Турнир

Утром, еще до общего подъема, Каркаров отдал команду вывести корабль на середину озера. На борту стояли только трое. - Выбирай, Виктор. Либо вы оба ныряете в озеро и плывете до другого берега. Либо только ты, но отказываешься от желания увидеться с твоей сборной по квиддичу. – Игорь не выражал злости, говорил без недовольства. Лишь, чуть прищурившись, задумчиво почёсывал свою жидкую бородку и с интересом оглядывал подопечного, как нашкодившего зверька. Драгомир не слышал разговора. Он стоял у противоположного борта и с отчаянием смотрел на затянутое тучами свинцовое небо и бесперебойно бьющиеся о корабль стальные волны, поднятые ледяным ветром. Не было даже вечно голодных и орущих чаек. Юноша казался как-никогда худым, бледным и даже немного больным от мучающих его догадок о предстоящем наказании. - Мы поплывем. Каркаров приподнял брови и усмехнулся. - Так сильно твое желание? - Да, - угрюмо подтвердил Виктор. - А если твоя команда не захочет тебя видеть? – Игорь с хирургической точностью ткнул в рану ланцетом предположений. - Ты все равно надеешься, что они прибудут сюда? – спросил, интонацией выделяя слово «Надеешься». - Да, - так же односложно ответил ловец, сильнее нахмурившись. Скорее всего, сбежавший ловец ненавистен команде. Сомнения тупой болью били по нервам. - Зачем вчера потянул Драгомира? - Он был мне нужен, - честно признался Крам. - Будь ты не ладен, Виктор. Меня уже утомляет наказывать тебя. Я надеялся, что здесь ты будешь более собран. А теперь иди, расскажи своему другу, что его ждет по твоей вине и из-за твоего упрямства. *** Драгомир начал тонуть на полпути, но отказывался от помощи. Когда его стало накрывать волнами вместе с макушкой, и он отплевывался озерной водой чаще, чем дышал, тогда Крам смог заставить его уцепиться за свою шею и вместе доплыли до берега. Корабль медленно следовал за ними с возвышающимся на носу Каркаровым. Когда под ногами юношей почувствовалось каменное дно, Драгомир оттолкнул от себя друга и едва двигая замершей челюстью, прохрипел: - Иди к черту, Вики! И все это ради чего? Ради конапушек на длинном носу? - Спасибо, что предупредил его, - запоздало поблагодарил Виктор, смахивая воду с лица. Бешеное биение сердца сжигало грудную клетку. - Можешь не благодарить. Я не успел. Его там не было, - со злостью ответил Драгомир, вынужденный прошлым вечером прокрадываться с корабля и рисковать исключением. – Больше не втягивай меня! *** На редкость хорошо расположенный Игорь дал им обоим перцовое зелье и даже наложил согревающие заклятье на Драгомира. Виктору этого было достаточно. Лучшим образом потратить свободное время было заняться наконец изучением скопированных книг. К сожалению, обширная библиотека Хогвартса тоже не дала ему ответов. Тот контракт, что был заключен с наставником, можно было только продлить на иных условиях, но не прекратить раньше срока с выгодой для себя. И это не устраивало Крама. Несколько минут он просто слепо смотрел на строчки, шумно дыша, а потом одним взмахом спалил все копии, едва не призвав адский огонь. - Дьявол! – прорычал Крам, ударяя кулаком о стену, чувствуя себя идиотом. И дело было не только в бесполезных книгах. Последние несколько недель он вел себя как наивный дурачок. В прошлый раз едва не испортил жизнь Саше своей привязанностью, но тогда Каркаров разрушил их отношениями. Теперь Виктор единолично мучил Рона. Стоило остановиться, свисти к нулю возможные встречи и тем более разговоры с ним. Крам решительно покинул каюту, в два шага дошел до соседней и громко поступал несколько раз. - Какого лешего, Крам? – возмутился взлохмаченный, придерживающий штаны Поляков. - Тебе велено было следить за мной. Я иду в Хогвартс. Догоняй. - Мы не твоя свита, Крам! К чему бы это ни привело, Виктор не мог допустить, чтобы Рон продолжал думать, что был обманут