Паутина лжи

      Алкоголь, наркотики, секс. Гажил никогда не получал от них истинного наслаждения. По крайней мере, не такого сильного, как от драк.       Он искренне не понимал, что люди находят в этом странном и совершенно раздражающем состоянии полной дезориентации, когда, например, виски неприятно обжигал желудок или квадратик ЛСД растворялся на языке. Он не представлял, как это всё могло быть лучше крови, стекающей по сбитым костяшкам в мгновения особенно жестокой борьбы, или прекрасней хруста ломающихся костей. Порой Гажилу даже казалось, что ещё немного и он словит оргазм от того, как его кулак с кастетом на перевес врезается в челюсть противника, оставляя в ней безобразную вмятину. Как мерзко и липко, но в то же время безумно возбуждающе стекает горячая кровь по пальцам. Как сладко она хлюпает при каждом следующем ударе и, прочерчивая влажные дорожки на мускулистых руках, капает на грязный пол.       Ох, а как заводила эта ярость в чужих глазах! В такие моменты в Гажиле просыпалось что-то животное, что-то совершенно не человеческое, какое-то бешеное и необъяснимое желание добить жертву. И как бы он не стыдился этого, но это было единственным, что дарило ему чувство свободы.       Свободы от сжигающего изнутри чувства вины.       Гажил толкнул дверь ногой и широкими шагами направился сразу к барной стойке. Под ногами хрустели осколки стаканов, но ему было плевать — толстая подошва грубых байкерских ботинок могла выдержать и не такое. Небольшое помещение в тусклом свете нескольких засаленных, часто моргающих лампочек, свисающих на безобразных ободранных проводах с потолка, казалось таким нелепым и убогим, что Гажил опять задался вопросом — почему именно эту дыру выбрали все банды города для своих разборок. Что особенного было в этих кособоких столах, кривых стульях, грязных стенах и убогой барной стойке? Может, похабные картинки, развешанные по периметру зала? Или сигаретный дым вместо чистого воздуха? А, может, они просто такие же — медленно разлагающиеся прямо изнутри, насквозь пропитанные унынием и нежеланием меняться к лучшему?       Или просто потому что здесь самые доступные наркотики в городе.       — Есть что-нибудь для меня, Боб?       Лысоватый мужичок за баром, к которому он и обратился, неопределённо пожал плечами и отвел затуманенный взгляд в сторону.       «Только не это, — устало подумал Гажил. — Опять этот голубок под кайфом».       — Может всё-таки есть? — с нажимом повторил он, всё ещё на что-то надеясь.       Боб так и не ответил, лишь слегка качнул головой в сторону столика в углу. Кожаные куртки, бритые головы — люди Хэйдса. И что их сейчас сюда принесло?       Ох, как же это бесило! Внутри всё клокотало от бешеного желания избить хоть кого-нибудь до полусмерти или, что ещё лучше, найти Джерара и долго и мучительно убивать его самого.       Гажил сжал кулаки и медленно выдохнул, сосчитав до десяти — сильно отсвечивать было нельзя, иначе эти ублюдки донесут о нём своему шефу, а тут уж пиши — пропало. Хэйдс же только и ждал, как пристрелить его, не получив при этом от Жозе. А тут вон какой прекрасный повод — несогласованная заранее драка на нейтральной территории.       — Боб, плесни чего-нибудь, — злобно процедил Гажил и из последних сил отвёл взгляд от головорезов Хэйдса.       Полка с запылёнными бокалами разной формы и размеров тускло поблескивала в неярком свете желтоватых ламп бара, делая только хуже — он вспомнил их последнюю встречу с «Грехом ведьмы» в похожей забегаловке в Шафране.       «Чёртовы недомистики!».       Внутри всё клокотало от вскипающей ненависти, и Гажил стал следить за тем, как Боб намешивает ему смертельный коктейль из молока и каких-то порошков*. Разноцветные стеклянные баночки сменяли друг друга, отчего цвет напитка в стакане из белого постепенно превращался в грязно-розовый. Такой же мерзкий, как волосы Мереди.       Кулаки непроизвольно сжались, а из горла вырвался звериный рык. Эта девка поплатится за то, что сделала с Лили.       