Amor autem salvificem mundum
Тридцать первое октября — один из важнейших дней в году магов. Это древний праздник кельтов — прародителей всех магов (Древнеирландское слово «Samhain», предположительно, происходит от санскритского «samana» — «собрание», «сход». Самайн длится семь дней с 29 октября по 3 ноября. Основной пик праздника приходится на ночь с 31 октября на 1 ноября). Считается, что в этот день сама Магия спускается к жалким людишкам, чтобы благословить год грядущий. И именно в этот день магический фон становится чётким, как никогда. Собственно, из-за этого многие некроманты, коих раньше было немало, проводили свои ритуалы именно в канун праздника. Наверное, отсюда и пошло поверье у маглов о том, что тридцать первого октября души умерших приходят в наш бренный мир, чтобы повидаться с родными и близкими. Именно поэтому маги не боялись выйти на улицу в привычных для них мантиях. Дети магов резвились с простыми детьми, играли в «сладость или гадость». В этот праздник все волшебники должны были забыть про распри и кровную вражду. И вот, в канун Дня всех святых, человек — если можно его так назвать — в капюшоне шёл по людной улице маленького городка. Шёл он мягко, не спеша, словно охотник к добыче. Маленький мальчик подбежал к нему с криком «кошелёк или жизнь», но, заглянув под капюшон, в страхе шарахнулся. Человек с красными глазами задумал преступление против магии. - Мама! Мамочка! — крикнул мальчик, убегая прочь от страшного незнакомца. Человек лишь отвернулся и продолжил свой путь.***
Каждый год богатейшие аристократы Великобритании устраивают приём в честь начала нового года, на который собирается весь высший свет. В этом году в роли принимающей семьи выступали Гринграссы. Начиналось всё как бал, а потом мужская часть отправилась исполнять необходимые ритуалы. — Что-то Поттеров не видно, — задумчиво высказала свою мысль миссис Малфой. — Я тоже об этом подумала. Но они приняли приглашение. Может, припозднятся? Вдруг случилось что, — предположила миссис Гринграсс. Остальные лишь поддержали подругу. Без мужской половины дамам и детям оставалось только наслаждаться общением.***
- Джеймс, мы опаздываем! Надо же! Динни! Перед хозяйкой тут же появился домовик. — Да, госпожа Лили, — поклонилось маленькое создание. — Приготовь Гарри к приёму, пожалуйста. И принеси моё парадное платье, — отдавала распоряжения хозяйка дома, — Джеймс, одевайся. — Да-да, уже иду, — крикнули откуда-то снизу, — Лил, где мой костюм? Лил! Ты не помнишь, куда я дел свой галстук?! — проорал на весь дом Поттер. — Посмотри на кресле, что у камина. И в шкафу. А галстук висел на ручке двери Мерлиновой кладовки! — женщина уже давно привыкла к такому хаосу в ответственный момент. Но сейчас они опаздывали на очень важную встречу. - Лил! Я тебя... Но что-то, а может и кто-то, не дало мужчине договорить. Лили выбежала из комнаты, чтобы понять, почему внезапно всё стихло. Джеймс Поттер никогда не обрывал себя на полуслове. Даже когда шла схватка на смерть. То, что она увидела, заставило её беззвучно осесть на пол. Джеймс. Её любимый Джеймс. Был. Мёртв? Нет, она не могла в это поверить. Это просто невозможно. -Лил... беги... прячь Гарр-кха-кхаа! — в мужчину тут же прилетел молочно-белый луч с красными прожилками. Круциатус. — Динни, — собравшись с силами, позвала Лили Поттер. Но никто не пришёл. Деваться было некуда. Отчаяние заполняло её разум, вытягивало всё хорошее, что было когда-то. ЭТОТ день пришёл. Она ждала его, знала, что Этот день наступит. — Гарри, ничего не бойся. Мамочка всегда будет с тобой. Папочка всегда сможет нас защитить, — сквозь слёзы убеждала скорее себя, чем ребёнка, молодая мать; однако не особо веря в то, что говорит. Поцеловав годовалого зеленоглазого малыша в лобик, она вышла из комнаты и заперла дверь. Она знала, что Его это не остановит, но надеялась, что если она будет тянуть время, то кто-нибудь обязательно придёт. Так всегда было: героям нужны помощники, способные выручить в трудную ситуацию, дать надежду. — Но мы не герои, — прошептала Лили. И слезы высохли. Она храбрилась, как могла. Но ей казалось, что сейчас она сломлена, как никогда; как никто другой. Она слышала биение своего сердца. Была уверена в том, что весь дом содрогается при каждом ударе этого проклятого органа. Сколько боли может выдержать человек? Не физической, а душевной. Сколько боли один человек может причинить другим? Бум. Лили вспомнила Петунью. Её любимая Туни. Как она выдержала всю ту боль и несправедливость по отношению к ней? Как она справится с горем утраты? Интересно, как там Дадли?.. Бум. Лили вспомнила Северуса... её родной Сев. Она была уверена, что так правильно, что так надо. Как он справился с этой болью? Живи, Сев, я знаю, ты сильный! Бум. По щеке скатилась одна слеза. Зелёные миндалевидные глаза выражали всю Вселенскую грусть. Словно не молодая Лили Эванс-Поттер сейчас стояла, преграждая путь к комнате с младенцем, а мудрая Дева, что прожила не одну сотню лет. Бум. Она услышала последний крик