a mental case

Когда родители за Чонгуком всё-таки приезжают, его нигде не могут найти. Приходится привлечь всех санитаров, даже ребят, чтобы помогали, но Чонгука нет, словно он сквозь землю провалился. Нет ни в одной из комнат, на улице тоже нет, Чонгук пропал. Хосоку ужасно не по себе, ведь теперь дело может и до суда дойти, если парня всё-таки не найдут, родители ничего не оставят от больницы, сравняют её с землёй. — Тэхён? — в который раз спрашивает он. — Ты точно не знаешь, где Гук может прятаться? Тэхёна уже достал этот вопрос. Но он не знает, где искать друга. — Это вы виноваты! — кричит он. — Гуки нельзя забирать! Ему нельзя без меня! Это вы виноваты, что он сбежал! Один! Он налетает на Хосока, по груди его молотит худыми руками. Врач держит, но позволяет выплескивать эмоции, он бы и сам куда-нибудь выплеснул, если бы мог. — Тэхён, ты же понимаешь, что я это не решаю? У Чонгука закончился срок пребывания и ему пора домой. Тэ кривится. Он старается не реветь, но у него плохо выходит и слезы по щекам всё-таки катятся. — Но как я без него? И как будет там без меня? Один? — Вы так подружились, я понимаю. Но что я могу сделать? Я же не родитель! — оправдывается Хосок. — Но ты же взрослый! И ты тут главный! Попроси их не забирать Гуки, пусть они оставят его мне! — Тэхён, если мы не найдём его до вечера, меня уволят и всех выгонят. Намджун наблюдает со стороны, в гущу событий не лезет, недолго раздумывает и головой качает, а потом уходит в столовую. — Сокджинааа, может Чонгук ушёл также, как ты пришёл? Ты не проверял? — Вряд ли. Дыру же нашли и закрыли, — Джин заметно нервничает, оглядывается постоянно, а потом не выдерживает. — Я помог ему спрятаться. — Сокджин? — Намджун хватает его за руку. — Но зачем? Сокджин? Тебя же могут выгнать за такое! — Я знаю, как это — покидать это место, когда совсем не хочешь. Он очень просил. И я не представляю, сколько он будет прятаться, но… он просто не хочет уходить, — вздыхает Джин. — Но из-за этого у всех будут неприятности. А Чонгука всё равно заберут. Это ведь его родители! Намджун, конечно, понимает нежелание Чонгука уходить отсюда, точнее — от Тэхёна. Но за Сокджина он больше переживает. — Они его любят, если приехали сюда за ним. Им ведь без него тоже плохо… скорее всего. — А мне они совсем не нравятся! — Джин хмурится. — Чонгук красивый, а родители его — не очень. И это он не преувеличивает, отец у парня какой-то дёрганный и вовсе не от волнения, да и внешне отталкивающий какой-то. А мать просто как с карикатуры сошла. Сразу видно, что и характер у неё не лучше внешности. — Они ему вообще родные? — резонно спрашивает Джин. И не догадывается, что попал в яблочко. — Откуда же я знаю? — Намджун всплёскивает руками. — Ладно, не говори, где он, но тогда вообще не признавайся, что что-то знал! — И не скажу! — кивает парень, утягивая Намджуна куда-то в сад. — И помогать его искать мы тоже не будем. А то мало ли что! — Я сам его найду! — важно говорит Тэ, вытерев слёзы рукавом. — Сам! Обогнув Хосока по дуге, он идёт по коридору и повторяет: — Сам найду! В незапертые комнаты заглядывает, по их с Чонгуком местам проходит. В кустах его ищет, в беседке, они часто в прятки играют. Только сейчас Чонгук не спешит выпрыгнуть из-за угла, чтобы Тэхёна напугать и это пугает сильнее. Чонгук сидит у Сокджина в шкафу, притаившись в углу рядом с одеялом, он старается даже дышать тихонечко, чтобы точно не