Чёртов «Грех ведьмы». Чёртов Джерар и шайка его поганых ублюдков-пособников, возомнивших себя героями. Если бы не этот мудак, то от Гажила не отвернулся бы никто из старых знакомых, шеф не сослал бы их в эту убогую дыру, которую кто-то, явно по ошибке, считал городом, а Минерва не швырнула бы в него обручальным кольцом, с трудом скрывая презрение и разочарование.       Толстая волосатая рука Боба, перетянутая массивными золотыми часами, хлопнула по полированной поверхности барной стойки, и Гажил вздрогнул, вынырнув из воспоминаний, будто из бочки с дерьмом. Коктейль был готов.       «Ведьмин час. Как же, — Гажил злобно оскалился, вспомнив, как его наручные часы, залитые кровью Лили, остановились ровно в три в ту ночь. — Гореть вам всем в аду. Чёртовы ублюдки».       Осушив в один глоток стакан, Редфокс со стуком поставил его на стойку и кивнул Бобу, чтобы тот налил ещё. Грязно-розовая отрава обжигающим потоком разлилась по горлу, раздирая его изнутри. Слёзы тут же выступили в уголках глаз, и Гажил сглотнул. Нельзя было спешить.       Но он не мог больше терпеть.       Эти чёртовы мысли преследовали его всюду, не давали расслабиться и на секунду. За считанные дни после «Кровавой резни в Цитадели», как тогда все вокруг называли провальную попытку захвата Джерара, Гажил из добродушного, немного саркастичного оперативника превратился в грубого, помешанного на мести психопата. Он уже не различал, где реальность, а где придуманный им мир, состоящий лишь из различных вариаций расправы над «Грехом ведьмы». Он жил этим. И только выздоровление Лили смогло немного исправить ситуацию.       Он не мог упустить их в этот раз. Он отомстит. За всё.       — Кхе-кхе, — привлёк к себе внимание Боб и, постучав по столешнице возле полного стакана, криво улыбнулся, мол, «плати и проваливай за столик, а то всех клиентов распугаешь».       «Которых нет», — мысленно добавил Гажил.       Боб никогда не отличался болтливостью или тактичностью, в плане выслушать клиента или дать ему совет и помочь снять груз с души. Нет, Боб был совсем не таким. О его жестокости ходили слухи, и даже Гажил, новый человек в этом городе и в этой преступной сфере, знал — с ним шутки плохи. Чего только стоил тот случай неделю назад, когда выяснилось, что одного из его «мальчиков» сильно обидел, земля ему пухом, человек Брэйна. Гажил своими глазами видел, как Боб — дряблый, лысеющий толстяк, с нарушенной координацией движений — с упоением ломал ребро за ребром огромному амбалу, которого изрядно накачал своими коктейлями. Как искусно он снимал скальп и вырезал глаза своей жертве. И никто не смел его остановить. Потому что Боб тут главный.       Пара золотых монет со звоном приземлилась на барную стойку и тут же оттуда исчезла, скрывшись в недрах доисторического кассового аппарата с насквозь проржавевшим ящиком для денег. Этот бар зарабатывал совсем не на напитках.       Гажил выбрал столик подальше от людей Хэйдса — проблем он не хотел, по крайней мере, сегодня, а спровоцировать его могло всё, что угодно. Взять хотя бы этот жуткий стул. Жесткий, с помятым металлическим каркасом и протертым до дыр сиденьем, он безумно выводил из себя своей неудобностью и теми ассоциациями, которые вызывал. Вот, у МакГарден, например, в баре хорошие стулья. Сразу видно, что она заботится о своей репутации, что клиенты у неё состоятельные люди, а не всякое отребье, типа Гажила и прочей мафиозной шушеры, приходящей посмотреть на подпольные бои. МакГарден знает своё дело.       Поэтому её так трудно поймать.       Ярко-зелёная жидкость, которую Боб с гордостью называл «целебным молоком», неприятно обожгла рот и на мгновение, показавшееся вечностью, Гажил выпал из реальности. Язык онемел, а пальцы, сжимающие стакан, будто и вовсе перестали существовать, впрочем, как и уши, и нос, и даже глаза.       Он только чувствовал, что опять начинает сходить с ума.       Жажда мести, чувство вины и нездоровое влечение к МакГарден заиграли новыми красками, заставляя вспомнить всё, что делало его таким «нестабильным», как любил выражаться Лили в их редкие встречи.       