Меч и посох

      Пока храмовники и чародеи суетливо разносили по Кругу привезенные гонцами ящики, Андерс грыз яблоко. Сочное, ярко-красное, сладкое, как поцелуй, — не яблоко, а настоящее сокровище. Такие не выдавали рядовым магам без особенного повода. Никакого повода у Андерса, конечно, не было. Зато были найденный утром на полу кусочек цветного стекла, азарт и масса свободного времени. За несколько часов стекляшка была обменяна на квадратик выделанной кожи, тот на маленький шлифованный агат, агат превратился в захватанную страницу похабных стишков, стишки — от сердца оторвал — исчезли в кармане старшей чародейки Донны в обмен на отобранную у младших колоду засаленных карт, и так далее. За этой забавой прошло целое утро. Теперь же маг подпирал плечом стену в холле Башни и лениво наблюдал за суетой, догрызая заслуженный трофей.       Гонцы и торговцы нескончаемым потоком везли перья, чернила, бумагу, книги, мыло, ткани, специи, крупы, ножи, одеяла и прочее, прочее, прочее, так необходимое Кругу. Верховную Жрицу Джустинию можно было бы обвинить во многих кровавых преступлениях против магов, но только не в ограничении бюджета. На бытовые мелочи для Кругов Церковь денег не жалела, этого у нее не отнять.       — Эй, ты! Бездельник!       Андерс поперхнулся куском яблока и громко закашлялся.       — Не разыгрывай здесь спектакль, на этот раз я не куплюсь, — к магу стремительно приближалась коренастая фигура лейтенанта Ларсена. Андерс утер выступившие от кашля на глаза слезы.       — Вы раните мои чувства, сэр, — просипел он, приходя в себя. Обтесанное ветрами и битвами лицо лейтенанта оставалось настолько суровым, будто его улыбки никогда не видала даже родная мать.       — Будь благодарен, что только чувства, — Ларсен погрозил магу пальцем в стальной перчатке. — Я наблюдаю за тобой, рецидивист. Высматриваешь, как бы опять улизнуть?       — Никак нет, лейтенант.       — Была бы моя воля… А ну, марш за мной, — рявкнул рыцарь.       Больно вонзив пальцы в плечо Андерса, лейтенант потащил его в самое сердце шумной толкотни.       Андерс ощутил себя как на городском базаре. Ворота Башни были открыты настежь, впуская в холл свежий весенний воздух и всё прибывающих, охочих до наживы коммерсантов. Торговцы раскладывали свои товары на ящиках, одеялах и прямо на голых плитах, выкрикивали цены, громко торговались и обсуждали новости с чародеями. Маги помоложе и ученики Круга выполняли роль носильщиков, пожилые наставники только отмахивали им рукой на приобретенные коробки. Храмовники пристально наблюдали за происходящим.       — Вот тебе занятие, бездельник, — не отпуская плечо Андерса, Ларсен остановил мага напротив огромного, искусно сколоченного ящика, на крышке которого красовалась большая эмблема орзаммарской мастерской. Ящик доставал немалорослому Андерсу до нижних ребер. — Дотащишь его до казармы.       — Это та, что на четвертом этаже? — Машинально уточнил маг, вскинув брови.       — Отлично, дорогу знаешь.       — Лейтенант, я, конечно, польщен вашим высоким мнением о моих физических данных, но…       Ларсен вскинул руку и жестом подозвал кого-то из толпы. К ящику подошли трое молоденьких рыцарей. Судя по гладким лицам и наивным глазам — совсем новички.       — Вот тебе помощники. И смотри у меня, без фокусов, мошенник.       Андерс вновь изобразил оскорбленные чувства, и вновь безрезультатно.       Делать нечего. Семеня мелкими шажками, пыхтя и обливаясь потом, Андерс и трое новобранцев понесли по коридору тяжелый, как все грехи мира, ящик. По крайней мере, доски были прекрасно отшлифованы и подогнаны друг к другу, можно было не бояться проткнуть ладонь занозой. Гномья работа, как ни как.       — Да что же внутри этой махины? — Натужно просипел на середине коридора один из мальчишек. Остальные тоже недоуменно покачали головами.       — А вам не сказали? — Сквозь одышку спросил Андерс. — Там гномий порох.       — Порох? — Мигом сбледнули новобранцы. Не сговариваясь, все трое замедлили шаг.       Несмотря на усталость и боль во всем теле, особенно руках, Андерс ощутил, как знакомо раскрываются за плечами крылья вдохновения.       — Видите эмблему? Это знак древнего орзаммарского рода пиромантов, — на удачу мага в сложных линиях символа действительно угадывалось нечто, похожее на язычки пламени. — Я слышал, Командор заказал двадцать горшков пороха, сама Верховная Жрица дала ему добро.       От волнения вспотевшая ладонь одного из рыцарей соскользнула, и ящик опасно накренился. Внутри что-то загрохотало.       — Осторожно! — Вскричал Андерс. — Вся Башня может взлететь на воздух! Я пока еще не готов умирать.       Новобранцы стали белее бумаги.       — Создатель милосердный, — взмолился один из них, судя по лицу — самый тревожный.       Андерс мысленно потёр ладошки в предвкушении забавы.       За следующие полчаса носильщики не преодолели даже первый этаж. Сопровождаемые взволнованными предостережениями Андерса — «осторожнее», «не так быстро», «подумайте хотя бы о детях» — они продвигались так медленно, что еще медленнее они могли бы только стоять на месте. Магу было не менее тяжело, чем остальным, но вдохновение придавало ему сил. Наконец, новобранцы пожаловались на онемевшие руки, и со всей возможной осторожностью ящик был опущен на пол.       — Зачем же Командору порох? — Спросил один, борясь с одышкой. Андерс и сам едва дышал.       — Для борьбы с малефикарами, конечно. Вот встретитесь вы с буйным магом — и что? У него магия крови, шары огня, демоны, а у вас только эти зубочистки, — чародей кивнул подбородком на меч на поясе рыцаря. Тот проследил за взглядом Андерса и встревоженно задумался. — А бомбы из пороха можно кидать издалека. Правда, иногда они взрываются в руках или даже в поясных сумках. Слыхал я, как один рыцарь остался без своего… кхм… мужского достоинства. Такого даже малефикару не пожелаешь.       — А, по-моему, хорошая идея, — внезапно воодушевился другой юнец. — Можно ведь и с рогатины их кидать, к магу крови даже подходить не придется.       Деревенский мальчик изобрел требушет.       — Идиот, а если там демон гнева? — Одернул соратника третий. — Они же питаются огнем!       — А обязательно будет пользоваться бомбами? — Тревожно вклинился первый рыцарь. — Я не хочу, чтобы мне оторвало мой… Мои руки.       — А жить ты хочешь? Командор о нас заботится!       Музыка для ушей. Андерс, пряча улыбку, наслаждался спором новобранцев, пока его слуха не достиг сокрушительно надвигающийся, как лавина, топот железных подметок по плитам.       — Какого распроклятого Всевышним демона вы всё еще не дотащили этот ящик? — Проревел бизоном лейтенант Ларсен, налетев на отдыхающих новобранцев. Двое подскочили на ноги, самому нерасторопному достался мощный подзатыльник.       — Лейтенант, мы стараемся, но он такой тяжелый, — пожаловался Андерс.       Ларсен, нюхом почуяв причастность мага к очередной пакости, вытянул шею и змеей метнулся к Андерсу, наставив на того угрожающий перст.       — Отлично, шутник. Что бы ты там ни придумал, теперь твоими стараниями я удвою норму тренировок. В моем отряде не будет дохляков, неспособных поднять один единственный! Клятый! Ящик!       