Меч и посох

      Стайка детишек пронеслась мимо Каллена как вихрь, едва не сбив его с ног. Конечно, такую груду металла еще надо постараться повалить на землю, но пошатнуться и запрыгать на одной ноге его точно заставили. Парень строго прикрикнул на разыгравшуюся малышню. Те лишь на несколько шагов сбавили скорость, но, едва отбежав подальше, снова умчались, сверкая пятками. Каллен усмехнулся и покачал головой. В действительности, детей здесь редко наказывали, разве что особенно шаловливых, да и то, больше для отчетности. Мрачные стены Цитадели Кинлох, пропитанные древностью и магией, сами по себе вынуждали невольно втягивать голову в плечи и говорить вполголоса, не говоря уже о том, какую роль они исполняли, так что хорошее настроение здесь редко появлялось само собой. И только детский смех был отдушиной для надломленных чародеев, лишенных не только свободы, домов и близких, но и данного Создателем права на произведение собственного потомства. Конечно, малышей воспитывали, учили вести себя прилежно, но дети есть дети, со всей их неиссякаемой энергией и любознательностью, и даже Рыцарь-Командор Грегор делал выговоры переборщившим с воспитанием храмовникам.       Круг шумел и повседневно суетился. Каллен проводил взглядом чародейку — Тарона, кажется, — та семенила по коридору с большим горшком земли в руках, из которого торчало нелепое развесистое растение. Слегка пожухлые по краям листья то и дело били эльфийку по лицу и лезли то в рот, то в глаза. Было видно, как тяжело ей одновременно уклоняться от нападок агрессивного цветка и смотреть под ноги. Пару месяцев назад юноша предложил бы свою помощь, но опыт ему подсказал, что чародейка посмотрит на него, как на умалишенного, а то и вовсе убежит. Еще споткнется и разобьет свой горшок, так что лучше от греха подальше не вмешиваться.       — Тук-тук! Эй, железный человек! — Кто-то гулко постучал Каллену кулаком по шлему. В ушах зашумело, парень оторопело завертел головой, и в прорези появилось круглое лицо девушки с коротко остриженными пшеничными волосами. Озорная улыбка и искорки смеха в глазах делали ее похожей на уличную хулиганку. — Снимай ты свои громыхалки, смена давно закончилась.       — Эннлайз, — выдохнул Каллен, стягивая шлем. Молодая храмовница энергично схватила его за локоть и потянула в сторону казарм. Сама она уже сменила доспехи на подзатертую холщовую рубашку, интригующе очерчивающую ее полнотелую фигуру.       — Давай-давай, бегом переодевайся и спускайся на пристань. Когда у нас в последний раз был отгул? Мы просто обязаны напиться до зеленых демонов!       — Я вообще-то собирался немного поспать, — без особой надежды промямлил парень. Как и ожидалось, его попытка ретироваться не была воспринята всерьез.       — Отставить! — Не ослабляя натиска, гаркнула подруга, очень похоже изобразив лейтенанта Ларсена. — В Тени отоспишься.       — Эннлайз, Каллен, — услышал юноша и, подняв голову, увидел идущего им навстречу Фэрриса. Тот тоже улыбался, и не удивительно — кто как не он ждал этого выходного, чтобы отметить, наконец, давно прошедший день рождения. — Что, Резерфорд снова ведет себя как старичок? Не упрямься, Бевал и другие ребята уже ждут нас, остался только ты, приятель.       В четыре руки друзья дотащили слабо сопротивляющегося Каллена до казарм, со смехом стащили с него боевое облачение, и под конец парень сам уже от души хохотал с остальными, забыв про сон и усталость после ночной смены. Накинув теплые плащи, приятели вышли из Цитадели навстречу промозглому зимнему ветру, показавшемуся сладким после застоявшегося воздуха башни. Каллен не удержался и остановился на пару мгновений, чтобы вдохнуть полной грудью. Голова слегка закружилась, и внутри словно перышком защекотало, подмывая не то рассмеяться, не то глупо захихикать. Прекрасное чувство. Друзья понимающе переглянулись и не стали мешать. Каждый переживает жизнь взаперти по-своему.       