нашли, хотя комнаты персонала пока проверять не придумали. Юнги в поисках тоже не участвует. Он делает вид, что спит на диване, прикрывшись одеялом, а сам пишет Чимину. «Привет, Чим! Как дела?» Сейчас Чимин очень рад, что ему не хватило решимости порезать себя, от лекарств шрамов не осталось. Сегодня он подставляет кожу калифорнийскому солнцу у себя во дворе и изо всех сил старается не выглядеть привидением к встрече с Юнги. «Я скучаю по тебе, хён!» — пишет он в ответ. С телефоном он не расстаётся, даже в душ его берёт и в туалет. «И гуляю!» — тут вот он немного преувеличивает. «Когда я приеду, будем гулять вместе?» Чимин оглядывает поверхность бассейна, пальмы, голубое небо. «Тебе тут не понравится. Здесь много солнца. Но я очень хочу гулять с тобой вместе!» Отправив сообщение, парень вздыхает, прижимает телефон к щеке. Тот тёплый, конечно, но с плечом Юнги не сравнится. Альбинос улыбается, набирая ответ. «В тебе тоже много солнца, но это мне нравится!» «Правда?» Чимин сияет ярче солнца, по шезлонгу на живот перекатывается, ногами в воздухе болтает и строчит: «Я такой только с тобой, Юнги-хён!» «Конечно правда!» «Я люблю тебя, Юнги!» — I love you! — тихо и хрипло произносит альбинос в микрофон и отправляет Чимину. Тот после этого полдня отойти не может, его контузило хриплыми нотками знакомого голоса, он даже ревёт и смеётся сквозь слезы, пугает своего опекуна, а потом долго доказывает, что всё с ним в порядке. И уже ночью записывает ответ своим высоким волнующимся голосом: — Я жду тебя! Юнги надеется, что у него всё получится. Он уже попросил брата забрать его пораньше под предлогом съёмок в новой рекламе. Ему нужно ещё немного времени. Тэхён находит Чонгука по запаху. На улице он все их места облазил, вернулся в здание. А у Сокджина комната на первом этаже. И не заперта. Тэ чует там Чонгука. Они словно повязаны — если один потеряется, второй обязательно найдёт. Открыв дверцу шкафа, Тэ недолго смотрит туда, а потом залезает внутрь, устраивается, закрывает дверцы и гудит: — Я тебя нашёл. Сначала вздрогнув и напрягшись, Чонгук цепляется за него руками и тяжело дышит. — Тэхён-а… — Мы тут умрём? Тэ интересуется, потому что вылезать и отдавать Чонгука точно не собирается. — Я не хочу умирать. И не хочу, чтобы ты умирал. — Тогда нам придётся вылезти. Когда-нибудь. — Меня заберут, если я выйду, — Чонгук трётся лбом об Тэхёна, как животное, просящее ласки. — Не заберут. Мы сбежим, — парень гладит Чонгука по голове. — Ты ведь хотел. Давай, Гуки. Давай сбежим? — Но как? Дыру закрыли. Забор теперь сильнее охраняется, там камеры повсюду. Как сбежать? — Мм… Перелезем? — Тэ прижимается к другу. — Я боюсь, Гуки, но с тобой пойду. Тот вздрагивает. — Я знаю! Я сделаю что-нибудь, после чего меня оставят! Что-нибудь ненормальное! Что такого можно сделать? Пускай даже в отделение для буйных запихнут! Но я должен… Тэ качает головой, бодаясь. — Нет, тебя тогда никогда не выпустят. Даже если ты вырастешь. А меня отпустят домой… и что я там буду делать один? — Что ещё мы можем придумать? Всё-таки умереть здесь? — Можем убежать, может сидеть тут вечно, можем всех убить, чтобы не трогали нас больше, — серьёзно говорит Тэхён. А Гук горячо вздыхает. В шкафу становится совсем душно. — Мы должны придумать, как сбежать. — Гуки… — Да? — Тут жарко. — Жарко… — Что же делать? Если бы их искали в тех коридорах, то уже бы нашли, потому что их здорово слышно. Тэ обнимает