На последнем выкрике вспыльчивый лейтенант размахнулся и со всей силы пнул ногой деревянную стенку. Дальнейшие события, никоим образом не предвиденные Андерсом, будто замедленные протекали перед его восхищенным взором. Еще на замахе трое новобранцев — хорошие же у них рефлексы! — в ужасе закричали и бросились к своему командиру. Прогремел сокрушительный удар железного носка сапога. Ящик вздрогнул всем своим немалым объемом, сухой треск деревянных досок известил о том, что даже гномьи мастера бессильны против ярости ферелденских лейтенантов. Новобранцы, не прекращая орать от страха, всей своей отважной доблестью набросились на командира, спасая того от чудовищного взрыва, который должен был вот-вот прогреметь. Командир, в свою очередь, намерений подчиненных не понял и успел лишь вскинуть брови в крайней степени недоумения, прежде чем закованные в латы увальни повалили его на пол и погребли под собой, проехав еще немного на лейтенанте по каменным плитам. Крик и грохот прозвучали такие, будто что-то действительно взорвалось, а затем всё стихло.       Перестав дышать, Андерс смотрел на металлическую гору храмовников сквозь прижатые к лицу ладони. Ноги лейтенанта — всё, что было видно из-под замерших в ужасе молодых рыцарей — неподвижно бликовали железными подметками в свете канделябров. Поодаль стали появляться новые заинтересованные лица, коридор наполнился озадаченным шепотом.       Громкий треск вперемешку с лязгом разорвали тишину, став апофеозом развернувшейся трагедии. Это не выдержала обращения деревянная стенка ящика. Эффектно, зрелищно наружу посыпались металлические болванки для будущих мечей и доспехов из качественной орзаммарской стали. Оглянуться на них позволил себе только один из юных помощников Андерса, остальные же, всё осознав, продолжали притворяться мертвыми.       — Ты покойник, — чуть сдавленно и пугающе спокойно прозвучал голос лейтенанта из-под груды тел спустя бесконечные мгновения тишины. Каждое действующее лицо наверняка приняло угрозу на свой счет, но Андерс ни на миг не сомневался, кому именно она адресована.       А потому, если лейтенант и пообещал ему какие-то еще невыразимые страдания, резво убегающий по коридору маг этого уже не слышал.                     — И что ты здесь делаешь? — Поинтересовался вкрадчивый голос. Андерс испуганно обернулся.       Целительская ученица, скрестив руки на груди, взирала на него своим излюбленным строгим взглядом. Андерс тихонько прикрыл дверь лазарета и приложил палец к губам.       — Мне нужно где-то спрятаться.       — Что ты натворил в этот раз?       Почему каждый таракан в Круге уверен, что в любой непонятной ситуации виноват непременно Андерс?       — Я — ничего, — ответил он с достоинством, впрочем, не повышая голос. — Моя вина лишь в том, что я дарю людям смех и улыбки…       За дверью прозвучал торопливый топот ног, и маг, будто застуканный в огороде барсук, присел и втянул голову в плечи.       — …а кто-то воспринимает всё слишком серьёзно, — добавил он обиженным полушепотом.       Чародейка его печалями не прониклась. Она махнула рукой в сторону спящих на койках больных, которых Андерс поначалу не заметил.       — Я тебе ужасно сочувствую, но драка на мечах здесь никому не нужна. Уходи, пожалуйста.       Кем возомнила себя эта девчонка? Может быть, она решила, что лазарет уже принадлежит ей? Конечно, Андерс так и не решился явиться к Целителю на повинную, и заготовленный подарок по-прежнему болтался у мага в мешочке на поясе… Но это не означало, что по поводу заносчивой девицы всё решено окончательно!       — Хорошо, я уйду. Но перед этим тебе придется кое-что сделать.       Под прищуренным взглядом чародейки Андерс порылся в своем мешочке и вытащил на свет потемневший, липкий, собравший на себя весь мелкий сор огрызок яблока.       — Меняемся, — протянул маг девушке огрызок. Лицо девицы сморщилось в отвращении и усталом непонимании.       — Что?       — Что слышала. Хочешь, чтобы я ушел? Я уйду, но тогда мне нужно будет чем-то себя занять. Дай мне что-нибудь взамен.       Ученица набрала воздух в грудь, чтобы красочно возразить, но, посмотрев на Андерса, на огрызок в его руке и на дверь, только обреченно выдохнула.       — Что ты хочешь?       — По правилам этой игры я не могу выбирать, что ты мне дашь. Просто найди какую-нибудь безделушку.       Осуждающе покачав головой, девушка огляделась по сторонам и направилась в закуток, где находилась комнатка Целителя. С ума сойти, она уже и там начала хозяйничать! Через пару мгновений она вернулась с маленьким свертком в руках.       — Что это? — Подозрительно спросил Андерс.       — А тебе не всё равно?       — Хочу быть уверен, что там нет еще одной ядовитой твари.       — Еще одной? — Озадачилась девушка.       Андерс смерил ее выразительным взглядом.       Девица разозлилась. Она сунула сверток Андерсу в руку и подпихнула его к выходу.       — Забирай и проваливай!       — Возьми огрызок, он теперь по праву твой.       — Засунь его себе в…       Дверь за Андерсом оглушительно захлопнулась.                     — Тебе стоит заняться чем-нибудь полезным, — Сэмми сделал ход «ферзем» и перевернул песочные часы. Андерс сцепил руки под подбородком.       — Например? — Спросил он, задумчиво осматривая доску. Расклад образовался отнюдь не в его пользу.       — Да чем угодно. Лишь бы ты не слонялся без дела. Это я тебе как друг советую.       — Кажется, мой друг завидует моей праздности.       — Андерс, — Сэм положил локти на стол и наклонился вперед, проникновенно заглядывая приятелю в лицо. — В последний раз, когда тебе было скучно, храмовники перевернули башню вверх дном в поисках потайных ходов. Если не ради себя, подумай хотя бы о своих друзьях. Твоя праздность несет хаос.       Друзья. Где были эти друзья, пока он гнил в сырой темнице? Андерс усмехнулся и сделал очередной ход. Фигурка «мага» шагнула на четыре клетки вперед и остановилась напротив вражеского «коня». Сэм даже не стал переворачивать часы. Невесть откуда на «мага» набросилась «королева», и тот немедленно отправился в аккуратный ряд к прочим «съеденным» Сэмом фигурам. Андерс задумчиво пошлепал губами. Никогда ему не давалась эта игра.       — Решено — я стану твоим ассистентом, — заявил Андерс. — Буду помогать тебе в твоих исследованиях.        Полуэльф мигом изменился в лице и яростно замотал головой, так сильно, что заходили ходуном его пухлые щеки.       — Вот уж нет! Я тебя и близко не подпущу к Рузанне!       Рузанной он звал свой особый, собственноручно выведенный сорт лотоса, свойства которого по задумке позволяли бы снижать побочный эффект от использования лириума. Андерс хорошо знал, как сильно полуэльф дорожит своим творением. С ней Сэмми планировал однажды защитить диссертацию на звание Старшего чародея.       — Да брось, Рузанне нужны новые лица. Она, поди, завянет скоро от твоего плоского юмора.       — Ни за что.       — Я мог бы ей играть на гитаре. Слышал, цветы лучше растут под музыку.       — Ты к ней не приблизишься.       — Да ты просто ревнуешь. Боишься, что без меня она сложится в грустящий бутончик. И ты еще зовешь себя ученым?       — Нет. Никогда. Только через мой труп, Андерс, — драматично прошипел полуэльф, наставив на Андерса полноватый палец.       Опустив взгляд на доску, светловолосый маг усмехнулся.       — Боюсь, твой труп Рузанна мне не простит. Сойдемся на трупе твоего «короля».       