У причала действительно стоял Бевал, там же были трое ребят из отряда Каллена и еще один незнакомый парень. Бевал нетерпеливо махнул рукой.       — Ну, где вы ходите? Мы тут продрогли насквозь.       — Ничего, сейчас согреешься, — отмахнулась Эннлайз, залезая в поджидавшую их лодку. Лодочник Кестер только усмехнулся, добродушно назвав друзей «бестолковой молодежью», а Фэррис справедливо заметил, что, чем ждать на холоде и ворчать, ребята уже давно могли, по крайней мере, переплыть на берег, ведь в лодке всем вместе все равно не уместиться. Бронд беззлобно пихнул умника кулаком и заявил, мол, пусть сам теперь морозит одно место, раз опоздал. Каллен, Фэррис, незнакомый парень и потерявший от возмущения дар речи Бевал — беззаботная Эннлайз на правах слабого пола заняла его место в лодке — остались на причале ждать возвращения Кестера. Каллен, по правде, был не против померзнуть, лишь бы еще немного подышать свежим воздухом, прежде чем снова спрятаться в четырех стенах. Бевал и Фэррис затеяли очередную перепалку, как это с ними часто случалось, а парень, который при более близком рассмотрении оказался скорее молодым мужчиной лет на пять старше Каллена, протянул храмовнику руку.       — Мы, кажется, еще не знакомы. Меня зовут Сторм.       Каллен представился и охотно ответил на рукопожатие, оказавшее весьма крепким. Новый знакомый был на полголовы выше Резерфорда, на его щеках и подбородке росла легкая темная щетина, из-под надвинутого на лоб капюшона выбивались отросшие темно-каштановые пряди, а синие глаза смотрели спокойно и прямо. Его вполне можно было назвать красивым, глупо это отрицать. С легким уколом беззлобной зависти Каллен подумал, что, должно быть, среди женской половины Круга этот храмовник имеет успех.       — Ты здесь не так давно, верно? Один из осенних новобранцев. — Сторм щелкнул пальцами, словно что-то вспомнил, и ухмыльнулся. — Точно, это же ты тот самый легендарный новичок, которому удалось завалить Ларсена. Я тебя вспомнил. Это было впечатляюще.       Лицо Каллена удивленно вытянулось, — легендарный новичок? — но мужчина только хохотнул и хлопнул того по спине.       — Не смущайся. Я вижу, ты не из тех, кто охотно принимает лавры, но похвалу за заслуги надо не только получать, но и требовать, пока их не начали воспринимать как должное. Запомни это. — Каллен растерянно кивнул, а Сторм снова ухмыльнулся. — Что же это я — знакомы всего ничего, а уже читаю нотации. Не обижайся, друг, привычка — страшная штука.       Молодой храмовник не имел ни малейшего представления, как ему реагировать, ведь мужчина был явно старше его самого, и по возрасту, и по жизненному опыту, а может даже и по званию. От необходимости отвечать его спасла вернувшаяся лодка.       Таверна «Избалованная принцесса» представляла собой крохотное заведение на десяток столов, расположенное неподалеку от пристани озера Каленхад. Внешняя стена, всегда сырая, была покрыта белесой пленкой плесени, демонстрировавшей чудеса стойкости вопреки всем стараниям хозяина таверны (не особо, впрочем, убедительным) истребить эту пакость. Остальные три стены, напротив, изобиловали щелями в рассохшихся, побитых погодой и насекомыми досках. В щелях постоянно гуляли сквозняки, подвывая на разные лады и пригибая дрожащие огоньки немногочисленных свечей, что делало и без того не особо уютное помещение похожим изнутри на дом с привидениями. Однако кроме храмовников да редких гостей Башни никто и не посещал это убогое заведеньице, посему владелец давно оставил попытки хоть как-то облагородить свое наследство — поди, не на интерьеры глазеть люди в таверны ходят.       