Меч и посох

      Утро выдалось невероятно солнечным для ферелденской осени. Обычно серые, угрюмые стены исполинской Цитадели Кинлох сегодня словно сияли в еще красноватых лучах восходящего светила. Воды озера Каленхад напоминали жидкое золото, и по его слепящей искристой поверхности то и дело пробегал легчайший ветерок, оставляя за собой рябь, словно ежился сонный великан. Да и сам воздух ничем не походил на тот тяжелый дух сырости с болотным запашком, каким его описывали храмовники из деревенской церкви. Нежные, чистые дуновения ласково омывали лицо, трепали волосы, очищали легкие от уличной пыли. То и дело хотелось не то от души рассмеяться, не то глупо захихикать, словно невидимое перышко едва ощутимо щекотало нутро. Конечно, как свежеиспеченный храмовник, Каллен не мог позволить себе подобное ребячество, но радоваться приятным ощущениям хотя бы про себя ему ничто не мешало.       Вот уже четвертый день молодой рыцарь — подумать только, рыцарь! — пребывал на седьмом небе от счастья. Десять лет упорных тренировок, церковного аскетизма, взлетов и падений, в конце концов, не прошли даром. Десять лет — именно столько прошло с того дня, когда он, восьмилетний сорванец в шлеме из старого ведра, торжественно поклялся однажды вступить в ряды отважных защитников веры. Каллен почувствовал легкий укол в сердце, коснувшись воспоминаниями родного дома и семьи, особенно старшей сестренки, чья вера в его мечту порой была даже сильнее его собственной. Мия. Надо бы написать ей письмо, она заслуживает узнать обо всем первой.       — Шевелите булками, девочки, вы не на прогулке! — гаркнул над ухом лейтенант Ларсен. Бевал, на которого попали еще и брызги слюны лейтенанта, от неожиданности запнулся и едва не рухнул под ноги бегущих храмовников, мимоходом выругавшись вполголоса, но Каллен только усмехнулся и ускорил ход. Сегодня ничто не в состоянии испортить ему настроение, даже трехэтажная солдатская ругань звучала в его ушах волшебной музыкой.       Здесь, в Цитадели, утренняя разминка начиналась еще затемно с традиционной пробежки по башне со всем ее, должно быть, миллионом ступенек, заканчивая парой десятков кругов по опоясывающему верхушку балкону и резвым спуском к озеру. Как раз сейчас подходил к концу второй десяток, но Каллен, несмотря на катившийся градом пот, с удовольствием пробежал бы столько же, лишь бы еще немного подышать дивным утренним воздухом с ароматом новой жизни.       Однако, всему в этом смертном мире рано или поздно суждено закончиться. Окатившись ведром холодной озерной воды, Каллен отправился в казармы за сухой рубашкой и новенькими, без единой царапины, доспехами, чтобы потом вместе с остальным отрядом отправиться на завтрак и вступить, наконец, в караул на весь оставшийся день.       Сегодня его утренняя трапеза выпала на одно время с младшими чародеями и учениками. Старшие маги, видимо, приходили позже, имея привилегию поспать подольше. Бевал — еще один новобранец, попавший в Цитадель из одной с Калленом церкви — видимо, задерживался или, наоборот, пришел в трапезную раньше. Отчаявшись отыскать в толпе знакомое лицо приятеля по церковной скамье, молодой храмовник пожал плечами и опустился на свободное место рядом с несколькими оживленно беседующими рыцарями.       За четыре дня пребывания в башне это был первый раз, когда Каллен оказался так близко к своим новоиспеченным подопечным — до сих пор он с двенадцатью другими новобранцами проходил последнее перед вступлением в должность обучение в казармах на верхних этажах, прерываясь на тренировки да разного рода проверки и испытания. Даже еду для них приносили в казармы. Впрочем, за всю жизнь ему довелось увидеть настоящего мага всего дважды, и то — издали.        Забыв о приличии, он в упор рассматривал людей и эльфов за ближайшими к нему столами, пытаясь выявить явные признаки, выдававшие в них причастность к магии, Тени, демонам и прочему, что юноша о них слышал. Окружавшие его юноши и девушки, мужчины и женщины, малыши всех возрастов смеялись, болтали, или же смотрели сычами, угрюмо уткнувшись носами в тарелки. Кто-то сосредоточенно штудировал толстые тетради, почти забыв про остывающий завтрак. Один парень, такой широкий, что занимал два места, активно уплетал свою порцию перловки, а рыжеволосая эльфийка справа от него что-то выговаривала с недовольным видом, одновременно пододвигая к толстяку собственную нетронутую тарелку. Чуть поодаль несколько малышей восьми-девяти лет хотели было затеять войнушку хлебом, но были строго одернуты старшей девушкой с длинной черной косой — вероятно, наставницей. Где-то громогласно рассмеялся мужчина, судя по тембру голоса, богатырского телосложения — может быть, маг, может, кто-то из рыцарей.       