Чемпионом Дурмстранга. Он всегда держал слово и не привык оправдываться, но готов сделать это ради рыжего чуда. В библиотеку Виктор едва не вбежал. Зорко оглянулся. Заулыбался завидев среди стопок книг девочку-воронье-гнездо, но ее компаньоном сегодня оказался Поттер. Рона не было видно. Словно грубым наждаком с лица болгарина стерлись все чувства. Он встретился глазами с негодующей девочкой и помрачнел еще сильнее. Он обещал ей больше не мешать своим присутствием. Виктор втянул шею, весь жался и расположился за самым дальним столом, в темном углу. Вскоре через порог перевалился пыхтящий и прожигающий ненавидящим взглядом Поляков, а за ним проскользнули кокетки, ищущие встречи со знаменитым ловцом. Впервые в жизни Крам пожелал, чтобы тот, кого он так сильно сейчас хотел увидеть был бы среди легкомысленных поклонниц с болгарским флагом, повязанным на талии. Или вместо Полякова, в библиотеке появился злой как черт Рон, готовый набить ему морду. *** В день испытания Виктор уже был не против, чтобы его сжег дракон. Он почти не спал. Мысли не покидали его голову ни на минуту. Он никогда раньше столько времени не предавался размышлениям. Мучительно не хватало полетов, которыми всегда спасался от любых тревог и чувства вины. Он выбросил камень с третьим номером в озеро. Намереваясь честно участвовать в жеребьевке. И какой бы дракон ему не достался, он сумеет выстоять, главное не сорваться на Аваду-Кедавру. Он был весь взбудоражен, член стоял как каменный, и пришлось сбросить накопленный стресс над раковиной в каюте, представляя рыжика в своих руках, которого он придавливал к стене здесь же, у раковины. Вместе с оргазмом к Краму пришло чувство омерзения к самому себе и опустошения. На борту корабля выстроилась вся его «команда поддержки» из учеников Дурмстранга. С такой поддержкой и врагов не нужно. - Удача тебе, Виктор, не понадобится, - начал директор напутственную речь, скупую на воодушевляющие фразы. - Удача удел слабаков и глупцов. Ты готов к этому испытанию, - все, что посчитал нужным сказать наставник перед тем как сойти на берег. Все ученики Дурмстранга были разодеты в лучшее. Шубы и тулупы распахнутые на груди. Высокие сапоги из кожи, отполированной до блеска. Меховые шапки, лихо сдвинутые на бок или к затылку. Они выглядели залихватски, даже немного грозно, но кажется именно это магнитом притягивало девиц и вызывало немое восхищение парней. Крама это излишнее внимание смущало. В шатре с другими Чемпиона Виктору стало легче дышать. Здесь не было довлеющей неприязни и бесконечных ожиданий, даже духа соперничества не витало в воздухе. Драгомир на секунду задержался, прежде чем отправиться на трибуны, но так и не сказав ни слова, прошел мимо друга. Крам не винил его. Он хотел уже как можно скорее выйти на арену и либо сгореть самому, либо сжечь все вокруг. На жеребьевке стало очевидно, что ни о какой честности речи не идет. Все чемпионы были предупреждены о драконах и не один он должен был вытащить определенного зверя. Взволнованная вейла бесстыдно тянула силы из второго чемпиона Хогвартса, Диггори, вертясь рядом с ним. От чего тот готов был упасть в обморок. Когда Крам потянулся за своим драконом, надеясь вытащить из мешка самого сильно и злющего, ему в руки прыгнул китайский огненный шар. Вспомнилась поговорка: от судьбы не уйдешь. Вперев взгляд под ноги, Крам сдерживал желание захохотать. Было бы не плохо, если бы Немезида свела его с еще одним огненным вихрем. Им предстояло украсть у самок яйца из кладки. Жестокое задание. Каркарову такое зрелище явно понравится. Виктор и сам не знал, как сильно соскучился по реву трибун. По вспышкам фотокамер. По такому кошмарному шуму, когда перестаешь слышать даже собственные мысли. Мельком изучив насторожено рычащие «задание», взгляд Виктора привычно пустился изучать пеструю публику. Ученики