Язычки пламени мягко лизали ладони, словно дикий зверек, проявивший неожиданную ласку. Чарующий огненный танец завораживал. Подумать только, какая простая магия — и какое удивительно чудо, дарованное Создателем человеку. Власть над стихией, над самой природой в руках такого хрупкого, непостоянного создания. Великий дар Творца или Его же жестокая ирония? Знал ли Он, вкладывая власть над всей материей в руки Своих созданий, к чему это приведет?
Элен моргнула и перевела взгляд с пляшущего огонька в своих ладонях на завороженное личико девочки.
— Видишь? Это совсем не трудно, — улыбнулась ей девушка.
«Если, конечно, ты не сходишь с ума от страха перед своей магией».
Кучерявая, как одуванчик, малышка поглядела на свои ладошки и сосредоточенно наморщила веснушчатый носик. Элен рассеяла свой огонек. Обхватив руками детские ручки, она мягко сложила их лодочкой.
— Представь то, что ты хочешь сотворить.
— Я хочу сотворить пирог, — заявила малышка, заставив чародейку рассмеяться.
— Давай пока начнем с чего-то попроще.
Десяток детей разного возраста, рассевшись на ковре в кружок вокруг молодой магессы, выполняли те же упражнения. Они морщили носы, высовывали языки, выкрикивали приказы — словом, старались изо всех сил.
— Представь, как магия течет из твоего сердца по рукам, прямо к твоим ладоням. Почувствуй, какая она теплая. Как она выглядит?
От натуги из горла девочки вырвался тоненький рык. Несколько мгновений нечеловеческих усилий, и вдруг — искра! Скорее даже — крошечная молния, ярко мелькнула и с сухим треском исчезла. Малышка взвизгнула и одернула ручки, подняв на Элен испуганные глаза.
— Всё в порядке, у тебя хорошо получается, — поспешила успокоить ее девушка. — Так выглядит твоя магия. Она — часть тебя, не нужно ее бояться.
— Почему моя магия — это молния? Я боюсь молний! — Широко распахнутые глазки замерцали набирающейся влагой.
Ох, дорогая. Вот и наступил твой первый кризис как чародейки. Разумеется, не считая того, когда из-за своей магии ты лишилась дома и семьи. Элен протянула руки и снова мягко обняла ладонями маленькие детские пальчики.
— Знаешь, один хороший человек как-то сказал мне, что бояться — это нормально. Все чего-то боятся. По правде, я тоже ужасно боюсь гроз, как и многие другие люди. Но ты — не такая, как другие люди. У тебя есть удивительный дар. Благодаря нему ты можешь сама выбирать: бояться молний и дальше, — Элен подняла одну ладонь, и через мгновение меж ее пальцев замерцал яркий потрескивающий клубок мельтешащих электрических ниточек, — или научиться ими управлять.
Чародейка ощутила на себе взгляды девяти пар глаз и обернулась. Кружок детей сжался до плотной кучки, подвижный, будто живой, магический шар приковал к себе их восхищенные взгляды.
— Я тоже хочу уметь такой делать! — Воскликнул озорной мальчик-эльф с глазами заядлого авантюриста потрясающего зеленого цвета.
— И я, и я! — Загалдела малышня.
На ноги вскочила будущая повелительница молний.
— А я уже умею! Это
моя магия! — Сжав кулачки, вскричала она со смесью гордости и детского собственничества.
Скоро комната наполнится едким запахом гари, а в повидавшем виды ковре прибавится обугленных дыр. Элен хорошо помнила, как сама оставила несколько похожих, проходя тот же тернистый путь обучения.
Пока девушка рассаживала возбужденную ребятню на безопасное друг для друга расстояние, ее окликнула Винн. Старшая чародейка сидела поодаль за своим столом. Вот уже пару часов она что-то сосредоточенно писала на одном листе за другим, предоставив своих юных подопечных бывшей ученице.
— Подойди ко мне, будь любезна, — подозвала девушку чародейка и Элен, поднявшись на ноги, подошла к столу.
Не поднимая глаз, женщина указала кончиком пера на исписанную мелким почерком стопку листов.
— Здесь учебная программа на несколько месяцев. Малыши остаются целиком на тебе, старших пока что заберет Донна. Если я не вернусь, обращайся к ней за помощью, она не откажет.
Если я не вернусь… Едва Элен удалось отвлечься от щемящей нутро тревоги, и вот снова сердце болезненно потянуло вниз. Два дня назад в Цитадель прибыл гонец с посланием от короля. Порождения тьмы собрали армию. Больше не осталось места догадкам, сомнениям и надежде на то, что все знаки были простым совпадением.
Мор начался.
Два дня в Круге царила мрачная, тревожная тишина. Еще тревожнее ее делал призыв короля на войну. Несколько опытных чародеев были обязаны в течении пяти дней явиться в Остагар и присоединиться к армии короля. И, разумеется, среди них должен был быть целитель.
— Тебе обязательно нужно уходить? — В который раз задала Элен давно решенный вопрос.
— Разумеется, — кивнула Винн, продолжая царапать пером по бумаге. — Когда король призывает, отказываться нельзя.
— У короля есть целая армия обученных солдат, неужели без тебя ему не обойтись?
— Хороший маг на войне стоит десяти солдат, а хороший целитель так и всей сотни. Магия должна служить. А где ещё ей послужить, как не на войне?
— Ну, разве кроме тебя у нас нет хороших магов?
— Конечно же, есть. Но мой опыт будет полезен на поле битвы.
С удивительным терпением пожилая чародейка отвечала на вопросы, что были заданы уже десятки раз. Элен сыпала предложениями, вариантами, идеями, как не позволить женщине, заменившей ей мать, отправиться на смертельно опасную битву с чудовищами. Даже просила Сторма отправить ее саму вместо Винн, но просьба была жестко отвергнута еще до того, как успела прозвучать до конца. Два дня Элен не находила себе места от беспокойства и бессилия и никак не могла понять, почему бывшая наставница столь безмятежна.
Дописав предложение, Винн спокойно отложила перо, сложила руки на столе и посмотрела на девушку снизу-вверх. На ее лице была мягкая материнская улыбка, от которой на сердце у девушки стало совсем невыносимо.
— Дорогая, не нужно меня беречь. Я прожила долгую жизнь. У меня было всё, чего я хотела, и даже больше. Беречь нужно тебя и этих малышей, за вами будущее Круга. А я просто рада всё еще быть чем-то полезной.
Элен почувствовала, как противно защипали глаза. Доводы и аргументы закончились.
Старшая чародейка поднялась на ноги, неторопливо обошла стол и, приблизившись к девушке, взяла ее ладони в свои, как недавно Элен держала в руках детские ладошки.
— Не печалься, моя девочка. Я не собираюсь так просто дать себя убить. Но, даже если со мной это случится… Пасть в битве с силами тьмы — это достойная и благородная смерть. Я ни о чем не пожалею, и точно буду спокойна, потому что оставляю свое наследие в твоих руках.
Шум бредущих по коридору ног в сторону трапезной затих, и Элен облегченно вздохнула. Наконец-то, долгожданная тишина. Уединение, которого ей отчаянно не хватало последние несколько недель.
Давно она не приходила в эту часовню. Прохождение Истязаний освободило ее от надзора настолько, насколько это возможно в Круге, но и прибавило обязанностей, которые накладывало на нее обретение магии. Впрочем, обязанности — слишком принудительное слово. Теперь, когда чародейку больше не сковывал страх перед демонами, она, наконец, получила возможность использовать все те заклинания, что годами штудировала тайком. В лазарете она проводила почти всё свое время, практикуясь на пациентах и изобретая новые способы исцеления тела для тех, кто, как и она, не имеет склонности к духовной магии. К удивлению Элен, некоторые чародеи заинтересовались ее изысканиями. К тому же, обучение маленьких подопечных Винн тоже занимало время.
Элен снова вздохнула и подняла взгляд на мраморный лик Андрасте. Как всегда, бесстрастная, с милосердной улыбкой на каменных устах. Неугасимые свечи освещали румянцем ее белые скулы. После того, как Винн и другие чародеи отправились в Остагар, прошло больше недели. С тех пор от них не пришло ни одной весточки. Засевшее занозой в сердце беспокойство Элен глушила работой, но по ночам, в тишине, тревога терзала ее, как больной зуб.
Девушка протянула руку и подняла со скамьи тяжелый фолиант, который принесла с собой, чтобы почитать в одиночестве. Раскрыв книгу на своих коленях, она так и забыла о ней. Рассеянный взгляд остановился на мерцающих огоньках свечей. Пройдя Истязания, Элен надеялась, что отныне все главные страхи остались позади, но вот новые тревоги терзают ее, будто даже сильнее, чем раньше. Наступит ли когда-нибудь покой?
Протяжно скрипнула дверь. Девушка моргнула, оглянулась через плечо. И почувствовала, как липкое беспокойство стихает, уступая место радости.
Каллен неторопливо подошел к скамье и сел подле чародейки. На нем не было доспехов, рукава простой казенной рубашки он закатал до локтей, обнажив мускулистые предплечья.
— Как ты? — Спросил он тихо после недолгого, чуть смущенного молчания.
Элен улыбнулась, но улыбка вышла невеселой.
— Всё в порядке, — проговорила она и перевела взгляд на свои сцепленные поверх книжных страниц пальцы. — Захотелось немного тишины.
— Ты снова ничего не ела, — заметил юноша с легким упреком.
