lost boys

У Чанхёна дома уютно. Много пледов и подушек, гирлянды на стенах, пахнет едой. Усок каждый раз подкалывает за уютное гнёздышко, но втайне безумно любит этот дом. Как и его хозяина. В пакетах бренчат бутылки, пицца ждет под дверью вместе с курьером. Для фона дурацкая комедия, чтобы не сильно отвлекало. Всё что нужно для пятничного застолья на двоих. Чаша с печеньем с предсказаниями становится особенно интересна после третьей бутылки соджу, о чем Усок и информирует вслух. Чанхён лишь плечами пожимает, мол, если интересно, так бери. И младший тянется, пальцы свои длиннющие в чашу запускает, возится, перебирает. От усердия аж губу прикусывает. Чанхён и сам бы ему губу прикусил, но рамки приличия при дружеских отношениях подобного не позволяют. Поэтому просто смотрит, делая внушительный глоток из бутылки. печенье выбрано И без того розовые щёки становятся пунцовыми, а пальцы судорожно сжимают бумажку, извлеченную из теста. Чуть не трясущейся рукой Усок тянется к бутылке, залпом допивая остатки. Чанхён сам давится от всей разворачивающейся сцены перед ним. Слишком неожиданная реакция. И очень интересно, что же там было написано. потом становится не до предсказания Совсем потерявший голову Усок, и не понять, алкоголь виной, предсказание или что-то иное, отставляет пустую бутылку в сторону, и пересаживается поближе к Чанхёну. Тупит куда-то в стол, будто с мыслями собирается. Или просто старается не потерять последние крохи разума. потом привычный мир ломается, как это дурацкое печенье Усок тянется. Сначала пальцами к чанхёновской бутылке. Забирает аккуратно, ставит на стол. Спасибо, что не сносит ничего по пути. Потом тянется к Чанхёну. Руками, корпусом. Губами. Зарывается пальцами в чужие волосы, извиняется куда-то в щеку и целует. Неловко так. По-детски. Но от него отчаяние волнами прёт, практически осязаемое. Хён какие-то мгновения просто офигевает. Тихо и аморфно. Его тут безответная любовь, лучший друг который, поцеловать пытается. А тело не слушается. И не отпихнуть, не заорать и не ответить. Пара вечностей проходит для Усока, прежде чем его обнимают, углубляя поцелуй. Младший всхлипывает тихо, прижимаясь теснее, а у Чанхёна просто крышу сносит от происходящего. Он обнимает крепко, жадно целует. Сминает чужие губы, ловит сбитое дыхание, кусает наконец-то. Как мечтал. По шее губами спускается, не сдерживается, оставляет метку. Больно. Усок скулит, за плечи хватается так, что костяшки белеют. Но подставляется, тянется, требует. И Чанхён отдаёт. Всего себя, все свои невысказанные чувства и желания. Утром он обязательно спросит, что было в том печенье. Но сейчас не время отвлекаться.