Дурмстранга подняли в руках растяжки в цвете их школы. В основном надписи были обычные. «Крам – наш Чемпион». «Победа будет за Севером» «Кубок Ловцу» Но пара из них была сделана очевидно хулиганской рукой. «Вечная Слава, Признание и все такое Сыну Дурмстранга!» Фразу, которую Драгомир обожал повторять, подтрунивая над ним. Но смаком была небольшая растяжка в руках самого закадычного серба. «Вики! Вики! Виктория!» Драгомир его единственный товарищ, и порой Виктор понимал, что не заслуживает его. На душе стало не так мерзко. Взгляд на пару секунд потерял фокус, но тут же обрел прежнюю остроту, выхватывая в неспокойном мареве юношей и девушек, с возбужденными лицами, самое милое, носящее отпечатки лета, лицо. Несмотря на явную досаду в лазурных глазах, мальчишка одним своим видом вызывал в Краме желание жить. И огонек смотрел на него, прямо неотрывно. Будто даже за пеленой обиды можно было разглядеть беспокойство. Виктор хотел верить в это, потому вскинул вверх руку, сжатую в кулак, и потряс ей. Так же неотрывно и прямо смотря на нерешительно пылающий маяк, кивнул и… улыбнулся ему. Тонко, почти лукаво, как его учили на фотосессиях, а потом шагнул через магическую линую, ограждающую арену от зрителей. Первое же заклинание выплеснулось из Виктора неконтролируемой волной. Он не смог его направить и промахнулся, чем только разозлил дракониху. Неохотно благодаря Каркарова за ежедневные тренировки, Крам вовремя отскочил от огненного шара, буквально выплюнутого в него. За спиной разорвалось пламя, обтекая щитки арены, жаром обогрев неприкрытую шею. Следующие заклятие из трех не попадающих под запрет, но способных навредить китайской злюке, попало в цель. Ослепляя на один глаз. Громадина взревела и начала метаться по гнезду, топча яйца. Третьим заклинанием Виктор заставил дракониху сойти с кладки, и он, ринувшись ей под хвост, перекатился через голову, схватил золотое яйцо. Распрямившись Крам наконец услышал за гулом толпы профессионально играющий тональностями голос комментатора - Людо Бэгмена. Было все равно, что тот вещает. Виктор опять метнул взгляд к Рону и заметил, как тот перестал терзать нижнюю губу, неуверенно улыбнулся ему. В этот момент подняла голову вторая ипостась болгарина, горделивая, и требовательная. Ее раздувало от желания закричать: я сделал это, Рон Уизли! Сделал для тебя! Улыбнись же мне как следует! Хорошо, что он не мог дать ей волю. Но все его естество требовало сделать хоть что-то. Широким взмахом волшебной палочки, чемпион Дурмстранга сотворил в воздухе красно-золотой, будто в цвет побежденного дракона, а не галстука рыжика, гигантский снитч, который взмыл в небо и рассыпался искрами. За этими искрами никто бы не заметил, как крохотная крылатая копия подлетела к растерявшемуся Рону и опустилась к нему на ладони. Команда поддержки сдержано, хотя по меркам жеманных англичан, жмущихся в стороны от молодчиков Дурмстранга, все равно чрезмерно громко, поздравляла его с трибун. Драгомир запустил шапку в воздух и все в едином порыве, повторили за ним. Из Чемпионов остался только Поттер. И Крам не поставил бы на него, хотя и не считал слабаком. Но Драконы… Ноша не для ребенка. Виктор считал себя лидером этого испытания. Вскоре ему пришлось неприятно удивиться, позавидовать и даже разозлиться. Поттер исхитрился призвать метлу и выделывал на ней крутые виражи, ловко укорачиваясь от дракона. Пришлось признать, по крайней мере, находчивость парнишки. И то, как ему самому нестерпимо не хватает полетов и его сборной. Лица ребят вспомнились с неожиданной тоской в сердце. В команде по квиддичу неизменно присутствовало чувство общности, понимания с полуслова – почти семейного отношения друг к другу. Даже балбес Зогров бесил как-то по-братски. Везучий донельзя Поттер украл яйцо даже не обжегшись. Он все так же неуверенно улыбался, выглядел