a mental case

Чонгук приезжает в гости к старым знакомым гораздо позже, чем собирался. Последнее время он ужасно занят: учёба, тесты, подготовка… Он словно в армии побывал, возмужал, вытянулся, окреп. Если и раньше его стоило бояться (особенно его желаний), то сейчас, особенно, когда он не улыбается, серьёзен и сосредоточен на своих мыслях, к нему вообще лучше не подходить, каким бы красавчиком он не стал. Конечно, Джин его кормит, затискав, спрашивает, как дела, снова кормит и снова тискает. У Чонгука ощущение, что он приехал в гости не к ребятам, с которыми когда-то лечился в одной школе, а к родственникам, близость с которыми не подвластна долгой разлуке, потому что она кровная. Чонгук заметно расслабляется, улыбается шуткам Сокджина, но когда тот вдруг спрашивает про Тэхёна, снова весь напрягается — лицом и телом. — Мы очень давно не виделись. Намджун Сокджина к Чонгуку и на расстоянии то ревнует, а когда они так близко, то совсем хмурится, наблюдая, как Сокджин этого мелкого затискивает и закармливает. — Как это не виделись? Расстались? — подскакивает Намджун и к Сокджину подходит, руку на плечо кладёт, территорию обозначает. Чонгук опускает взгляд и вздыхает. — Родители его забрали. Я знаю, где он сейчас. Но к нему очень трудно попасть, — голос становится ниже. — И я попаду. Гук говорит так, будто с кем-то спорит, пытается доказать свою уверенность. Джин охает, смотрит на Намджуна и снова охает. Почему-то за Чонгука он очень волнуется. — А мы можем как-то помочь? Намджун кивает — он хотел предложить тоже самое. Ревность — ревностью. Но помогать друг другу нужно. — Он в больнице, — говорит парень, не поднимая головы. — Давно. Много лет. В одной и той же больнице. Я хотел стать врачом-психиатром, но с моими диагнозами это нереально, я пытался, но… В общем, я хочу устроиться санитаром, а без связей вряд ли получится. Я пытался найти Хосока, но не нашёл, да и больница там другая. Он же там один, совсем один, понимаете, да? — резко вскинув взгляд, Чонгук сжимает в руках чашку. — Мы все живём, как нормальные, вы вот вообще отлично устроились, Юнги с Чимином тоже… А он! Он по-прежнему болен. Меня не взяли на лечебную психиатрию, но никто не мешал мне это изучать. Я должен быть с ним и должен ему помочь. Дело ведь даже не в том, что он моя первая любовь, или как это назвать… Просто он же… Без меня. Понимаете, да? Джин сжимает ладонь Намджуна. — Я понимаю… Если бы Намджун по-прежнему был там, я бы опять устроился. Хоть санитаром, хоть уборщиком, хоть местной кошкой. Ходил бы на четвереньках и мяукал, если бы было надо, но был бы рядом с ним. Честно сказать, Намджун даже не знает, что в такой ситуации поделать можно. Но помочь Чонгуку необходимо. Он сам для себя неожиданно предлагает: — Можешь пожить у нас. Придумаем что-нибудь. Может родители заберут его из больницы? Где она вообще? — Его родители не понимают меня. Я встречался с ними, пытался поговорить… Но для них я по-прежнему ненормальный. И то, что я так стремлюсь к их сыну — это тоже ненормально. По мне так всё наоборот, конечно, ничего более нормального, чем это желание, в моей жизни не было. И Тэхён — нормальный. Он не такой, как другие. Но он никогда не вредил никому и это слишком жестоко — держать его всю жизнь то в одной больнице, то в другой. Сейчас он в «Небесном приюте», вы вряд ли про него слышали, но я его изучил уже вдоль и поперёк, там дыру в заборе не проделаешь, туда только легально попасть можно. — А может там есть приемные дни? — Есть. По субботам до шести вечера. Но пускают только родственников. Или с согласия родственников. Взять в заложники его родителей? — Чонгук совсем не шутит. Ему не до смеха. — Тебя его родители уже знают, но нас-то нет. Если вот этот красавчик их попросит, — Намджун ласково смотрит на Джина, — то разве можно такому отказать? Его все любят! Скажем, что мы друзья. Могли ведь у Тэхена быть друзья? Чонгук удивленно моргает. — Вы правда поможете? И поедете со мной в Корею ради этого? Сокджин улыбается очень тепло и кивает. — Конечно, Чонгуки! Мы ведь… Мы как семья, да? Намджуну приходится отпрашиваться с работы. Но чего не сделаешь ради семьи? — Тебе актером нужно быть, — ворчит он, на Сокджина поглядывая. Они только что от родителей Тэхёна вышли, где Сокджин соловьем заливался о том, что Тэ ему как младший брат был и что он только в страну вернулся и просто жаждет повидаться с младшеньким. — Ты даже слезу пустил, как ты это сделал вообще? Сам Намджун, в основном, стоял и молчал, кивал только в нужные моменты, да поддакивал. Мама Тэхёна на слёзы Сокджина сразу купилась, смягчилась. И выдала им разрешение на посещение, позвонила в больницу. А ещё радовалась очень, что её сына не забывают. Вообще она простой женщиной оказалась, красивой, очень на Тэхёна похожей внешне. И дом у родителей Тэхена простой был. Намджун про этот «Небесный приют» почитал. Ценник там был заоблачный, но и условия, как в неплохом отеле. — Неплохие они вроде люди, даже жалко их. Сами не шикуют, а Тэхёна в такое место отправили… — Неплохие, как же, — Джин тоже ворчит. Когда они ушли от родителей Тэ, он сразу поменялся. Им в лицо ничего