К тому времени, как подтянулись опоздавшие, друзья сдвинули столы и заказали по кружке неплохого красного вина, а на кухне уже жарилась, источая аппетитный аромат, картошка с репой и грибами — коронное блюдо хозяйки.       — Ну, где вы ходите, копуши, — махнула рукой Эннлайз, едва ребята, кутаясь в плащи, ввалились в полутемное помещение. Бевал начал возмущенно багроветь, но Каллен со смехом похлопал друга по плечу и первым направился к компании. Помимо них в таверне была еще одна небольшая, весело гомонящая группа таких же отгульщиков, да пара мрачных фигур в самом темном углу, закутанных в плащи до ушей. Ссутуленные спины этих двоих источали неприязнь, даже враждебность. Каллен заметил, как один зыркнул в их сторону из-под нахлобученного капюшона, но тут же снова склонился над своей тарелкой. Неприятные личности, но не выгонять же их за это? Юноша повернулся к приятелям и сосредоточился на их болтовне.       — Да брось…       — Убери руки, я сам…       — Ты же не умеешь пить, куда тебе столько.       — Долго еще?..       — …гадость какая!       — Ишь, знаток! Может, тебе еще…       — …уронишь, демон тебя побери! Не умеешь — не бе…       Больше всех шума издавали эмоциональные Эннлайз и Бевал — любители попикировать едкими фразами, а то и просто беззлобно покричать друг на друга. Периодически к ним присоединялся Фэррис, но чаще, чтобы остудить распаляющихся друзей. В сложившейся за три месяца четверке друзей Каллен оказался самым тихим, эдаким скромнягой-парнем. Эннлайз как-то назвала его милым и наивным оптимистом, при этом едва не потрепав за щечку. Каллен смутно понимал, как ему держаться с этой шумной, вспыльчивой, но честной и открытой храмовницей, которая в спаррингах укладывала на лопатки парней чуть ли не вдвое крупнее нее. Похоже, у нее были свои собственные представления о проявлении симпатии, да и чувств в целом.       Тем временем, пытаясь говорить одновременно со всеми и отчаянно крутясь во все стороны, девушка в конце концов неловко взмахнула локтем и выбила из рук Бевала его кружку с почти не тронутым вином, которая заскакала по столу, расплескивая вокруг свое содержимое. Больше всех досталось, конечно, самому Бевалу. Парень взвыл и под общий хохот потянулся было придушить нахалку, но тут его потянул за плечо новый знакомец Каллена и с добродушной улыбкой придвинул к нему свою кружку. От такого щедрого жеста пострадавший слегка растерялся, а Эннлайз, воспользовавшись заминкой, невозмутимо вернулась к бойкой болтовне. Бевал еще какое-то время дулся, больше для приличия, но доброе вино и приятельские шутки быстро вернули ему благодушное настроение. Вскоре подоспел горячий, все еще аппетитно шкварчащий ужин, влетевший каждому в медяшечку, но, по сравнению с однообразной кормежкой Круга, определенно того стоящий, и беседа потекла еще оживленней. Вино после второй кружки сменилось чем-то попроще, а затем и самым дешевым элем из ассортимента Томаса. В напитках Каллен еще не особо разбирался, несмотря на то, что усмиренные в Круге частенько экспериментировали с высокоградусной алхимией, представляя свои достижения почти за каждым ужином, но даже он понимал, что эль был отвратительным. Впрочем, к тому моменту друзья дошли до того состояния, когда важнее не качество, а количество. Меньше всех пил Сторм. Он до сих пор смаковал вторую кружку — при том, что первую отдал Бевалу — и почти не встревал в разговоры, только смотрел, слушал и смеялся со всеми. Как ни странно, при этом, как подметил Каллен, он все равно смотрелся очень гармонично в шумной компании, не выделяясь и не теряясь на ее фоне.       