Гука двумя руками, жмётся к нему. Ему сейчас хочется чего-то подходящего под определение «всё», но в тоже время — чего именно, он не знает, поэтому лишь вздыхает. — Давай сбежим? Сейчас… — Мы не сможем перелезть через забор, — Чонгук касается носа Тэхёна своим и замирает. — Если залезть на беседку и прыгнуть… Тэхён упрямый, пусть даже его план называется «сломай себе шею». Но он особо и не боится таких вещей. Ему кажется, что они взлетят в нужный момент и смогут не только перелететь забор, но и за ним приземлиться без потерь. — Мы ведь сможем? — спрашивает он. А после этого губами к чужим губам прижимается. Они раньше целовались, но почему-то только сейчас у Тэхена возникает чувство, что они делают что-то неприличное. Гук глухо стонет в поцелуе. В последние дни он отказывался от таблеток старым проверенным методом — выплевывал их, не хотел быть сонным или заторможенным, когда за ним придут. И это даёт свои плоды — в штанах ему снова становится тесно. Он и забыл уже, что так бывает. — Гуки? Тэхён его целует, а в перерывах дышать пытается и уговаривать: — Пожалуйста, давай… сбежим? — Да… Да. Сейчас Чонгук согласился бы и умереть. Тэхен тянет его за руку из шкафа, пытается встать, идти и целовать одновременно. Из шкафа они оба вываливаются, не распадаясь на двух отдельных существ. — Не хочу, чтобы ты уходил без меня. Не хочу! — капризничает Тэ. — Я не уйду, — ниже и тише говорит Чонгук от нарастающего возбуждения. Ещё бы он не возбуждался — он лежит прямо на Тэхёне, дышит им и чувствует его всего. Тэ не понимает — убегают они, или нет? Хочет ли он сам вот прямо сейчас куда-то бежать? Они встречаются взглядами. Чонгук не теряется. Он всегда знал, что делать, когда ему так жарко. Тем более, если с ним Тэхён. Он словно проспал сотню лет, в том душном шкафу, а теперь выпал в реальность, где у него есть самая понятная ему вещь — желание. Он мычит и задирает на Тэхёне одежду. Гладит его, нажимает ладонями, ищет чувствительные точки. Парень ёрзает, хмурится, кусает губы. Чонгук его так давно не трогал. Тэ трогает его в ответ. Ему страшно любопытно и боязно одновременно. У Чонгука очень горячая спина. — Снимай, — тот приподнимается на руках, чтобы Тэхёну было легче избавить его от кофты. Тэ ловко справляется с поставленной задачей. Чонгук после этого лохматый. Тэ улыбается этому. Пальцами в волосы лезет, шею гладит и бёдрами прижимается. Гук не забывал про спортзал, поэтому он ещё накачанней и мощнее. Он постепенно растёт, в мужчину превращается. Его кожа горячая и влажная от пота. Он уже и не помнит, что от кого-то прячется, потому что снимает с Тэхёна кофту, а затем и штаны. Он глядит на голого Тэхёна, совсем не такого, как он сам, более тонкого и изящного — и все последствия приема таблеток испаряются окончательно. Это волшебство. Тэ никогда эксгибиционизмом не страдал, потому стесняется. Смотрит в сторону, дышит неровно и нервно подергивается. Покрывая горячими поцелуями его тело, Чонгук показывает что-то ещё кроме желания — это любовь. Он любит Тэхёна, насколько сильно возможно любить кого-то. Он умрёт с ним точно в один день, а иначе при такой любви и не бывает. Тэ чувствует это, привыкает, расслабляется. Он видит это в глазах Чонгука. То, что заставляет его довериться. — Гуки, мне будет больно? Он простил Чонгуку то, что было между ними уже давно. Он толком и не помнит ничего. И хотя немножко побаивается, но теперь Тэ готов отдать