Ручной Волк

Меня в моей жизни все устраивало. Меня взяли тренироваться в число стражей деревни — лучше может быть только статус Хранителя леса. Тренировки давались легко, я был в числе лучших и очень этим гордился. Даррен мне в рот смотрел, считал самым лучшим на свете братом и доверял все свои секреты, какие только могут быть у семилетки. С Данаром конфликты возникали только на почве моей любви ко сну, но большую часть дней я вставал по первому требованию, потому что мне нужно было на тренировку. Раздражало только одно — эта мелкая прилипала Рик. Человек. Я должен был относиться к ней хорошо, потому что мама приняла ее в семью, мне ее воспитывать. И все в деревне умилялись, какая она смышленая, какая она милая, какая она то, какая она се. Она ведь человек! Люди столько лет на нас охотятся! Люди убили моего отца! Я нашел ее только потому, что люди хотели меня убить, затравить собаками как зайца! Или всех так очаровывает ее цветочный запах? Идиоты. Вот так убьет кого-нибудь, будут знать. — Дерек, в чем дело? — сзади неслышно подошел Данар. — Ни в чем, — проворчал я, пытаясь убрать когти. Смотрел, как Даррен учит Рик драться, и взбесился. Учит потенциальную убийцу убивать! Чтобы не портить отношения с братом, ушел в дом успокаиваться. — Послушай, не все люди плохие, — присев на край стола, взрослый скрестил руки на груди и вздохнул. Какой же он проницательный, иногда просто дрожь берет... — Ты так говоришь потому, что любишь человека, — шмыгнув носом, я бросил безуспешные попытки спрятать когти и прикрыл глаза. — Я говорю так потому, что я узнал, какими добрыми бывают люди, и потому полюбил человека, — ласково улыбнувшись своим воспоминаниям о любимой, Данар вдруг усмехнулся, — они вырастают чудовищами, если только их воспитывают чудовища. Рик воспитывают Волки, и она замечательная девочка. — Как вы надоели! — от избытка чувств я даже ногой топнул, сжимая кулаки и пропарывая ладони когтями. — Она же человек, человек! От людей всегда одни беды, вот дождетесь, она деревню спалит и станцует на ваших костях! Лучше бы я бросил ее тогда в лесу, ненавижу ее! Данар смотрел на меня очень... Холодно. Немного зло. Пах, как чужой. А еще пахло цветочками. — Прости, Дерек, — всхлипнула малявка, даже не пытаясь стереть слезы с щек. И когда она успела научиться понимать нас? — я не хотела, чтобы ты меня не-не-ненави-идел! Разревевшись в голос, она выбежала на улицу. Ну и пусть. Меньше будет всхлипов в доме. Неожиданный удар в челюсть повалил меня на пол. — Ты, тупой щенок, — процедил Данар, — никто тебя не спрашивает, хочешь ты с ней жить или нет. Твоя мать приняла ее в семью, и ты будешь ее семьей. Если не уважаешь мои доводы, уважай хотя бы память Кары и не смей больше ей перечить, — от резких слов было больнее, чем от вывихнутой челюсти, — иди и верни ее, быстро. Без нее можешь не возвращаться. И он ушел. Не знаю, куда. Но мне захотелось сейчас повторить за Рик и разреветься. Почему никто не понимает? Почему только я понимаю, что она такое же чудовище, как и все люди, только маленькое? Как могут быть взрослые такими слепыми? С щелчком вправив челюсть, я встал. Вернуть? Хорошо. Но я не обязан ее любить. Следуя за запахом, я только удивлялся, как быстро эта сопля научилась бегать. Но она устанет, а я торопиться не собираюсь. Ишь, проныра, никому не сказала, что научилась понимать, когда мы говорим вслух. Наверное, хотела воспользоваться этим умением, чтобы кому-то навредить. Все люди одинаковые. И даже та женщина Данара должна быть не такой уж прям доброй, как ему кажется. И это я еще тупой щенок. Приближаясь к месту, где концентрировался запах Рик, я услышал всхлипы. Девчонка, лишь бы реветь, в последнее время глаза вечно на мокром месте. — Давай, пошли, — остановившись у памятной ниши под корнями, я постарался не намочить ноги. — Не пойду-у! — донеслось до меня. — Почему? — закатив глаза и изо всех сил сдерживая желание выволочь ее оттуда за шкирку, я скрестил руки на груди. — Я не хочу, чтобы тебе было плохо, — всхлипнув, Рик там немного пошевелилась, — лучше бы меня не было на свете вообще... Правильные мысли для человеческого отродья, но не очень правильные для семилетнего ребенка. Ну и плевать. Наклонившись, я просунул руку между корнями и ухватился за то, на что попала рука. Малявка брыкалась, но я держал крепко, да и место попалось удачное. За локоть вытянув ее из ниши, я поставил ее на ноги. Отшатнувшись от неожиданности, когда она меня укусила за пальцы, я наступил в ручей и тихо зарычал от злости, а она тем временем уже забралась обратно. — Рик! — Иди сам, скажи, что не нашел меня, — попросила она. Надо же, догадалась, что сам бы я ни за что не пошел ее искать. — Мне Данар сказал без тебя не возвращаться, пошли! Зачем надо меня злить? Вот лишь бы вывести! Изображает тут из себя невинную овечку, а сама волк похлеще меня! — Он тебя простит, иди. Зло рыкнув, я выволок ее из убежища за запястье и потащил домой. Как надоела! Данар уж точно не из тех, кто прощает такого рода неудачи. Поначалу девчонка пыталась извиваться и брыкаться, но вскоре смирилась и пошла. Я все равно крепко ее держал, на случай, если она усыпит мою бдительность мнимым послушанием и вырвется. Догоню, конечно, сразу, но не хочется бегать. Да и темнеет уже, если побежит — обязательно шлепнется, а за лишние увечья меня Данар покарает. Неуклюжий кусок человечишки. А вообще, она, похоже, часто ходит туда. Бежала по прямой почти, явно с определенной целью. Видимо, у нее там что-то вроде логова, куда она уходит отдохнуть от притворства. И почему этим должен заниматься я... Когда мы вернулись, уже темнело. Многие смотрели на меня осуждающе — конечно, мою гневную тираду слышала вся деревня. Ну и плевать. Потом я окажусь единственным, кто видел ее настоящее лицо. Данар уже почти приготовил ужин, Даррен сразу же бросился обнимать Рик. Он ведь, глупыш, за сестру ее принимает. Но ему можно обманываться, он маленький. Отправив мелкоту умываться, взрослый смерил меня тяжелым взглядом. — Когда она вырастет, Дерек, — медленно начал он, — всего через семь-восемь лет, заметь, на нее начнут обращать внимание парни, — фыркнув, я скрестил руки на груди. Кому она нужна будет со своими травяными глазами, если есть девушки из наших? — и, когда у нее начнутся свидания, ты взвоешь, попомни мои слова. — С чего бы это? — неохотно уточнил я. Только рад буду спихнуть ее на кого-нибудь. — Она перестанет обращать на тебя внимание, Дерек, — не понимаю, что в этом такого угрожающего, как он пытается показать, — и ты взвоешь от тоски по ней. Да скорее взвою от радости, что она отвалила.