— Не беспокойся, я не голодна.
— Я принесу тебе что-нибудь с кухни.
Странным образом забота молодого рыцаря сводила на нет всю стойкость, которую Элен так тщательно возводила стеной вокруг обуревающих сердце чувств. Захотелось по-детски расплакаться. Элен протянула руку и положила ладонь на теплое запястье Каллена.
— Не нужно. Лучше побудь немного здесь.
Юноша выдохнул. Медленно и осторожно, будто боясь спугнуть, одной рукой он бережно приподнял ладонь девушки, а вторую положил под ней и переплел свои пальцы с тонкими пальцами чародейки. Элен ощутила, как жарко вспыхнули щеки. Кожа на его ладони была шершавой от застарелых мозолей, а узкая кисть девушки казалась совсем прозрачной в широкой, сильной руке. Элен ощутила, как в груди разливается счастливое, щекочущее тепло. Только сейчас она осознала, как сильно скучала по этой близости.
— Новостей по-прежнему нет? — Спросил Каллен участливо, возвращая девушку в реальность. Элен промолчала, не поднимая глаз от их сплетенных пальцев, будто цепляясь за эту крупицу тепла как утопающий в бушующем океане. — Я слышал, у короля Кайлана огромная армия. И Серые Стражи воюют вместе с ним. У порождений тьмы нет шансов.
— И всё же это война, — через силу озвучила она свою главную тревогу. — Многие погибнут, так или иначе.
— Твоя наставница — сильная чародейка. Постарайся поверить в нее.
Вера. Эфемерное слово, еще более обманчивое, чем надежда, так как дает ложную уверенность в фантазиях, никак не влияющих на реальность. Чем вера поможет Винн? Вера — это лишь способ самоуспокоения. Самая сильная вера не убережет от меча или стрелы. Никакая вера не возвращает мертвых.
— Что это за книга?
С трудом Элен вынырнула из глубокого омута страха. Книга. Уже и забыла о ней.
— Сборник боевых заклинаний, — чародейка бездумно пролистнула несколько страниц. — Подумала, что стоит немного расширить арсенал.
— Нэл, тебе не придется туда идти, — проговорил Каллен твердо. Как бы ей хотелось иметь столь же сильную веру.
— Если армия не остановит порождений тьмы, мне и не придется никуда идти, они сами сюда придут. Винн сказала: «Где еще магия может послужить, как не на войне?». Это и мое предназначение. Я должна быть к нему готова.
— Нет. Ты — целитель, — свободной рукой молодой рыцарь накрыл их сплетенные ладони. Большим пальцем он огладил ее светлую кожу. — Твое предназначение — спасать жизни. Если они придут, сражаться буду я.
Создатель, неужели всем дорогим ей людям суждено пасть жертвами этой беспощадной войны?
— Я… я не хочу этого, — прошептала девушка, боясь посмотреть в лицо Каллена. — Не хочу, чтобы тебе или кому-то еще пришлось сражаться.
Помедлив, юноша осторожно поднял ладонь девушки, что баюкал в своих руках, и нежно прижал губы к ее пальцам. Своей кожей Элен ощутила его горячее дыхание. Сердце девушки забилось еще чаще. Спустя несколько томительных мгновений Каллен поднял на чародейку золотистые глаза.
— Всё будет хорошо, Нэл. Я тебе обещаю.
Они долго молчали, каждый о своем, купаясь в тепле свечей и друг друга. Андрасте улыбалась, глядя на близость двух людей, по всем законам обязанных друг друга ненавидеть. Тревоги Элен не утихли до конца, но их почти заглушил щекочущий звон маленьких колокольчиков, заполнивших всё её истерзанное сердце. И хоть ей нравилось быть лекарем, расширять границы искусства исцеления, нравилось учить детей и наблюдать за их успехами, она была бы очень счастлива, если бы этот момент не закончился никогда.
Возможно, в этот раз всё действительно будет хорошо.
— Ну, вроде бы всё.
Элен задумчиво порылась в сумке, набитой припарками, настойками и зельями. Сменная пара белья, теплые носки, пара справочников. Нужно ли что-то еще?..
— Подойди ко мне, малышка, — позвал девушку слабый голос.
Элен поставила сумку на пол и подошла к постели Целителя. Налила воды в щербатую кружку, присела на край кровати и протянула наставнику.
— Нет… нет, — покачал головой старик. Болезненно поморщившись, он медленно упёр дрожащие иссохшие руки в матрас и попытался подтянуть свое немощное тело повыше. Элен со стуком вернула стакан на стол и бросилась помогать. Поправила подушку, бережно помогла наставнику на нее облокотиться. Усевшись, старый эльф натружено выдохнул, будто пробежал несколько лестничных пролетов. Его лоб покрыла испарина.
Элен, как могла, старалась не показывать глубочайшей жалости, что испытывала к своему наставнику. После побега Андерса несгибаемого, упрямого Целителя хватил удар, от которого он так и не смог оправиться. С каждым днем он терял все больше плоти, и хотя все, кто приходил его навестить, выражали надежду на скорейшее выздоровление целителя, в глубине души каждый понимал, что оно, скорее всего, не наступит.
— Ты уходишь, — проговорил целитель хрипло. Несколько мгновений он рассматривал лицо своей ученицы, будто пытался запомнить. — Как долго тебя не будет?
— Думаю, три-четыре дня, — ответила девушка, сохраняя на лице улыбку. — Зависит от тяжести болезни эрла Эамона.
Меньше всего она хотела покидать сейчас своего угасающего наставника, но гонец от эрлессы потребовал незамедлительно выслать в Рэдклифф опытного целителя, и на данный момент никто в Круге, кроме Элен, не подходил под это описание. Какова ирония.
Почему же Винн так задерживается?
— Я хочу, чтобы ты взяла кое-что.
Дрожащими пальцами Эйнан приподнял ворот рубашки и за шнурок вытянул на свет маленькую серебристую подвеску в форме круга. Выпуклую поверхность металла украшали сложные рунескрипты, обрамлявшие небольшой драгоценный камешек посередине. Камень отливал насыщенным багрянцем. С трудом оторвав голову от подушки, эльф снял с шеи амулет и протянул ученице.
— Возьми его с собой.
— Целитель, я не могу, — проговорила девушка, мягко отстраняя руки старика. — Это же подарок…
Подарок человека, из-за чьего предательства старый целитель оказался на грани жизни и смерти.
— Возьми, — даже на краю пропасти Эйнан не терял своего упрямства. — Это амулет мгновенного исцеления. Мне он точно уже не нужен. Но я буду спокоен, если в дороге он будет у тебя.
Сердце девушки сжалось от сочувствия. Она наклонила голову и позволила наставнику надеть на себя шнурок. Старый эльф оглядел ученицу. Взгляд задержался на подвеске. Эйнан поднял слабую руку и взял амулет в свои пальцы.
— Этот оболтус, — прошептал Целитель, поглаживая амулет большим пальцем. В больших зеленых глазах плескался океан боли. Элен обхватила ладонями сухую, как осенний лист, руку, но Эйнан будто и не заметил.
— Его найдут, Целитель. Андрес обязательно вернется.
Эйнан покачал головой, не сводя глаз с амулета.
— Это уже не важно, — проскрипел он надломанным голосом. — Теперь его ждет лишь погибель. И в этом виноват только я.
— Андерс — взрослый мужчина, он сам решился на побег.
— А я его не остановил. Если бы я был к нему внимательнее… У него могло бы быть всё, что только могут иметь такие, как мы. Но он променял это на несбыточные мечты.
Чародейка хотела возразить, но поняла, что старик ее попросту не услышит. Для отца его ребенок всегда останется ребенком, и слова не помогут снять с родительского сердца вину за ошибки дитя. Целителя с Андерсом объединяла та же связь, что и Элен с ее ушедшей на войну наставницей. Редкое счастье для ребенка Круга — испытать истинно родительские любовь и заботу своего опекуна, пусть и не родного по крови. Оттого предательство Андерса этой связи порождало в сердце молодой чародейки еще большую ярость.
— Не беспокойся за меня, девочка, — Эйнан, наконец, поднял глаза от подвески и, взглянув в лицо ученицы, слабо улыбнулся. — Я рад, что ты выбрала иной путь. Живи. Цени, что имеешь. Пусть у тебя всё будет хорошо.
Стук в дверь заставил девушку вздрогнуть и сморгнуть защипавшую глаза соль.
— Пора выдвигаться, — Сторм заглянул в закуток Целителя. Он был в полном рыцарском облачении, доспехи покрывал повидавший виды дорожный плащ. В руке он держал туго набитую чересседельную сумку.
— Я иду, — проговорила девушка слабо, но не двинулась с места.
Целитель накрыл ее руку своей сухой, похожей на ветку ладонью, и по-отечески улыбнулся молодой магессе.
— Не беспокойся обо мне, — повторил Эйнан скрипуче. — Ступай. Ступай.
— Я обязательно вернусь, — Элен сжала ладони наставника. Сердце мучительно противилось расставанию. — Обещайте меня дождаться, Целитель.
Старик невесело усмехнулся бледными губами.
— Обещаю, я буду очень стараться.
Солнце еще не встало, когда трое всадников оседлали лошадей и покинули причал Цитадели. Ехали молча, стараясь не привлекать шумом лишнего внимания. Сторм на своем вороном жеребце трусил рысцой впереди. Гнедая стройная кобылка везла Элен следом за ним, а замыкал цепочку Каллен на сером, в яблоках на крупе, коне. Лошади скакали молча и сосредоточенно, будто понимали, насколько важно оставаться незаметными.