Сэм только успел открыть рот, когда «ферзь» Андерса, сиротливо ждавший своего часа в стороне на опустевшей доске, проскочил сквозь освобожденный «королевой» проход и встал напротив «короля» Сэма, заблокировав тому все ходы. Над доской повисла потрясенная тишина.       — Обещаю, я не расскажу об этом Рузанне, — заговорщицки прошептал Андерс, поднялся и направился к выходу из библиотеки, по пути похлопав приятеля по плечу.                     Возможно, Сэмми играл бы серьезнее, если бы хоть иногда навещал Андерса в подземелье, пока тот целый год томился в заключении. Тогда полуэльф узнал бы, что Андерс провел много часов за партиями в шахматы и карты со своими скучающими тюремщиками. Удивительно, как быстро люди забывают о тех, кого больше нет поблизости. Возможно, Андерс был тем человеком, о котором всем хотелось забыть как можно быстрее, словно о внезапно исчезнувшей головной боли.       Андерс усмехнулся своим мыслям. «Белокурая головная боль». Именно так называли его учителя и храмовники с тех самых пор, как он попал в Круг и вскоре совершил свой первый побег. Действительно, и одним, и другим он доставил немало проблем своим непростым характером. Хотя также всегда были те, кто смеялся над его шутками и поддерживал проказы. Всегда были те, кто встречал его как героя после каждого неудачно завершившегося побега. Вот только раз за разом их становилось всё меньше. Теперь же все они, кого некогда вдохновлял бунтарский дух Андерса, выросли и смирились со своей ролью, начали приносить пользу этой каменной клетке, которую вдруг стали называть своим домом. Просто смешно. «Друзья». Лишь один человек за все годы стал его настоящим другом.       Ох, Карл… Был бы ты сейчас здесь.       День давно превратился в вечер, в трапезной вовсю длился ужин, а Андерс продолжал слоняться по башне. Аппетит не приходил, не хотелось ни с кем говорить, даже видеть так называемых «друзей» сейчас было невыносимо. Он неторопливо шагал по безлюдному коридору мимо келий старших чародеев, бездумно подбрасывая что-то в руке. Навстречу звонко промаршировал рыцарь.       — Эй, ты! — Окликнул его грубый голос. Андерс поднял голову, с трудом выныривая из своих мыслей. — Скоро отбой, возвращайся на свой этаж.       — Я, эм… Я как раз туда иду, — надел на лицо маг привычную дружелюбную улыбку. — Вот только… Эм.       Что же делать? Возвращаться обратно совсем уж не хотелось. Андерс пошарил глазами по коридору в поисках подходящей идеи для отмазки, затем его взгляд упал на вещицу в руке. Сверток, который ему дала ученица Целителя. Он ведь даже не заглянул внутрь.       Храмовник нетерпеливо шагнул вперед, но Андерс опередил его, выставив вперед сверток.       — Сначала я должен занести это… Одной старшей чародейке.       — Что это? — Подозрительно сощурился под шлемом рыцарь.       Хороший вопрос. Маг поспешно развернул бумажную обертку, про себя молясь, чтобы заносчивая девица не подсунула ему какую-нибудь дрянь. В свете мерцающих в канделябрах свечей блеснула стеклянными боками маленькая плоская баночка, сверху затянутая плотной тканью. Воздух быстро заполнился насыщенным запахом трав. Хвала Создателю!       — Это мазь, — сообщил Андерс с видом человека, собственноручно ее изготовившего. — Главный Целитель велел отнести ее незамедлительно. У старшей чародейки тяжелая форма гнойных чирьев, обсыпали ей всю… всё ее мягкое место. Конечно, вы можете сопроводить меня в комнату чародейки, сэр рыцарь, и тщательно проинспектировать весь процесс нанесения. Уверен, пожилая мэм будет рада вашему интересу к ее недугу.       