Меч и посох

      Однажды, в детстве, Каллен упал в колодец. Перегнулся через кладку, не смог удержаться за скользкие замшелые камни и ухнул вниз головой в черный, ледяной омут. Ему было шесть. Матушка нянчилась с младшим братом, а старшая сестра, кажется, отправилась с отцом на поля. Никто не услышал ни всплеска, ни крика, ни зова о помощи. К счастью, колодец был неглубокий. Или к несчастью — старый обмелевший колодец стоял в запустении за конюшней далеко от главного дома. Быть может, упади он в глубокий и чистый колодец во дворе дома, его, хотя бы, могли услышать.       Кое-как уцепившись за свисающую с ворота цепь, он кричал, пока не потерял голос. Холод прожег Каллена до самых костей, очень быстро он перестал чувствовать свои ноги, а потом и всё, что скрывалось под водой. Вонь и сырость не давали дышать, ледяная вода сжимала кольцом грудную клетку всё сильнее и сильнее. Такого ужаса Каллен не испытывал ни до того дня, ни когда-либо потом. Далёкий кружок небосвода над головой становился всё темнее, пока не почернел совсем, а маленький мальчик продолжал рвать осипшие связки, в глубине души осознавая, что никто никогда его не найдет. Кажется, он потерял сознание, когда над головой залаяли собаки, а черный кружок небосвода окрасился оранжевым. Должно быть, его пальцы заледенели до такой степени, что он не отпустил цепь ворота ни в беспамятстве, ни когда сильные руки быстро и стремительно потянули его наверх, к теплу, свету и свежему ночному воздуху. После спасения он помнил только скулеж отцовских собак, заплаканное лицо матери, нависшее над ним как солнце, да несколько дней лихорадки, пропитанных терпкими запахами пота, спирта и лекарственных трав.       Больше Каллен не подходил к тому колодцу близко. Даже Мия, никогда не упускавшая возможности подшутить над братом, ни разу не напомнила ему об этом случае. Однако, странным образом его манил этот замшелый каменный круг. Его голодная ледяная утроба словно звала мальчика обратно, недовольная тем, что упустила добычу. Позже Каллен часто сидел поодаль, глядя на раззявленную в небо пасть колодца, обманчиво мирного и тихого, словно мухоловка, терпеливо ожидающая новую неосторожную жертву.       Те же чувства вызывал в нем этот лес.       Вторые сутки отряд из шести всадников брел сквозь лесную чащу, углубляясь в заросли всё дальше и дальше от Цитадели. Лошади ступали медленно и осторожно, обходя голые кустарники, словно боясь лишний раз потревожить вязкую тишину. Зима выдалась почти бесснежной, и отряд шел по влажно шуршащим опавшим листьям, источающим удушливый запах гниения. Голые черные деревья напоминали обгоревшие пальцы мертвецов, из последних сил тянущиеся к пасмурному серому небу. Ни ветерка не тревожило покой спящего леса. Тишина казалась почти осязаемой. Она словно сжимала грудную клетку, мешала вдохнуть полной грудью. Каждый шорох лошадиных копыт, беспокойные всхрапывания, случайный звон сбруи или доспехов всадников гремели в ушах набатом. Каллен чувствовал, будто вломился в чужой дом. Обманчиво мирный, спокойный, как черный омут на глубине замшелого колодца. Древний, терпеливый… Голодный. А они — послушная добыча, бредущая прямиком в раскрытую пасть. Кажется, лошади разделяли беспокойство Каллена, нехотя переступая с ноги на ногу по опрелой листве, но Сторм держался спокойно и уверенно, и Каллен старался хотя бы выглядеть также.       — Думаю, разделимся отсюда, — проговорил рыцарь-капитан, указав рукой на просвет между деревьев, выдающий лесную прогалину.       Спешившись, он подошёл к старому сухому дереву, на ходу достал из ножен кинжал и сделал на гладком, без коры, стволе глубокую зарубку. Каллен только сейчас заметил, что ствол дерева расщеплен надвое почти до самого основания. Должно быть, когда-то давно в него ударила молния. Некогда могучий, раскидистый великан, простиравший в небо свою зелёную крону, теперь торчал из земли забытым обугленным трупом и лишь иногда служил путешественникам ориентиром. Каллен зябко поежился, не то от очередного неуютного сравнения, не то от заползающей по доспехи сырости первого весеннего месяца.       Четверо всадников, разделившись по двое, направили лошадей в обе стороны от обгоревшего дерева. Каллен проводил их взглядом и мысленно обругал себя, что снова прослушал наставления командира. Неторопливо вернувшись к своему жеребцу, рыцарь-капитан легко вскочил в седло и тронул пятками посеревшие от влаги бока, молча направив коня вперёд, к видневшейся за деревьями прогалине. Каллен, подумав, двинулся следом.       Когда лес расступился, они оказались на неожиданно светлой полянке в форме почти идеального круга. Юноша заморгал на ярком свету. Землю под копытами лошадей по-прежнему устилала бурая масса из листвы и веток, но воздух здесь казался намного свежее и чище. Не удержавшись, Каллен снял шлем и сделал несколько глубоких вдохов.       Набрякшие влагой серые облака висели совсем низко. Казалось, ещё немного, и их проткнут торчащие пиками верхушки деревьев. На полянке тоже было тихо, но не так угрожающе, как в чаще, а, скорее… печально. Словно лес тосковал по лету, полному звуков, запахов, жизни. По щебету птиц, стуку клюва дятла, хрусту веток под лапами лесного зверья. Эта меланхоличная тоска отозвалась в сердце юноши, напомнив ему обо всём, по чему тосковал он сам.       Погрузившись в раздумья слишком глубоко, Каллен не заметил, что Сторм остановил коня посреди поляны, и проехал вперёд на несколько шагов, пока капитан его не окликнул. Каллен покраснел и развернул лошадь.       — Не зевай. Мы, вообще-то, разыскиваем опасного отступника, — мягко упрекнул его Сторм.       — Этого больше не повторится, — промямлил Каллен, надевая на голову шлем.       Сторм поманил юношу рукой и, дождавшись, когда тот подъедет поближе, кивнул в сторону обступивших поляну кольцом деревьев.       — Видишь что-нибудь необычное?       Каллен удивился вопросу, но послушно перевел взгляд на лесной массив. Деревья как деревья. Гладкие, без листьев, кажущиеся черными в блеклом свете пасмурного дня. Даже слишком черными. Как будто обгорелыми. Каллен ощутил укол жалости, когда понял, что эти деревья больше никогда не обрастут свежей зелёной листвой и не станут домом для лесной живности.       — Здесь был пожар?       Сторм покачал головой и неспешно направил коня к границе леса. Когда они приблизились вплотную, юноша с удивлением обнаружил, что чернота покрывала гладкие стволы не целиком, а прожилками, будто черная кровь струилась по венам умирающих великанов. В некоторых местах древесина вспухла и покрылась трещинами, из разрывов, маслянисто поблескивая, сочился темный густой сок. Земля у основания деревьев жирно блестела. Запоздало через отверстия шлема просочился резкий гнилостный запах. Каллен от неожиданности закашлялся.       — Создатель, что это? — Просипел он из-под шлема, понукая лошадь отойти назад. Та охотно послушалась.       — Мор, — ответил Сторм коротко и мрачно. — Дальше земля отравлена.       Мор. Так вот как он выглядит. Каллен обернулся к зараженному лесу. Во всём Тедасе нет ни одного ребенка, которого родители не пугали бы страшными моровыми чудовищами — порождениями тьмы, в которых, по легендам, превратились древние магистры Тевинтера, дерзнувшие войти в Золотой Град. Все знают, что Мор — это орды порождений тьмы, как пожар, уничтожающих всё на своём пути.       Но мало кому известно, что задолго до армии чудовищ приходит Скверна. Болезнь, что поражает посевы, отравляет воду, заражает саму землю и всё, что её касается. Люди вымирают целыми поселениями, а те, кто успел покинуть больную землю вовремя, слабеют от голода, дерутся за остатки хлеба, грабят и мародерствуют. Занятые тем, чтобы выжить, люди становятся лёгкой добычей, когда, наконец, приходят чудовища.       До Каллена долетали слухи о надвигающемся Море, но в глубине души он надеялся, что это только слухи.       — Мы должны идти туда? — Юноша как заворожённый смотрел в темноту оскверненной чащи. Она словно дышала ему в лицо тяжёлым, гнилым дыханием умирающего.       Сторм развернул коня и направился прочь с поляны, в сторону, откуда они пришли.       — Нет. Там нет ни еды, ни воды, Андерс бы не рискнул туда сунуться. Как бы быстро он ни шел, верхом мы должны были его обогнать. Теперь будем двигаться в стороны и назад, если повезёт, возьмём его в кольцо и выведем к озеру.       — А если он всё же ушел дальше?       — Тогда придётся ехать в Амарантайн за его амулетом. Я думаю, Андерс сам стремится его заполучить.       — Если он на пути в Амарантайн, мы только даём ему фору, — заметил Каллен, на что Сторм одобрительно кивнул.       — Грегору я сказал то же самое, но командор держится своего мнения. Что ж, это его дело.       Поляна осталась позади, узловатые ветви снова сомкнулись у рыцарей над головами. После моровой чащи этот лес больше не казался Каллену мрачным.       — Но что, если маг кому-то навредит, пока мы его ищем?       — Андерс безобиден, — отмахнулся капитан.       Молодой храмовник, имея некоторое знакомство с ироничным чародеем, придерживался о нем того же мнения. Однако, в церкви Каллена первым делом учили не доверять чародейским уловкам: будь то прекрасная дева, ребенок, немощный старец, магия всегда есть коварство и обман. Сторм, кажется, угадал его сомнения.       — Я получил своё звание не потому, что хорошо выполняю приказы, Каллен, — проговорил он тихо, без тени бахвальства. — Мне доводилось разыскивать многих беглых магов, и далеко не все они сдавались без боя. Если бы я был уверен в Андерсе чуть меньше, мы бы уже были на пути в Амарантайн, независимо от приказа Командора.       — Ты не обязан говорить мне это, — заметил Каллен. — Ты капитан, и я иду за тобой, что бы ты ни решил.       Сторм негромко рассмеялся.       — Я не оправдывают перед тобой, Каллен. Я объясняю тебе то, что ты должен знать, когда сам станешь командовать людьми.       Каллен вскинул брови под шлемом и повернул голову к Сторму. Он не видел выражение лица мужчины, но почему-то был уверен, что тот улыбается.       — У тебя большой потенциал, — заговорил капитан после небольшой паузы. Они как раз миновали рассеченное молнией дерево и теперь по своим следам возвращались обратно.       — У тебя развито чувство справедливости, — продолжал он, — есть собственное мнение, хорошее представление о долге. Ты знаешь, когда нужно выполнять приказы, а когда действовать самостоятельно. Это качества хорошего командира. Всё, что тебе мешает, это твоя робость, но такие помехи легко искореняет опыт.       Каллен был смущен и озадачен. Рука дернулась к затылку, но усилием воли он сжал ее в кулак.       — Я… Кхм. Я никогда не думал об этом… — Промямлил юноша и снова обругал себя. Из всего сказанного о себе Каллен подписался бы только под определением «робкий».       — Разумеется, — согласился Сторм, откровенно посмеиваясь над рыцарем. — Не пугайся, звание капитана грозит тебе не скоро. Но знай, что это не только мое мнение. У Грегора ты тоже на хорошем счету, иначе бы он выбрал для тебя наказание пожестче.       