Меч и посох

      — Руки повыше подними.       — Так?       — Ещё выше. Да, молодец. И ноги пошире расставь.       — По-моему, я выгляжу глупо.       — Тебя должно заботить выживание, а не то, как ты выглядишь.       Каллен подошел к девушке, застывшей с выставленным тренировочным мечом в руках, и несколькими уверенными движениями поправил ее стойку, в очередной раз вызвав в ней смущение. Шла четвертая неделя ее занятий, и Элен не переставала удивляться, как менялся робкий, простоватый юноша, входя в тренировочный зал. От неловкости не оставалось и следа. Всем своим видом он источал уверенность и силу воина. Если раньше Элен недоумевала, каким образом такой как он умудрился попасть в ряды рыцарей, то теперь она сомневалась, что у вставшего на темный путь мага был бы против него шанс.       Каллен встал напротив девушки и принял ту же позу, что и она. Только, конечно, в его исполнении стойка выглядела действительно боевой.       — Отлично, теперь нападай на меня.       — А если я тебя ушибу? — Нервно пошутила девушка. В прошлые разы ей не удалось даже задеть его.       — Это вряд ли, — тепло рассмеялся Каллен. — Но я буду только рад, если у тебя получится.       Сжав зубы и насупившись, она двинулась на посерьезневшего храмовника и сделала короткий и резкий, как ей показалось, замах снизу. Разумеется, храмовник тут же подставил блок, отдавшийся болью в руках. «Не останавливайся, продолжай двигаться», — твердил Каллен. «Пока двигаешься — живешь». Еще до того, как затих звон столкнувшихся мечей, Элен отпрянула на шаг и тут же устремила острие прямо в живот храмовника. Движения, которым ее удар был отбит, она почти не уловила, однако в следующий замах постаралась вложить всю скорость, которую могла позволить себе с тяжеленной полосой железа в руках. Прогресс на лицо, в первый день девушка даже не смогла толком оторвать железяку от пола.       — Хорошо, — одобрительно заметил Каллен, легко уклоняясь от удара. — Смотри на меня, а не на меч. Старайся предугадывать мои движения по моему лицу.       Следуя совету, девушка уставилась храмовнику прямо в глаза. Ответом ей был пристальный взгляд из-под сосредоточенно сведенных бровей. Удивительная перемена, словно перед ней совершенно другой человек. Этот взгляд пугал ее и, вместе с тем, вызывал странные чувства.       — Меньше думай головой, — бросил Каллен, заметив, как она замедлилась.       Элен бросило в жар, и она мысленно дала себе оплеуху. Идиотка. Столько людей тратят свое время и силы, рискуют всем, что имеют в Круге ради того, чтобы спасти ее от усмирения. Единственное, чем она может их отблагодарить, это выложиться сейчас на полную. И хоть она устала, взмокла, хоть руки и дрожали от перенапряжения, Элен заставила себя продолжать наступление. Взмах, укол, замах снизу. Взмах, укол. Пинок ногой в порыве азарта. Не дотянулась, конечно, но последнего не ожидала от себя даже она сама. Каллен одобрительно усмехнулся. «Хорошо, — сказал он, — используй все, что у тебя есть. Оружием можешь быть и ты сама, и любой предмет в твоей руке.» Блокируя удары и уворачиваясь от ее замахов, он выдавал советы ровно и спокойно, словно стоял на месте.       — Как ты это делаешь, демон тебя побери, — спустя некоторое время прохрипела Элен, едва удерживая меч в горящих руках.       — Я тренировался с восьми лет, — усмехнулся юноша, пожав плечами, — кем бы я был, если бы хоть чему-то не научился за это время?       — С восьми лет? — Элен остановилась и, тяжело дыша, уставилась на Каллена. Тот даже не вспотел.       — Да. В восемь лет меня взяли на обучение в Церковь. Конечно, основную часть времени я проводил за учёбой и молитвами, но все оставшееся время занимали тренировки.       Элен недоуменно сдвинула брови.       — Как же ты виделся с родителями?       — Никак, — снова пожал плечами Каллен. — Моя семья живет в Хоннлите, а церковь, где я учился, находится в Амарантайне. Я не видел их с тринадцати лет.       — Но… Как же так? — Как вышло, что из одних семей Церковь силой забирает детей, а другие родители без нужды добровольно отдают их этим волкам в шкурах овец? Элен не могла понять. — Неужели, твои родные не были против? Тебе не хотелось вернуться домой?       Каллен все еще улыбался, но в глазах появилась грусть. Подойдя к скамье у стены, он сел и жестом пригласил Элен. С мечом в руке она опустилась рядом.       — Трудно сказать. Я мечтал стать храмовником, сколько себя помню. Конечно, мне не хватало мамы, отца и сестер с братом. Но я знаю, они гордились мной, поэтому я учился изо всех сил. К тому же, — усмехнулся юноша, — режим в церкви был таким, что на тоску не оставалось времени.       — Ты мечтал стать храмовником? Почему?       Каллен прислонился затылком к каменной стене и задумался. Скосив глаза, девушка украдкой скользнула взглядом по его профилю. По непослушным завиткам волос, падающим на лоб и виски, по прямой линии носа, по слегка напряженным губам, по округлости сильного подбородка. Янтарные глаза смотрели спокойно из-под длинных полуопущенных ресниц. Элен почувствовала, как к щекам снова приливает жар.       — Думаю, что в детстве меня впечатлил образ храмовников как благородных рыцарей, карающих отступников и защищающих простых людей ценой собственной жизни. Но со временем я осознал, что миссия храмовников заключается скорее не в том, чтобы защищать людей от магов, а в том, чтобы защищать магов от людей. Я часто думал: что, если бы, скажем, у моей младшей сестренки обнаружился дар? Я знаю, как люди относятся к магам. Не могу сказать, что не понимаю их чувств, но меньше всего я бы хотел, чтобы мою — или чью-либо еще — сестру забили камнями за то, в чем она даже не виновата. Может быть, и отступников было бы меньше, если бы храмовники не забывали об этой своей обязанности.       Элен была поражена. Никогда прежде ей не доводилось слышать подобного от храмовника. Искренность, честность, образ мышления этого человека с первой их встречи не переставали ее удивлять.       — Спасибо тебе, Каллен.       Вскинув брови, юноша повернул к ней голову.       — За что?       На секунду Элен едва не решилась накрыть его лежащую на скамье ладонь своей, но тут же мысленно одернула себя.       — За то, что ты такой, какой есть.       Каллен хотел что-то ответить, но его прервал шум в дверях, заставивший их двоих обернуться. Это была толпа храмовников, под смех и болтовню заполнявшие тренировочный зал. Многие прошли мимо, не обратив внимания на странную для этого места пару, но четыре человека все же отделились от остальных и обступили полукругом сидящих на скамье Каллена и Элен.       — Так-так, и кто у нас здесь? — Выступил вперед рябой от перенесенной оспы Кирк, один из худших представителей своего ремесла. Остальные трое — подпевалы, всюду сопровождавшие своего кумира — слиплись плечом к плечу позади него. Девушка привычно насупилась и приняла вид полного безразличия, Каллен даже не шелохнулся. Расслабленный и спокойный, он поднял взгляд на сально ухмыляющегося храмовника, нависшего над ним со скрещенными на груди руками.       — Что, Резерфорд, совсем потерял самоуважение? Трахать магичек, конечно, приятнее, чем мужиковатых храмовниц, но так стараться ради одной дырки? Не стоит оно того, — Кирк сделал характерный жест рукой напротив своего паха, подпевалы за его спиной похабно заржали.       