Бывалые храмовники за столом только посмеивались, глядя на оторопелого новобранца, но Каллен не замечал их насмешек. Сложно было сказать, что именно он ожидал увидеть, вряд ли, конечно, рога и хвосты, но, все же, хоть… что-то? Однако магов и завтракавших здесь же их надсмотрщиков отличала друг от друга лишь одежда. Юноша почувствовал замешательство.       — Что, в первый раз магов увидел? — услышал он голос рядом.       Обернувшись, Каллен встретился глазами с мужчиной средних лет, на которого не обратил особого внимания раньше. Темные волосы украшала редкая проседь на висках, на лице были заметны следы долгой и опасной службы в виде трех симметричных, словно от когтей, шрамов через левую скулу до самого подбородка, горбатого от переломов носа и порванной ноздри. Как ни странно, увечья вовсе не обезображивали лицо солдата, даже наоборот, смотрелись весьма гармонично, не притягивая к себе взгляд, как обычно бывает в таких случаях. Он смотрел спокойно и выжидающе, на жестких губах играла снисходительная ухмылка.       — Можно и так сказать, — смущенно улыбнулся юноша. Мужчина понимающе кивнул и окинул взглядом заполненный зал.       — Все поначалу удивляются — вроде ж ничего особенного в них нет, верно? Из-за чего весь сыр-бор? — Он повернулся к Каллену, и теперь в его взгляде не было ни намека на смех. — Только они лишь с виду безобидные, парень. Забудешь об этом — и в лучшем случае будешь как я.       Он ткнул пальцем в свою истерзанную шрамами щеку с таким суровым видом, что Каллен не стал уточнять, как же выглядит худший случай. Кто-то из сидящих рядом храмовников хохотнул, некоторые хмуро закивали головами. Не придумав ничего умнее, кроме как кивнуть в ответ, юноша склонился над своей нетронутой перловой кашей, превратившейся в холодную серую массу.       Сменив ночной караул и заступив на дежурство, последующие часы Каллен сквозь прорези шлема наблюдал за снующими по Башне магами. После завтрака коридоры заметно опустели. Изредка попадались старшие маги, как правило, весьма преклонного возраста, неизменно с какими-нибудь книгами, тетрадями или загадочного назначения предметами в руках. Одну пожилую чародейку, лицо которой отличали целая сеть морщин и необычайно ясные, проницательные глаза, даже сопровождали более молодые маги в ученических одеяниях, тащившие в охапках по книжной стопке или вороху свитков. На мгновение что-то неуловимое в этих ребятах заставило Каллена остановиться и присмотреться. Старушка, сгорбившись и постукивая узловатым посохом, прошествовала мимо, не обратив на юношу никакого внимания. Несмотря на дряхлый вид чародейки, отчего-то Каллен точно знал, что в схватке один на один бабуля уделает его в два счета. Однако в следовавших за ней учениках он не ощутил ни толики магической силы, хотя лириумное зелье, которое он недавно начал принимать, уже должно было усилить его чутье на магию. Это-то и ввело юношу в замешательство.       Словно почувствовав сверлящий спину взгляд, один из сопровождающих — молодой парнишка с аккуратными песочными волосами — запнулся о неровность на затертом ковре и, покачнувшись, с грохотом, отразившимся от каменных стен, рассыпал по полу свою ношу. Ни единое слово или жест не выдали в движениях ученика досаду за свою неуклюжесть, он лишь невозмутимо принялся собирать свои книги под сварливую брань пожилой чародейки. Прочие же сопровождавшие спокойно наблюдали за действиями товарища, не выказывая ни насмешки, ни сочувствия.       Каллена прожгла догадка — усмиренные.       