А вот это было неожиданно.       — Прошу прощения… Наказание?       Сторм замолчал. Каллен натянул поводья, лошадь под ним остановилась. Через несколько шагов остановился и Сторм.              В замке лязгнул ключ, и дверь бесшумно открылась, заставив плясать огонек единственной свечи. В дверном проеме вырос плечистый силуэт.       — Пойдем.       Каллен поднял голову и заморгал от яркого света. Это снова был Сторм.       — Куда? — Услышал он свой хриплый голос. Впрочем, можно было и не спрашивать. Ему еще не приходилось видеть, как в этом Круге проходит исполнение приговора. Будут ли его судить в присутствии его соратников? Или же первые лица все обсудили между собой, а палач лишь осуществит казнь? Казнь. Слово, тяжелое, как удар топора, никак не укладывалось в его голове. Неужели, все так и закончится? Осужден за убийство, которого не совершал. Лишь бы родители не узнали. Мама, наверное, сойдет с ума от горя.       — Пока в казармы, — пожал плечами рыцарь.       — А потом? — Тупо спросил Каллен. Что это - издевательское напоминание о том, что ему некуда деваться? Юношу слегка задевало, что капитан не выглядел ни огорченным, ни обеспокоенным. Впрочем, с чего бы? Такой человек, как Сторм, вряд ли стал бы опускаться до сопереживания какому-то рядовому солдату.       — Потом суп с нажьим хвостом, — устало передразнил его рыцарь. — Ты идешь или остаешься спать здесь?       Каллен вскочил с кровати, на краю которой просидел в ожидании приговора несколько часов. Келья принадлежала капитану, мужчина лично разрешил ему располагаться со всем комфортом, даже предложил поспать, но Каллен, конечно же, не смог даже просто лечь. Когда Рыцарь-Командор вызвал его с дежурства, было около двух часов ночи, а дальше все продолжалось как в кошмарном сне. Бесконечные вопросы, какая-то записка с его инициалами, расспросы про недавнюю потасовку в тренировочном зале. Грегор так и не объяснил, зачем все это, о случившемся ему рассказал рыцарь-капитан, пока он и двое других храмовников провожали Каллена до места его временного заключения. Вопросов было так много, что не умещались в голове. Кто мог сотворить такое с Кирком? Неужели в Круге живет убийца? Кому понадобилось выставлять преступником Каллена? И что теперь с ним, Калленом, будет? На вопросы Сторм не ответил, но попросил раньше времени не паниковать. Легко ему говорить. Чем больше Каллен размышлял, тем сильнее укоренялся в мысли, что тот, кто совершил это зверство, продумал все заранее и очень тщательно. Настолько, что у Каллена не оказалось ни единой возможности доказать свою невиновность.       И вот, Сторм вернулся с вердиктом и ведет себя как ни в чем не бывало.       — Хорошая новость — Кирк выжил, — сообщил Сторм по пути в казармы.       Солнце уже встало, и Круг привычно кипел жизнью. Каллену было странно видеть это движение, странно, что события прошедшей ночи никак не отразились на живущих здесь людях. Человек погиб, его самого вот-вот обезглавят, и вряд ли хоть кто-то из них об этом знает. Впрочем, даже знание бы ничего не изменило. Возможно, когда-то Каллен и сам не заметил, как не стало кого-то из них. Продолжал жить, как ни в чем не бывало, даже не подозревая, что где-то совсем рядом оборвалась чья-то жизнь.       — Подожди, что ты сказал? — Смысл слов капитана не сразу пробился сквозь безумный рой мыслей и вопросов. — Кирк жив? Как это возможно?       — Чудо, — ухмыльнулся Сторм, и Каллен, покосившись на храмовника, увидел ироничные искорки в его глазах. — Хотя на этот раз у чуда есть имя. Хорошо тебе знакомое, кстати.       Бессонная ночь и измотанные нервы отбивали у Каллена всякое желание решать головоломки аномально бодрого командира. Неужели так трудно просто объяснить ему, наконец, что происходит? Похоже, умственные страдания отразились на лице Каллена, и капитан над ним сжалился.       — Элен. Она совершила большой прорыв сегодня: вошла в Тень и исцелила беднягу.       — Элен? — Каллен и не подозревал, что был способен сегодня еще чему-то удивляться. — Как… Как она?       — Неплохо, отдыхает. Ей пришлось серьезно потрудиться, но все закончилось успешно.              — Кирк не выжил, так ведь?       Рыцарь-капитан развернул коня и, стянув с головы шлем, встал напротив Каллена. Длинные, влажные от сырости пряди волос мужчины налипли на его лоб и скулы. Лицо рыцаря выглядело усталым и осунувшимся. Не удивительно — после той злополучной грозовой ночи отряд без промедления пустился в погоню за беглым магом, по дороге сделав всего пару коротких привалов.       — Выжил. Но рассказать, кто столкнул его с башни, он не смог.       — Значит, я всё ещё подозреваемый?       Сторм помедлил, рассеянно обводя глазами лес.       — Нет, в попытке убийства тебя больше не обвиняют.       — Но обвиняют в чём-то другом. В чём?       Внезапно Сторм вскинул руку, заставляя Каллена замолчать, и повернул голову в сторону, к чему-то прислушиваясь. Каллен тоже невольно прислушался. Вязкая тишина без единого живого лесного звука вызывала желание закричать, чтобы убедиться в исправности своего слуха. Наконец, спустя несколько секунд давящего ожидания он расслышал отдаленный лязг, который ни с чем нельзя было спутать.       Где-то в лесу шел бой.              Когда рыцари, бросив лошадей, выбежали к заросшей кустарником далеко в обе стороны прогалине, Фэррис уже сидел под деревом на опушке, зажимая латной перчаткой окровавленное плечо. На непокрытой голове тоже поблескивали свежие багряные потеки. Покорёженный и обугленный наплечник валялся чуть поодаль. Магия, без сомнения, и крайне опасная.       — Не подходите, он где-то рядом! — Крикнул Фэррис, заметив приближение рыцарей. Каллен и Сторм, не сговариваясь, бросились врассыпную под укрытие деревьев. Каллен коротко огляделся, напарника Фэрриса нигде не было видно.       — Он один? — Крикнул Сторм, осторожно оглядывая лес за прогалиной. Если нападающий и был там, он либо залечивал раны, либо собирал силы для сложного и сокрушительного заклинания.       — Кажется, да, — простонал Фэррис, — но очень силен. Я не успел ничего сделать.       В лесу зашуршало, и капитан вскинул руку, призывая к молчанию. Потратив пару мгновений на размышления, он молча указал пальцем на Фэрриса и сжал кулак, направив его вниз. «Сиди здесь и гаси его магию». Раненый рыцарь кивнул и, прислонившись затылком к шершавой коре, закрыл глаза. На бледном лице выступила испарина. Ничего, рана не смертельная, а после битвы они поймают лошадей и займутся лечением. Если, конечно, выживут.       Указав пальцем на себя, Сторм дал понять, что обойдет прогалину по левому краю, а Каллену предстояло обогнуть ее с другой стороны. Таким образом, они держались на виду друг друга и увеличивали радиус, в котором магия малефикара становилась бесполезной. Каллен коротко кивнул и двинулся в указанном направлении.        Пытаясь целиком поместиться за щитом и осторожно оглядывая над его верхним краем лес, Каллен обошел почти всю отведенную ему половину прогалины. Лес никак не выдавал притаившегося в нем отступника. Следовало бы углубиться, но рыцарей слишком мало, чтобы расходиться так далеко. Он итак уже потерял Сторма из виду, оставалось надеяться, что звуки сражения вовремя долетят до Каллена. Впрочем, пока что, кроме раненого товарища, он не встретил ни единого следа присутствия малефикара.       В очередной раз куст крепко зацепился за ткань поддоспешной робы, вынуждая Каллена остановиться. Тихо выругавшись, юноша одернул тяжелый подол и бросил досадующий взгляд на прогалину. Кустарник густо покрывал свободный от леса участок, почти не оставляя взгляду свободного клочка земли, но высотой доходил рыцарю едва ли до середины бедра. Странное место для засады. Никто ведь не станет ломиться через кусты напролом, а в противном случае близко подпустить к себе противника для мощного и неожиданного удара не получится. И всё же ему как-то удалось застать опытного храмовника врасплох. До противоположной стороны прогалины, где прятался Фэррис, не так уж и далеко, можно было разглядеть обугленные участки задетой коры и обгоревшие верхушки кустарника. Откуда он бил? Каллен зашарил глазами по деревьям рядом с собой, которые, предположительно, тоже должны были попасть под воздействие опаляющего заклинания. Ничего.       Повинуясь озарению, Каллен поднял к глазам закованную в латную перчатку руку, которой отцеплял от робы куст. В блеклом свете пасмурного полудня блеснули капли росы. Но, если бы маг выпустил огненный залп с этой стороны поляны, роса бы совершенно точно испарилась от жара, на той стороне прогалины даже листья съежились.       Маг опередил догадку Каллена всего на долю мгновения, и храмовник успел только вскинуть щит к голове, закрываясь от чудовищной волны взрыва, разорвавшего центр прогалины. В ушах загремел набат, дыхание покинуло легкие, лес накренился и завалился набок. Каллен упал на колени, борясь с кашлем и пытаясь непослушными руками содрать с головы раскалившийся шлем.       Солдатская выправка взяла, наконец, свое, и рассудок вернулся к Каллену с первыми глотками воздуха. Проклятый маг все это время лежал в кустах! Усилием воли храмовник заставил себя подняться и подобрать спасший ему жизнь щит. Тот покорежился и почернел, но все еще мог послужить укрытием. На второй удар такой силы маг какое-то время не будет способен, и Каллен должен был найти его укрытие как можно скорее. Клятый отступник, словно читая его мысли, снова залег где-то под прикрытием оседающего дыма.       Где, демон побери, носит Сторма?! Каллен стиснул зубы и, выставив вперед щит, двинулся с оголенным мечом в центр поляны. Кусты нещадно цеплялись за робу, глаза слезились от дыма, в носу свербело, трое товарищей оставили его один на один со смертельной угрозой, а малефикар шныряет по зарослям как какой-то хорек. С каждым шагом в груди Каллена закипала злость, он шел как таран, красочно представляя, как всадит меч прямо в лицо проклятому…       — Каллен, уходи оттуда! — Донесся до ушей рыцаря голос капитана, а в следующее мгновение сквозь латные подошвы проступило странное тепло, очень быстро превратившееся в жар. Инстинкт опередил разум, Каллен размашисто скакнул в бок, пригибаясь и выставляя перед собой щит. Раздался раскатистый рык, земля вспучилась, и из-под нее вырос пышущий жаром монстр, целиком состоящий из расплавленной магмы.       — Создатель милосердный, — выдохнул Каллен, глядя, как чудовище застилает собой небо.       Как странно устроен человеческий разум. Каллен тренировался больше половины своей жизни, каждый день подготавливая ум и тело к битвам, подобным этой. И вот, когда она, наконец, случилась, единственное, на что оказался способен тренированный воин — беспомощно таращиться на чудовище, которое вот-вот оборвет его жизнь. Может быть, просто лечь, и понадеяться, что монстр пройдет мимо? Сторм бы посмеялся, услышав малодушные мысли Каллена, а ведь меньше часа назад капитан пророчил ему блестящую карьеру.       