Сжав зубы, Элен отвернула лицо в сторону. За восемнадцать лет в Круге ей довелось наблюдать всю палитру мужской похоти, но, в отличие от некоторых других чародеек, привыкнуть к домогательствам ей никак не удавалось. Мгновенно прилившая к голове кровь застучала в ушах, смешивая голос Кирка в монотонный гул. Ей стало душно. Элен прислонила тренировочный меч к скамье между ней и Калленом и встала, оказавшись нос к носу с одним из подпасков Кирка. Вернее, нос к подбородку — широкий в плечах как целая дверь, ростом он уступал ей на пол головы.       — Мне нужно идти на занятия, — как можно твёрже заявила она. Низкорослый не сдвинулся с места.       — О нет, вы уже закончили? Мы ведь тоже собирались тебя потренировать, — Кирк приблизил к ней свое испещренное рытвинами лицо и обнажил зубы, обдав девушку смрадным дыханием. — Ну, ты понимаешь. По очереди.       Элен не успела передернуться от омерзения, когда острие меча уперлось Кирку под подбородок. Подпевалы тут же насупились и сжали кулаки. Остальные в зале, старательно притворявшиеся, что ничего не происходит, тоже затихли. Кирк только вскинул брови и скосил вниз глаза. Рука Каллена, сжимавшая рукоять оставленного Элен меча, была спокойной и твердой, как и его лицо. Другой рукой он медленно поднял свой собственный клинок и направил его в кадык ближайшему к нему из тройки Кирка. Также медленно поднялся на ноги, вынуждая того отступить. Кирк продолжал улыбаться уголками губ. Его лицо выглядело напряженным, но вся эта ситуация, похоже, его забавляла.       — И что дальше, Резерфорд? — Вкрадчиво спросил он, глядя Каллену прямо в глаза. — Нападешь на нас? Из-за магички?       — Зависит от тебя, Кирк, — не меняясь в лице, ровно ответил юноша. Тяжелые тренировочные мечи, которые он держал на весу, буквально застыли у глоток его противников. — И от твоих ребят.       Повисло напряженное молчание. Элен ощутила, как по позвоночнику пополз холодный страх, на этот раз за Каллена. Кирк не из тех, кто прощает подобные оскорбления. От рук его компании уже пострадало множество и магов, и храмовников, странным образом не сумевших доказать их вину.       — Не стоит тебе со мной ссориться, — в подтверждение ее слов, проговорил Кирк, покачав головой. — Я же тебе потом ноги переломаю. И руки. Сможешь ты заступиться за свою подружку без рук и ног, если вдруг с ней что-то случится?       — Хочешь проверить на себе, груша ты гнилая? — Звонкий девичий голос впился в уши, как клинок его обладательницы в затылок низкорослому храмовнику, вставшему на пути Элен. Из-за его плеча она увидела встрепанную копну коротких соломенных волос, нахальные глаза и осыпанный веснушками вздернутый нос.       — Эннлайз, не вмешивайся, — процедил Каллен сквозь зубы, не сводя с Кирка взгляд.       — Почему это? — Девушка выглянула из-за плеча коротышки, очевидно, привстав на носочки. — Думаешь, девчонка не сможет всыпать этим дрыщам по первое число?       — Думаю, наш белый рыцарь хочет сказать, что должен сам исполнить свой долг чести, — еще один клинок оказался под свисающим подбородком последнего, оставшегося без внимания, подпевалы Кирка. Элен вспомнила старшего из друзей Каллена, кажется, его звали Фэррис.       — А, ну, раз так, то пусть исполняет, — веселые искорки заплясали в голубых глазах храмовницы. Ее рука с клинком оставалась твердой. — Но пусть он потом не ноет, когда побежит стометровку на сломанных ногах.       Элен скосила глаза на Каллена. Юноша заметно расслабился, хотя пристальный взгляд все еще источал угрозу. Зато Кирк больше не выглядел веселым. Вместо насмешки на дне водянистых глаз храмовника появилось что-то другое, что-то ядовитое, обещающее жестокую расправу, и Элен поняла, что ситуация вышла за границы шутки.       — Прекратите сейчас же! — Услышала Элен свой звенящий голос и удивилась ему не меньше, чем уставившиеся на нее храмовники. Ей было тесно и душно в окружении этих источающих агрессию тел, кровь шумела в ушах и горький комок уже подступал к горлу, мешая вдохнуть. Нужно было бежать, как можно быстрее, пока паника не лишила ее самообладания.       — Принцесса, мы вообще-то тебя спасаем, — Эннлайз изогнула тонкую песочную бровь из-за плеча коренастого.       — Я об этом не просила, — выдавила через силу Элен, и, собрав остатки воли, растолкала живую стену в стороны, освобождая себе проход.       Чувствуя на себе десятки взглядов храмовников, Элен поспешно вышла из тренировочного зала, изо всех сил сдерживая одолевающие ее эмоции. Сердце бешено колотилось, она с трудом заставила себя не сорваться на бег. К счастью, коридоры почти пустовали, и возле одной из статуй она остановилась и прижалась к ней спиной. Твердый прохладный гранит успокаивал.       Понемногу шум в голове затих, и Элен снова смогла нормально дышать. Хотела бы она быть как эта статуя. Холодная, твердая, непоколебимая. Уж тогда ее не подкосила бы такая мелочь, как несколько похабных слов. Ноги обмякли, и Элен сползла на пол, прислонилась затылком к пьедесталу и закрыла глаза. Мыслей не было, время тоже исчезло. Она не знала, сколько так просидела, пока не услышала мягкие осторожные шаги.       — Как ты? — После недолгого молчания, тихо спросил Каллен.       — Все в порядке, — не открывая глаз, также тихо проговорила Элен.       Все действительно было в порядке. В порядке вещей — маги и храмовники живут в разных мирах, хоть и под одной крышей. Существа из разных миров не могут дружить так, чтобы это не закончилось бедой для обоих. Как бы им этого ни хотелось.       — Думаю, мне больше не стоит сюда приходить. Это с самого начала было ошибкой. Нам нельзя общаться.       Она и сама не ожидала, как тяжело дадутся ей эти слова. И все же она сказала их. Всё. Хватит. Хорошего понемножку.       — Послушай, если ты испугалась, то в этом нет ничего плохого. Я тоже испугался.       — Это не одно и то же, — она подняла голову и посмотрела Каллену в глаза. — Если ты испугаешься, твое сердце забьется чаще, только и всего. Ты не станешь одержимой оболочкой для демона, ты не сожжешь заживо человека. Ты не превратишься в монстра, в которого могу превратиться я.       — Но ведь до сих пор не превратилась, — тихо заметил юноша.       — До сих пор не было тебя, — зло вырвалось у девушки. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами — сердитый снизу и растерянный сверху — пока Элен не почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она закрыла лицо руками. Проклятый страх, сопровождавший ее каждую секунду последних лет ее жизни, душил и опустошал, не оставляя в ней ничего от нее самой. Она думала, что начала справляться. Что тренировки и общение с Калленом помогают ей справиться с этим ужасом, не дающим ей покоя ни днем, ни ночью. Проклятье, ей ведь даже почти перестали сниться кошмары. И вот, всего один неприятный инцидент свёл на нет все, чего она добилась за эти несколько недель. Все потому, что она доверилась, расслабилась, позволила нелепой надежде на нормальную жизнь застелить себе глаза. Все было ошибкой. Вся ее жизнь одна сплошная ошибка. Нет у магов надежды и не может быть.       Элен ощутила, как теплая рука обхватила ее за плечи и притянула к горячему боку. Злость схлынула как отлив — остались только усталость и жалость к себе. Может ли маг довериться храмовнику? Возможно, только ему и может, ведь ее жизнь и без того в его руках. Он должен знать все, чтобы принять, наконец, решение, которое так боится принять она сама.       Она заговорила. Тихо, прерывисто, останавливаясь, чтобы подышать и вытереть рукавом лицо. Впервые за три года заговорила о своем страхе, о демонах, о кошмарах. Впервые рассказала кому-то о том ужасном дне, разделившем ее жизнь на «до» и «после».       — Сторм сказал всем, что там были порождения тьмы. Что это из-за них я сорвалась, но это были люди. — Элен сомневалась, что Каллен понимает ее хриплое бормотание, но все ее мысли были там. Прошло почти четыре года, а полные огня и крови картины всплывали в памяти так ясно, словно она видела их каждый день. Вернее, каждую ночь, в своих кошмарах. — Обычные люди, больные и голодные. Порождения тьмы разорили их деревню, некоторых поразила скверна. Они набросились на нас, на меня и еще одну магессу, Эбигейл. Скверна и голод свели их с ума. Сторм и другие рыцари отбивались, как могли, но Эбби все же утащили. Я слышала, как она кричала, а потом… Потом кричали все остальные. Она испугалась. Ее было уже не остановить. Рыцарям пришлось сражаться с ней, а я осталась одна с этими… — Странно, но она не помнила страха перед одержимой, хотя, если бы не храмовники, это чудовище могло бы в одиночку уничтожить целый город. А вот страх перед людьми она помнила очень хорошо. — Они бросали в меня камни, рвали на мне одежду. Хотели убить до того, как я тоже стану монстром. А потом… Помню, что все было в огне. Дома, деревья. Люди, что только что избивали меня. Эбби рвала их на части, а я жгла, все вокруг. Я словно сама была пламенем. Они горели, а я была так… счастлива. Каллен, я была счастлива! Я слышала, как в моей голове хохотали голоса и обещали, что я всегда буду такой же счастливой и свободной. Если бы не Сторм, я бы тоже стала одержимой.              Огненный вихрь окружил ее непроницаемой стеной. Столб пламени оглушительно ревел, перекрывая звуки бойни, которую устроила одержимая, заглушая крики горящих заживо людей. Вихрь разрастался, подхватывал с земли комья грязи, камни и щепки, становясь всё более смертоносным и неуязвимым. Словно древняя богиня, она шла в огне сквозь разбегающуюся толпу, ступая босыми ногами по грязному месиву из земли и крови, наступала на обугленные, еще корчащиеся тела, и наслаждалась упоительным чувством свободы и безграничной силы. Голоса в ее голове хохотали как безумные. Или это был ее смех?       — Элен, остановись! — Знакомый голос далеко на периферии слуха пробился в ее разум. Пламенный вихрь стал немного слабее. Чародейка нахмурила брови и обернулась. Что за ничтожество смеет подавлять ее силу?       Рыцарь стоял перед ней, непоколебимый, как скала. Его грязные от крови и копоти доспехи светились в бушующем пожаре, а может и сами источали какое-то неземное сияние. Будто сам Создатель отправил Своего защитника, чтобы сразиться с ней. Вдруг рыцарь отвел в сторону щит, а затем и вовсе бросил его на землю. Туда же полетел меч. Что вытворяет этот глупец?       — Я не хочу с тобой биться, — громоподобный голос воина перекрывал шум бойни почти без усилий. — И ты этого не хочешь.       — Что ты можешь знать о моих желаниях, червяк? — Проревела чародейка. Впервые в жизни она сама творила свою судьбу. Чего еще она могла желать?       Сияющий рыцарь снял с головы шлем. Открывшаяся ей синева знакомых глаз окатила девушку ледяной водой. Голоса в голове зазвучали настойчивей, почуяв ее сомнение. Убей его. Убей, пока он раскрылся. Убей, и больше никто не отнимет твою свободу.       Рыцарь отбросил шлем, стянул с рук стальные перчатки, отбросил и их. Улыбнувшись, он протянул к девушке обнаженные ладони.       — Всё закончилось, Нэл. Пойдем домой.       Голоса взвизгнули, и кокон огня и грязи вспыхнул с новой силой, поглотив рыцаря. Он закричал, упал на колени, закрыл лицо руками, а осколки камней и щепки резали незащищенную кожу, не оставляя на ней живого места. Девушка ощутила горячую влагу на щеках. И это было единственным, что она чувствовала в своем теле. Больше она собой не владела. Всё кончено.       — Создатель, хотя меня окружает тьма, я пребуду в свете, — услышала Элен приглушенный речитатив. — Я вынесу бурю. Я выстою.       — Я вынесу бурю. Я выстою, — прошептала девушка непослушными губами. Голоса визжали и бесновались. Мир сжался до размеров бушующего вихря, в котором умирали два человека.       — Пускай впереди меня только тьма, но Создатель направит меня.       — Создатель направит меня, — вторила Элен, из последних сил цепляясь угасающим разумом за голос рыцаря.       — То, что создал ты, не в силах никто сокрушить.       — Никто…       Из огня змеей метнулась рука и схватила ее за горло. Сквозь пламенную завесу на чародейку смотрела кровавая маска, синие глаза выделялись на ней как два озера.       — Борись.       — Я вынесу бурю, — хрипела Элен, задыхаясь в железной хватке. В глазах потемнело. Или это пламя ослабло? — Я выстою. Выстою. Выстою.       В голове было тихо, когда ее сознание угасло окончательно.              — Не понимаю, почему он не убил меня, — пробормотала девушка, выныривая из воспоминаний, как из черного омута. Даже спустя годы они не утратили яркость, вызывая в ней всё тот же ужас, что и в первые дни после возвращения. — Я не смогла бы им противостоять. И никогда не смогу. Я не смогу пройти Истязания.       Ненадолго замолчав, Элен зажмурилась, прогоняя из памяти кровавые сцены. На этом бы ей следовало остановиться, но Элен хотелось, чтобы Каллен увидел всю грязь, что она так тщательно прячет внутри.       — Даже сейчас, спустя столько лет, я хотела только одного — чтобы Кирк сгорел заживо.       Мимо прошло двое дозорных. Окинули странную пару подозрительными взглядами из-под шлемов, но промолчали и удалились прочь по коридору. Тишина затянулась. Элен сверлила взглядом свои колени, ожидая, что Каллен вот-вот придет в себя, одернет от нее руку и уйдет, не оборачиваясь. В лучшем случае. Поэтому спокойный, ровный голос над ухом удивил ее сильнее, чем если бы Каллен из воздуха достал меч и вонзил его ей в грудь.       — Знаешь, мне тоже потребовалось все мое самообладание, чтобы не проткнуть ему глотку. Такой уж он человек. Но ведь я этого не сделал. А ты не заставила его гореть, хоть и хотела этого. Думаю, сильной тебя делает не отсутствие желания причинить кому-то боль, а то, насколько ты способна противостоять этому желанию. В той деревне ты оказалась в ужасной ситуации. Твоя жизнь была в опасности, и ты сорвалась, что не удивительно, но всё равно смогла вернуться к себе прежней. Я не знаю никого, кто бы пережил нечто подобное. Какое еще подтверждение собственной силы тебе нужно?       — Сторм вернул меня. Я тут ни при чем.       — Из того, что я знаю об одержимых, могу с уверенностью сказать одно: если бы ты не была достаточно сильной, никакой Сторм не помешал бы тебе стать одержимой. В схватке с демоном последнее слово всегда остается за тобой.       Чародейка медленно подняла взгляд на рыцаря и почувствовала, как глаза опять противно защипали. Годами она боялась, что эмоции снова возьмут над ней верх и заставят причинить кому-нибудь боль, когда ей очень этого захочется. Годами она мечтала избавить себя от них, не прибегая к Отсечению. Но ведь, действительно, возможность испытывать гнев или страх вовсе не приводит неминуемо к одержимости. И пусть каждый чародей рискует пасть жертвой коварства демонов, одержимость — это всегда выбор. Самый простой человеческий выбор: сказать «нет» или же ответить «да».       — Неужели все так просто? — Растерянно прошептала она.       Каллен негромко рассмеялся.       — Отец часто говорил мне: «В простоте скрывается замысел Создателя». Возможно, тебе не стать великой фехтовальщицей, но я точно знаю, что чародейка ты отличная.       Громко шмыгнув носом, девушка вытерла глаза запястьями и неловко засмеялась в ответ.       Она была безмерно благодарна всем, кто заботился о ней и поддерживал все четыре кошмарных года. Но именно эти простые слова вернули ей, наконец, надежду.