I See Fire

      Через пару дней я в принудительном порядке приступила к работе. Пока меня не пускали в шахты, потому что тут я пока маленький ребёнок. Поэтому я трудилась на кухне среди стариков и Лара, который продолжал помогать мне осваиваться. Он был очень добр и с ним можно было поговорить абсолютно обо всём. Например, узнать новости, происходящие в мире. Начала я издалека, узнавая сначала о стране и народе Огня, а потом плавно переводя тему на другие страны.       Так я узнала об Аватаре, которого не видели вот уже почти сотню лет. Покивав, я перевела тему на традиции племени Воды. Вдоволь наслушавшись его рассказов обо всяких традиционных свадебных обрядах, я вновь плавно перевела тему, узнавая о разных языках, которые используются в этом мире. Каждый народ (независимо от того, где он находится и как живёт), имеет свои особенности языка. И это просто удивительно!       Несмотря на то, что язык, по сути, остаётся одним и тем же, у каждого народа он имеет некоторые отличительные способности. Это можно проследить по манере разговора: например, люди Огня прекрасно меняют тональность своего голоса во время разговора, переходя от низкого к более высокому — иногда плавно, а иногда быстро и стремительно, словно резко вспыхнувшее пожарище. Воздушные кочевники в свою очередь говорят быстро, временами даже слегка неразборчиво — язык, выходящий из их уст невероятно красочен и эмоционален. Народ Земли говорит чётко, голос их громкий и хорошо поставленный. Они говорят кратко и по делу, мало внимания обращая на некоторые детали, которые считают маловажными. А люди из Водных племён слегка тянут гласные, речь их изобилует описаниями и множеством красивых литературных высказываний.       Лар раньше был путешественником, как он рассказывал, он большую часть своей довольно длинной жизни провёл в путешествиях по свету, стараясь не ввязываться в конфликты и вести довольно мирную жизнь. Он был обычным человеком, не магом, а если судить по внешности, то был он, скорее всего, выходцем из народа земли. Он был частью того времени, когда конфликт был несколько приглушен — краткое перемирие тогда ознаменовало время для передышки. Народ Огня собирал новые силы для атаки, а другие народы латали своих раненых и строили защитные стены. Тогда Южное племя воды процветало — там было множество здоровых мужчин, а сам Южный Полюс ещё не был захвачен.       Лар появился в семье таких же простых людей, как и он. И пусть в его роду были и маги, но почти все дети оставались обычными людьми, не владеющими никакой стихийной магией. Возможно, их не-магическая кровь была настолько сильна, что гасила собой всё, что приносили в род маги: потому как было странно, что так мало людей из довольно большой семьи владели какими-либо способностями. С какой-то стороны родом Лара можно было и восхищаться, но для Земляного царства они не играли большой роли, так как магией не владели, и не смогли бы оказать достойное сопротивление именно магам. Лар не рассказывал, что именно происходило в его семье, которая во время войны пришла в упадок, но я подозреваю, что многих мужчин (а также некоторых обученных женщин) забирали в войска. Либо как пушечное мясо, либо как боевую единицу, которая способна противостоять именно не-магам из страны Огня. Насколько я знаю, в составе их армии состоит также большой процент людей, не имеющих способностей.       — Что означает этот рисунок на твоём браслете? — спросил Лар, ловко орудующий ножом и счищающий кожуру с картошки. Или того, что похоже на неё.       — Это руна, — поправила я, краем глаза заметив, как мужчина махнул рукой, словно говоря, что ему совершенно безразлично название. — Она означает отказ от чего-то и приобретение. Отала словно говорит, что нужно отказаться от всего старого, стряхнуть с сапог всех неправильных моих выводов, а потом придти к понятию того наследия, которое мне уготовано судьбой.       — Подожди, — Лар непонимающе выгнул чёрные густые брови, — ты говоришь об этой руне так, словно она… живая.       — Грубо говоря, так и есть, — я кивнула, отбрасывая от себя отчищенную картофелину в таз с таким же. — Руны — такая же магия, как и покорение воздуха, воды, огня или земли.       — Да неужели? — усмехнулся мужчина. Я пожала плечами и сдула с глаз ярко-рыжую чёлку, лезущую в рот. Нужно было срочно либо обрезать всё это дело (чего мне делать не хотелось, потому что волосы довольно красивые), либо найти резинку или какой-нибудь шнурок, чтобы ничего не мешалось.       — Ты можешь думать всё, что хочешь, но для меня руны — не просто рисунки, — отвечаю я, отворачиваясь от Лара. Краем глаза я подмечаю, что мужчина вздрагивает, а потом возвращается к прерванной работе.       — Это как-то связано с теми рисунками на стенах? — внезапно спрашивает Лар, а я еле нахожу силы для того, чтобы кивнуть. — Так и думал. Но я до последнего не верил, пока не увидел точно такой же рисунок, что и у тебя на браслете, а так как тебе выходить отсюда запрещается…       — Где ты его видел? — спрашиваю я, поднимая взгляд от пола.       — Что?       — Где. Ты. Видел. Руну.       — А, — Лар почёсывает затылок, а потом неловко посмеивается. — За городом есть небольшая поляна, я там собираю лекарственные растения для лекарей. Недавно вот заметил, что на камне кто-то рисует эти дурацкие «руны». Сначала я подумал, что это дети какие. Но потом вспомнил, что ты — единственный ребёнок на всю деревню, а тебя не выпускают из шахт. Поэтому я просто решил, что балуется кто. Только через пару дней вспомнил, что ты носишь этот браслет, и на нём такой же рисунок, что и на камне. Только на нём он такой крупный, словно огнём выжженный. Да и непростым огнём. Явно магическим. Но я не припоминаю, чтобы огонь обычного мага прожигал камень… вот так. Только если это Лорд Огня постарался, но я не думаю, что его высочество захотело бы прибыть в деревню, находящуюся прямо на границе.       Я нахмурилась. Если с тем, что отправляют именно Лара всё было понятно, то поляна… Аннит не говорила ни о какой поляне. А так как я видела карту селения и окрестностей, то эту небольшую поляну Аннит точно не могла пропустить. А это значит…       — Сядь за работу, девка! — прикрикнул на меня надзиратель, когда я отложила от себя нож. — Я и так закрываю глаза на то, что ты болтаешь с этим калекой вместо того, чтобы работать! Хочешь получить удары плетью?!       — Нет, простите, — я встаю со стула и коротко кланяюсь, а потом усаживаюсь обратно, нервно вертя в руках картофелину.       Та руна на поляне. Она новая.       — Лар, — я тихо обратилась к мужчине, вновь приступая к работе. Мои пальцы уже болели от огромных картофелин, а также их часто сводило судорогой из-за того, что руки находились в одном и том же положении.       — М?       — Сколько лет принцессе Азуле?       — Около шести, а что?       — Нет, ничего. Спасибо, — я отвернулась от мужчины. Судя по тому, что Азуле было четырнадцать во время начала канонных событий, то мне нужно прожить в этом мире около… девяти лет, если канон не решит измениться. Вдруг канон начнётся чуть раньше или, наоборот, чуть позже?       А какая мне разница вообще? Когда в моей голове успело сформироваться решение принять участие в канонных событиях? Может это влияние части души, которая осталась от той Айрис? Что-то вроде остаточного следа… Но в любом случае сейчас её место занимаю я, студентка, погибшая при землетрясении. Я не смогу вернуться обратно домой уже никогда, и поэтому мне придётся искать своё место тут… в этом ужасном мире…       — Айрис, ты что? — Лар осторожно погладил меня по голове, проходясь ладонью, покрытой мозолями, по грязным волосам, даже при такой антисанитарии не утратившим свой яркий оттенок. — Пожалуйста, перестань плакать. Это всё из-за моих слов про рисунки? Прости, я не думал, что это выбьет тебя из состояния равновесия.       — Нет, ничего, — я покосилась на надзирателя, надвинувшего шлем на глаза и привалившегося к стене, а потом утёрла грязным рукавом слёзы. — Просто сейчас я поняла, как сильно мне не хватает семьи.       — Нам всем её не хватает.