Демон заметил маленькую цель и, яростно зарычав, двинулся прямо на молодого храмовника.       — Создатель, врагам моим несть числа, — зашептал Каллен пересохшими губами. -Тьмы их, против меня восставших, но вера меня укрепит.       Стало немного легче, к рукам и ногам вернулась сила, а в груди затеплился знакомый огонек распаляющегося боевого азарта.       — Не убоюсь я и легиона, — скандировал он уже в полный голос, двинувшись навстречу монстру, — пусть гибелью он грозит мне.       Демон бросился на Каллена, но юноша хладнокровно отступил в сторону, концентрируясь на словах Песни. Коротким взмахом меча храмовник рубанул по открывшейся спине демона. Тот заревел, слепо ударил локтем наотмашь, но Каллен был уже в двух шагах от него.       — Ты шел рядом со мной по тропам, где тысячи стрел искали моей плоти.       Извергая снопы искр, огненный монстр обрушил кулачищи на изуродованный щит. Каллен выдержал натиск, присев на одно колено. Краем глаза храмовник отметил, что от густого кустарника остался один пепел.       Демон снова взревел, и натиск ослаб.       — Держись, Каллен! — Прокричал капитан сквозь рев пламени.       Из-под своего укрытия Каллен увидел, как демон наступает на мужчину, размахивая пылающими кулаками, пока тот ловко уклоняется, отводя монстра подальше от молодого рыцаря. Усилием воли Каллен выпрямился, отдышался и вытянул руку в сторону демона.       — Я встречал армии с Тобой вместо щита.       Сила лириума, собранная Калленом по крупицам из слов молитвы, вынудила чудовище застонать и сжаться.       — Хорошо, Каллен, не останавливайся! — Подбадривал Сторм, переходя в наступление. Его меч наносил по демону удар за ударом, пока тот боролся с подавляющей его лириумной мощью Каллена. Осмелев, юноша подошел к сражающимся ближе.       — Создатель, хотя меня окружает тьма, я пребуду в свете…       Ослабленный демон со змеиной проворностью вывернулся из-под занесенного меча капитана и, окатив того пламенем, метнулся к Каллену.       Ослепительная вспышка, разрывающий уши скрежет, волна плавящего кожу жара, и жесткий толчок в спину, отозвавшийся резкой болью в затылке. Пасмурное небо завертелось перед глазами, вызывая тошноту. Лицо нестерпимо пылало, вся собранная концентрация рассыпалась как выпавший из рук мешочек с галькой.       — …лен! Каллен! — Кто-то звал его по имени. Капитан? — Проклятье! Я вынесу бурю, я выстою…       Я вынесу бурю. Я выстою.       То, что создал Ты, не в силах никто сокрушить.       — Я вынесу бурю, — пробормотал Каллен, нащупывая в траве рукоять меча, — я выстою… То, что создал Ты…       Демон бросился к Сторму, поднимая облако пепла с обгоревших кустов. Каллен кое-как перекатился на живот, встал на четвереньки и закашлялся.       — То, что создал Ты, не в силах никто сокрушить, — услышал юноша третий голос и повернул к нему гудящую голову.       Протянув здоровую руку к демону, Фэррис едва перекрикивал рев разъяренного монстра. Взвизгнув, демон метнулся к более слабой жертве, но на его пути выросла почерневшая от копоти фигура капитана. Меч Сторма вонзился прямо в грудь огненного чудовища. Впав в неистовое бешенство от боли, демон одним могучим ударом отбросил обоих храмовников как кукол и завизжал, царапая пронзенную грудь.       Сейчас, — понял Каллен. Собрав остатки сил, он, толком не поднявшись, разбежался в несколько пьяных шагов и, волей Создателя заставив себя подпрыгнуть, по рукоять всадил собственный клинок демону в спину.       Оглушительный вой вынудил Каллена зажать руками уши, а в следующий миг его подбросило в воздух ударной волной. Несколько мгновений невесомости, сокрушительный удар об землю, сломавший, кажется, каждую кость в его теле, а затем его накрыла упоительная прохладная темнота.              Острый взгляд из-под длинных ресниц как серебряный клинок в сердце. Каждый раз. Создатель, разве такое возможно? Расплавленная сталь не обожгла бы его сильнее, чем случайное касание ее длинных нервных пальцев. Голодное ожидание каждого прикосновения, каждого взгляда определяло течение его времени. Самообладание стало центром его существования, все остальное ушло на задний план. Механические движения, слова, в которых он едва давал себе отчёт, и все мысли только о влажных прядях черных волос, о горящих серебряных глазах, о тяжело вздымающейся груди. Неумелые движения тонких, неприспособленных к мечу рук. Прекрасная. Удивительная. И он рядом с ней как последний дурак, бормочущий, запинающийся. Ещё бы одно прикосновение, ещё один ожог на его коже, ещё один кинжал в его сердце.       — Смотри на меня, а не на меч, — маленькая безнаказанная хитрость. — Предугадывай мои движения.       Серебряный взгляд послушно пересекся с его собственным. Создатель, разве возможны такие чувства? Кажется, в его груди не осталось живого места.       — Как ты это делаешь, демон тебя побери? — Услышал он и заметил, что она остановилась, вонзив в него сердитый взор. Она запыхалась и промокла насквозь. Рубашка прилипла ее коже, очерчивая нежные изгибы ее тонкого тела. Совсем не угловатая, как ему казалось раньше. С трудом заставил мысли вернуться к ее вопросу.       — Я тренируюсь с восьми лет…              — …Ты сделал всё, что мог.       Снова мягкий голос чародейки. Близко, почти над ухом. Хочется дотянуться, дотронуться, как и всегда, когда она рядом.       — Никто бы не справился лучше тебя, слышишь?       Мучительное усилие памяти. О чем она говорит?       — Он знал, что рискует жизнью.       — Это меня не оправдывает, — еще один голос, мужской, знакомый. Усталый.       — Это факт, а не оправдание, — чародейка начала сердиться. Воображение красочно изобразило ее насупленные брови и гневную искру в серебристых глазах. — Спи. Даже капитану нужно иногда спать.       Капитан? Воспоминания пронзали мозг обжигающими вспышками. Опаленные доспехи, меч в багровых пятнах, блики огня на холодной стали. Жар, чудовищный рёв, боль во всем теле. Что это?              — Ты не обязана идти прямо сейчас, — снова усталый голос, еще тише, еще печальнее.       — Обязана. Винн скоро сменит меня, больше нет причин откладывать.       Голоса затихли. Вязкая тишина начала заполнять уши, давить на виски. Тело налилось муторной тяжестью.       — Я справлюсь. Не волнуйся за меня.       — Знаю, что справишься, — усталый голос смягчился. — Ты всегда справлялась. К тому же, теперь… Теперь у тебя есть причина вернуться.       Хриплый смешок. В воображении Элен улыбается, появилась ямочка на левой щеке, под глазами - тонкие морщинки.       — Всё-то ты подмечаешь, — проговорила она тихо.       — Почему именно он?       Снова тишина. Кто «он»?       — У меня словно все чувства обострились. Всё стало ярче, важнее. Я начала понимать, наконец, зачем всё это. Вся эта… Жизнь. Я хочу большего. Не просто выживать, теперь я хочу жить. Он меня будто разбудил.       — Понимаю.       — И осуждаешь.       — Нет. Только беспокоюсь. Каллен может достичь больших высот, как и ты…       Собственное имя воткнулось в уши раскаленным лезвием. Каллен застонал от боли, пронзившей голову. Захотел открыть глаза, разлепить губы, но все лицо словно спеклось в одну затвердевшую массу. Паника подкатила к горлу, юноша попытался поднять непослушные руки, но в следующий миг что-то прижало их обратно к кровати. Каллен завертел головой, вырываясь из хватки неизвестного.       — Тише, Каллен, тише, — послышался сверху торопливый шепот чародейки. Юноша ощутил легкое дуновение, следом на шею мягко легло что-то прохладное, кажется, ладони. Паника медленно отхлынула.       — Всё в порядке? — Обеспокоенный голос мужчины из сна обрел реальность. Очень знакомый… Сторм?       — Всё хорошо. Ты в порядке, Каллен. Ты выздоравливаешь. Но тебе нужно поспать, слышишь? Спи.       Едва обретенная ясность сознания снова начала растворяться, звуки и голоса превратились в отдаленное эхо. Тьма навалилась тяжелым одеялом, и перед тем, как с мягкой непреклонностью матери она утянула его в забвение, где-то вдалеке Каллен услышал тихий голос чародейки.       «Обещаю тебе, я вернусь».              Каллен дернулся в очередной раз и окончательно проснулся. Что конкретно его разбудило, он не понял, сон будто просто закончился в какой-то отведенный ему момент. Глаза, тем не менее, открыть не получилось. В груди зашевелилась смутная тревога, но Каллен откуда-то знал, что беспокоиться не о чем. Юноша медленно поднял руку к лицу. Под пальцами обнаружилось что-то твёрдое и бугристое, покрывающее всю кожу от лба до подбородка. Всё также медленно, стараясь сохранять спокойствие, он нащупал на виске отслоившийся край и осторожно потянул, про себя молясь, что не снимает с себя лицо. Материал поддался неожиданно легко, с тихим хрустом отставая от кожи большими кусками. Осмелевший рыцарь подключил вторую руку, и уже через несколько мгновений рассматривал на просвет жуткую маску, оказавшуюся не его обожженным лицом, а, всего-навсего, пропитанными какой-то мазью бинтами.       В памяти всколыхнулись беспокойные образы. Чуткие пальцы на его запястьях, прохладные ладони на шее и руках, успокоительный шепот… Не приснилось?       — Элен, — вырвалось хрипло из пересохшего горла.       — Увы, только я, — раздался за спиной мужской голос, заставивший Каллена порывисто сесть в постели, чтобы оглянуться. Голова закружилась от резкого подъема, но почти сразу вращение остановилось, и лазарет предстал перед юношей со всей ясностью.       Сторм сидел вполоборота на соседней, аккуратно заправленной кровати. Рядом с ним лежала небольшая раскрытая книга, но всё внимание капитана было устремлено на молодого храмовника. Синие глаза смотрели спокойно и, как всегда, чуть иронично, но Каллен уловил исходящее от рыцаря беспокойство. На щеке капитана выделялся красным свежий рубец, но остальном капитан выглядел заметно лучше, чем Каллен запомнил его перед сражением. Сражение!       — Фэррис? — Выдавил юноша и закашлялся — в горло будто песка насыпали.       — Вон там, спит глубоким целительным сном, — поднимаясь с кровати, указал рукой вглубь лазарета капитан. Каллен проследил за жестом. Несколько коек у противоположной стены были заняты спящими людьми, и темный затылок друга действительно виднелся на одной из них. — Скажи-ка, Резерфорд, ты, вообще, понимаешь назначение шлема?       Юноша сглотнул и осторожно потрогал кончиками пальцев покалывающую кожу на своих скулах. Кажется, новых неровностей не прощупывалось. Каллену отчаянно захотелось посмотреть в зеркало.       — Да, сэр…       — Ты мог остаться без лица. К твоему счастью, у меня с собой оказались нужные лекарства. В следующий раз не снимай с себя шлем перед сражением.       Пока молодой рыцарь растерянно переваривал слова капитана, Сторм исчез в закутке Целителя, чем-то оттуда прогремел и вернулся с щербатой глиняной кружкой в руке, которую протянул Каллену. В кружке плескался сладковато пахнущий отвар бурого цвета. Каллен, не задумываясь над природой содержимого, тут же жадно прильнул к неровному краю и в несколько глотков осушил кружку. Сладковато-вяжущий привкус эльфийского корня он узнал только на последнем глотке.       — Чем всё закончилось? — Задал юноша второй волнующий его вопрос, обретя, наконец, способность говорить.       Сторм медленно опустился на край кровати Каллена и мрачно сгорбился.       — Один из наших погиб. Грэм. Я не успел ему помочь.       Жар огня, рев демона. Обожженная земля, обугленные деревья, дым и едкая вонь, не дающие дышать. Первый настоящий бой Каллена с настоящим отступником. Капитана он не мог судить, в этом кошмаре хоть бы себе помочь.       — Ты сделал всё, что мог, — неловко проговорил Каллен, ощущая себя увальнем. Зная Сторма, эти слова были преуменьшением. — Андерс застал нас врасплох.       — Это был не Андерс, — покачал головой капитан. — Я не ожидал, что мы встретим кого-то еще. Это всё моя вина.       Капитан помолчал, отсутствующе глядя в пустоту. Каллен перебирал все возможные слова, которые могли бы помочь капитану, или хотя бы прервать давящую каменной плитой тишину, но внезапно Сторм хлопнул ладонями по щекам и стал усиленно их растирать. Спустя несколько секунд на Каллена вновь смотрело ироничное, чуть раскрасневшееся лицо капитана.       — Как ты себя чувствуешь? — Преувеличенно бодро спросил Сторм.       — На удивление, неплохо, — прислушался к себе и кивнул Каллен. — Как мы сюда попали? Я не помню ничего после того взрыва.       Память услужливо вынула из забытья волну огня и жара, ослепительную вспышку, ощущение лопнувшей кожи, удар об землю и боль в костях, какую он не испытывал никогда прежде.       — Двое остальных ребят из моего отряда подоспели вовремя. Они не пострадали, к счастью. Втроём мы довезли вас с Фэррисом и беднягой Грэмом до Башни. Кстати, Командор засчитал твоё ранение за исполнение наказания, поэтому все обвинения с тебя сняты.       А вот об этом разговоре Каллен успел напрочь забыть.       — Так… В чем меня обвиняли, если не в покушении на Кирка?       — Это Нэл, — вздохнул Сторм и покачал головой. — Она тебя выгородила. Заявила Грэгору, что ночь вы провели вместе, а потому ты не мог быть с Кирком на балконе.       — Ночь… Вм… — Каллен поперхнулся воздухом и закашлялся. Лицо немедленно запылало, не то от натуги, не то от смысла сказанного капитаном. Создатель! Только не это! — И ты позволил ей? Командор поверил?       — Нет, конечно, Грэгор не дурак. Но Фэррис поддержал её ложь. Он сказал, что выпускал Нэл из общежития, против такого заявления Грэгор ничего не смог поделать. Впрочем, если бы и мог, не стал бы. Ты хороший малый, Резерфорд. Никто не хотел твоей казни.       — Но для Элен это…       — Да. Приговор, — Сторм утвердительно кивнул и опустил взгляд на свои сцепленные руки. — Первый чародей добился для неё последней отсрочки до возвращения старшей чародейки Винн, чтобы Круг не оставался без целителя. Нэл была здесь всю ночь, пока вам с Фэррисом не стало лучше. Недавно ее забрали в комнату Истязаний.       «— Обещаю тебе, я вернусь.»       Все-таки не приснилось?       — Что с ней будет?       — Не знаю, — вздохнул рыцарь. — Зависит от нее.       Мысли заметались в голове Каллена как рой мух в банке. Юноша зашарил глазами вокруг в поисках одежды. На стуле недалеко от кровати оказалась аккуратная стопка из его кожаных штанов и чистой холщовой рубашки.       — Когда это случится? Я должен там быть, — он спустил ноги с кровати и нашарил на полу сапоги. Сторм спокойно наблюдал за суетой молодого храмовника.       — Прямо сейчас.       Каллен замер с поднятой ногой и сапогом в руке. Волна отчаянной злости поднялась откуда-то из живота и ударила в голову рыцаря, испепеляя привычную робость. Как может капитан называть себя ее другом и оставаться таким спокойным, когда, возможно, в это мгновение Элен умирает в окружении ублюдков вроде Бросса?       — Тогда почему ты не с ней? Она же там совсем одна!       — Потому что я могу замешкаться, Каллен. Ты видел, на что способен одержимый маг. Это не шутки. Одержимый способен вырезать целый Круг. Последнее, чего бы она хотела, это кому-нибудь навредить.       — Но ты не убил ее в той деревне, и она смогла вернуться.       Сторм усмехнулся.       — Нэл всё-таки рассказала? Конечно, рассказала. Да, я не убил её. И это была чудовищная ошибка. Моя ошибка, к счастью, не привела к катастрофе, но это единичное исключение, а никак не правило. Как ты думаешь, почему магам и храмовникам даже дружить запрещено? Мы должны быть готовы отразить опасность в любой момент, от любого из них. Каждый маг потенциально опасен. Элен знает это, как никто другой. Она едва не достигла точки невозврата. Не потому, что плохая, злая или какая-то ещё, а потому, что ни один маг не застрахован от подобного. Ни один.       Жесткие слова капитана остудили ярость Каллена. Молодой рыцарь потупился и опустил руки, сжимающие сапог. Конечно же, он прав. Первейшая роль храмовников заключается не только в защите магов от внешнего мира, но и всего мира от разрушительной силы, что несут в себе чародеи. Зачем было Создателю наделять Своих детей этим проклятьем? В чем был Его замысел?       — Постарайся еще немного отдохнуть, приятель, — Сторм протянул руку и положил ладонь на поникшее плечо молодого рыцаря. — Нэл — сильная девочка. Лучшее, что мы можем для нее сделать, — это поверить в нее. И не дать нашим ранам снова открыться.              Пылающий солнечный диск медленно погружался в воды озера Каленхад, когда Каллен вышел на балкон Цитадели. С пронзительными криками над водной гладью кружили птицы, недавно прилетевшие из теплых краев. Отсюда, с высоты башни, казалось, будто не свет отражается в волнах, а само солнце растекается по поверхности озера, сливаясь с ним воедино. Ослепительный танец огня и воды.       