       — Послушай, Артур… — мужчина не знает, что сказать, но ему нужно оправдаться, он не видел, как рос Артур, но его глаза, цвета ясного неба, они все те же, и парень все также доверчиво тянется к нему.       Но Артур уже встает с кровати и уходит из комнаты Вортигерна, заставляя того глупо себя чувствовать. Мужчина качает головой и возвращается к сбору вещей, утром он вылетает обратно в Штаты, последняя ночь в доме брата и самолет. Но все идет наперекосяк… Артур напивается в баре, снова ввязывается в драку, и около трех ночи Вортигерну почему-то звонит Мерсия и все это сообщает, прося его приехать. Мужчина трет ладонями лицо и мысленно проклинает все семейство брата, но все же одевается и едет.       Артур сидит на диванчике в абсолютно пустом баре, рядом с ним сидит Мерсия и придерживает пакет льда на скуле, пока парень осторожно пьет воду через трубочку. Вортигерну кажется, что он попал в кино, в социальную драму. Поэтому прежде чем сесть в кресло напротив племянника, он берет чистый бокал за стойкой и початую бутылку виски со столика и наливает себе чуть больше половины. Вортигерну уже не интересно из-за чего драка, ему было плевать и в первый раз, но если он не разберется и у Артура будут проблемы, то Утер три шкуры с него спустит.       — Что на этот раз? — устало спрашивает мужчина, рассматривая сбитые костяшки парня, нет, все же Артур не похож на отца, тот не лез в драки, он не признавал насилия.       — А тебе разве не насрать? В первый раз тебя мало волновало, что произошло, — будто читая его мысли, язвит трезвеющий Артур.       — Я дал тебе шанс разобраться самому, — жмет плечами Вортигерн и отпивает виски, безо льда это довольно тошное пойло.       — Ну, так я его просрал, — умыляется дерзко, ну насколько позволяют разбитые губы.       — Кто его так? — обращаясь к Мерсии, спрашивает Вортигерн.       — Скользкий Билл. Хозяин этого замечательного заведения, — наконец, заговаривает мужчина.       — За что есть смысл спрашивать? — племянник доставляет проблем больше, чем вся тягомотина с его отцом, думает мужчина.       — За дело, — раздается голос за спиной Вортигерна.       В общий зал входит Билл с аптечкой в руках и кидает пластиковую коробку Мерсии на колени, на что тот недовольно хмурится, но принимается искать антисептик и стерильные салфетки.       — Что он сделал? — Вортигерну не нравится, как ведет себя Билл.       — Его спроси, — резко отвечает мужчина.       — Но я спросил тебя, — с нажимом повторяет Вортигерн, ему совсем не нравится его собеседник.       Билл с минуту молча смотрит на него, а потом словно расслабляясь лаконично бросает:       — Он уже дважды лез к Мэгги.       — Это девушка Билла, — отвечает Мерсия на вопросительный взгляд друга.       — Я одного не пойму, Артур, тебе мужиков мало? Или никто из них не дает, и ты полез к женщинам? – ухмыляется Билл, складывая руки на груди.       Вортигерн как и его старший брат не переносит насилия, но в отличие от Утера, ему драться приходилось куда чаще, поэтому он быстро выскальзывает из кресла и бьет ребром ладони по кадыку Скользкого. Билл тут же заходится кашлем и сгибается пополам, а Вортигерн подхватывает шокированного Артура под руку и выводит из бара. Он сам не понимает, почему уже во второй раз он заступается за племянника, почему его так злят и даже выбешивают слова Билла, но он точно знает одно, оскорблять Артура он не позволит.       Они идут вдвоем по пустым улицам около квартала прежде, чем Вортигерну удается успокоиться, а Артур вновь натягивает привычную ухмылку на лицо.       — Какого хрена ты нарываешься, Артур? — устало спрашивает мужчина.       — А что я могу сделать, если только так ты меня замечаешь? — жмет плечами парень.       Вортигерн останавливается и шокировано смотрит на племянника, стараясь не думать, что именно тот имел в виду. Артур тоже останавливается и смотрит с улыбкой, не с ухмылкой, а именно с улыбкой на дядю, а потом сгребает его за пиджак и, притягивая к себе, целует. Все, о чем может думать Вортигерн, это слова Мерсии: «Так может уже пора полюбить того, кто тебя любит?», — пока горячий язык Артура не толкается ему в рот, и в голове сразу становится пусто. Когда воздуха не хватает, и губы Артура начинают вновь кровить, они, наконец, отрываются друг от друга, и Вортигерн сорвано шепчет:       — Твой отец будет в бешенстве…       — Да и плевать, — отмахивается Артур и вновь целует мужчину.       Вортигерн вдруг ясно осознает, ведь и правда плевать, что скажет Утер. На Утера.       — Артур, а ты не хотел бы слетать в штаты? — шепчет в губы Вортигерн.       — Всегда мечтал…