Жизнь на два фронта выматывала, ведь просыпаясь под вечер, он совершенно не знал, кем будет сегодня. То ли мальчиком на побегушках у великого и ужасного Жозе Порло, то ли сосланным в эту жопу мира агентом засекреченного отдела службы безопасности Фиора. И это бесило до скрипа зубов.       Убогая квартира сводила с ума. Постоянные убийства сводили с ума. Опасность, исходящая от Мелкой, заводила, сжигала изнутри и тоже сводила с ума. Постоянное давление главного офиса сводило с ума. Но самое главное, он сам себя сводил с ума.       — Гажил! Вечер добрый.       Кто-то, с шумом отодвинув стул, сел напротив него и тут же закурил. Но Гажилу было плевать — он не хотел открывать глаза. Трясина мыслей казалась намного интересней.       — Ха! Ну, ты и отмороженный, чес-слово. — Сигаретный дым оказался до омерзения приторным и знакомым.       Гажил напрягся — он догадывался, кто напротив.       — Смит, — вместо приветствия медленно произнёс Редфокс. — Или лучше называть тебя Флёр, а?       — Ой, не будь таким занудой! — звонко рассмеялась собеседница. — И открой уже глаза. Что за неуважение к даме?       И он не смел ослушаться, ведь желание жены шефа — закон.       — Чем обязан? — он бросил на неё быстрый изучающий взгляд и, не обнаружив угрозы, немного расслабился.       Перед ним сидела, пожалуй, самая яркая и необычная женщина во всём Фиоре. Её рыжие, будто всполохи огня, волосы, обжигали, заставляли щуриться и постоянно отводить взгляд, в надежде, что хотя бы это поможет не ослепнуть, а хриплый, вкрадчивый голос оседал в подкорке и больше никогда не отпускал. Такими же были и её наркотики: обжигающими и вызывающими привыкание с первого раза.       — Да, так. Мимо проходила, — она криво улыбнулась и одним легким движением откинула невероятно длинные волосы назад, оголив плечи и грудь. Платье, сверкающее миллионами мелких драгоценных камней, прекрасно подчёркивало идеальную фигуру, и Гажил сглотнул — нужно держать себя в руках.       — А если серьёзно? — прочистив горло, спросил он и уставился на остатки зелёной жижи в стакане. Наркотический туман всё никак не хотел отпускать, давая ложное чувство нереальности происходящего. И это было чревато проблемами.       От Флёр можно было ожидать всего, что угодно, и это пугало. Лишиться члена в планы Гажила совсем не входило, а такое вполне может произойти, если Жозе узнает об этой встрече и решит, что она была слишком интимной.       Он залпом допил коктейль и снова прикрыл глаза, надеясь на то, что это поможет избавиться от странного предчувствия, мерзко закопошившегося где-то под сердцем.       — И что Жозе в тебе нашёл? Ни капли терпения, — театрально вздохнув, пробормотала она. — Какой-то ты напряжённый. Хочешь, помогу расслабиться?       Гажил почувствовал, как острый нос её туфли прошёлся по ноге снизу вверх до самого колена, и, мгновенно распахнув глаза, с шумом отодвинулся вместе со стулом.       — Мне пора, — хрипло произнёс он, глядя в её бесстыжие, полыхающие изнутри адским пламенем, красивые глаза.       — Здесь я решаю, пора тебе или нет, — шепнула она, и эта фраза, будто дамоклов меч, зависла в воздухе прямо над его головой. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.       — Что? — осторожно поинтересовался Гажил. В голове тут же пронеслось миллион вариантов, но ни один, как ему казалось, не мог объяснить, почему Флёр сама явилась по его душу.       — У меня тут кое-что украли, а эта стерва МакГарден не пускает меня больше в свой поганый бар, — она картинно надула пухлые, алые губы и сложила руки под пышной грудью. — Не будь она бывшей Жозе, уже гнила бы в канаве возле этой дыры. Сука нейтральная.       Шестое чувство уже вовсю било тревогу, а кожа покрылась мурашками — этот тон не предвещал ничего хорошего. Да, и то, что она оскорбляла Мелкую, ему совсем не нравилось, но вступившись, он выдал бы себя. А это было опасно.       — Ты же помнишь Джувию? Ну, эту, певичку с синими волосами, — Флёр презрительно фыркнула, как обычно делала, когда говорила о других красивых женщинах, которых считала своими соперницами. — Так вот, эта неблагодарная сучка увела мои рубины…       — Но это же сделал Леон, — грубо перебил её Гажил, не желая слушать дальше.       