сорванного голоса Джеймса Поттера и поняла, что больнее всего всегда было именно Джеймсу. Он же видел, что она его не любит. Ещё тогда, в Хогвартсе. Но он не сдавался. И именно сейчас ему было больнее всего. Когда он погиб, так и не сумев защитить то, ради чего прожил всю свою сознательную жизнь. Её. И Гарри. Бум. — Покойся с миром, мой Герой, — прошептала Лили. Ещё одна слеза выкатилась из изумрудного глаза, проделав невообразимо долгий путь до острого подбородка. Бум. Это упала на деревянный пол хрустальная слеза. Самая искренняя. Разбившись на миллиарды бриллиантов. Хрусталь такой хрупкий. Бывает, ребёнок разбивает любимую мамину вазу; но это всего лишь хрусталь. А ребёнок, он дороже всех бриллиантов этого мира. Бум. «Соберись, — прозвучал голос Петуньи Эванс в рыжей голове. Именно Эванс. Молодой звонкий голос. — Слышишь? Шаги, они приближаются. Это Смерть идёт. Знаешь, она самая добрая из всех созданий на Свете.» Но она идёт за Гарри... «Нет, глупышка, — ответил голос маленького Северуса Снейпа. — Она идёт за тобой. Прими её.» Обещайте! Туни, Сев. Обещайте не раскисать без меня! «Обещаем, — ответили три голоса одновременно. Новый голос продолжил, — Лил, это не страшно. Даже не так больно. Верь в себя! Наш сын справится.» Бум. — Отойди, глупая девчонка! — прошипел ледяной, как зимний пруд, голос. — Я никогда не брошу Гарри, — спокойно ответила Лили. Она уже совсем не боялась. В груди возникло странное тёплое чувство. Она знала: помощь здесь. Сегодня она герой. И Джеймс. И, конечно же, Гарри. — Глупая девчонка, если не отойдёшь, я убью вас обоих, — прошипел всё тот же ледяной голос. — Ничего страшного. Теперь мы будем счастливы вместе где-то Там, — никто бы не поверил, если б услышал; но Лили Эванс, маглорождённая ведьма, улыбалась за мгновение до смерти. Она смотрела счастливыми, полными решимости изумрудными миндалевидными глазами прямо в красные змееподобные. — Я прощаю тебя, Лорд Судеб. В момент, когда зелёный луч ударил в грудь Лили Эванс, вышеупомянутого Лорда окутал золотой свет. Мгновение, и свет рассыпался по всей вселенной. Один лишь краткий миг. Никто ничего не понял. Кто-то подумал, что это неполадки с электричеством; кто-то решил, что это призраки; маги же знали, что это была магия самой Вселенной; но никто не догадывался, с чем именно была связана вспышка. А когда этот волшебный миг закончился, свет вновь собрался возле Лорда. Он вспомнил всю свою жизнь. Это мгновение кардинально поменяло его суть. Тем не менее, даже за один лишь миг можно успеть перешагнуть через труп, отпереть дверь и поднять палочку. Ведь он самый сильный волшебник на континенте по имеющимся данным на этот миг. Когда свет вернулся к Лорду, было уже поздно. Зелёный луч летел к мальчику.***
Мужчины, только что вошедшие в зал, успели заметить вспышку. Все радовались, полагая, что так Магия ответила на ритуал. Оркестр собирался вновь заиграть вальс, однако именно в тот момент все услышали какой-то странный звук. Это было похоже на плач ребёнка. Но был этот плач настолько мелодичным, что казалось скорее, будто птица поёт. Люди, которых секунду назад обуревали самые радостные эмоции, вдруг почувствовали грусть, печаль; но, вместе с тем, и радость. Звук доносился словно издалека, но постепенно приближался. В центре огромного зала, в котором поместилось бы, наверное, два хороших двухэтажных дома, собрался весь свет помещения. Факелы со стен и свечи под потолком внезапно потухли. Теперь всем было ясно, что пение, а это было именно пение, доносилось из сферы. Свет постепенно заполнил весь зал. А когда стал настолько ярким, что всем присутствующим пришлось зажмурить глаза и прикрыться рукой, всех перестали обуревать грусть, печаль и тоска. Пришли лишь радость и умиротворение. — Смотрите! — крикнул кто-то из толпы волшебников, указывая в центр зала, где была сфера. Так как свет постепенно затухал, то все присутствующие могли увидеть силуэты мужчины и женщины, что держались за руки и шли в глубь сферы. — Джеймс! — почему-то крикнул Сириус Блэк. Силуэт, что был повыше обернулся и помахал рукой. А затем продолжил идти. Когда свет потух, Блэк сказал тихо что-то вроде «о нет» и трансгрессировал. Так как пение пропало вместе со светом, в зале стояла невообразимая при таком количестве народа тишина. Слова и хлопок трансгрессии ещё долго ходили эхом по тихому залу. Никто не хотел нарушать тишину, даже грудные младенцы молчали. Но вдруг тишину прорезал детский плач, доносящийся откуда-то из глубины поместья. А перед хозяевами дома появился домовой эльф в необычайно странном для домовика одеянии. — Господин, Госпожа, Дафна проснулась, — он низко поклонился и исчез. Ну да, они же приказали домовым эльфам сообщить в любое время дня и ночи, независимо от места пребывания хозяев, когда Дафна проснётся.***
А утром всю магическую общественность потрясли самые будоражащие события последнего века. В Британии появился Герой. И не будет на свете человека, не знающего его имени. Мальчик, который выжил. Гарри Поттер.