Время на нашей стороне

      — Дамы и господа, — Мортлин поставил на стол аппарат Белла. Вернее, это был не он, но очень был похож. — Позвольте представить вам необычайную инновацию современных технологий — хронофон! Вы можете звонить сквозь время и пространство!       И добавил:       — Цорцерер оставил его мне на всякий случай.       Хексикай, глядя в блокнот, набрал номер телефона Цорцерера и поставил дату: 1868. В трубке сначала слышались только помехи, затем какие-то непонятные гудки. Наконец раздался знакомый голос:       — Оливер Дженкинс слушает.       — Привет, Цорцерер, — сказал Хексикай.       В трубке повисло молчание.       — Кто это говорит? — спросил Оливер вскоре.       — Хексикай говорит. Помнишь меня?       — Ясное дело, — ответил Цорцерер. — Но откуда ты звонишь?       — Из твоего дома на острове. Тут рядом и робот твой стоит…       — Так ты уже всё знаешь, да?       — Именно.       Цорцерер рассказал обо всём: как ловили троллей, куда их загоняли, как происходила пересадка душ… Я делала записи, и с каждым словом мне становилось противно даже писать об этом. Даже в параллельном мире может царить беззаконие, как у нас. Оказалось, Мелеагро и все его сторонники — призраки из этой реальности, которые, изловив племя троллей, заполучили их тела, а самих пленников затолкали в старых кукол и бросили непонятно где. Вместе с машиной. И теперь эта гнусная шайка не хочет, чтобы Хексикай поведал миру тайну катакомб: ведь преступление Мелеагро тоже может всплыть на поверхность.       Потом трубку взял Мортлин.       — Йей, старик, — сказал он своему создателю. — Как живёшь? Скучаешь небось без меня, ведь теперь тебе никто чаи не приносит, самому надо на кухню идти.       Цорцерер лишь засмеялся:       — Чаи мне прислуга носит!       Пока они болтали, я вспомнила о Фрэнки и других своих друзьях из будущего. Хорошо бы им сейчас позвонить… Как только Мортлин вышел из комнаты, я сняла трубку и набрала номер Фрэнки по памяти (подсмотрела его в телефоне Торалеи). В динамике зашуршали помехи. Наконец, приглушённый голос ответил:       — Алло? Кто это?       — Фрэнки?       — Да, а вы кто?       — Это Робекка Стим. — Больше я ничего сказать не успела.       — Робекка?! Как..? Гд… там же… э-э-э, откуда… ты звонишь? — Фрэнки спотыкалась на каждом слове.       — Позже расскажу. Как поживаешь?       — Погоди с этим! Ты нашла Хексикая? А деда моего?       — Хексикая нашла. Не волнуйся, скоро и Франкенштейна найдём, — ответила я и мысленно добавила: «Надеюсь».       Внезапно в трубке раздалось какое-то жужжание, будто бы мощный электрический разряд. Затем скрежет металла.       — Фрэнки! — позвала я. — Что там у тебя происходит? Какой у вас час, в конце концов?       — Да так, тесла-пушку собираю. У нас сейчас… о-оу, четыре часа ночи. А насчёт этого шума — нам в школе сказали, что если утром будет дождь, то мы не поедем на экскурсию, а будем учиться. За окном гроза, поэтому мне нужна пушка, чтобы наладить погоду.       — Ой, я тебе мешаю, наверно!       — Вовсе нет. Мешают, когда звонят во время наложения швов.       — Робекка, ты идёшь с нами или будешь сидеть, пока ржавчиной не зарастёшь? — раздался крик из кладовки.       Пришлось наскоро попрощаться.       Когда я зашла в кладовку, машина времени уже работала. Хексикай и Мортлин стояли рядом. Мортлин держал металлическую коробку, а в моих руках был хронофон.       Для своего пункта назначения мы выбрали 1894-й год. Цорцерер сказал, что катакомбы полностью опустели ещё в сорок восьмом, поэтому Мелеагро, наверно, в катакомбах больше не появится. А ещё я рассказала Хексикаю об исчезновении Спарки в этом году, и мы решили проследить за ним.       — Так, господа роботы, — сказал Хексикай, настраивая приборы. — В катакомбы перенесём доску, стол, хронофон, машину времени — в общем, всякую мелочь там оставим. Мортлин, будешь жить в нашем доме. Робекка, не крути глазами. И в подземелье смотри под ноги, иначе будет как в тот раз…       Мортлин был готов на части развалиться от радости.       Как же хорошо вернуться домой, в свой родной мир! Даже город, утонувший в смоге, теперь казался не таким уж и мрачным. За окном была глубокая ночь, когда по улицам гуляют в основном вампиры и жандармы. Хексикай решил сразу же отвезти «всякую мелочь» в катакомбы. Я выкатила из угла лаборатории большую тележку, и, пока отец поднимался на третий этаж за остальными вещами, Мортлин помог мне погрузить на неё машину.       — Где тут..? А, вот она. — Пока я накрывала изобретение шториной, мой друг отыскал кнопку лифта, дабы спустить тележку на первый этаж. Вскоре к парадному подошёл Хексикай с коробкой, и «три отважных искателя приключений отправились на окраину освещённого луной города, к Школе Монстров». Мортлин тащил тележку, Хексикай как бы невзначай снимал шляпу перед прохожими, глазеющими на укрытую шториной машину; я делала то же самое. Мы, жители Эпохи Пара, очень учтивы в общении.       — Сколько времени мы проведём в катакомбах? — поинтересовался Мортлин из-под широких полей шляпы. Он надел её, чтобы никто не видел его лица. Не то чтобы мой друг был уродом, но местным он мог показаться, мягко говоря, страшилищем.       — Этим вопросом лучше не задаваться, иначе грустно станет, — ответила я.

