***
Я иду по коридору школы, думая о том, что мне сейчас высказала эта делегация. Желание учиться пропало напрочь. Толкнув дверь, я вышла на улицу. Только завернула за угол школы и сразу увидела нервно курящую Алису. Она была из той категории людей, на которых посмотришь, и возникает мысль: «Вот она точно не курит и не пьёт», хотя всё было с точностью наоборот. Я подошла к ней, не спрашивая ни о чём; девушка протянула пачку сигарет, и я так же молча вытянула одну из пачки. Мы стояли в тишине, окутанные клубами дыма.— Может, пойдём домой? Алиса энергично помотала головой. — Нельзя, нужно сдать экзамен по физике. — Да брось, ты ведь не я — тебе и так хорошую оценку поставят. Тем более, я знаю, что ты хочешь прогулять, — улыбнулась я и кивнула в сторону школы. — Я заберу вещи из класса, и тогда пойдём, — затушив сигарету о дерево, сказала она.
Я смотрела в след уходящей Алисы и думала о том, как же всё-таки внешность обманчива. Мы идём по каменной дорожке к арке, которая ведёт во внутрь жилых массивов. Мы идём молча: я всегда понимала Алису без слов, а она меня. Нам не нужны были слова, чтобы понять, что у нас, у обеих жизнь пошла по пизде. У Алисы комната выглядела так, будто в ней генералят каждый день или попросту не живут. Я с разбегу прыгнула на кровать, сгрудив под себя одеяло и подушку, чтобы хоть немного комната перестала быть идеальной.— Меня тошнит от идеалов и стандартов, — проговорив, я сделала вид, что меня вот-вот вырвет. Она посмотрела на меня и закатила глаза. От этого я только рассмеялась. — Чего ты так веселишься? — спросила Алиса, усаживаясь в кресло напротив кровати, — Тебя так позабавил разговор с директором? — Конечно, мистер Робертсон — очень горячий мужчина, и мне с ним было очень интересно, — протяжно сказала я. Алиса улыбнулась и устремила сосредоточенный взгляд в сторону окна. — И как он? — не отводя взгляда и не меняя своего серьезного вида, спросила она. — Кто он? — искренне не понимала о чем спрашивает девушка. То ли она поверила, то ли сменила тему… — О, да, мистер Робертсон, быстрее, ещё! — закрыв глаза, наигранно прокричала Алиса — Ну ты и дура, — ответила на шутку я и швырнула подушку ей в лицо. Девушка залилась ещё большим смехом. — Ну, прекрати, правда, — умоляюще попросила я. — Ты будешь чай? — сменила тему Лисси.
Я часто называла её Лисси, когда меня охватывало чувство нежности к ней. В неё невозможно было не влюбиться: нестандартная внешность, которую на уроках биологии часто называют «генетическим уродством», очень завораживает. Короткое каре, благородно иссиня-чёрного цвета, пухлые губы, которые она вечно нервно кусала, от чего на них красовались маленькие алые «порезы». Её глаза ярко-голубого цвета выразительно смотрели на меня, а бровь была выгнута. Вся мимика была настроена на ожидание ответа— Тю, а что, покрепче не имеется? — скрестив руки на груди и сделав обиженную гримасу, возмутилась я. — Я могу заварить тебе целых два пакетика, — тряся пачкой перед моим лицом, ответила девушка. — Фу, Лисси, ты опять со своим благородным сеном?
Я сморщилась от вида этого чая. Конечно же бы я предпочла черный чай вместо «высокогорного зелёного с ноткой лотоса, дорогущего, никому не нужного, бережно собранного руками Гюльчатай сена». Вообще, я не притязательна к напиткам: красное полусладкое — так красное полусладкое, финка сорокоградусная — так финка, но упаси, Господь, пить чай у Алисы в доме.***
— Хорошо, — проговорила девушка, сидящая напротив меня.
Она тщательно записывала что-то в блокнот. Её лицо обрамлял луч света, который прорезался сквозь прутья чугунной решётки. Русые густые волосы поддерживал карандаш, которым она заколола пучок на затылке. Журналистка была необычайно красива, как и я в свои 17.— Вы же журналист… Неужели про таких, как я, пишут более двух строк в утренней газете? — поинтересовалась я. — Я решила податься в писатели, — сухо ответила девушка, не поднимая взгляда на меня. — Ах, вот как? Ну-с, Вы выставите меня романтичной сукой? Или интеллигентной блядью? Ну, или как Вы там пишите в своих романах… — улыбнулась я и широко раскрыла глаза, дабы продемонстрировать всё свое удивление, которого, конечно же, не было.
— Я не пишу романы, — девушка подняла глаза на меня и устремила взгляд на переносицу. В её взгляде читались обида и стремление доказать всем, на что она способна. Я поменяла положение в кресле, сев более расслабленно, распущенно. — Хм-м, да Вы боец, сладкая, — усмехнулась я и достала из пачки сигарету. — А разве в комнате для переговоров можно курить? — с удивлением произнесла журналистка. — Мне здесь можно всё, дорогая, — сказала я и выпустила облако дыма в её сторону.