Про этих молодой храмовник слышал немало, правдивого и не очень, но, по правде, вживую ни разу не встречал. По крайней мере, насколько ему это было известно, потому как — теперь он это видел — внешне они не выделялись ничем, кроме непробиваемой невозмутимости. Храмовники в Церкви рассказывали, что в некоторых Кругах на усмиренных ставят клейма — знаки, с первого взгляда отличающие их от прочих магов. Как именно выглядят эти знаки, никто точно не знал. Одни говорили, что это выжженный каленым железом знак Андрасте на лбу, другие — особенная татуировка на лице или обритой голове. Здесь же, видимо, усмиренных магов никак не выделяли, даже одевались они как ученики. Было это проявлением сострадания или же усмиренных и без того все знают в лицо?       Между тем, занятия закончились, подошло время обеда, и коридоры вновь наполнились гомоном и топотом ног. До сих пор молодой храмовник не сознавал до конца, как же много в действительности магов. И это только те, кто, так или иначе, попал в этот Круг, а ведь есть еще отступники и пока не раскрывшие свой дар дети, а также маги других кругов. Чем же люди так прогневили Создателя, что Он наделил этим проклятием стольких Своих детей? И так ли уж это ненормально — обладать магическим даром, когда так много детей появилось на свет с магией в крови, несмотря на все притеснения магов и запреты на любые отношения в Кругах? Эти мысли появились внезапно, промелькнули и исчезли, оставив юного храмовника в смущении и растерянности. Благодарение Создателю — тяжелый шлем, изрядно мешающий обзору и дыханию, теперь пришелся весьма кстати, скрыв под своим массивным забралом гамму эмоций на лице Каллена.       На время обеденного перерыва, согласно расписанию, ему предстояло дежурить в коридорах первого этажа. Кажется, как раз там располагались спальни учеников и некоторые учебные классы, что означало, что прямо сейчас там должно было быть совершенно пусто. Втайне порадовавшись возможности побыть в тишине и переварить новые впечатления, юноша с чувством выполненного долга повернулся в сторону, противоположную трапезной, и… понял, что не имеет представления, куда ему идти. Как и с кем именно он должен заступить на дежурство. Тут и там мелькали храмовники в совершенно одинаковых доспехах и шлемах, скрывающих лица. Если его отряд и был здесь, понять, кто же именно ему нужен, не представлялось возможным. Конечно, можно было бы подойти к кому-нибудь и спросить, но быть засмеянным в первый же день Каллену совершенно не улыбалось. Решив, что самому найти дорогу будет быстрее, он уверенно направился прочь по коридору, рассекая встречный поток учащихся как булыжник на пути быстротечной реки.       Каким-то чудом Каллен обнаружил неприметную дверь, ведущую на лестницу. Моля Создателя, чтобы никто не заметил его опоздания, он загремел по ступенькам железными подметками, про себя отсчитывая пройденные этажи. Запах сырости и плесень на стенах подсказали, что первый этаж, вместе с поверхностью озера Каленхад, остались где-то наверху. Тихо выругавшись, юноша побежал обратно. Тяжелая деревянная дверь тихонько скрипнула, явив за собой уходящий в обе стороны абсолютно пустынный коридор.       Возблагодарив Создателя и пречистую Его Невесту, Каллен осторожно двинулся в сторону, откуда, как ему показалось, он услышал приглушенные голоса. Сердце колотилось как бешеное, каждый вздох со свистом врывался в узкие прорези забрала и почти не давал легким столь необходимого сейчас воздуха. Плюнув на устав — все равно никто не видит — Каллен сорвал с себя шлем и сделал пару глубоких вдохов до боли в ребрах. Бег по лестнице в полном обмундировании, оказывается, совсем не то же самое, что утренняя пробежка налегке.       А тем временем голоса, доносящиеся из-за поворота, без шлема стали звучать гораздо громче и резче, напоминая скорее перепалку, чем обычную болтовню скучающих на дежурстве солдат. Вмиг забыв об усталости, Каллен осторожно двинулся вперед. Голоса были явно мужским — развязным и грубым, — и сдавленным женским.       — Да брось ты корчить недотрогу…       — Пусти!       — …как будто я не знаю, что вы там у себя по ночам вытворяете.       — Что ты несешь, кретин? Убери руки!       — Ого, какие мы слова знаем. Хамишь храмовнику, милая? За это полагается наказание… Ах ты дрянь! А ну иди сюда!       