Он боялся. Жутко боялся. До дрожи в руках, до холода в позвоночнике и вмиг высохшего языка, прилипшего к небу. За эти пару секунд Флёр успела задеть всех дорогих его сердцу женщин. И это значило, что они были в опасности, реальной опасности. Но самым ужасным было то, что эта опасность исходила от него самого. Иначе бы Флёр не сидела сейчас напротив и не накручивала бы на тонкий изящный палец свои рыжие локоны.       — Да, знаю я, — цокнув, ответила она и закатила глаза. — Просто она меня бесит. Ты должен, с этим что-то сделать.       — Тебе я ничего не должен, — тут же ответил он и пожалел об этом. Грубить Флёр было не лучшей идеей.       — Ох, какой же ты скучный! — воскликнула она и нервно застучала длинными ногтями по неровной поверхности стола. — Нужно всего лишь пристрелить её, когда она наконец-то соизволит выйти из этого проклятого бара. И всё. Об остальном я сама позабочусь.       — Жозе этого не одобрит.       Теперь настала очередь Гажила сложить руки на груди и, заняв оборонную позицию, пытаться не погореть на своих ответах. Флёр не должна была догадаться, что между ним и Джувией есть какая-то связь. А добиться этого было не так-то просто, учитывая, что она явно не просто так выбрала именно его из всей банды великого мафиозного короля этого города.       — Он не узнает, — парировала она, наклоняясь всё ближе к нему через стол.       — Он всё всегда знает. Мне ли тебе говорить об этом.       — Не будь таким занудой. Мне нужны назад мои рубины! Найди их и этих неблагодарных выкормышей моего мужа. Иначе и от тебя мокрого места не останется.       — Тебе нужен только Леон. Он вор. Из-за его убийства у меня проблем не будет. А из-за Джувии будут, потому что она не виновна. И Жозе это знает.       Она криво улыбнулась, обнажая белоснежные зубы, так что у Гажила прошёл мороз по коже, и вальяжно откинулась на спинку стула. Леон труп. И с Джувией будет то же самое, если он не придумает, как её защитить.       — Не пойман — не вор, — хрипло рассмеялась Флёр. — Это точно про Джувию. Она и тебя провести сумела. Ох, такой хитрющей чертовки я ещё не встречала, — сказала она и после небольшой паузы добавила, — Жаль, жить ей осталось совсем недолго.       Недобрый огонёк загорелся в глубине её глаз и Гажил вздрогнул — Джувия была в серьёзной опасности. И он должен был её спасти. Любой ценой.

***

      Гажил захлопнул книгу и устало потёр виски. И чё его чёрт дернул, вообще начать читать это?       Всё тело ужасно затекло, глаза болели, а в желудке урчало так, будто он неделю не ел. Ему казалось, что он провел тут уже целую вечность, а не несколько часов. Пришёл же, когда ещё не стемнело, и в итоге просидел тут полночи. И на душе, главное, теперь так гадко, словно это ему нужно делать выбор между подругой и женщиной, которая ему угрожает. И вроде и он такой же, как этот коп, а вроде и нет.       Он увидел в этой истории то, о чём долго пытался забыть. Это чувство вины, смешанное с бесконечным омерзением к себе самому выжигало его изнутри и от этого хотелось выть. Он же обещал себе, что станет лучше, что добьётся её прощения. Её доверия. А что на деле? Отношения с Мелкой так и не наладил, в гильдии постоянно со всеми ругался и нарывался на драку. Не этого же он хотел, когда решил измениться.       Мелкая… как загладить перед ней вину? Пусть она и сказала, что больше не в обиде, но как такое можно забыть? А так хотелось, чтобы это было правдой и чтобы она, наконец, стала его! И только его. Чтобы вокруг неё никто больше не ошивался.       — Да, пошло всё к черту, — буркнул Гажил и сунул книгу обратно в кресло, твердо уверенный, что больше ни за что к ней не вернется. Со скрипом встав на ноги и немного размявшись, он широкими шагами направился прочь из библиотеки. Прочь от этих мыслей. Но что-то в глубине души подсказывало — он ещё вернется и обязательно дочитает эту историю. Потому что хотел знать наверняка — выйдет ли у них там, в выдуманном мире, с Мелкой или нет. И мог ли он на что-то надеяться в реальности.