не говорил, ни к чему, но Намджуна не стесняется. — Они некрасивые. — Думаешь? — Намджуну мама парня очень даже ничего такой женщиной показалась. — И что ты там увидел? — Папа у него индюк, а мама ящерица. Удивительно, что они вообще ребёнка сделали, — кривится Джин. — Индюк и ящерица сделали растение, — Намджун качает головой, стараясь не шутить. Чонгук их дожидается в отеле, как «подельник», волнуется, места себе не находит. Когда они возвращаются — сразу кидается с расспросами, а потом очень бурно радуется, благодарит и скачет, как маленький ребёнок перед долгожданным праздником. — Значит, в субботу можно? Ох, ещё три дня! Чонгук сам в Корее давно не был. Ему повезло меньше, чем Юнги, богатых родственников у него нет, но нашлась старшая сестра, родная, обычная девушка, живущая в Америке с самого рождения. Он у неё и жил всё это время, пока учил и английский и медицину. — Потерпи, три дня — это не срок, — они как-то совсем сроднились за недолгий срок. Намджун Чонгука по волосам треплет, как ребёнка. И не боится за это огрести. А за столом, ужиная, прямо спрашивает: — Увидишь ты Тэхёна, а дальше что? — Поговорю с ним. А потом разберусь. Я ведь не знаю, каким он стал. Время нас меняет… Ещё хуже, чем болезни, — отвечает парень. Он может быть очень серьёзным, когда дело доходит до таких разговоров. — Сколько вы уже не виделись? — Пять лет. После озвученной цифры Намджун смешно крякает, хорошо, что не жевал в этот момент. — Это очень долго, — и на Сокджина тут же огладывается, проверяет, что он рядом. И даже представлять такую страшную цифру в разлуке не хочет. Чонгук вздыхает и снова становится как-то младше, ведь озвучивает своё главное сомнение. — Долго, да? А вдруг он там кого-то встретил?.. — Ой, перестань, он ведь не в круиз для одиноких поехал. Намджун лукавит. Ведь они в больнице познакомились и Сокджина он именно там встретил. Но если Тэ нашёл кого-то другого, в то время, как Чонгук так к нему стремился, это будет верхом несправедливости. — И вообще Тэхён не очень общительный, — нужны ещё какие-то аргументы. Гук дёргает плечами. — Но он красивый и… Очень привлекательный! — И ты тоже красивый! — пытается успокоить Сокджин. — Очень-очень! Красавчик настоящий! — Очень, — со скрипом признаёт Намджун. — На тебя на улице оборачиваются. Чонгук что-то бурчит, мол, да не важно, оборачиваются или нет, а потом, после очередного глотка пива признаётся: — А он ведь меня простит? За то, что я… занимался сексом… с другим? Намджун снова крякает, правда уже потише. — Вы ведь пять лет не виделись. Понятно, что такое могло произойти. — Это был просто секс, — бубнит Гук, болтая остатки пива в бокале. — А я бы не простил, — внезапно говорит Джин. Намджуну вдруг как будто стыдно, как будто это он тут просто сексом с кем-то занимался. — Радость моя, они ведь пять лет не виделись… — Да хоть десять! — возмущается Джин, перебивая. — Хоть сто! Они не расставались, как я понял, и это измена! Чонгук втягивает голову в плечи. — Мне хотелось очень… — И что ему нужно было делать? — Намджун очень хорошо помнит, какой этот парень был озабоченный. Джин разводит руками, глядя на них, как на идиотов. — Дрочить! Что же ещё? — ему словно вожжа под хвост попадает. — Значит, ты считаешь, что это нормально? А если мне придётся уехать куда-нибудь? Или тебе? Ты тоже будешь трахаться со всеми подряд и думать, что это нормально? Так значит, Ким Намджун? Это норма? — Ну что ты, Сокджин-а, конечно, нет! На деле, Намджун, конечно, не знает, на какую стенку он засматривался без секса, но говорит то, что Сокджин хочет услышать. И пусть по мнению Намджуна этот разговор — полная глупость, но Сокджин волнуется и поэтому его надо успокоить. — Я просто говорю, что пять лет — это тяжело. Возможно, Тэхён тоже с кем-нибудь занимался сексом. — А, то есть если я буду заниматься сексом, это тоже нормально? — совсем что-то своё слышит в его словах Джин. — Чего вы так ругаетесь? — встревает Гук. — Я ведь всего несколько раз… и просто секс. А Тэхёна я… Люблю! И хочу быть с ним! Намджун на него недобро зыркает. Потому что только хотел сказать Сокджину, что любит его и ни за что бы не стал его с кем-то делить, но после слов Чонгука этот аргумент уже как-то теряет силу. Приходится встать, чтобы сгрести Сокджина в объятие. — Ну я же не дурак, чтобы променять тебя на какой-то секс? Ну? — и чмокает его в губы смачно мешая дальше ругаться. — Ты дурак! — спорит Джин и оборачивается к Чонгуку. — А ты вообще дурак! Оба вы дураки! — но Намджуна он тоже обнимает. — Трахаться нужно только с тем, кого любишь! Чонгук дуется, допивает пиво и потихоньку сливается в отдельную комнату, откуда не видно, как другие ругаются, целуются и что-то там ещё, чего ему и в двадцать три хочется, как в семнадцать. Намджун Сокджина по спине гладит и удивляется: — А если никого не любишь, что же делать? Это я не о себе, Сокджин-а, ты не думай! Я тебя очень люблю! — Глупая гепардина! Не любишь — не трахайся! — у Джина очень простая логика. И она всегда очень веселит Намджуна. И спорить с ней бесполезно. — И правда, — соглашается Нам и даже не замечает, что Чонгука уже нет поблизости.