Паутина лжи

      — Вы чё такие отмороженные, придурки?! — гневно воскликнул Гажил, отражая очередную атаку тёмного мага, чуть не пронзившего Нацу и Грея ядовитыми шипами.       Тут же в миллиметре от его носа пролетел сгусток какой-то невероятно ядовитой мерзости и, приземлившись на рюкзак Нацу, мгновенно растворил его, источая при этом тошнотворный запах.       — Головешка! Гаси его уже!       Гажила мелко потряхивало от напряжения и раздражения и, если бы не бой, он бы точно начистил рожи этим идиотам. Да, что с ними не так-то сегодня? Одного еле растолкал в библиотеке, другой заявился с утра в гильдию с огромными синяками под глазами. И оба, главное, даже не смотрят друг на друга, полностью в своих мыслях, чего за ними никогда не водилось.       Очередной ядовитый шип воткнулся в землю рядом с ногой, и Редфокс взвыл от злости. Кожу покрыл стальной панцирь и, не обращая больше внимания на горе-напарников, Гажил кинулся в атаку. Железные кулаки вмиг разворотили защитное каменное укрепление и с хрустом принялись ломать кости мага. Удар. Ещё один. Он обязательно выяснит, почему эти придурки сегодня особенно тупые. Обязательно.

***

      Лезвие ножа блеснуло в тусклом свете фонаря и упёрлось в ногу чуть ниже паха. Пережатая артерия тут же начала пульсировать и Гажил нервно сглотнул — такого поворота событий он точно не ожидал.       — Малыш, ещё раз тебя тут увижу, — зловещий шёпот, сорвавшийся с её соблазнительных пухлых губ, заставил его жадно облизнуться, — и мои мальчики на тебе живого места не оставят.       Даже стоя на своих высоченных каблуках и едва доставая ему до подбородка, она смотрела на него, будто сверху вниз, и это всё никак не давало ему покоя. Как в такой маленькой, красивой женщине могло умещаться столько обаяния, ума и невероятной жестокости? И это распаляло его любопытство всё сильнее.       — Зачем же так категорично? — Он попытался отодвинуться от ножа, но сделал только хуже — теперь спину неприятно холодила кирпичная стена бара, а штанина была безнадёжно испорчена. — Я самый обычный посетитель. К чему такие угрозы?       В тусклом свете фонаря её кожа казалась ещё бледнее, а огромные карие глаза, переполненные решимостью, темнее ночи, и Гажил отчётливо понял — с ней, действительно, шутки плохи. Но разве он не пришёл сюда поиграть с огнём?       — Милый мой, второй раз повторять не буду. Проваливай.       Тонкие каблучки застучали по растрескавшемуся асфальту, и хлопнула тяжёлая металлическая дверь — она ушла, оставив после себя терпкий аромат выдержанного виски и немой вопрос, так и зависший в воздухе. Почему её так сложно вывести на чистую воду?       Привычным движением отдёрнув пиджак строгого костюма и поправив чуть растрепавшиеся зализанные назад длинные волосы, он подумал, что же теперь делать. План с постепенным завоеванием доверия МакГарден провалился, появляться теперь возле бара даже для слежки опасно, а заставить её сдаться силой точно не выйдет.       — Мелочь — не мелочь, — устало пробормотал он и направился прочь из грязного проулка. Под ногами захрустели осколки разбитых бутылок и брошенные кем-то в спешке бумажные пакеты с едой из бара. Похоже, вечером здесь прошёл очередной рейд трезвости, в котором, как и всегда, наказаны были совсем не те люди. Но Гажилу было плевать на это.       Безлюдный в столь поздний час тротуар встретил его слабым мерцанием медленно гаснущих фонарей и звенящей тишиной — город спал. Редфокс любил ночную Магнолию. Её пустые улицы, опасно-тёмные переулки, работающие до самого утра бары и подпольные бойцовские клубы. Он жил этим, ведь только так можно было спастись от мук задвинутой подальше совести.       Байк ждал его за углом — там, где Гажил его и оставил, перед тем, как пойти в «Дестини» — а возле него вполоборота стояла высокая и слишком уж плечистая женщина в длинном вечернем платье. Её меховая накидка едва сходилась на пышной груди, а длинные волнистые волосы разметались по спине.       — Молодой человек, подвезите даму до дому. — Хриплый грубый голос нарушил тишину, царившую вокруг. — А то здесь зябко и полно опасностей.       Сначала Гажил удивился, затем испугался, ну, а после, заметив, какие у «дамы» прекрасные завитые усы, чуть не рассмеялся во весь голос.       — С превеликим удовольствием, Киса, ги-хи.       Взревел мотор, и странная пара умчалась вдоль пустынных тротуаров и чёрной глади стеклянных витрин в сторону квартиры Редфокса на окраине города. Они всё ехали и ехали, не встречая по пути ни одной машины и ни одного пешехода, и Гажил вдруг подумал, который же сейчас час.       — Эй, Киса, сколько времени? — перекрикивая шум мотора, спросил он у «попутчицы».       — Три, — спустя мгновенье ответила она и сильнее сжала его талию в кольце не по-женски мускулистых рук, обтянутых бархатом перчаток. — Ведьмин час.       — Её час, ги-хи, — криво улыбнувшись, громко сказал он и прибавил газу.       Мысли тут же вернулись к МакГарден и Гажил задался вопросом, ставшим за этот месяц уже риторическим: почему с ней всё так сложно? Она же всего лишь женщина. Всего лишь маленькая хрупкая женщина в этом жестоком мире огромных грубых мужчин. Тогда каким образом ей удалось построить свою алкогольную империю и до сих пор ни умереть от рук мафии, ни загреметь за решетку за нарушение «сухого закона»? Магия, ей богу.       А скольких сил ему стоило, раз за разом удерживать себя от того, чтобы напрямую задать ей этот вопрос! Титанический труд. И в итоге вместо этого он всего лишь заказывал себе пиво и садился за барную стойку, в надежде услышать что-нибудь интересное от пьяных завсегдатаев. Но разве это стоило его бесценного времени?       «Хватит на сегодня», — подумал Гажил и, лихо перескочив через высокий бордюр, заехал на вытоптанный полисадник. Скрипнули тормоза, и переднее колесо упёрлось в полуразрушенную веранду. Она опасно захрустела, но предпочла остаться на своём месте, едва удерживаемая ржавыми гроздями.       — Вот мы и дома, Киса. Можешь уже отпустить меня.       Недовольно фыркнув, попутчица убрала руки с его талии и неловко сползла с байка, тут же утонув каблуками в мягкой после дождя земле. Отборные ругательства, последовавшие вслед за этим, мгновенно разбудили всех соседских собак и встревожили котов, спящих в мусорных баках неподалёку.       — Тише ты, — зло буркнул Гажил, стараясь не сильно скрипеть рассохшимися ступенями. — Весь район разбудишь. И тогда твой чёртов маскарад только хуже сделает.       — Да тут темно так, что чёрт ногу сломит. Хоть бы фонарь, что ли, повесил.       — Ещё чего. — Щелкнул дверной замок, и заскрежетали несмазанные петли. — И так слишком отсвечиваю.       Дом встретил его холодным равнодушием и Гажил невольно поёжился. В такие моменты ему особенно сильно, до щемящей в груди тоски, начинало хотеться жить где-нибудь подальше от Магнолии, в небольшом уютном коттедже, расположившемся на краю живописной опушки, в котором непременно был бы большой камин, а напротив него мягкий диван. И была бы жена, и бегали бы дети. И было бы счастье, которого так ему не хватало.       — Да чтоб тебя! — За спиной раздался очередной недовольный возглас. Наваждение спало, а перед глазами встала привычная картина. Убогая прихожая с драным жёстким диваном, такая же убогая кухня, на которую не ступала нога ни одной женщины, и не менее убогая спальня, со всегда холодной постелью.       — Тебе того же.       Щёлкнул выключатель, выхватив и полумрака предметы холостяцкого интерьера, и Гажила с новой силой атаковал вопрос: как долго он ещё так протянет?       «Не долго», — тут же пронеслось в голове, оставляя после себя стойкое желание выпить. В два шага преодолев расстояние до кухни, Гажил невесело ухмыльнулся, глядя на грязный чайник, и с грохотом поставил его на печку. Чиркнули спички и зашумел газ. Алкоголь не решает проблем. Их решает хороший, крепкий чай.       — Как-то…грустно у тебя тут, — после небольшой паузы сказала гостья, удобно устроившись на колченогой табуретке возле видавшего виды обеденного стола. — Женщины тебе тут не хватает. Жен-щи-ны. Сколько раз я тебе говорил, найди себе уже кого-нибудь. Нельзя же…       — Можно. Закрыли тему, — грубо перебил Гажил, хотя и был полностью согласен с собеседником. — Зачем явился? Мы же договаривались — никаких контактов, пока я не разберусь с МакГарден.       Он резко обернулся и уставился на неумело накрашенное лицо гостя. Парик уже лежал на столе, а перчатки и меховая накидка были бережно сложены на соседнем табурете. Смуглый, широкоплечий мужчина с коротким «ёжиком» на голове, устало потирал виски длинными, испещрёнными мелкими шрамами пальцами, и смотрел на Гажила с не меньшим интересом и враждебностью.       — А ещё мы договаривались, что ты больше не будешь ошиваться в «Голубом пегасе», — голос его понизился, превращаясь почти в шипение, отчего Гажилу стало не по себе. — Последнего твоего соперника не откачали. Так и помер в реанимации.       Он даже не удивился этой новости, ведь подобного исхода и следовало ожидать. Не зря же его прозвали Железный Гажил. Его кулаки всегда находили цель, а удары дробили кости, заставляя взрослых, крепких мужчин рыдать и молить о пощаде. Букмекеры знали, на кого ставить, а влиятельные люди пользовались его маленьким хобби, в своих корыстных целях, одержимые единственной мыслью — наказать провинившихся. И тот мужик был наглядным тому примером.       — Он знал, на что идёт. — Чайник пронзительно засвистел, но Гажил и не думал его отключать, продолжая буравить собеседника взглядом. — А теперь выкладывай, зачем пришёл.       — Нужна твоя помощь, — ответил мужчина и, кивнув в сторону плиты, добавил, — мне без сахара.       Гажил нехотя отвернулся и выключил чайник. Скрипнули створки навесного шкафчика и две засаленные кружки со стуком опустились возле чайника. Следом за ними из недр выдвижного ящика была выужена пара чайных пакетиков, а уже через пару секунд маленькую кухню наполнил тяжёлый аромат бергамота.       — Слушаю. — Он поставил полные чашки на стол и, шумно отодвинув табурет, сел напротив гостя. — И покороче, Лили. Мне ещё на точку ехать.       — Что ты знаешь об убийстве на Седьмой стрит? — Мужчина сделал большой глоток, будто и не обжигающего чая вовсе, и выжидающе глянул на Гажила.       Ох, как же он не хотел отвечать на этот вопрос! И, главное, нет, чтобы спросить что-то другое, про блондинку, например, и её недопохищение. Или про то, как продвигаются дела с Мелкой и её алкогольной империей. Про его, Гажила, здоровье, в конце концов. Но как бы, не так! Убийство ему подавай. Гажил тяжело вздохнул — разговор предстоял самый, что ни на есть, серьёзный.       — Это сделал я.       Мгновение — и табурет с грохотом опрокинулся, а Лили, схватив Гажила за ворот пиджака, грозно нависал над ним. В его глазах читалось лишь одно — ничем не сдерживаемая ярость. И это было ожидаемо.       — Ты… — сквозь зубы прошипел Лили. — Какого чёрта ты творишь?! Тебе мало было Шафрана? Тебе мало было крови, которой мы там всё залили? Мало было жестокости? Ты хоть понимаешь, что теперь они начнут за охоту тобой? Не за ними. За тобой.       Мысленно Гажил уже несколько раз успел оттолкнуть Лили и набить ему хорошенько морду за этот до смешного идиотский концерт, больше похожий на те, которые каждый день перед сном устраивала ему его совесть. Но он не мог дать волю эмоциям, ведь Лили был совершенно прав — он не имел права так поступать.       — Успокойся, — аккуратно, палец за пальцем, освобождая свой воротник, начал Гажил. — Никто не узнает, что это сделал я. Жозе позаботился обо всём.       — Сукин ты сын! — гневно воскликнул Лили и принялся расхаживать взад-вперед, громко стуча высокими каблуками. — Как мне теперь это дело закрывать? А? Так и написать в отчете: мафиозных мудаков убил мой мудак-напарник, потому что он мудак безмозглый? Или нет, потому что он мудак, которому сказали прикрыть подпольную торговлю алкоголем и найти всех пособников, а он вместо этого работает на самого главного мафиозного мудака, стреляет направо и налево из табельного, прошу заметить, оружия и до полусмерти избивает по ночам таких же отбитых на всю голову мудаков? Или может у тебя есть другие варианты? Я с радостью их послушаю.       На пару секунд он остановился, чтобы залпом допить оставшийся чай, и, со стуком поставив пустую кружку обратно на стол, продолжил дальше нервно расхаживать по кухне. Подол платья был уже до безобразия пыльным, а само оно ужасно помялось, но Лили, казалось, было плевать. И Гажил вдруг подумал: а почему именно костюм проститутки? Неужели, в его обширном запасе маскировок не осталось более приличного и не такого броского костюма?       — И что, похищение Хартфилии тоже твоих рук дело? — вопросительно изогнув рассечённую бровь, спросил Лили.       Вопрос застал Гажила врасплох, когда он как раз почти понял, почему напарник так выглядел. И это было элементарно — он спешил.       — Не вешай на меня всех собак, — ответил он, устало постукивая пальцами по кружке в руке. — Я без понятия, кто это сделал и где она сама. Ни Жозе, ни Брэйн, ни Хэйдс тут не причём. В этом я железно уверен. А вот почему ты так спешил ко мне, я не уверен? Разве дело только в трупах на Седьмой стрит?       — Нет, — немного помявшись, ответил Лили. — Сегодня пришло сообщение из Центра. Джерар в городе.       Услышав это, Гажил подскочил, опрокинув табурет, и широкими шагами направился в спальню, откуда тут ж вернулся с огромным револьвером в руках.       — Где?! Где этот ублюдок! Я убью его! — Глаза застлала пелена, и Гажил, яростно раскидывая всё вокруг, доставал из тайников оружие и патроны. — И ты не посмеешь мне мешать. Богом клянусь, пристрелю тебя, если встанешь на его защиту.       Лили недобро рассмеялся и, натягивая на изуродованные руки перчатки, сказал:       — Я сам себя пристрелю, если ему опять удастся сбежать, — и, поправив парик, добавил, — Завтра в это же время на Винд стрит. Проведаем его одну очень хорошую знакомую.       Скрипнув напоследок входной дверью, Лили ушёл, оставив Гажила один на один со своими мыслями и бешеной жаждой мести, расплавленной сталью растёкшейся по его телу. Ему срочно нужно было выпустить пар, и «Пегас» подходил для этого, как нельзя лучше.