Сторм настоял на маленьком отряде, хотя Рыцарь-командор Грегор хотел, чтобы чародейку сопровождали минимум четверо рыцарей. Даже успешно пройденные Истязания не вернули его доверия к Элен. Но Сторм был прав. Идет мор, лучше всего им быть как можно тише, ведь порождения тьмы способны численностью задавить и намного больший отряд храмовников.
И всё же, несмотря на страх перед опасностью, Элен не могла перестать восхищенно озираться из-под капюшона своего плаща. Пробуждающийся мир, прежде видимый девушке лишь с высоты башни, поражал ее многообразием запахов, красок и звуков. Первые лучи рассвета пробивались сквозь лесной массив, по кромке которого торопливо ехал маленький отряд. Птицы весело щебетали вокруг всадников, приветствуя новый день. По елям и соснам скакали уже сменившие шубу рыжие белки, то и дело из-под их лап на землю со стуком падали шишки и осыпались иголки. Где-то вдали стучал клювом трудолюбивый дятел. Могучие стволы многолетних деревьев раскачивались и устрашающе скрипели, с сухим треском падали уставшие от своей тяжести ветви, пугая настороженных лошадей. Густой запах хвои и сырой земли, казалось, можно было пить. Элен вдыхала его полной грудью и никак не могла надышаться. Глядя на чудо пробуждения природы, с трудом верилось, что прямо сейчас где-то идет война.
Рыцари, впрочем, не разделяли ее восторга. На протяжении всего пути Сторм лишь отдавал короткие приказы да перебрасывался с Калленом предостережениями. Пару раз Элен оглянулась через плечо, но молодой рыцарь скрыл лицо под шлемом, и Элен не могла понять, о чем он думает.
Наконец, возле лесного ручья Сторм остановился и отдал приказ спешиться. Элен не могла не заметить перемену рыцаря с того момента, как они покинули башню. Собранный и решительный, сейчас перед ней был рыцарь-капитан, а не ее добрый друг. Пока Каллен поил лошадей у ручья, Сторм достал из сумки хлеб в тряпице и пергаментный сверток с твердым желтоватым сыром. Свой плащ он расстелил под деревом, затем вынул из-за пояса кинжал и нарезал нехитрую снедь. Элен, не зная, что ей делать, скромно присела на край плаща. Сторм протянул ей бутерброд.
— Если хочешь, можешь немного поспать. Мы поедем, когда лошади отдохнут.
— Я не устала, — покачала головой девушка и сняла с головы капюшон. Солнце поднялось высоко и теперь хорошо прогревало лес.
Озираясь по сторонам, Элен откусила кусочек хлеба с сыром и, пожевав, удивленно посмотрела на свой обед. Как же вкусно!
Сторм прислонился спиной к дереву и усмехнулся, глядя на чародейку.
— На свежем воздухе всегда просыпается аппетит, — заметил он изумление девушки.
— Никогда не завидовала тебе так, как сегодня, — проговорила чародейка с набитым ртом. Для полного счастья здесь не хватало кувшинчика одного из тех легких вин, что подавали за ужином усмиренные алхимики.
— Завидуешь? Чему это?
— Ты часто путешествуешь и видишь всю эту красоту, — Элен широко обвела лес зажатым в руке бутербродом. — Ты, наверное, повидал столько, сколько я за всю жизнь не увижу.
— Мы не на увеселительной прогулке, Нэл, — Сторм нахмурил брови и отделился от дерева. — Не расслабляйся. В любой момент мы можем натолкнуться на врагов, и ты должна быть готова отразить удар.
Весь восторг девушки будто смыло холодной водой, она даже перестала жевать, глядя на посерьезневшего капитана.
— Я поняла, — пробормотала чародейка. Аппетит прошел также внезапно, как и появился.
— Нэл, послушай. Я понимаю, ты не привыкла к таким походам, поэтому сейчас ты должна чётко уяснить для себя главное, — внимательно глядя в лицо чародейки, Сторм направил на себя большой палец. — Я — командир отряда. Каждый мой приказ ты должна выполнять неукоснительно. Если я говорю делать — делай. Если я говорю бежать — беги. Ты поняла?
— Я поняла, — повторила Элен еще тише. Всё же Сторм-друг ей нравился больше, чем Сторм-командир-отряда.
— Это нужно для безопасности всех нас, в особенности твоей. Я должен вернуть тебя в Круг в сохранности. Или, в худшем случае, ты должна будешь вернуться сама. Ты поняла?
Повторять в третий раз она не стала. Едва утихшее беспокойство вновь поднялось ноющей болью в груди. Неожиданная радость путешествия теперь казалась ребяческой, задорный птичий щебет стал раздражать. Досадуя на себя, Элен подтянула колени к груди и ссутулилась.
Каллен вернулся, ведя под уздцы троих лошадей. Он надел поводья на низкий сучок и подошел к капитану за своей порцией пайка.
— Я прошелся по кругу, не заметил ничего подозрительного.
— Хорошо, — Сторм поднялся на ноги и похлопал молодого рыцаря по плечу. — Отдохни пока, теперь я посторожу.
Юноша присел на плащ, окинул взглядом помрачневшую чародейку и заметил недоеденный хлеб в ее руке.
— Не вкусно? — Спросил он сочувственно.
— Вкусно, — буркнула Элен и натянув капюшон на голову, расстроено вгрызлась в бутерброд.
Солнце уже нависло над горизонтом, и, битый час сидя на лошади под запертыми воротами замка Рэдклифф, Элен начала ощутимо замерзать. Чародейка шмыгнула стынущим носом.
— Что значит «уход
ите»? — Возмутился Сторм. Стражник за воротами только пожал плечами.
— Эрлесса велела никого не впускать.
— Но ведь она сама нас вызвала, — капитан жестом указал на закутавшуюся в два плаща — Каллена и свой — чародейку. — Мы ехали весь день, привезли целителя. Или эрл Эамон уже здоров?
— Сожалею, но таков приказ, — отозвался страж сочувственно, но непреклонно.
Настаивать дальше было бессмысленно, а то и опасно. В озадаченном молчании отряд спустился с холма и остановился на входе в деревню. Рэдклифф утопал в красноватом свете вечерней зари, воды озера Каленхад возле берегов плескались жидким золотом. До путников доносились запахи готовящейся снеди, галдеж домашней живности, крики и смех резвящихся детей. Селяне неспешно заканчивали дела, перебрасывались шутками и окликами. Элен невольно залюбовалась этим дивным, умиротворяющим образом, даже на миг позабыв о том, как сильно она устала, замерзла и проголодалась.
— Куда теперь, капитан? — Спросил Каллен. Чародейка с трудом отвлеклась от созерцания и перевела взгляд на рыцарей.
Сторм задумчиво обвел глазами деревню, затем оглянулся на замок, что купался в закатных лучах на вершине холма.
— Что-то здесь не так, — пробормотал капитан сам себе. Элен хорошо знала этот его взгляд. С таким взглядом неугомонный рыцарь разводил бурную деятельность в Круге или исчезал в долгих походах, ища ответы на не дававшие ему покоя вопросы. — Вот что. Вы вдвоем идите в церковь и попросите там ночлег. Я попытаюсь еще раз попасть в замок и выяснить, что у них там происходит. Ждите меня до утра. Резерфорд, ты отвечаешь за Элен. Если я не вернусь, доставь ее обратно в Круг и приведи подмогу.
Чародейка настороженно высунулась из кокона плащей.
— Думаешь, там что-то настолько серьезное?
— Капитан, я оставлю Элен в церкви и пойду с тобой, — нахмурился молодой храмовник, но Сторм прервал его жестом.
— Делай, как я велю. За меня не волнуйтесь, эта предосторожность лишь на самый невероятный случай. Сторож не выглядел обеспокоенным. Думаю, ничего опасного я там не найду.
Сторм спешился, передал Каллену поводья своего жеребца и оправился вверх по холму, быстро скрывшись из виду за деревьями. Рыцарь и чародейка, проводив его обеспокоенными взглядами, переглянулись и в задумчивом молчании побрели в деревню.
Колодезный ворот натужно скрипнул, натянулась чугунная цепь. Сделав несколько мотков, Каллен потянулся через борт и поставил на каменный круг наполненное водой ведро. Затем сходил к коновязи, вернулся с двумя пустыми мехами. Наполнив один, юноша протянул его Элен.
— Попей пока.
— Спасибо, — девушка, прислонив посох к камням, взяла мех и присела на край колодца. — Не очень-то нам здесь рады.
— Ты ждала чего-то иного? — Усмехнулся юноша безрадостно, наполняя второй мех.
— Они ведь сами нас позвали.
— Нас позвала эрлесса.
— И даже не пустила на порог.
— Согласен, это странно.
Настоятельница церкви в ночлеге отказала. Множество беженцев из окрестных деревень, что успели разорить порождения тьмы, явились в Рэдклифф в поисках приюта, и соседство мага с толпой напуганных людей в стенах храма не пошло бы на пользу ни чародейке, ни беженцам. В таверне, ожидаемо, им также отказали. Сослались на отсутствие свободных комнат, но по хмурым взглядам затихших посетителей Элен поняла, насколько сильно ей здесь не рады.