Храмовник глубоко задумался. Поочередно он задерживал взгляд на баночке, на маге, на воображаемом мягком месте пожилой мэм, постепенно приходя к наименее травмирующему для себя решению.       — Если через час не вернешься в свою комнату — пожалеешь, — пригрозил рыцарь и, посчитав долг выполненным, направился дальше по своим рыцарским делам.       Андерс перевел дух. Баночка в его руке продолжала источать густой аромат даже сквозь плотно обтянутую ткань. До чего нелепо. Стоит тут с банкой выменянной на огрызок мази, пока его «друзья», серьезные, умные, амбициозные занимаются действительно важными и полезными вещами, в один голос со всем Кругом считая Андерса бесполезным раздолбаем. Удивительно, как быстро люди способны поменять свое мнение.       Идея пришла сама собой. Нелепая, совершенно идиотская, достойная разве что семилетнего озорного ребенка. Впрочем, зачем Андерсу вести себя иначе, если именно таким его все вокруг и видят? Маг сорвал с банки тряпочку и зачерпнул пальцами всё ее содержимое. Бодро направившись вдоль запертых келий старших чародеев, маг с лукавой улыбкой протягивал измазанную руку к каждой дверной ручке, оставляя на тех жирные следы пахучей субстанции. Увидеть бы лица стариков, когда те начнут расходиться по своим комнатам. Маленькой баночки хватило всего лишь на несколько дверей, но и этого оказалось достаточно, чтобы поднять молодому магу тоскливое настроение. Вот и желудок заурчал. Стоит наведаться в трапезную, может быть, удастся выпросить что-нибудь у кухарей.       Насвистывая себе под нос, Андерс направился обратно к лестнице.                     — Ты, должно быть, сошла с ума, если решила, что можешь тут чем-то распоряжаться!       Из тысячи вопящих на своих учеников наставников Андерс всегда узнал бы голос Главного Целителя. Хотя бы потому, что за время своего обучения у сварливого эльфа тот редко придерживался иной формы общения с молодым магом.       Андерс возвращался из трапезной в свою спальню в небольшой компании таких же поздних едоков. Приподнятое настроение еще больше улучшал приятно наполненный желудок тушеными с картофелем грибами да кружка легкого, идеально завершившего ужин вина. Для полного счастья не хватало лишь старого доброго зрелищного скандала.       Оглушительная брань Целителя разносилась эхом по коридорам Башни, хотя его самого даже не было видно. Судя по всему, жертвой гнева старика стала его маленькая заносчивая ученица. Прислушиваясь, маг злорадно ухмыльнулся.       — Я доверил тебе лазарет не для того, чтобы ты раздавала препараты всяким безмозглым шалопаям!       Нехорошее чувство кольнуло чародея, но тот поспешно отогнал его. Вот еще, не хватало сочувствовать этой зазнайке.       — Так ты ценишь мой труд? — Надрывался Целитель. Андерс медленно направился к источнику звука. — Это твое уважение? Я готовлю эти составы, чтобы помогать тем, кому они нужны, а ты раскидываешься ими, как каким-то мусором!       — Целитель, я выдала мазь от ожогов, потому что меня заверили, что она необходима.       Приглушенный голос ученицы дрожал, но та изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. Нехорошее предчувствие Андерса плавно перерастало в нехорошую убежденность. Он замер у стены вне поля видимости бывшего наставника.       — И ты поверила? Детям?       — Это были не дети.       — А кто еще мог измазать ею все дверные ручки? — Вскричал в бешенстве старый эльф, перед насупленным лицом ученицы потрясая жирно блестящими в свете огней ладонями. Андерс в ужасе застонал. Неужели старик вдруг решил отыскать кого-то из старших чародеев и прошелся по всем комнатам?..       — Это был… — Ну вот, сейчас она его выдаст, и прощай примирение с Целителем. — Я не помню, кто это был. Я была занята пациентом.       