как побитый галчонок, но лицо обрело новые суровые черты. Виктор невольно ощутил угрозу, мысленно перемещая этого почти ребенка на уровень выше среди соперников. *** Их вновь собрали в палатке для Чемпионов. Людо возбужденно, периодически теряя нить повествования, вещал о следующем испытании, явно недоумевающий – проиграл он на ставках или сорвал куш. Первое место поделено между двумя участниками, ставка мистера Бэгмена была только на одного конкретного болгарина. А вот перестраховщик Каркаров, похоже, в плюсе, как всегда. Самому Краму почти все равно сколько он набрал баллов. На выходе из палатки Чемпионов встречали их друзья, подхватывали приливной волной и уносились бурлящим потоком эмоций и возгласов. На гребне волны Поттера был Рон, подобный пышной пене, неугомонно растущей, заполняющей пространство. Мальчишки повисли друг на друге и обнимались бесконечно долго, прежде чем расцепились и наперебой начали что-то говорить, не переставая улыбаться. Рон постоянно двигался: взлохмачивал свои волосы, вскидывал руки, беспричинно поправлял мантию, чуть ли не искрился. И болгарин не мог понять такой бурной реакции. Да его друг победил, но рыжик словно не видел Поттера много лет. Виктор был уверен, что вот-вот начнет таять как свеча от этого бескорыстного распространяемого тепла. Так делится конфетами простодушный ребенок, которому в итоге ничего не достается. Виктор решительно отвернулся, задвигая полотно палатки, не зная куда себя деть. Каркаров должен был быть рядом со своим Чемпионом, занятый приемом поздравлений и раздачей своего снисходительного внимания, покровительственно держа руку на плече подопечного. Но из-за подпорченной Дамблдором игры, кто знает где сейчас носился грозным предзнаменованием жалоб и скандалов. Драгомир справедливо в обиде на него. Остальным нет дела до него. - Виктор? Крам не сразу поверил, чей услышал голос и обернулся слишком резко, замерев в пол-оборота. Рыжик замешкался на входе, ошалело возбужденный, дышащий через рот будто от бега. Все в его подвижном легком теле говорило о готовности сорваться с места, если Чемпион Дурмстранга хоть намеком, хоть тенью на лице даст понять, что не рад гостю. И пришлось приложить максимум усилий, чтобы сгладить впечатление, выдавив улыбку. - Здравствуй. Что ты хотел? - Я хотел отдать это, - Рон неуверенно шагнул вперед и раскрыл ладони. На них лежал наколдованный Крамом снитч, слабо трепыхаясь. Магии в нем было на несколько минут. Золото леприконов было создано похожей магией. - Зря ты это принес. Что-то в словах или формулировке Виктора заставило рыжика нахмуриться. От веселости не осталось и следа. - Я думал… Я должен был. Ладно. Прости. Да что за бестия! Болгарин разозлился на себя. Его английский был еще плох. - Подожди. Это извинение за то, что не смог полетать с тобой. - Извинение? – неподдельно поразился Уизли, раскрывая глаза так широко, отчего Виктор невольно заулыбался. - Я хотел прийти. Но… - Ты Виктор Крам. Ты не обязан, - пожимая плечами, перебил Рон. Но на его лице промелькнула задавленная боль, уступая место хмурому смирению. Виктор считал иначе. Он начал осторожно двигаться к теплому и светлому огоньку, дрожащему по его вине. - Мне жаль. – Виктор приблизился еще немного. – Полет должен был стать жестом дружбы между нашими школами. - Я тогда повел себя как дурак, - немного отворачиваясь произнес Рон. – Наговорил всякого. - Просто… Произошло... - Виктор туго соображал, но подобрал подходящее слово. - Недопонимание. Рыжик определенно не был согласен и был готов упрекать себя столько сколько понадобиться из-за того, что устроил перепалку с учеником Дурмстранга, да еще с самим Крамом, но согласно кивнул. В его руках колыхнулся золотой шарик и исчез. Рон задавил стон разочарования. Опустил руки, сконфуженно начал поправлять мантию. Утеряв причину своего прихода