Чонгуку что-то посерьезнее почки, если понадобится. — Немножко, — отвечает Чонгук, сбивчиво дыша. Он давно уже не трогал Тэхёна вот так, не сжимал пальцами его член, не дрочил его. Он словно долго-долго спал, а теперь проснулся для того, чтобы вспомнить — как это, дрочить Тэхёну. — О-ох! Тэ хватается за его голову. Дышит хрипло. Смотрит во все глаза. Рука Чонгука на члене как-то по-другому запомнилась. Раньше не было так горячо. Раньше с ним была всего одна рыбина. А теперь Тэхён плавает с ними, скользит между их тёплых чешуйчатых боков, хватается за плавники и совсем ничего не боится. Чонгук дрочит ему, не давая передышку. И Тэ кончает с коротким вскриком и судорогами. Ему после этого жарко, а потом вдруг холодно. Гук довольно урчит, как животное, убившее добычу и теперь собирающееся обглодать её мясо до костей. Он кусает Тэхёна, целует, снова спускается вниз, облизывает головку члена от спермы. — Это совсем не больно, — признаётся Тэ. Чонгук и перерывы — вещи несовместимые. Где-то там под его языком у Тэ снова встаёт, внутри всё от желания сводит, кажется он проглотил всех своих рыб и теперь они живут в нём, плавают по всему телу, расталкивая друг друга и щекоча внутренности. У Тэ трясутся руки. — Мне так хорошо! — всхлипывает он с восторгом. Чонгук сосёт его член и вводит внутрь сразу два пальца, они тоже в сперме, и она ещё тёплая. Это новое ощущение странное, но на подкорке знакомое. Тэхён хмурится, сжимает волосы друга в кулаках. — Ты хочешь в меня, да? — спрашивает он, глядя на макушку Чонгука. Его новые внутренние жительницы поют о том, как красиво выглядит чёрное пятно волос Чонгука на фоне его живота. У Тэхёна от этой красоты даже голос дрожит. — Ты хочешь, Гуки? — Да. Тэхен изгибается в пояснице и стонет, шире разводя колени. Чонгук стремится вверх, накрывает его собой, давит на него, целует, куда придётся — щёку, ухо, шею, дышит горячо. — Потрогай меня… Тэхён-а? Пожалуйста, потрогай? Он всегда умел Тэхёна на авантюры подбивать. И вот теперь тому тоже не устоять. Тэ гладит чужие плечи, бока и бёдра. Чонгук везде очень горячий и твёрдый. Тэхёна это очень восхищает. Когда пальцы Тэ касаются члена, Чонгук шумно втягивает воздух. В тот момент он непередаваемо вкусный, густой, запахи смешиваются. — Вот так? — тихо спрашивает Тэ, изучая его член пальцами. — Даа… — тянет Гук с неподдельной благодарностью и по чуть-чуть растягивает Тэхёна. Он хорошо придумал — Тэ так интересно его трогать, что он незаметно для себя расслабляется, привыкает и скоро даже не помнит о боли. — А почему у тебя больше, Гуки? — Не знаю. Просто больше. Я не выбирал. — У тебя плечи шире… Ты младше, но мы одного роста. Почему ты такой, Гуки? Тэ приподнимает бёдра над полом — Чонгук что-то такое делает внутри, отчего хочется только вздрагивать, оставив глупые вопросы на потом. — Просто я… такой. Гук не может найти какого-то другого ответа, особенно сейчас, когда член твёрдый под пальцами Тэхёна, а под пальцами Чонгука мышцы готовятся его принять. Тэ издаёт короткий смешок. И закидывает за Чонгука ногу. — Давай. Я готов. Гук не может отказать. Кажется, это первый такой «осознанный» секс в его жизни, вполне нормальный, по обоюдному согласию. Гук приподнимает бёдра Тэхёна, пристраивается и входит в него за один раз — глубоко и до предела всех своих размеров, заполняет собой. Тэхёну всё-таки больно. Он мычит, впивается зубами в кожу со всей силы, зажмуривается. Чонгук