Девушка плотнее закуталась в плащи и оглядела широкую улицу, тянущуюся вдаль до самого восходящего к замку холма. Справа доносился плеск бьющихся о причалы вод озера, лодки постукивали боками, качаясь на волнах. С озера зябко тянуло сыростью и тиной, Элен поежилась и потерла рукой предплечье.
— Нужно найти ночлег, пока ты совсем не замерзла, — заметил Каллен и обвел взглядом загорающиеся в окнах теплые огоньки. — Пойду поспрашиваю в домах, может, кто-то и не откажет воину святой Церкви.
Бросив напоследок усмешку, юноша отправился к ближайшим воротам. Элен вздохнула. Конечно, он этого никогда не скажет, но отказывают в ночлеге вовсе не воину святой Церкви, а богопротивной чародейке, и ни для кого это не секрет. Однако, даже чародейка не защищена от пробирающего до костей холода. Элен могла бы зажечь в ладонях огонь и погреться им, но этим она бы наверняка испугала селян.
Мимо лица что-то со свистом пролетело, взметнув порывом воздуха прядь ее волос. По земле, застучав, прокатился увесистый камень. Элен испуганно обернулась.
Поодаль стояла ватага ребятишек во главе с особенно всклокоченным мальчишкой лет четырнадцати, что с вызовом смотрел на девушку, расставив широко босые ноги и скрестив руки на груди поверх грязнейшего вида рубахи. Прочая ребятня пыталась выглядеть не менее воинственно, но внимание чародейки существенно охладило их пыл.
— Тебе здесь не рады, ведьма! — Крикнул пацан громче, чем необходимо.
Элен осторожно выдохнула застрявший в лёгких воздух и на мгновение прикрыла глаза. Дети. Всего лишь дети.
— Кто это говорит? — Крикнула Элен ему в ответ.
— Это говорит тебе Боб Заноза, — не растерялся мальчишка. Элен усмехнулась. Смелый малыш.
— Ты не боишься, что я превращу тебя в лягушку за такие слова, Боб Заноза?
Кажется, об этом он не думал. Замешательство отразилось на лице предводителя банды, но он быстро взял себя в руки.
— Отец насадит тебя на вилы, если ты это сделаешь.
Вот уж в этом Элен не сомневалась ни на секунду.
— Тогда подойди ближе, Боб Заноза, если ты меня не боишься, — Элен поманила мальчишку рукой. В рядах ватаги маленьких разбойников возникла сумятица. Одни яростным шепотом отговаривали своего предводителя, другие также азартно подначивали мальчишку послушаться. Чародейка нарочито спокойно и неподвижно, склонив голову к плечу, наблюдала за внутренней борьбой сорванца. Наконец, страх потери авторитета пересилил боязнь проскакать остаток жизни по болотам, и мальчишка настороженно двинулся к девушке.
— Постой, а зачем?.. — запоздало вскинулся пацан, но, на свою беду, он подошел уже слишком близко, и Элен змеей выбросила вперед руку, ухватив пацана за запястье. Маленькие бандиты заверещали и бросились врассыпную, а сам главарь уличной шпаны визжал и вырывался, как попавший под седло поросенок, но Элен держала крепко.
Так и есть. Вся кожа мальчишки на руках и шее оказалась покрыта язвами, где-то еще влажными, где-то успевшими затянуться.
— Успокойся, я тебе ничего не сделаю, — проговорила Элен, незаметным жестом свободной руки сопроводив слова соответствующими чарами. Мальчишка тут же затих и перестал рваться из ее хватки словно бродячая шавка на сворке. — В деревне нет лекаря?
— Травница была, померла зимой, — отозвался пацан хмуро.
Конечно, иначе стала бы эрлесса обращаться за помощью в Круг? Элен осторожно отогнула ворот чумазой рубашки ребенка. Сыпь и язвы под ней оказались еще безобразнее.
— Зудят, наверно?
— Зудят, — вздохнул мальчишка и в подтверждение своим слова поскреб грязными ногтями сыпь на шее. — Мамка говорит, это от того, что я мало пою Песнь света.
— Нет, малыш, это от того, что ты редко моешься. Не бойся меня, я целитель, я тебя вылечу, если ты не возражаешь. Стой смирно.
Элен положив ладони на лоб и грудь ребенка и закрыла глаза. Магия потекла по венам мальчишки. Бурлящая жизненная сила в юном теле охотно отозвалась на вмешательство и, смешавшись с чарами, легко начала исцеление. Даже почти не понадобилось прилагать усилий. Сочащиеся сукровицей язвы затягивались на глазах, пятна сыпи побледнели и исчезли совсем. Элен открыла глаза и опустила руки.
— Ну, вот и все. Постарайся впредь почаще мыться.
Пацан изумленно хлопнул глазами и посмотрел на свои предплечья. Помедлив мгновение, он сорвался с места и бросился прочь, поднимая босыми пятками клубы пыли.
— Не стоит благодарности, — пробормотала Элен ему вслед.
Солнце уже скрылось за верхушками далеких гор, и зябкий ветер стал откровенно холодным, а Каллен все так и не возвращался. Элен поднялась на ноги и, растирая плечи руками, принялась вышагивать вокруг колодца.
— Эй, ты! — Прокатился по улице громогласный возглас. Элен удивленно обернулась. Резво перебирая ногами и придерживая подол платья, к ней торопливо шагала коренастая женщина крепкого телосложения с округлым, усыпанным веснушками лицом. Не сразу за ее могучим телом Элен заметила едва поспевающую тщедушную фигурку, которую женщина безжалостно волокла за руку. — Эй! Ведьма! Ты что сделала с моим сыном?
Проклятье, этого стоило ожидать. Элен напряглась и примирительно выставила перед собой ладони, отчасти готовясь в случае необходимости сотворить защитный барьер.
— Я ему не вредила, только немного помогла вылечиться от язв.
Наконец, женщина добежала до колодца, и, тяжело дыша, одним размашистым жестом выдернула из-за спины то, что волокла за собой по дороге будто связку трещоток. Перед Элен предстала крошечная девочка лет семи на вид. Бледная и худая, она смотрела на Элен уставшими глазами повидавшего жизнь человека.
— Вот и ей… Немного помоги, — тяжело просипела женщина сквозь одышку. — Не ест, тошнит постоянно. Живот, говорит, болит, что делать с ней, не знаю.
Элен сглотнула и опустила руки. Подняв глаза от ребенка, она увидела, что поодаль, к заборам и воротам ближайших домов, один за другим подходят селяне, пока что не решаясь приблизиться к чародейке, но внимательно наблюдая за ее действиями. Несмотря на холодный ветер, ладони девушки моментально вспотели. Элен мысленно себя обругала. Вот нужно ей было изображать великую избавительницу от хворей?
Элен перевела взгляд на девочку и, чуть нервно улыбнувшись, опустилась напротив нее на колени.
— Что ж… Здравствуй, малышка. Давай поглядим, что же у тебя болит?
Желающих получить чудесное исцеление оказалось так много, что Элен пришлось расположиться в пустом хлеву, любезно предоставленном трактирщиком. Кажется, тот испытывал угрызения совести за отказ в ночлеге чародейке и ее стражу. Хлев пустовал с самой зимы, когда пала единственная корова трактирщика, но в одном стойле остался большой стог сена, на котором можно было поспать, а в остальных хозяин позволил расположить лошадей, и Элен была ему более чем признательна.
Каллен быстро вернулся к своей подопечной, когда обнаружил, что вся деревня собралась вокруг одного сарая.
— Я было решил, тебя пытаются четвертовать за колдовство, — прошептал молодой рыцарь, не без труда пробравшись к чародейке. Та как раз чаровала в пустующем стойле над поясничным прострелом согнутой вдвое бойкой старушки.
— День еще не закончился, — сквозь зубы пробормотала девушка в ответ.
Толпа селян, хоть и была настроена вполне дружелюбно, прошибала чародейку на холодный пот. Одно неверное действие, и ее мигом сожгут прямо вместе с сараем. Однако, присутствие Каллена немного успокоило Элен, позволив ей сосредоточиться на своей работе. Краем глаза она наблюдала, как рыцарь охотно болтает с жителями Рэдклиффа, обсуждает посевную, расспрашивает о прошедшей зиме, выслушивает жалобы да россказни о диком зверье, русалках и моровых чудищах. Молодой рыцарь быстро нашел язык с деревенским людом. Он на равных беседовал с каждым явившимся за помощью страждущим, и в то же время держался с благородным, непринужденным достоинством, мигом завоевав расположение селян. Эти свобода и непринужденность вызывали в чародейке восхищение и легкую зависть.
Когда очередь просящих исцеления уже подходила к концу, а запас сил Элен практически полностью иссяк, на деревню опустилась глубокая ночь. К счастью, хвори селян оказались в большинстве своем пустяковыми, лишь некоторые болезни потребовали ощутимых затрат маны. Многим, как показалось девушке, было попросту любопытно. И всё-таки, ни одна деревня, особенно столь крупная, как Рэдклифф, не может обходиться без хотя бы одного толкового лекаря. Элен пообещала себе добиться разрешения этой проблемы, когда здоровье эрла Эамона окажется вне опасности.
— Мне удалось узнать кое-что об эрле и эрлессе, — сообщил рыцарь, заведя лошадей внутрь хлева и задвинув изнутри засов. Элен без сил рухнула на стог сена. — Люди говорят, эрлесса странно ведет себя в последнее время. Служанкам не дозволяет заходить в комнату сына, наняла ему какого-то подозрительного учителя. А когда эрл заболел, запретила к нему приближаться и отправила всех его рыцарей и храмовников из церкви на поиски Урны Священного Праха.