***

      Аннит нервно прохаживалась по своей лачуге, кусая обветрившиеся губы и хмуря брови. Под глазами у неё залегли глубокие тени, а из ранее строгой причёски выбились волоски. Последние полчаса мы с ней спорили на тему того, что может значить вся эта канитель с поляной и рунами на камне. Она настаивала на том, что это всё чьи-то проделки, мол, кто-то просто увидел, как она перерисовывала руны, а потом просто решил повторить и нарисовать что-то похожее, то я считала по-другому.       Так как Аннит пока не смотрела, что было нарисовано на камне, то я и не могла сказать, появились ли какие-то новые руны, которых ранее в деревне не было. Также я много раз намекала Аннит на слова Лара о том, что знаки были выжжены не обычным огнём, но женщина просто махнула на это рукой, даже не собираясь принимать к сведению. Была бы я более эмоциональна, то, возможно, даже бы обиделась на такое, но в последнее время самообладание вновь стало возвращаться ко мне, и я уже не перескакивала с темы на тему, а вела себя почти так, как там — в том мире, где я ещё была жива.       «Почти» — потому что кое-что от Айрис мне всё же передалось. Детская непосредственность, к примеру, или плохие данные — многие слова я выговаривала не так, как они должны были звучать, но я списывала это на то, что Айрис была ещё маленькой девочкой, которая вряд ли много болтала. Ну, а ещё здесь не было логопеда.       Когда снаружи начали доноситься какие-то странные крики, я сидела на кровати знахарки и увлечённо спорила, не обращая внимания на внешние раздражители.       Довольно странным сначала было то, что меня не сопровождает какой-нибудь охранник, чтобы смотреть, не сбегу ли я, но потом я прекрасно поняла, почему. Я не знаю ни окрестностей, ни банальных правил выживания в лесу, я не смогу прожить и недели в лесу. Да и убегать мне не было смысла. Здесь кормили, и даже как-то одевали. Что ж, надзиратели здесь знают, как удержать человека в этом ужасе. Особенно, если ему некуда идти, как большинству людей в этой деревне. всё же их жизнь была связана именно с этим местом, а народ Огня практически никак не мешал мирному течению жизни. Возможно, раньше было по-другому. Или же по-другому будет в будущем… Но сейчас это совершенно не важно, гораздо важнее то, что сейчас.       Снаружи удивлённо вскрикнула какая-то женщина, а я подорвалась на кровати, тут же бросаясь к окну. Аннит запнулась на полуслове и тоже подошла к окну. Вместе мы вглядывались в сборище людей где-то впереди минут пять, пока не решили выйти из дома-лазарета, чтобы узнать, наконец, в чём же дело.       — Чья это шутка?! — крикнул солдат, почему-то глядя именно на меня.       — Это не Айрис, — жёстко ответила травница, идущая чуть позади меня. Аннит положила мне на плечо свою ладонь и слегка сжала пальцы, подталкивая вперёд. — Последние полчаса она была у меня.       Солдат несколько секунд вглядывался в нас пронзительными голубыми глазами, которые совершенно не были свойственны народу Огня, а потом качнул головой и отвернулся, словно давая нам разрешение на то, чтобы пройти дальше.       Мы с Аннит довольно много времени потратили, чтобы пробиться через толпу, но увиденное зрелище стоило всех трудов. Сначала оно даже ужаснуло меня, а потом на место страху пришло любопытство.       На поляне постепенно потухал чёрный огонь, не сдвигающийся с места, хотя рядом были разваленные на земле доски, а также трава. Чёрное пламя двигалось медленно, словно в замедленной съёмке, языки слегка приподнимались, чтобы в следующий момент опуститься ниже чем раньше. Искр не было. Не было также и света. Огонь был словно проекцией — до жути реалистичной движущейся картинкой. Но словно в опровержение этому он продолжал свой замысловатый танец, и ни одно его движение не было копией предыдущего. Это был самый настоящий огонь. Но как может быть настоящим то, чего не существует в привычной нам вселенной? Я знала о синем огне, о ярко-красном, жёлтом и даже зелёным. Но не о чёрном.       — Огонь милостивый… — выдохнула Аннит, не отводящая зачарованного взгляда от пламени. Я огляделась. Все люди словно застыли на своих местах, и все взгляды как один были прикованы к огню, которого просто не могло быть. Это нереально. Невозможно.       Я вновь развернулась к потухшему пламени, чтобы заметить выделяющиеся на зелёной траве буквы. Знакомые мне буквы.       «Why are you corrupting us by force, fighter?»* — гласила надпись. По непонимающим лицам остальных я вдруг поняла, что только я могу разобрать этот текст. Но раз он здесь, значит его кто-то написал.       Кто-то явно очень сильный, раз смог контролировать пламя на большом расстоянии, потому как здесь собралась явно вся деревня, а я отлично знаю жителей в лицо. Была лишь одна мысль. Этот человек тоже из моего мира. И, скорее всего, он и есть тот, кто оставлял руны. А так как единственным таким человеком был мужчина, которого все в деревне считали сумасшедшим…       Он как-то понял, что я здесь. Почувствовал? Вряд ли. Он же не Аватар, чтобы чувствовать прорехи между мирами. Но этот человек однозначно силён. И, скорее всего, очень опасен. Будь у меня чувство самосохранения, то я бы держалась от него подальше, как и все нормальные люди. Но он дал мне подсказку. Он сам хочет, чтобы я пришла к нему? Но как он понял, что в этом мире есть ещё такие же попаданцы? Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Мне придётся добиваться всего самой, чтобы выстроить свою цепочку событий, чтобы понять, какую загадку подготовил мне этот мир.       Но этот мужчина был той ниточкой, которая вела меня к моему миру, к его остаткам, которые теплились в моей душе. Я не хотела расставаться с бережно хранимыми воспоминаниями, а тем более — оставаться здесь надолго, хоть и понимала, что домой мне уже никогда не вернуться.       Никак и никогда.