в палатку Чемпионов, его покинули остатки уверенности, и он косился в сторону выхода, хлопая поникшими ресницами. Виктор ничего не планировал заранее. Он не знал, что сказать или сделать, но любым образом намеревался задержать пылкого рыжика. - Этот снитч, - медленно начал Крам, тщательно взвешивая слова.. – Он должен был исчезнуть. Пламенные реснички заинтересованно колыхнулись, рот приоткрылся для вопроса, но Рон сам себя оборвал. - Его магия скоротечна. Крам просто позволял попутному ветру подталкивать его к румяному маячку, не представляющему как очешуительно мило тот смотрится. Шальная, но очень удачная идея родилась в стремительном мыслительном процессе, и сразу понравилась ему, потому что предоставила повод сделать два оставшихся шага вперед, сокращая расстояние до горячего неспокойного гостя почти до интимного. Виктор достал волшебную палочку и отсек пуговицу со своего кожаного френча под непонимающий взгляд лохматого воробушка. Крам осознавал, что красуется в этот момент, но ничего не хотел с этим делать. Его движения обрели плавность, правый уголок губ игриво пополз вверх. Что-то подсказывало, что взгляд стал бесстыдно томным. - Протяни руку - с легкой веселостью попросил Виктор, не понимая откуда в нем столько наглости. Уизли послушался, словно завороженный. Виктор положил пуговицу в центр чужой ладони. И подхватил свободной рукой кисть Рона, удерживая ее на весу, а правой зачаровал обыкновенный предмет, соединяя свою пластичную магию и материальность пуговицы, создавая из двух явлений одно цельное и долговечное. Они касались друг друга, стояли едва ли не вплотную, говорили легко и непринужденно, взгляды пересекались так что казалось нет более подходящего момента для безрассудства. Их обоих отвлекли шевеление и шорох. Вместо пуговки оживился и дернул крылышками крошка снитч, меньше обычного и не такой блескучий, но покрытый традиционным болгарским узором. Кроха, будто проверяя свою силу, тут же взвился под потолок палатки, облетел десяток раз вокруг юношей и завис около пораженного, часто задышавшего Рона. – Теперь в нем моя магия, надеюсь, она не покинет его еще хотя бы несколько лет. Колдовство на грани фокусов для ребятишек, но разве так важен возраст, когда речь идет о чистом восторге. - Он мой? – не веря уточнил Голубые глазки, поманив снитч. И тот незамедлительно прильнул к длинным белым пальцам, ластясь как питомиц, чем вызывал дикую зависть у болгарина. - Конечно. Он всегда будет твоим, Рон. Это было завершением маленького победоносного сражения за расположение паренька с просторов Альбиона, непонятного душе восточно-европейца. Не стоило говорить, что снитч существует, пока сам Крам жив. - Спасибо, - с придыханием произнес рыжик, смущенно касаясь носа. – Откуда ты знаешь мое имя? – с очаровательной робостью и волнением спросил он, переставая прятать за пухом густых ресниц глаза-сапфиры. Мягкие волосы вихрами вскруживались вокруг светлого лица, обладающего удивительной неспособностью скрывать хоть один оттенок эмоции. Крам понял, что его мозг превращается в сладкую вату, к которой липнут похотливые мысли. Знал бы Виктор утром с чем, помимо дракона, ему еще предстоит встретиться. То не просто бы занялся рукоблудием, а выпил бы зелье отбивающие любую охоту. Пришлось расставить ноги шире и сложить привычно руки на груди. - Твоя подруга… Я запомнил, как она обратилась к тебе. - Ааа, Гермиона, - протянул Рон. Брови Крама удивленно приподнялись, он решил даже не пытаться повторить чудовищно сложное имя девочки-воронье-гнездо. Они оба замолчали. Все необходимое уже было сказано. Рыжулю должны были кинуться искать его золотые галстуки во главе с оказавшимся довольно серьезным соперником в Турнире - Гарри Поттером. И Каркаров уже должен вспомнить о подопечном, вновь разочаровавшим его. Но не хотелось отпускать Уизли, такого