— Урны Священного Праха? — От удивления чародейка растеряла накрывшую ее сонливость. — Той самой мифической урны с прахом Андрасте, которую до сих пор никто не нашел?
— Именно, — задумчиво кивнул Каллен, выливая воду из ведра в корыто для лошадей. — Странный способ позаботиться о больном супруге.
— Но ведь она же послала в Круг за целителем. Хоть и не приняла нас.
— Я начинаю думать, что гонца послал кто-то другой от имени эрлессы, — осторожно заметил рыцарь. — И этот кто-то явно находится в замке. Капитан прав, что-то здесь не так.
Элен протяжно выдохнула и перевела взгляд в потолок, на кружащегося в высоте сотворенного ею светлячка. Куда же их занесло? И почему так долго не возвращается Сторм? Что она будет делать, если к утру капитан так и не вернется? Не могут же они бросить его, несмотря на недвусмысленный приказ.
Каллен тем временем бросил по охапке сена в ясли, быстро расседлал лошадей и полез в чересседельные сумки, а затем вернулся к девушке и присел на пол подле нее. Элен лениво раскрыла успевшие незаметно сомкнуться веки, когда ее ноздрей достиг дурманящий аромат запечённого мяса.
— Благодарные жители поделились с нами едой, — Каллен выложил на тряпицу небогатую снедь, вынул из-за пояса кинжал, нарезал ломтиками кусок холодной говядины, остатки сыра и хлеба. Желудок чародейки настойчиво заурчал, вызвав тихий смех рыцаря. — Поешь, ты потратила много сил.
— Сказал бы мне кто пару дней назад, что я буду ужинать бутербродами в сарае — рассмеялась бы, — заметила чародейка, усаживаясь на мягком стоге.
— Разве это не замечательно? — Ухмыльнулся юноша, укладывая кусок мяса на ломтик хлеба и протягивая его чародейке.
— Что именно?
— Что даже в предсказуемой жизни Круга есть место сюрпризам.
Элен задумчиво надкусила бутерброд.
— Ты выбрал не то ремесло, если любишь сюрпризы, — заметила она.
Каллен с улыбкой прожевал свой кусок.
— Я люблю искать удивительное там, где его никто не замечает. Красивый блик на серой стене, например, или запах цветов в пустом коридоре. В Круге так много магии и волшебства, что для нас они уже стали обыденностью. Поэтому я ищу свои собственные чудеса.
— Вот как? — Прищурилась девушка. — Значит, магия для тебя обыденна?
— Я имею ввиду… — рыцарь надкусил свой хлеб с мясом и прожевал кусок. — Я имею ввиду, что маги творят волшебство своими руками. Это, безусловно, удивительно, но в этом нет… Неожиданности. Как художник не может случайно нарисовать картину. Каждое движение кисти — это результат тщательно продуманной работы. А сегодня с тобой случилось нечто интересное и непредсказуемое.
Элен помолчала, пережевывая пахнущую луком говядину. Взгляд рыцаря на обыденность, безусловно, заслуживал восхищения, вот только это был взгляд человека, не имеющего связи с силами, способными разрушить мироздание.
— Непредсказуемость для магов чаще всего сулит одни проблемы, — с грустной улыбкой Элен подвела итог своим мыслям. — Как бы мне ни хотелось разделить твою любовь к чудесам, боюсь, Круг — самое худшее место для сюрпризов. Магия, несмотря на всю ее загадочность, это наука, требующая предельных контроля и точности. Когда магия становится хаотичной, ну… Думаю, ты и сам знаешь.
Каллен пожевал бутерброд, обдумывая ее слова.
— Ты права. Но ты говоришь о магии, а я о том, что магии неподвластно. Неужели с тобой никогда не случалось этих маленьких чудес? Когда на душе становится радостно и после весь день хорошее настроение.
Элен хотела было напомнить рыцарю о годах терзавшего ее ужаса перед неминуемыми усмирением или одержимостью, но по-детски искренний, восторженный огонек в глазах молодого рыцаря вынудил девушку промолчать и задуматься.
— По правде, однажды со мной случилось нечто подобное, — проговорила девушка, чувствуя, как в груди разливается тепло, а на губах расцветает невольная улыбка. — Не так давно. Прошедшей зимой.
Молодой рыцарь, стряхивая крошки с колен, с любопытством склонил голову.
— Вот как? Что же это было?
Элен смущенно опустила взгляд. Стоило ли рассказывать? Не было ли это ее волшебство простым недоразумением? Но Элен хотелось, чтобы рыцарь узнал, сколько счастья принесло ей то маленькое, ее персональное чудо.
— В тот вечер все были в трапезной, на празднике. Одна девушка там стала свидетелем своего собственного волшебства, очень красивого. А я… Я была в библиотеке. Мне хотелось тишины. В тот вечер Сторм принес мне кусочек пирога с праздничного стола. Он часто подкармливает меня, когда я пропускаю трапезу, — Элен усмехнулась своим мыслям. Сколько раз капитан ругал ее за пренебрежение приемами пищи? Возможно, где-то глубоко внутри Элен тайно радовалась этой по-братски строгой заботе и даже порой намеренно пропускала обед, чтобы получить новый выговор. — А рядом с пирогом, на тарелке, лежало мое собственное волшебство.
Рыцарь молчал и внимательно слушал. Элен боялась взглянуть в его лицо. А что, если тогда она все поняла неправильно? Если цветок был лишь попыткой Сторма поднять ей настроение? А чародейка приняла его за то самое сокровище, бережно хранимое молодым рыцарем на память о семье. Мог ли он действительно отдать ей столь драгоценную сердцу вещь?
Пряча глаза, Элен поднялась на ноги и подошла к сложенным у стены сумкам с вещами. Она порылась в своей и, найдя нужную вещицу, вернулась обратно на сеновал. Каллен внимательно наблюдал за ее действиями, Элен чувствовала на себе его взгляд, поэтому ее щеки горячо пылали, когда она села напротив рыцаря и показала ему маленькую книжицу с черной обложкой в своих ладонях.
— Мне позволили забрать её себе. Всё равно кроме меня и Винн никто не читает Эленору Гравье.
— Я помню эту книгу, — негромко проговорил Каллен. Протянув ладонь, он невесомо провел пальцем по изящному золотому тиснению на обложке. — На ней твое имя.
Элен улыбнулась. А затем нерешительно раскрыла книжку, явив еще одно сокровище, спрятанное между ее страниц. Маленькая сухая веточка с крошечными белыми цветками, будто жемчужинками, черенок которой оплетала выцветшая от времени голубая ленточка. Нежное напоминание о дне, когда в измученном сердце молодой чародейки зажглась первая искра нового для нее, удивительного чувства. Каллен молчал, глядя на цветок. Девушка никак не могла различить, о чем он думает.
— Это мое единственное чудо. Но в том и есть его прелесть, верно? — От волнения губы Элен дрожали, когда она попыталась непринужденно улыбнуться. — Чудеса не должны случаться каждый день. Я провела в Круге всю жизнь, и кроме магии у меня не было ничего иного. Магия для магов лишь инструмент… Объект исследования. Но в тот день, когда я нашла на своей тарелке этот цветок, ко мне вернулась вера в волшебство.
Рыцарь протянул руку и бережно, за самый кончик, вынул веточку из книжки.
— Я и не думал, что ты сохранишь его. Мия подарила мне этот цветок перед моим отъездом. Она не из тех, кому по душе нежности, поэтому просто сунула мне его в руки и сказала: «Пусть перебивает твою вонь в дороге», — Каллен усмехнулся, задумчиво прокручивая веточку между пальцами. Элен улыбнулась вместе с ним. Воспоминания Каллена о семье всегда наполняли ее уютным теплом, будто становясь ее собственными. Каллен помолчал и поднял глаза на девушку. — Я ведь никогда не спрашивал тебя о твоей семье. Как… Как ты попала в Круг? У тебя есть родные?
Улыбка погасла на лице чародейки. Элен опустила взгляд на страницы книги и огладила пальцами край обложки.
— Я мало что могу рассказать. Всю сознательную жизнь я провела в Круге и не помню ничего другого. О своей настоящей матери я знаю только от Винн. Та женщина была немой прачкой в Цитадели. Никто не знал ни ее имени, ни откуда она родом, ни кто мой отец. Она пришла к пристани на сносях, остановилась в таверне. Роды приняла Винн, она же и дала мне имя. Моя мать осталась работать при Башне и скончалась спустя несколько лет. Заботу обо мне взяла на себя Винн, я не знаю другой матери, кроме нее. А потом, когда во мне проснулся дар, я окончательно перешла под ее опеку.
— И ты никогда не пыталась узнать, кем же была твоя настоящая мать?
Элен задумчиво покачала головой.
— Я спросила у Винн о своих родителях лишь однажды. Это всё, что она рассказала мне. Даже если она и утаила от меня что-то, какая теперь разница? Моя семья — Круг.
— А ты не думала, что… Ну, Винн и есть твоя настоящая мать?
Элен тихо рассмеялась.
— Нет, разумеется, нет. Дети, рожденные в Круге, отправляются в Церковь сразу же после рождения, это непреложный закон. Однако, у Винн когда-то был сын.
— Ребенок? У твоей наставницы?