Каллен тоже не особо налегал на спиртное, хотя все равно чувствовал себя изрядно захмелевшим. В отличие от раскрасневшейся, становящейся все более шумной и суетливой Эннлайз, алкоголь действовал на него скорее усыпляюще, вызывая желание примоститься где-нибудь в уголке и тихонько захрапеть. Возможно, незаметно для себя оглядывая таверну на предмет такого уголка, а может, просто заметив краем глаза движение, Каллен увидел стремительно покидающих заведение подозрительных типов из-за дальнего стола. Даже сквозь хмель юноша ощутил исходившую от них волну неприязни и раздражения.       — Убеженцы… Неприятные ребята, — услышал он на фоне гвалта негромкий голос и обернулся. Сторм тоже смотрел на захлопнувшуюся дверь, и на его лице больше не было того добродушного выражения. Заметив недоумевающий взгляд Каллена, он пояснил, — Они из деревни Убежище, прямо у подножия Морозных гор. Это в паре дней пути отсюда, если на лошади. Люди там… странные. Чужаков не любят, смотрят сычом — я там был как-то раз, по поручению. Такое чувство, что они все что-то скрывают, только на одних догадках никто не даст проверить. Да и не наше это дело. Хотя на месте короля я бы хорошенько прошерстил это Убежище, уж очень ребята не хотят, чтобы кто-то совал нос в их дела.       От удивления Каллен даже немного протрезвел. Он обернулся на дверь, хотя таинственные гости уже давно покинули пристань. Затылок все еще неприятно холодил ворвавшийся в приоткрывшуюся дверь мороз. Каллен вспомнил мелькнувший на мгновение из-под накидки глаз, прожегший его аномальной, совершенно необоснованной враждебностью, и невольно поежился. Похоже, что все-таки не мороз…       …Ночной холод медленно, но неумолимо просачивался сквозь щели в стенах, постепенно выстужая комнату, словно и не было в ней ни догорающего камина, ни отчаянно чадящих свечей из свиного жира. Трухлявые доски тоскливо поскрипывали под напором непогоды, а сверху, на чердаке, что-то так тряслось и завывало, словно там поселился какой-то буйный призрак, или сама крыша вопила о помощи, из последних сил удерживая себя на месте только благодаря предусмотрительно укрепленным за лето балкам. Каллен, потирая основательно пощипанный морозцем нос, подозрительно косился на вибрирующий потолок, хотя таверна стояла здесь еще до его рождения и, кажется, собиралась простоять до скончания мира.       Тем временем изрядно захмелевшие друзья, похоже, не обращали ни малейшего внимания ни на пробирающий холод, ни на пугающие звуки из утробы строения, ни на выразительные намеки хозяина, угрюмо сопящего в меховой воротник из-за своего прилавка. Прогнать наглецов поганой метлой ему не давало только заключенное с Кругом соглашение, обязывающее заведение работать до последнего посетителя. Время, кажется, уже давно перевалило за полночь. Основная часть пирующих уже давно сопела носами в щепастые столешницы и друг другу в плечи, самыми стойкими же оказались только Эннлайз, Сторм и Бевал, зато шум, производимый этими тремя, с лихвой компенсировал каждого выбывшего из попойки. Вернее, двумя — Сторм, по своему обыкновению, только поддерживал разговоры и шутки, создавая впечатления активного и самого непосредственного участия, но, по сути, просто подбрасывая в костер хворост. Кружка так и стояла перед ним, на треть заполненная припорошенным потолочной пылью вином.       Сам Каллен уже давно перестал пить, протрезвел и теперь отчаянно мерз, кутаясь в свой плащ и завистливо глядя на пышущих жаром приятелей в одних тонких поддоспешных рубахах с распахнутыми до предела воротами. Давешняя порция картошки уже успела перевариться, и желудок все настойчивее требовал заполнить освободившееся пространство, в добавок ужасно хотелось до ветру, но Каллен стойко терпел неудобства, смиренно и даже с долей азарта дожидаясь, что именно иссякнет первым — запас шуток Эннлайз или терпение Бевала.       