Элен стояла у каменных перил балкона и смотрела на закат, обхватив себя руками на холодном ветру. Пахнущий тиной озерный бриз перебирал чуть волнистые пряди ее волос, не заплетенных в привычную тугую косу, из-за чего казавшихся еще длиннее. Изящная, тонкая, застывшая одиноким изваянием, сейчас она казалась ему героиней прекрасной баллады, царевной, ожидающей возращения возлюбленного.       — Элен, — позвал ее Каллен. Тихо, но девушка услышала и обернулась.       Последние лучи окутали тонкую фигуру чародейки сияющим ореолом, но ее лицо оставалось в тени. С замиранием сердца Каллен пытался различить на нем хоть что-нибудь. Что угодно. Пусть даже это будет презрение к нему за те испытания, что она вынесла по его вине, пусть будет ненависть или отвращение. Ему хотелось броситься к ней, встряхнуть за плечи, заставить вскрикнуть, отвесить ему пощечину. Что угодно, лишь бы не эта бесстрастная неподвижность. Создатель милосердный, неужели это случилось?       — Скажи хоть что-нибудь, — проговорил он пересохшими губами.       Девушка опустила голову.       — Мне очень жаль, Каллен.       Создатель… Тяжело переставляя налившиеся свинцом ноги, Каллен приблизился к чародейке.       — О чем ты?       Девушка наблюдала за ним из-под ресниц, спокойная и безмятежная, как мраморная Андрасте в часовне Круга. Неужели, они всё-таки сотворили с ней это? Неужели, всё, что уготовил ей Создатель — бродить призраком по Цитадели до конца своих дней?       Очередной ледяной порыв взметнул смоляные пряди, бросив их на лицо чародейки. Она подняла руку, чтобы отвести волосы, но Каллен перехватил ее ладонь. Подойдя к Элен вплотную, свободной рукой он сам убрал пряди с ее лица. Девушка не сопротивлялась, глядя на юношу спокойно и прямо. Текучее серебро ее невероятной красоты глаз маняще переливалось в лучах заката.       — Тебя ранили из-за меня.       — Я жив благодаря тебе.       Девушка насупила темные брови, выражая свое несогласие, острый взгляд знакомо сверкнул упрямством. Каллен облегченно выдохнул, сглотнув подкативший к горлу ком.       — Ты же вся продрогла, — заметил юноша вполголоса. Ладонь чародейки в его руке была совсем холодной.       Элен помолчала, задумчиво глядя на их сплетенные пальцы.       — В Тени нет ни тепла, ни холода. Я хотела что-нибудь почувствовать.       — Зачем ты пошла на это? Зачем солгала Грегору?       Тонкие плечи девушки поникли.       — Ничего другого не пришло в голову, — проговорила она виновато. — Мне очень жаль, Каллен, я подвергла тебя такому риску…       — О чем ты говоришь? Если бы не ты, меня бы казнили.       — Если бы не я, всего бы этого не было. Если бы ты не вступился за меня…       — Перестань, — Каллен обхватил ладонями лицо Элен и мягко заставил ее поднять голову. Серебристые глаза смотрели с тревогой. — Я не жалею ни об одном своем решении. Но ты пошла на Истязания совсем одна. С тобой могли сделать что-то ужасное.       — Мне бы пришлось их пройти рано или поздно, — покачала головой чародейка. — Так странно. Я столько лет боялась Истязаний, боялась столкнуться лицом к лицу с демонами. А когда пришло время, страх исчез. Это так странно — не бояться.       Создатель. На что Ты обрёк Своих детей? Знал ли Ты, наделяя их даром менять мироздание, сколько бессмысленных страданий им это принесет?       — Всё позади, — проговорил Каллен хрипло, касаясь ладонями прохладного лица девушки.       От солнечного диска остался тонкий золотистый краешек, прощально мерцающий в ребристой поверхности озера. Птицы танцевали в последних теплых лучах, а ветер не унимался, становясь все злее и настойчивее.       Но рядом с Элен ему было тепло. Всегда было тепло, с того самого дня, когда она впервые на него посмотрела. Тепло было видеть ее издали, тепло слушать украдкой ее истории. Тепло от ее улыбок. Знать бы, взаимно ли это?       Элен смотрела на юношу. Что-то искала в его лице. Пленительная, чудесная, родная. Головокружительный запах ее волос отдавался томной тяжестью внизу живота. Будь что будет, пусть даже каждый последующий день ему придется просить у нее прощения.       Осторожно, но решительно Каллен запустил пальцы одной руки в мягкие волосы на затылке девушки, а другой рукой скользнул по ее спине к талии и притянул к себе, не давая ей опомниться и отстраниться. Легкое изумление промелькнуло в серебристых глазах за мгновение до того, как, наклонившись, молодой рыцарь прильнул губами к мягким губам Элен.       Кажется, что-то взорвалось в его груди. Нутро свернулось в клубок и потянуло до боли, дыхание застряло в лёгких. Невозможная нежность. Невероятное тепло ее губ. Элен застыла в его руках, сжалась, как пружина. Вот-вот она распрямится, выскользнет, исчезнет, и больше никогда, никогда…       Тонкие чуткие пальцы зарылись в его волосы, потянули Каллена вниз. Губы девушки приоткрылись, и поцелуй, горячий, требовательный обжёг его, поменяв местами небеса с землёй, лишив его воздуха. Создатель, воистину благословенно творение Твое.       Солнце давно село, и никто не смог бы сказать, сколько времени они провели так, целуясь и забывая дышать, голодно и ненасытно. Что бы ни случилось с ними дальше, как бы ни повернулось колесо судьбы, Каллен знал наверняка, что каждое мгновение их с Элен прошлых жизней было придумано Создателем только ради этого момента.