— Да. Трудно в это поверить, правда? Но, возможно, она взялась заботиться обо мне именно потому, что скучала по своему сыну.
Чародейка зевнула и недоуменно потерла глаза. За разговором она совсем потеряла счет времени, а ведь на дворе была уже глубокая ночь. На рассвете им предстояло пуститься в обратный путь — если только Сторм успеет вернуться. Или же они отправятся ему на подмогу.
Каллен вынул из рук чародейки книгу и, заложив цветок обратно между страниц, бережно закрыл ее.
— Тебе нужно поспать, — проговорил он с улыбкой. Поднявшись на ноги, он подошел к поклаже и положил книгу в сумку Элен.
— А ты спать не собираешься? — Удивилась девушка, провожая его взглядом. Они весь день провели в седле, но рыцаря будто не коснулась даже тень усталости.
— Пока Сторм не вернулся, я несу стражу.
— Так ведь дверь заперта.
— Люди могут быть непредсказуемы. Достаточно одного безумца и горящего факела, чтобы мы с тобой задохнулись во сне.
Он прав. Странно, что об этом подумал именно рыцарь, никогда прежде не имевший дело с яростью обезумевшей толпы.
— Подожди минутку.
Элен распутала полы плаща и запустила пальцы в свой поясной мешочек. В нем она нашла маленький флакон с густым, чуть светящимся голубым зельем, прибереженный на случай нападения в дороге. Элен откупорила пробку и одним глотком выпила содержимое склянки. Лириум омыл желудок вяжущей прохладой. Спустя мгновение он начал ветвиться по венам и жилам, заполняя ноющие от усталости мышцы чуть покалывающей, звенящей силой.
Каллен молча приблизился, наблюдая за чародейкой. Тем временем, девушка поднялась на ноги и взяла в руки прислоненный к перегородке стойла посох. Прикрыла глаза, сосредоточилась, вспоминая нужную формулу. Выстроила в уме комбинацию слов и символов, «вытянула» из-за Завесы тонкую ниточку магии, направила ее в посох и, коротко размахнувшись, ударила им в пол. Из кристального навершия вырвался искрящийся столб яркого белого света. Каллен вздрогнул и отшатнулся. Испуганно всхрапнула гнедая кобылка Элен, явно ещё непривычная к магии. Свет ударил в потолок и растекся под ним куполом, заполняя контур сарая тонкой перламутровой пленкой. Элен подняла глаза и улыбнулась. Свет купола переливался жемчужными разводами, изредка по нему пробегали искристые всполохи. Темный хлев осветило мягкое равномерное сияние. Это сияние наполнило чародейку спокойным, исцеляющим теплом, разгоняя тьму не только в стенах сарая, но и в мрачных уголках ее души.
— Это «Длань Андрасте», — проговорила Элен, довольно оглядывая свое творение. — Магический барьер. Он защитит нас до утра, и ты можешь спокойно поспать.
Каллен сглотнул, устремив потрясенный взгляд под свод купола. Жемчужное сияние отражалось в его глазах.
— Создатель, благословенно творение Твоё, — прошептал он. — Это невероятно.
Элен улыбнулась с ноткой самодовольства.
— Одна из моих лучших находок. Преимущество заклинания в том, что его поддерживает не маг, а катализатор, и чем больше магии в него вложено, тем дольше оно…
Элен удивленно осеклась, когда мягкие губы Каллена накрыли ее собственные губы горячим, томным поцелуем. Он терпко пах дорожной пылью, лошадиным потом и чем-то одурманивающие приятным. Не прерывая поцелуй, Каллен одной рукой притянул девушку за талию. Второй ладонью он мягко коснулся ее щеки.
Оправившись от изумления, девушка прикрыла глаза и подалась навстречу, пальцами свободной руки зарываясь в медовые кудри на затылке рыцаря. Поцелуй углубился, обжигающий язык встретился с ее языком, Элен ощутила, как волна дрожи пробежала по всему ее телу. Из горла девушки вырвался тихий стон.
Каллен отстранился. Элен с трудом сфокусировалась на его лице. Его глаза пробежалась по ее лицу, в голодном взгляде Элен увидела то же желание, что пламенным цветком раскрывалось внутри нее самой. Не говоря ни слова, она отстранилась, чтобы прислонить к стене мерцающий посох. Одной рукой она расстегнула застёжку на своем плаще, тяжёлая материя с тихим шелестом опала к ее ногам. Каллен тяжело сглотнул. Не сводя глаз с чародейки, он потянулся к ремешкам стальных поручей, Элен принялась нетерпеливо помогать расстегнуть остальные бесчисленные ремни его доспехов. Не прошло и пары минут, как стальной панцирь, а с ним и прочие части амуниции были отброшены в угол загона, а молодые влюбленные вновь сплелись в объятии.
***
Элен нашла его губы своими дрожащими от волнения губами. Теплые пальцы юноши заскользили вверх по ее рукам, очертили плечи, легко коснулись ее шеи и мягко сжали ее лицо, притягивая к себе, делая поцелуй глубже. Прикосновения Каллена становились все более настойчивыми. Не прерывая поцелуи, дрожащими пальцами он невесомо очертил грудь девушки, нашел под тканью напрягшиеся бугорки сосков. Из горла чародейки вырвался глухой стон, она подалась навстречу его пальцам, ногтями впиваясь в плечи юноши. Каллен словно ждал этого. Оставляя горячий след на коже девушки, он губами нашел ее шею, одновременно вслепую ища руками завязки мантии на ее спине. Элен ощутила, как ставшее невыносимо тесным одеяние перестало стягивать ее разгоряченное тело.
Каллен был настойчив и одновременно очень бережен. Словно дразня девушку, одной рукой он провел по оголенной коже на ее спине, а другой мягко стянул мантию с ее плеча, покрывая его поцелуями сантиметр за сантиметром. Прикрыв глаза, Элен погрузила пальцы в его растрепавшиеся волосы. Жар в груди перетек в низ живота, ее мелко трясло, самая сокровенная часть ее тела налилась теплой тяжестью и пульсировала в томящем ожидании. Каллен губами изучал девушку, избавляя ее от одежды невыносимо медленно. Одной рукой обхватив ее за талию, он мягко заставил Элен опуститься на пол и откинуться на стог сена. Тонкая мантия соскользнула с ее плеч, обнажив небольшую грудь с розовыми кружками твердых сосков. Элен услышала порывистый вдох Каллена. Ее накрыл новый прилив жара вместе со затаенным чувством радости от того, что он испытывает то же желание, что и она. Элен спустилась руками по его спине и, нашарив край его рубашки, потянула ее вверх. Каллен отнял руки от ее тела, чтобы помочь стянуть с себя рубашку. На мгновение Элен ощутила холод и щемящее чувство пустоты без его прикосновений, но, как только ненужная часть одежды была отброшена в сторону, она забыла обо всем.
Каллен был восхитительно красив. Протянув руку, она невесомо коснулась рельефа мышц на его чуть влажном от пота тренированном теле. Каллен, тяжело дыша и глядя на ее лицо, ждал, позволяя теперь ей изучить его самого. Элен медленно провела ладонями по его животу, груди, широким плечам, про себя млея от желания ощутить силу объятий этих рук. Даже в Тени, искушаемая демонами, она не испытывала той жажды, что сжигала ее сейчас. Она подняла глаза, и встретилась с горящим, пожирающим ее взглядом исподлобья. Каллен словно ждал этого взгляда, будто негласного разрешения, и, получив его, с новой силой впился в ее губы.
Одной рукой приподняв девушку за талию, другой Каллен стянул с нее мантию и белье, оставив чародейку полностью обнаженной. По ее телу пробежала зябкая дрожь. Каллен спустил девушку немного ниже, заставив ее лечь. Свежее сено слегка царапало и щекотало ее нежную кожу. Покрывая шею и грудь Элен медленными поцелуями, молодой рыцарь навис над девушкой и, не глядя, раздвинул коленом ее бедра. Через ткань его штанов она ощутила, как ее пульсирующего лона коснулось что-то твердое. Элен выгнулась навстречу, тихо застонав. Кончиками сосков она коснулась его нависающей над ней груди и почувствовала, что задыхается. Элен очертила дрожащими руками рельеф бугрящихся мышц на спине юноши, сжала плечи, царапнула ногтями его грудь и, внутренне замирая от страха и предвкушения, спустилась ладонью по его напряженному животу к завязкам штанов. Молодой рыцарь не то зашипел, не то порывисто втянул через зубы воздух, и, мягко перехватив запястье девушки, заглянул ей в лицо.
— Ты уверена? — Хрипло прошептал он, поднеся ее пальцы к своим губам.
Огромным усилием воли Элен заставила себя вернуться в реальность. Медовые завитки волос прилипли к влажному лбу юноши, потемневшее от желания золото его глаз было устремлено на нее, девушку обжигал жар его тела, дрожащего от избытка чувств, что вызывала в нём близость с ней. Если всё это и было ошибкой, Элен как никогда хотела ее совершить. Она провела пальцами по немного колючей щеке Каллена и ощутила, как он прильнул к ее ладони.
— Не останавливайся, — одними губами проговорила Элен.
Ответом на эти слова был вновь накрывший ее поцелуй. Она пыталась продолжить поиск завязок, но Каллен бережно поднял ее руку наверх, закидывая себе на шею. Элен послушно обняла его, полностью отдаваясь воле молодого рыцаря. Вряд ли Каллен имел опыт близости с девушкой, но каждое его движение было удивительно спокойным и уверенным. Та же перемена, что происходила с ним, когда он брал в руки клинок. Эта перемена вызывала в девушке чувство покоя и затаенного счастья.