А еще, с тех пор, как подозрительные посетители покинули таверну, Каллен незаметно — как он надеялся — наблюдал за своим новым знакомцем, обращая внимание на все большее количество занимающих деталей. Например, на вид храмовнику нельзя было дать больше двадцати пяти, однако, если приглядеться, между бровей и в уголках губ различались залегшие морщины, а в темно-каштановых, с бронзовым отливом, волосах нет-нет да проглядывали седые волоски. Кожа на руках и лице оказалась покрыта десятками маленьких, едва заметных, белесых шрамов, заживших в большей или меньшей степени, но определенно давно. По сравнению с глубокими, тошнотворными даже в зажившем виде шрамами на бывалых храмовниках, эти выглядели скорее следами острых когтей какого-то мелкого животного, нежели боевыми ранениями.       Каллен настолько увлекся изучением лица храмовника, что заметил ответный взгляд, лишь когда тот заговорил.       — Увидел что-то интересное? — поинтересовался негромко мужчина, не привлекая внимание веселящихся приятелей. Юноша вздрогнул и поспешно отвел глаза, смущенно помотав головой. Создатель, это же надо так оконфузиться… Но Сторм, похоже, и не собирался сердиться. Напротив, доброжелательно улыбнулся, похоже, без труда раскусив младшего сослуживца.       — Ты, кажется, неплохо ладишь с магами, — неожиданно проговорил он, все также не повышая голос. — Я рад, что в наших рядах появился кто-то с позитивным мышлением.       Каллен непонимающе нахмурился, а Сторм пояснил:       — Слышал, как ты заступился за ученицу. Это было смело, ты молодец, — искренне похвалил юношу храмовник, а тот растерялся окончательно. За время службы ему доводилось принимать участие в разных конфликтах, и, действительно, в большинстве случаев он вставал на сторону магов, но почему-то Каллен сразу догадался, о чем именно говорит мужчина. Вот только кто мог рассказать? Вряд ли тот ублюдок так глупо бы себя выдал. Не могла же… Тем не менее, вместо роящихся в голове вопросов, он задал один, волнующий его еще с того злопамятного вечера.       — А это вообще…нормально?       Сторм, успевший отвлечься, вопросительно вскинул брови, но прежде чем Каллен раскрыл рот для пояснений, на лице мужчины отразилось понимание.       — Ты про Бросса? Ну, как тебе сказать… — храмовник выдохнул, видимо, подбирая наиболее доходчивую формулировку мысли. — Нет, конечно, не нормально, но такое случается. Когда толпа людей заперта в четырех стенах, такие ситуации неизбежны.       — Но почему Рыцарь-Командор ничего не делает?       — А что он сделает? — Храмовник опустил задумчивый взгляд в содержимое своей кружки. — Тех, кого поймали на горячем, конечно, наказывают по всей строгости, но мало кто попадается. Маги потом жалуются, но без доказательств их жалобы ничего не стоят.       Каллен не верил своим ушам. Чувствуя себя ничего не понимающим идиотом, он, тем не менее, промямлил:       — Но Рыцарь-Командор…       — Слушай, Грегор хороший командир, — слегка раздраженно перебил его Сторм, правда, тут же смягчившись, — но он слишком стар, чтобы контролировать всю ораву озверевших от изоляции солдафонов. Орден давно гниет изнутри, это правда. Поэтому я и сказал, что рад твоему позитивному мышлению. Благодаря таким как ты у Ордена есть шанс сохранить доброе имя. Мы не можем искоренить все зло из Круга. Но это не значит, что не надо пытаться.       Каллен был поражен до глубины души таким признанием. Алкоголь видимо, не выветрился из него окончательно, и пока он осоловело таращился на мужчину, Сторм подмигнул юноше и, выпрямившись, окинул взглядом окончательно разомлевших друзей.       — А сейчас, думаю, пора отпустить беднягу Томаса на покой. Давай-ка растолкаем эти пьяные туши, а то нам еще Кестера будить…