уютного, домашнего, щедро распространяющего вокруг себя те ощущения, которых не было в жизни Виктора уже давно. Крам ругал себя за грязные и пошлые мысли, врывающиеся в размеренный поток размышлений об очаровательных веснушках на тонком носе и алеющих щеках. Наверное, впервые за все прошедшие недели он четко осознал, что при желании сможет не просто добиться этого фонтанирующего энергией, только оформляющегося в своей красоте юношу, а украсть его сердце. Навсегда. Прямо сейчас он может поцеловать искристое чудо, и будет прощен за нахальство. Прямо сейчас есть возможность ощутить крепкость жилистого тела в своих руках. Но стоит ли торопиться? Виктор вновь засомневался в своем намерении покорить Рона. Мало того, что все нужно было сохранить в тайне от окружающих. Крам ощутил небывалую ранее ответственность. Личную ответственность за эти доверчивые голубые глазки. Осознал весь груз последствий своих действий. Снаружи раздались возгласы веселой шумной толпы, явно пытающейся напевать речевки сразу трех школ разом. - Ладно, - неловко вновь заговорил Уизли. – Мне пора. Рыжуля повернулся к выходу. - До свидания, Рон. Крам порывисто выдохнул через рот и глубоко вдохнул. Сердце взволнованно билось о клетушку в груди, требуя куда больше кислорода. - Знаешь, - Уизли неожиданно, развернулся. – Я должен сказать. Ты тогда у озера, подумал, что я тебя преследую… В общем в какой-то мере это так и было. Я обрадовался, что могу увидеть самого Виктора Крама… У меня вся комната в твоих плакатах. И на Чемпионате мира я болел только за тебя. А тут до тебя рукой было подать. Мне жаль… Я не подумал, как тебе надоели все эти просьбы об автографах. Виктор сдерживал улыбку сколько мог, но стоило только дать ей волю, ее уже невозможно было заставить уйти. - Не волнуйся, - ответил болгарский ловец, стараясь перестать лыбиться как идиот. – Это я неправильно понял. Ты не был навязчивым. Ты мне сразу понравился. Отдельным видом удовольствия стало наблюдение того, как до Рона доходят слова. Вот теперь он заполыхал, краснея не хуже спелой клюквы. Пока Виктор просто наслаждался произведенным эффектом, когда Рыжуля решил удивить его сильнее, чем китайский огненный шар. Медный вихрь стремительно приблизился к нему и прильнул в поцелуе. Ему почти не пришлось тянуться к лицу болгарина благодаря высокому росту. Крам знал, что считанные мгновения отделяют его от того, что этот пылкий огонёк упорхнёт из палатки и уже никогда не попадется ему на глаза, сгорев со стыда. Поборов ощущение невесомости, Виктор замкнул и в самом деле оказавшееся тонким и жилистым тело Рона в свои объятия. И усложнил невинный поцелуй, превращая его в настоящий, взрослый, завладевающий. Мягко сминая пухлые дрожащие губы, Виктора затапливало умиление, нежность и счастье. И самым важным в мире стало – здесь и сейчас. И было что-то еще, нечто похожее на предвосхищение, как неясный мираж города в пустыне, сулящий заблудшему путешественнику прохладную тень и утоление жажды. Оно было обещанием, пророчеством или всего лишь вероятностью, возникшей на горизонте, но такой потрясающе желанной и необходимой надеждой. Ронни первый отстранился. Глаза сверкали. В них был диковатый, ошеломлённый блеск. И Крам понял, что ему достался первый поцелуй, самый смелый и самый ранимый из всех. С таким даром необходимо бережное обращение. - Это было неожиданно, но приятно. Рон осторожно выбрался из его медвежьих объятий, провел рукой по волосам, отбрасывая их назад, и смотря на Крама, как на привидение, произнес: - Прости меня. Виктор недоуменно приподнял брови. Он старался ни словом, ни жестом, ни мимикой не спугнуть паренька. - Ты не сделал ничего, чего бы я не хотел. - Ты не злишься? – по-детски удивленный вопрос. Виктор задумался, что именно он испытывает, невольно заставив Голубые глазки понервничать. - Я счастлив.