***

      У Хексикая небольшой кабинет в катакомбах имелся уже давно. Он служил нашим пристанищем во время поисков следов цивилизации, после чего был покинут. Теперь, когда мы вернулись, он снова стал похож на бункер из книг, где люди истребляли монстров, вынуждая их прятаться в подземных убежищах. Вновь я наблюдала за журчащим примусом и представляла, как норми с осиновыми кольями, наганами с серебряными пулями и разводными ключами рыщут по поверхности, как где-то поблизости обваливаются стены и как сыпется в чашку штукатурка с потолка. Даже если ни о какой штукатурке речи быть не может: стены и потолок обшиты листовым железом.       Цорцерер не смог присоединиться к нам, потому что в это время был в Фангхае. Но он сказал, что очень давно нарисовал карту подземелья, где было отмечено место телепортации призраков; только он не помнил, куда её запрятал. Если камень ещё там, то мы сможем забрать его оттуда и отрезать Мелеагро путь домой, когда его преступление раскроется.       Хексикай вспомнил о карте, когда разбирал свой трактат о Создателях.       — Робекка, ты говорила, что находила какой-то план, на нём ещё пятна какие-то были. Я уверен, что это именно тот, который нам нужен.       — Не знаю, — сказала я. — Ты сам видел, что он не совпадает с реальными ходами. Его мог сделать какой-нибудь ученик ради смеха.       …И всё же я отправилась домой за картой.       Есть в нашей библиотеке секретер, а сверху него — небольшой щкафчик. Открывать его было страшно, ведь оттуда тут же могло вывалиться всё содержимое. А иногда коварная дверца открывалась сама по себе. И как только я подошла к секретеру, чтобы отпереть ящик, как на меня обрушился водопад из толстых энциклопедий, журналов «Ланцет» и пьес Крикспира. Убрав с лица «Тринадцатую ночь», посмотрела на руку с листочком. Та самая карта.       Шкафчик злорадно помахивал мне дверцей.       Ранним утром, пока Хексикай ещё спал, Мортлин заявил, что хочет посмотреть подземелье. Оставив на столе записку для отца, мы пошли в Школу Монстров и через чёрный ход — могилку на заднем дворе — проникли в катакомбы. За месяцы предыдущих поисков они, признаться, настолько мне надоели, что снова бегать по пустынным коридорам для меня было как ржавчина на спине.       С такими невесёлыми мыслями я отворила скрипучую железную дверь, и два робота ступили в темноту подземелья. Я включила фонари в своих глазах. Мой друг решил сделать то же самое: он впервые снял свои очки.       Вдруг весь коридор озарился двумя белыми лучами. Стало так светло, что летучие мыши слетели с потолка и с писком унеслись прочь.       Вскоре мы вышли в широкий коридор, где узрели настоящий подземный дворец из гранита и слюды. Огромные каменные колонны удерживали свод, с которого свешивались сталактиты. Свод образовывал арку, а на её стенах поблёскивал кварц. Кое-где даже виднелись надписи на языке троллей. По дороге встречались и сталагмиты гигантских размеров, похожие на башни, и пещеры, покрытые письменами. Кроме того, моему другу и мне пришлось идти по длинному и узкому каменному мосту, под которым было подземное озеро; его лазурные блики плясали на гранитных стенах.       Путешествие постепенно подходило к концу. Однако в нескольких футах от моста я заметила один ход, который меня заинтересовал, даже напугал. Может, я начинаю выходить из строя, но что-то неладное таилось в той пещере, что-то зловещее.       — Да что там может быть такого? — выпытывал по дороге Мортлин.       …Прошли пятьдесят футов. Пахло сыростью и плесенью. Ничего не было слышно, кроме наших шагов. Дорога извивалась, иногда ход сужался, но несильно. Меня немного страшило, что кварц встречался всё реже, потому что его приятный свет успокаивал. Мортлин же шёл впереди и освещал дорогу, невозмутимый, как пароход.       Позади осталось, наверно, чуть меньше мили, когда я начала думать, что зря пугаюсь и что ничего в этой пещере нет. Вдруг Мортлин остановился.       — Друг мой тормозящий, — сказала я, врезавшись в него. — Предупреждай сначала.       — Смотри. — Он вытянул руку вперёд.       Прямо перед нами были две огромные железные двери.