Андерс, успев зажмуриться, удивленно вскинул брови.       — Думаешь, я не узнаю, кого ты покрываешь? Хочешь получить то же наказание, что и эти бездельники?       Девчонка упрямо молчала, Андерс видел ее бледное застывшее лицо. Маг глубоко вздохнул, переживая внутреннюю борьбу. Проклятье. Вот нужно ей всё усложнять? Стоит уйти прямо сейчас, пускай молчит себе, раз хочет изображать героиню, пока Эйнан допрашивает малолеток. Это не его дело, не его дело, не его…       — Целитель, — Андерс шагнул на свет, покрывая себя тысячью ругательств. — Это я.       — Я вижу, что это ты, — рявкнул старик. Девчонка настороженно подняла на мага глаза. — Пошел прочь, пока сам не огрёб!       Что ж, Создатель даровал ему еще один шанс. Следовало бы воспользоваться им, также, как он делал раз за разом.       — Нет, это я… ну… Испачкал дверные ручки.       Признаваться в подобной глупости казалось еще более нелепым, чем совершать ее. Андерс словно вернулся на десять лет в прошлое, где четырнадцатилетним мальчишкой краснел и злился под беспощадной руганью наставника. Целитель застыл с выражением на лице, будто проглотил смердящую навозом муху и до сих пор ощущал во рту ее привкус. Девчонка, затаив дыхание, переводила взгляд с молодого мага на наставника и обратно.       — Андерс, скажи мне, ты идиот? — Спросил Эйнан неожиданно вкрадчиво. Тот неопределенно покачал головой.       — Вы не первый, кто задает мне этот вопрос, Целитель…       — Это потому, что ты идиот! — Проорал старый эльф так, что огоньки свечей на стенах испуганно прижались. Ученица зажмурилась и втянула голову в плечи, Андерсу понадобилось всё самообладание, чтобы не сделать также. Где-то вдалеке послышались смешки — кажется, скандальная сцена не осталась без постороннего внимания. — Куда смотрел Всевышний, когда наделял таким даром полнейшего безмозглого дурака?       — Целитель…       — Ты не достоин своего таланта! — Махнул рукой старик, будто обрубая невидимую нить. Все шутливые ответы Андерса внезапно закончились. — Я больше не могу смотреть, как ты бездарно проматываешь свою жизнь. Хочешь заниматься чепухой — занимайся, но к лазарету даже не подходи. Я не желаю тебя больше видеть.       Схватив ученицу за локоть, Эйнан потащил ее прочь, оставив Андерса, будто оплеванным, стоять столбом. Девица напоследок всё же бросила на мага сочувственный взгляд, но вскоре они оба исчезли из виду.       Злые слова, нежданно обрушившиеся на Андерса ведром помоев, гремели и гремели в его ушах. Многие годы на его голову сыпались оскорбления и обвинения, многие годы он планомерно следовал плану разочаровать собой каждого наставника Круга. Так отчего же именно эти слова задели его так глубоко?        Была глубокая ночь. Где-то вдали надвигалась гроза, гулкие раскаты грома доносились даже сквозь толстые стены башни. Андерс так и не сомкнул глаз, разрываемый тяжелыми мыслями, а теперь сверху вниз смотрел на Целителя, по тот крепко спал в своей постели. Весь лазарет был погружен в глубокий сон, ещё глубже его делало лёгкое снотворное заклинание молодого мага.       «Ты не достоин своего таланта!»       За все годы, проведенные Андерсом в Круге, один только Целитель воспринял всерьез магический дар мальчика. Разглядел в нём талант. Прочие наставники видели в непокорном мальчишке лишь бестолкового шалопая, наводящего беспорядок в упорядоченной жизни Круга. Его осуждали за шутки и розыгрыши, осуждали за вольнолюбивый характер, храмовники в любой шалости первым делом подозревали Андерса. Только Целитель взял юного мага под свою опеку, несмотря на трудный характер.       «Я не желаю тебя больше видеть!»       