мажет губами по его шее, сам что-то мычит в ответ, раскачивает бёдрами. Боль должна пройти — он-то знает. Знает это лет с восьми. Удовольствия тогда он не получал, но боль уходила, а на её место приходило смирение. Он ничего не мог сделать против желания своего отчима. А теперь вот тот стоит в дверях и смотрит на него. Мать что-то кричит, она ему тоже не родная, санитары туда-сюда носятся, вокруг какой-то хаос. Но у Чонгука внутри всё в порядке — он смотрит на Тэхёна, берёт его, чувствует и улыбается ему, потому что это и правда самый нормальный секс в его жизни, даже если для других они всё ещё ненормальные. Тэ ничего вокруг не замечает, перебирает волосы Чонгука, тянется к нему, сам в губы целует. Для него нет никого сейчас, кроме Чонгука. Даже рыбины куда-то делись. Есть только Тэ и Чонгук. И никого больше. Хосок сам от себя не ожидает такого решения, но он останавливает санитаров и закрывает дверь. Тут не нужно быть особенно догадливым — парням хорошо, а ему даже как-то стыдно вдруг, что они все на это пялятся, как умалишённые любители извращённой порнушки. — Ну вот, Чонгук нашёлся, а теперь давайте все успокоимся и дадим им время… Одеться. — Тебе нравится? — тихо спрашивает Чонгук. Тэ прячет ответ в новом поцелуе. Сжимает партнёра ногами. Чонгук слышит его довольный стон — и ему самому просто офигенно хорошо. Он активно работает бёдрами и даже не догадывается, что его психованные родители отказываются от него в тот момент, это самый простой способ избавиться от него наконец насовсем, но если бы он об этом знал, ему было бы ещё лучше, ведь это значит, что он останется здесь ещё на какое-то время. Кончая, Тэ кричит. Ему снова больно. Попрятавшиеся рыбины разлетаются из него фейерверком, как из прорванного невода. Тэ кричит. Но восторга в этом крике больше всего остального. — Гуки! Чонгук кончает немного позже. Давно ему этого не приходилось делать, поэтому оргазм сильный и тоже почти болезненный. Успокоившись, Тэ улыбается. И Чонгук вместе с ним, уткнувшись в него носом. Когда они наконец выходят из комнаты, Хосок их отлавливает, тащит в кабинет и почему-то не ругается. Родители Чонгука уехали и забрали всю суету с собой. — Чонгук, ты останешься здесь до совершеннолетия. Парню нужно какое-то время, чтобы осознать услышанное. — То есть… Родители уедут без меня? — и ему улыбаться от этого хочется. — Они оставили тебя здесь… совсем, — мягко говорит Хосок. — То, что вы творите, ребята, конечно лично я не могу осуждать, но… Короче говоря, у тебя больше нет родителей. Гук хлопает глазами, переваривая ещё и это. Переводит взгляд на притихшего Тэхёна. — Зато у меня есть он. И зачем мне кто-то ещё? Тэхёну стыдно за то, что произошло. Странно за Чонгука. Как он теперь без родителей? А вдруг от него тоже откажутся? Но он смотрит в глаза своего друга и осознаёт, что им не нужно расставаться. Хосок вздыхает, глядя на них. — Пожалуйста, ведите себя хорошо. Не нужно это повторять, когда приедут родители Тэхёна, — просит он и отпускает парней. А потом долго-долго разглядывает пальму на постере и никак не может понять, что не так с их таблетками, которые понижают сексуальную активность? Кажется, кому-то они наоборот её повышают. Намджун с Сокджином трахаются, это все знают, как бы они не прятались. Теперь ещё и Чонгук с Тэхёном. Хосоку обязательно нужно пересмотреть их лекарства и выбрать для будущих пациентов что-то другое. Или нет?