Разум Каллена как будто одеревенел, как только он понял, что там происходит, но ноги, напротив, сами рванули навстречу голосам. Его взгляду предстал полутемный, лишенный окон и половины свечей коридор, совершенно пустой, если не считать двоих людей: чародейку в ученическом одеянии и высокого, широкоплечего мужчину, в руках которого она извивалась. Еще более массивный и внушительный вид ему придавал доспех храмовника. Юноша видел лицо мужчины — немолодое, но еще не старое, тонкие отросшие волосы, едва прикрывавшие обильную плешь, прилипли к взмокшему лбу, глаза блестели в неярком свете факелов. К моменту появления Каллена, которого пока никто не заметил, девушке как раз удалось вырваться из медвежьей хватки насильника, но в последний момент тот все-таки успел схватить ее за запястье и развернуть к себе лицом. Свободная рука чародейки метнулась за спину. Один момент, и тонкую кисть охватило пламя. Каллен, которому происходящее было отлично видно, мгновенно оценил ситуацию и бросился в сторону девушки, однако еще до того, как он сделал первый шаг, рука ученицы сжалась в кулак, и пламя погасло. Здоровяк даже ничего не заметил. Однако резкое движение обнаружило присутствие Каллена, и храмовник, наконец, обратил на него внимание.       — Ты… Какого демона ты тут делаешь? — зарычал мужчина. Почувствовав ослабевшую хватку, девушка выдернула руку и отбежала на несколько шагов за спину Каллена.       — Отношения между магами и рыцарями запрещены уставом, — услышал юноша свой хриплый голос.       — Ты мне еще устав будешь цитировать? Пшёл вон, щенок! — глаза здоровяка наливались кровью, он угрожающе навис над едва достававшим ему до плеча Калленом. Юноша не двинулся с места. Все мысли словно испарились, в голове билось только одно желание — поставить негодяя на место.       — Рыцарь-командор Грегор знает, что его подчиненные, чей долг охранять магов, домогаются до молодых учениц? Если нет, я с радостью ему сообщу.       Имя командира и прямая угроза, видимо, остудили пыл храмовника, кровавая пелена начала медленно сползать с его глаз. Он бросил взгляд на притаившуюся чародейку, затем испепеляющее вперился в Каллена.       — Еще сочтемся, — наконец прорычал он сквозь зубы и тяжело зашагал прочь.       Колени юноши едва не подогнулись.       Мысли ворвались в голову как разъяренный пчелиный рой. Все возможные последствия его внезапного для него самого героизма — от полного отстранения до падения с Башни посреди ночи в одном исподнем — замелькали перед глазами, одна другой ярче. Похоже, он только что подписал себе смертный приговор. В первый же день службы. Мия не дождется письма от брата.       — Эм… Спасибо, — услышал он за спиной дрожащий, хрипловатый голос.       Каллен удивленно оглянулся. Она еще здесь? Спасенной оказалась ученица примерно одних с ним лет, с длинной, черной как смола, косой. Несколько прядей выбились и упали на лицо, но чародейка их словно не замечала. Тонкая и немного угловатая, как мальчик, она стояла прямо, держа голову высоко и ровно, но вся ее поза выглядела напряженной, скорее данью привычке, чем желанием выглядеть внушительно. Ее била дрожь, хотя она явно старалась это скрыть, как будто невзначай обхватив себя руками. Лицо, выглядело острым от падающих на него резких теней.       — Ты это мне? — глупо спросил Каллен и тут же мысленно себя обругал — конечно, тебе, идиот, кому же еще?       Девушка кивнула, очевидно, большим усилием заставляя свой голос звучать твердо.       — Вы поступили очень храбро. Немногие бы отважились на подобное. Примите мою искреннюю благодарность.       Ее пристальный взгляд смутил Каллена, и тот, поймав себя на мысли, что таращится на девушку, поспешно отвёл глаза и взъерошил волосы на затылке.       — Да… ммм… не за что, — он кашлянул, пытаясь вернуть внезапно осипший голос, но подавился воздухом и закашлялся уже по-настоящему. Дурак. — Я… эм… видел, как ты зажгла огонь.       Он сам не понял, зачем сказал это, наверное, чтобы разрядить обстановку, но тут же понял, что ошибся с выбором темы. Девушка словно окаменела. Губы сжались в тонкую линию, а взгляд мог бы приморозить его к полу без всякой магии.       — Что ж, в таком случае можете донести на меня Первому чародею, сэр рыцарь, — ледяным голосом проговорила она сквозь зубы и, резко развернувшись, стремительно направилась прочь.       — Нет, я не это хотел… — крикнул было ей вслед Каллен, но магесса уже скрылась за поворотом. Дважды дурак.