Андерс сам не понимал, почему эти слова ранили его так сильно. Это было, как… Будто отец отверг непутевого сына. Возможно, сын — шалопай и бездельник, но можно ли за это перестать его любить? Впрочем, здесь вина одного только Андерса. Не следовало привязываться к Целителю как к отцу. Они не родные друг другу, и думать иначе было попросту глупо.       Андерс опустил на стол подвеску на бархатном шнурке, что сжимал в кулаке последние несколько минут. Амулет мгновенного исцеления. Неисправная вещица, найденная на пыльных полках лаборатории и мастерски восстановленная Тейтом в канун Первого дня. Целитель давно страдал болями в груди, и больше всего молодой маг боялся, что в нужный момент не окажется никого рядом, кто исцелил бы самого старика.       Давно следовало его отдать. Давно следовало попросить прощения. Возможно, Эйнан прав. Андерс не заслуживает ни своего дара, ни чьей-либо любви просто за то, что он есть. Возможно, лучшее, что Андерс может сделать для своего наставника, это избавить его от беспокойства при виде непутевого ученика. А если не будет ученика — не будет и беспокойства.       Андерс раскрыл дверцы потрепанного временем шкафчика и, расправив холщовую сумку, начал собирать в нее бутыльки со светящимся синевой зельем. Набрав полную сумку, он в последний раз посмотрел на спящего Целителя. Помедлил, борясь с сомнениями. А затем развернулся, поправил сумку на плече и решительно вышел за дверь.       В подземелье его ждали. Пропитанное вонью и сыростью, оно возрождало в памяти Андерса каждый наполненный голодом, болью и одиночеством день, что маг здесь провел. Напоминало о последствиях, что влекли за собой его ошибки. Однако сейчас Андерс был слишком озабочен своим будущим, чтобы озираться на прошлое.       — Я принес.       С тихим звоном на пол опустилась холщовая сумка, еще хранившая запах трав. Храмовник наклонился над ней и осторожно оттянул один край. Голубоватое сияние лириума осветило его сокрытое полумраком лицо.       Храмовник алчно улыбнулся.       — Этого достаточно? — Нетерпеливо спросил Андерс.       — Вполне, — храмовник поднялся и закинул сумку на плечо.       — Значит, все в силе? Ты выпустишь меня?       — Возможно.       — В каком смысле? Я сделал, как ты просил.       — Есть еще кое-что, — медленно, словно смакуя, рыцарь оглядел молодого чародея с ног до головы, и на губах появилась плотоядная ухмылка. — Как насчет задрать юбку?       — Засунь себе в одно место это свое «кое-что», — мгновенно вскипел Андерс и показал храмовнику близкий к контексту жест. — Мы так не договаривались.       — Я могу просто не выпустить тебя. И что ты тогда будешь делать, петушок? Нечего тут корчить из себя недотрогу.       — Думаешь, ты самый умный? А что, если я сейчас пойду к Грегору и расскажу про нашу с тобой маленькую сделку? Что ты тогда будешь делать?       — Тебе никто не поверит.       — Да ну? Не поверят, что я хотел сбежать? Или что ты, такой непорочный, мог сделать что-то плохое? Я знаю, что ты помял целительскую ученицу, и много кого еще, слухи разные ходят.       — И что с того? Тогда ты вообще отсюда никогда не выберешься.       — А мне терять нечего, я все равно здесь не жилец. Поэтому забирай свой лириум и иди развлекайся со своей рукой, — маг изобразил еще один соответствующий жест. Храмовник больше не ухмылялся. — И, если ты, ублюдок, меня подставишь, я утяну тебя за собой.       Андерс знал, что за годы, проведенные им в Круге, его имя стало синонимом всех существующих проблем. За это его любили, презирали, ненавидели, но никто — больше никто — не ждал от него разумных и осознанных решений. Так стоит ли их разочаровывать?