Не прерывая поцелуй, Каллен одним движением руки избавил себя от последнего предмета одежды, отделявшего их друг от друга. Из горла девушки вырвался нетерпеливый стон, от предвкушения она забыла, как дышать. Ожидание сводило ее с ума, все ее тело сосредоточилось в одной пульсирующей точке, жаждущей принять в себя мужчину. Она почувствовала, как Каллен, направляя себя свободной рукой, коснулся ее напряжённого лона, и ощутила его улыбку на своих губах, когда всё ее тело дернулось и прогнулось навстречу. Ей казалось, что она вот-вот расплавится изнутри, и, когда чародейка была на пределе, Каллен, наконец, вошёл в нее.
Мир взорвался на миллиард цветных осколков. Элен прогнулась и заглотнула ртом воздух. Первые болезненные мгновения быстро сменились чувством горячей наполненности. Каллен мягко, но настойчиво, продвинулся глубже. Одной рукой он обхватил Элен поперек спины и прижал к себе, сливаясь с ее телом в одно целое, лицом прильнул к ее шее. Горячие поцелуи чередовались с невнятным бормотанием. Следующий мягкий толчок вытеснил из нее весь воздух, Элен впилась пальцами в плечи Каллена. Железные мышцы под его кожей перекатывались в такт его движениям. Ее разрывало от неутоленной жажды, но она терпеливо подстраивалась под его неторопливый темп. Он словно пробовал ее, смаковал ощущения, изучал границы и возможности. Тихо постанывая от каждого толчка, Элен все меньше чувствовала связь со своим разумом. Весь мир для нее сузился до их переплетенных тел, до мужчины, что сводил ее с ума силой своих рук, огнем своего тела, уверенностью и твердостью своих движений.
Распробовав ее, Каллен начал ускоряться. Элен слышала, как участилось его дыхание, с хриплым рыком вырывающееся из его лёгких. Она подалась навстречу. Каллен двигался все быстрее и жестче, своим телом он прижимал девушку к колючему сену. Больше он не бормотал, только хрипло дышал в такт своим движениям, прильнув лицом к шее Элен, а свободной рукой поддерживая чародейку за талию. Готовый в любую секунду разорваться, налившийся свинцовой тяжестью огненный шар внизу живота лишал девушку рассудка, она одновременно жаждала продолжения этого ощущения и молила о его прекращении. Шелест скошенной травы под их телами пробивался сквозь ее стоны и хриплое дыхание Каллена. Элен задрожала, руки не находили себе места, и на пике наслаждения, будто не умещавшегося в ней одной, пламенный шар внутри ее лона, наконец, разорвался, выталкивая наружу обжигающее содержимое. Тело Элен свела мощная судорога, она вскрикнула и выгнулась, отдаваясь сумасшедшему чувству, и одновременно ощущая, как замер внутри нее Каллен, прижавшись к девушке до боли в костях. Горячий поток толчками хлынул в нее, заполняя опустошенное нутро. Каллен в последний раз содрогнулся всем телом и обмяк, приятной тяжестью навалившись на чародейку.
***
Несколько минут они молча лежали, тяжело дыша и наслаждаясь друг другом. Элен млела от ощущения теплой наполненности внутри себя. Каллен, обняв чародейку за талию, положил голову на ее живот. Пальцы рыцаря рассеянно поглаживали ее кожу, девушка зарыла ладони в его влажные волосы.
— Где ты этому научился? — Отдышавшись, не удержалась от вопроса Элен.
— Чему именно? — Сонный голос Каллена вибрацией отозвался в животе чародейки.
— Ну… — Смутилась Элен, чувствуя, как наливается жаром лицо. — Этому. Тому, что делать… С девушкой. Неужто, в церкви?
Каллен помедлил и приподнял голову. В блеклом жемчужном сиянии, исходящем от магического купола, Элен увидела его встрепанные золотистые кудри и блестящие глаза, растерянно глядевшие на нее из-под густых бровей.
— О. Эм, ну… — Пришла очередь рыцаря смутиться. — Я ведь рос в деревне до тринадцати лет. Иногда мне доводилось быть свидетелем… Эм, чужой… Страсти.
Элен не видела, но могла поклясться, что лицо юноши сейчас краснотой уступало лишь спелой клубнике. Неожиданно его вернувшаяся стыдливость избавила девушку от ее собственной. Элен лукаво ухмыльнулась.
— Да ты, никак, подглядывал?
— Вовсе нет! — Горячо возразил Каллен.
— Нет ничего постыдного в любопытстве.
— Я был бы рад ничего не видеть.
— Не нужно осуждать себя, — потешалась Элен. Каллен тоже начал посмеиваться.
— Всё совсем не так. Просто некоторые люди занимаются… этим… в неожиданных местах.
— Как мы сейчас?
Юноша не ответил. Элен опустила глаза и наткнулась на внимательный взгляд рыцаря.
— Не жалеешь… О нас? — Спросил он тихо и чуть хрипло. Чародейка подняла ладонь и провела ею по мягким кудрям рыцаря.
В ответ на ее нежность Каллен приподнялся на руках, нависнув над чародейкой, и приблизился к ее лицу. Теплые губы рыцаря коснулись рта Элен, она подалась навстречу, раскрылась для его горячего языка. Новая волна томительной дрожи пробежала по телу девушки. Спустя несколько дурманящих мгновений рыцарь отстранился и выжидательно взглянул на чародейку. Элен поняла, что он всё ещё не получил ответ на свой вопрос.
— Нет, я ни о чем не жалею, — покачала головой девушка. — Всё это похоже на чудесный сон.
— Почему же сон? — Спросил рыцарь, покрывая поцелуями тыльную сторону руки чародейки.
«Потому что только во сне можно забыть о том, кто мы.» Каллен ощутил перемену в настроении девушки.
— В чем дело?
Элен приподнялась на локтях, вынуждая юношу отодвинуться от нее. Действительно, в чем? Для таких, как она, большая удача пережить подобный момент счастья, близости с человеком, отвечающим на чувства взаимностью. Чего еще она могла бы желать? И всё же, распробовав вкус новых, удивительных, ярких чувств, как могла она спокойно принять возвращение к прежней жизни, в которой нет места ни любви, ни страсти?
— Тебе… Тебе никогда не хотелось чего-то большего? — Спросила девушка в надежде, что Каллен поймет ее переживания. Быть может, он сам испытывает нечто подобное, ведь правила Круга касаются всех без исключения. Но, вопреки ее ожиданиям, Каллен улыбнулся и покачал головой.
— Сейчас у меня есть всё, о чем я мечтал. Я стал храмовником после многих лет обучения, у меня есть друзья, а теперь и ты.
— И я, — пробормотала девушка. Недавнее счастье стремительно тлело в жгучем пламени сгораемых надежд. — Магичка, которую ты можешь теперь поиметь, когда припечет.
Сено зашуршало — Каллен приподнялся и сел.
— Что… Что ты такое говоришь? Я совсем не это имел ввиду!
— Конечно, не это. Но кем я ещё могу для тебя быть?
— Я не понимаю. Тебе не… Не понравилось?
— Мне понравилось, Каллен, — возможно, даже слишком. Элен тоже села и подтянула колени к груди. Как ни странно, ей остро захотелось прикрыть наготу. — Просто… Я рада, что ты счастлив, и что у тебя есть все, о чем ты мечтал. Но что, по-твоему, есть у меня?
— Ты не счастлива?
— Я должна стать счастливой от того, что мы переспали? — К горлу Элен подкатил горячий комок. Она сама не понимала, на что так разозлилась. Ее душили гнев, обида и стыд, ей хотелось одеться и убежать от этого места как можно дальше. На растерянное лицо Каллена было жалко смотреть, но ее продолжало нести вперёд. — Скоро ты доставишь меня обратно в Круг, и я снова буду пленницей в этом каменном мешке, с той лишь разницей, что время от времени мы будем трахаться в каком-нибудь углу.
Повисло напряженное молчание.
— Ты не хочешь возвращаться, — проговорил юноша тихо, и в его голосе не было вопроса.
Элен промолчала, уткнувшись носом в свои колени. Чего она добивалась от него? Что он мог сделать?
— Послушай, жизнь простых людей совсем не такая беззаботная, как ты себе представляешь. Ты лишена многих тягот, с которыми они сталкиваются каждый день.
Лицо девушки вспыхнуло от злости и стыда, она яростно сверкнула на юношу глазами из-под растрепавшихся волос.
— Не говори так, будто всё знаешь! Ты понятия не имеешь, какого это — жить в плену, не имея выбора, не распоряжаясь собственной судьбой!
— И как бы ты ей распорядилась? Многие из этих людей всё бы отдали за твою жизнь. Что есть у них, чего нет у тебя? Ты сыта, здорова, одета, живёшь в тепле. Тебе не нужно тяжело работать с рассвета до ночи.
— Но у них есть семья! Любовь, дети, собственный дом. Они свободны, Каллен!
— У тебя тоже есть семья! — Юноша не выдержал и всплеснул руками, его голос стал громче. — У тебя есть дом! Да, ты не сможешь иметь ребенка, но так бывает и с обычными людьми. Зато есть другие дети, которым ты нужна. Есть люди, которым ты нужна! Которые… любят тебя! — Он запнулся, но все же подался вперёд, протянув руку к лицу девушки. — Элен, я лю…
— Остановись, — резко оборвала его чародейка и отстранилась. Каллен замер. — Не надо. Не говори того, о чем потом пожалеешь.
Растерянность на лице рыцаря разрывала Элен сердце. В его глазах таяли те же надежды, что и сгорали в груди девушки. Однако, это для его же блага. В Круге нет места любви, это известно каждому ребенку. В Круге всякому нежному чувству суждено разбиться в дребезги о бесстрастный гранит серых стен, и пусть лучше это произойдет сейчас, пока они не успели наделать слишком много ошибок. Маги не позволяют себе влюбляться. И Элен, очевидно, не научилась ничему, раз всё-таки позволила себе это сделать.
Сдерживая злые слезы, чародейка поднялась на ноги, подхватила с пола свою мантию и, натянув ее через голову, отправилась спать в соседний загон.
Разбудил чародейку тяжелый и настойчивый стук в дверь сарая. Солнце еще не встало, утренний свет едва-едва разогнал кромешную темноту сквозь щели между досок. Купол «Длани Андрасте» все еще бледно мерцал в темноте, но вскоре должен был угаснуть. Элен приподнялась и нашла глазами Каллена, тот, уже полностью облаченный в доспехи, застегивал ремешки железных поручей. Глядя на девушку, рыцарь предостерегающе поднес палец к своим губам, затем наклонился к прислоненным к стене ножнам и беззвучно вытащил меч.
Стук повторился. Каллен крадучись направился к двери. Элен поднялась на ноги, нашла свой брошенный посох и испуганно сжала его в руках. Неужели, селяне пришли по ее душу?
— Каллен, открой дверь, — послышался из-за двери приглушенный голос. — Это я, Сторм.
Молодой рыцарь опустил меч и поспешил отодвинуть внутренний засов. Чародейка движением руки сняла защитный барьер.
Сторм практически ввалился в сарай, удержавшись на ногах только благодаря дверному косяку. Каллен бросил меч и подхватил капитана, Элен, на ходу затягивая шнурки на мантии, бросилась к рыцарям. Сторм был ранен. Меч, доспехи и лицо капитана покрывала почти черная кровь. В нагруднике возле плеча зияла большая обугленная дыра.
— Создатель милосердный, что случилось? — Выдохнул юноша, заметив ранение.
Вдвоем рыцарь и чародейка усадили капитана на пол, Элен занялась застежками нагрудника, а Каллен выглянул наружу, проверяя, не бегут ли следом враги.
— Там, в замке… Демоны, — прохрипел Сторм и зарычал через зубы от боли, когда чародейка сняла нагрудник и стала отдирать от раны опаленные края рубашки. — Одержимые мертвецы ходят по замку. Ни стражи, ни прислуги… Все мертвы.
— А эрл Эамон? — Спросил Каллен, задвигая в пазы засов.
— Я не видел его. Эрлессу тоже. Мы должны вернуться в Цитадель за подмогой.
— Сначала я тебя подлатаю, — строго оборвала его Элен, осматривая ранение.
Рана была большой, но неглубокой. Оплавленные края и круглая форма ясно говорили о магической природе травмы. Чародейка положила ладонь поверх нее, закрыла глаза и сосредоточилась. Жизненные токи мужчины ускорились по ее воле и устремились к ранению, магия Элен потекла по жилам рыцаря, помогая его телу быстрее восстановить потерянные силы. Изможденное лицо Сторма начало приобретать здоровый цвет, дыхание стало тише и спокойнее. Он открыл глаза и облегченно вздохнул.
— Спасибо, Нэл, мне уже лучше.
Каллен принес капитану воды, тот жадно прильнул к горлышку меха. Чародейка помогла закрепить ремешки нагрудника. Сторм поднялся на ноги и внимательно оглядел сначала девушку, затем молодого рыцаря.
— У тебя солома в волосах, — заметил он, указав на голову Каллена, тот, побагровев, зашарил пальцами в кудрях. Элен тоже ощутила, как к щекам приливает жар. Сторм неодобрительно покачал головой. — Об этом поговорим позже. Седлай лошадей, Резерфорд, выдвигаемся немедленно. Будем скакать без привалов.
Каллен подобрал меч и спешно направился к стойлам. Сторм пошел следом.
— Разве не нужно предупредить деревенских? — Спросила девушка, второпях заплетая волосы.
— На это нет времени. Я должен привезти тебя в башню и к ночи вернуться с подмогой. Днем они из замка не вылезут. Выводи свою лошадь, Элен.
— Но, если мы предупредим, люди смогут уйти в безопасное…
— Это приказ, Элен! — Рявкнул рыцарь, впервые на памяти девушки. Захлебнувшись собственным лепетом, она молча приняла из рук Каллена поводья своей кобылы и повела ее к выходу из сарая.
Всю дорогу скакали молча. Тишина прерывалась только короткими командами Сторма да понуканиями лошадей, которым лишь изредка позволяли перейти с галопа на бодрую трусцу.
С холма едва различимая в предрассветном тумане деревня казалась уютно сонной. Элен долго провожала ее взглядом через плечо, пока та не скрылась за пригорком. Там, между обветренных домиков, покосившихся от времени колодцев, сырых причалов и лодок осталось ее счастье, так скромно отпущенное ей Создателем. Доведется ли ей когда-нибудь еще пережить что-то подобное? Невнятная тревога зудела в груди чародейки, от которой тоска по темному, душному, пропахшему луговыми травами сараю защемила еще безнадежнее.
Впервые Сторм заговорил с чародейкой, только когда роняющие пену лошади были сданы под опеку возмущенно причитающего конюха, а Кестер высадил пассажиров из лодки и отчалил от башни к берегу. Едва войдя в Цитадель, у самых дверей рыцарь-капитан придержал чародейку за локоть и заставил ее остановиться. Каллен ушел вперед, не заметив, что спутники отстали.
— Надеюсь, тебе хватит ума избавиться от последствий, — проговорил он, приблизив лицо к ее уху.
— О чем ты говоришь?
— О том, чем ты разрушишь жизнь себе и Резерфорду, если кто-то узнает, — Сторм многозначительно кивнул подбородком вниз, на живот чародейки.
Понадобилось всего мгновение, чтобы девушка поняла, о чем толкует рыцарь. Лицо Элен вспыхнуло, в груди закипела злость, а к горлу подкатил горький комок обиды. Она выдернула локоть из пальцев мужчины.
— Я сама разберусь, что мне делать с «последствиями», сэр рыцарь-капитан.
— Не делай из меня врага, ты прекрасно знаешь правила, Элен.
— Почему вдруг все решили, будто лучше меня знают, как мне жить? Не тебе напоминать мне о правилах.
— Я считал тебя осмотрительнее.
— А я считала, что ты мой друг.
— Проклятье, Элен, именно поэтому я…
— Элен! Вот ты где! — Старшая чародейка Донна всплеснула руками и стремительным шагом направилась к девушке. Сторм неохотно выпрямился и отошел на шаг. — Хвала Создателю, ты вернулась. Пойдем, скорее, со мной.
— Что-то случилось?
— На повозку, с которой отправили твой фиал, напали порождения тьмы. Мастер Ульдред вернулся вместе с выжившим извозчиком. Нужно немедленно взять твою кровь для нового фиала.
Женщина потянула чародейку за локоть, а та, осознав смысл сказанного, через плечо бросила взволнованный взгляд сначала на капитана, а затем за его спину. На парадные двери Башни.
Жить свободно, любить без страха. Неужели, это может стать больше, чем мечтой? По удивительному совпадению, выход никто не охранял. Если действовать быстро… Донна не боевой маг, она медлительна, путь к свободе преграждает один только Сторм. Отступит ли он, или чародейке придется сражаться с человеком, заменившим ей брата?
Капитан прочитал на лице девушки каждую беспокойную мысль. Поймав ее взгляд, он нахмурился и коротко качнул головой, а затем сделал шаг к дверям, совсем маленький, но очень красноречивый. Что ж, он прав, как прав и Каллен. Судьба таких, как Элен, давно решена, высечена в камне чьей-то безжалостной волей. Сопротивляться своей участи бессмысленно, надеяться на нечто иное попросту глупо. В холодных стенах Круга нет места ни мечтам, ни любви, и от наивных иллюзий следовало избавиться давным-давно. Старшая чародейка уволокла Элен в башню. Выход скрылся за поворотом.
— Ты сказала, вернулся мастер Ульдред? — Вспомнила Элен.
— Да, он собирает магов в общем зале. Кажется, есть вести из Остагара.
— А Винн? Винн тоже вернулась?
— Ох, дорогая, — Донна печально покачала головой. — Нет, Ульдред вернулся один. Я сожалею.
Слова женщины эхом повторялись в ушах чародейки, а перед внутренним взором непроглядный туман опускался на спящую деревню. Счастье — такое эфемерное слово, мимолетное и непостоянное, как упавшая на ладонь снежинка. Как и снежинка, оно способно истаять стремительно и безвозвратно, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. Сколько боли может выдержать один человек? Смерть матери, предательство брата. Потеря возлюбленного. Сердце чародейки окутывал мрак, тяжелый, как свинец, и опустошающий, словно пожар, а глухой туман мягким удушающим одеялом укрывал в ее памяти всё, что Элен когда-то могла бы назвать счастьем.
