Ego sum qui sum.
Красный — цвет крови. Нет, для меня это — цвет любви. Это цвет, которым меня любит Мама. Именно. Когда младенец находится во чреве матери, он чувствует красный цвет всей своей душой. Этот цвет обволакивает со всех сторон. Такой тёплый и родной. Он так светится. «Странно, а я помню ещё и холодный свет», — пронеслось в крохотной головке, которая даже родиться ещё не успела.***
— Генри, она толкается, — воскликнула беременная женщина двадцати двух лет. У неё были волосы цвета пепла с платиновым отливом, выразительные ярко-синие глаза, курносый нос и россыпь веснушек на бледных щеках, скуластое, заострённое книзу лицо. Она была по-аристократически бледна. И если бы автор не знал, что женщине двадцать два года отроду, он бы подумал, что ей всего лишь четырнадцать! — Неужели?! — подбежал двадцатипятилетний мужчина с проседью в тёмно-каштановых волосах, которому с уверенностью можно было бы приписать и тридцать. Его карие миндалевидные глаза засветились восторгом, когда он подбежал к жене и почувствовал толчки из её чрева. — Алиса, это же чудесно! — Пять месяцев! А она только сейчас. — Девушка начала плакать от счастья. Вы, наверное, не понимаете, отчего молодая супружеская пара так радуется толчкам из женского животика. Я объясню, дорогие Читатели. Дело в том, что семья Гринграсс давно ждала наследников; а ровно год назад, пятого сентября, наследник появился на свет, но умер по причине слабого здоровья, не прожив и месяца в этом бренном мире. Гринграссы боялись, что и этого ребенка потеряют, ведь целитель говорил, что ребенок должен толкаться. Хотя супруги и проходили различные обследования (а точнее, супруга), это ничего не давало. Целители лишь разводили руками; а на вопрос, почему же не так, как вы говорите, лишь пожимали плечами, как бы говоря, что, мол, да, так быть не должно. Но ребёнок жив и здоров, если верить всё тем же обследованиям. Что странно, целители не могли дать матери какие-либо зелья — Магия выталкивала из женского организма любую дрянь. И лишь обследование у гоблинов дало объяснение всему: ребёнок, который должен родиться, является Дитём самой Магии. Из этого можно было бы раздуть много скандалов похлеще появления нового Тёмного Лорда, но Гринграссы повязали всех, знающих об этом, клятвами и обетами. Так что, никто ни о чём не узнал. Кстати, о Тёмных Лордах… Поговаривали, что он охотится на Поттеров. Из-за этого Лорд Генри Гринграсс пресёк любые контакты с этой семьёй. Они не были лучшими друзьями, но, как Лорд с Лордом, очень даже неплохо общались на политической арене. А ещё будущего наследника Поттеров уже успели помолвить с будущей наследницей Гринграссов, но, как говорится, везде есть своё «но». Лорды заключили контракт, о котором знали лишь они двое. Ни жёны, ни гоблины, ни кто-либо ещё не знал о происходящем. Контракт был магическим и нёс в себе примерно следующее содержание:«Я, Лорд Гринграсс, клянусь магией крови и Рода, что по достижении магического брачного возраста моя дочь выйдет замуж за наследника Рода Поттер. При этом, если наследник Рода Поттер будет недееспособен или неспособен зачать будущего наследника Рода Гринграсс, брачный контракт будет расторгнут»
Аналогичный контракт был и у Лорда Поттер, только на его имя. Подобный контракт, закреплённый магией крови, был нерушим. Разве что с Демонами договариваться, но кому подобное придёт в голову?***
Наследник рода Поттер появился на свет тридцать первого июля. Как и у любого магически одарённого ребёнка, у него случались магические выбросы. Впрочем, как рассказали сами Поттеры, во время беременности ничего необычного не случилось. Алиса Гринграсс успешно родила хорошенькую девочку. Тридцать первого октября врачи принимали самые тихие, на своей памяти, роды. Ни ребенок, ни мать не кричали. Хотя обычно даже Силенцио, заклятье тишины, не работает. Какая-то магия не давала матери чувствовать боль. А ребёнок так вообще смотрел пронзительными глазами на окружающих, словно всё это он уже видел и знал. Как только врачи закончили принимать роды, то попытались магией омыть ребёнка, но у них ничего не вышло. Пришлось вручную смывать кровь с малышки, к которой, кроме отца, никто не смог прикоснуться. Через семь дней ребёнок впал в магический сон, иначе именуемый комой. Но и здесь всё не так просто. Тело ребёнка не давало себя обследовать, от слова совсем. И целители, и гоблины лишь разводили руками в полнейшем замешательстве. Именно в этот момент Гринграссы решились пойти на крайние меры — воззвать к Демонам. Тело ребёнка могли трогать лишь кровные родители. Они перенесли её в ритуальный зал Рода, куда не ступала ни одна живая душа вот уже двести сорок семь лет. Рунные круги были затёрты временем, пыли было немерено. По понятным причинам в зале могли присутствовать лишь носители крови Рода Гринграсс. И вот почитаемое и всеми уважаемое семейство уже драило полы ритуального зала. В темноте — ведь даже Люмос зажечь нельзя — миссис Гинграсс старалась поддерживать огонь свечей, дабы её муж мог хоть что-то разглядеть. Так, за трое суток, тёмный зал обзавёлся факелами и избавился от пыли. Ещё пять дней мистер Гринграсс безвылазно просидел в библиотеке, ища схемы рунических кругов. А на полное их восстановление без магии ушло почти два месяца, за которые выяснилось, что Алиса Гринграсс беременна вторым ребёнком. Достаточно начитавшись о Демонах, Лорд Гринграсс узнал, что для ритуала требуется жертва, желательно человеческая. А потому, подкупив работорговцев из Азии на полное неразглашение информации, он приобрёл целых десять душ. И вот, всё уже готово к ритуалу. — Алиса, прошу тебя, уйди. Если что-то пойдёт не так, я себя не прощу! — в который раз уговаривал супругу Лорд. — А если с тобой что-нибудь случится, как мне потом жить?! — решимость в глазах женщины так и плескалась. — Хорошо, но встань как можно дальше ото всех рунных связей, — смирился уже немолодой Лорд. И вот, переложив Дафну в большой рунический круг, а сам, встав в круг подле жертвы, он поднял серебряный кинжал и запел басом на латыни: — Clamabo ad te, Summum Daemon. Venire ad vocationem ad inferiores creaturas. Tolle hoc sacrificium (Взываю к тебе, Высший Демон. Явись на зов низшего существа. Прими сию жертву). Все зажжённые красные, чёрные и белые* свечи вмиг потухли. А в центре самого большого круга начал разгораться огонь. За считанные секунды огонь заполонил всё пространство пентаграммы, что выглядело так, словно стекло загораживало по кругу огромную голограмму. Огонь был настолько горячим, что температура холодного сырого подземелья вмиг поднялась на добрых пятнадцать градусов. Из Адского пламени (а в том, что это именно оно, сомневаться не приходилось) вырывались различные лики с ужасающим рёвом, от которого закладывало уши. То оно оборачивалось змеёй, то птицей, то разъярённым носорогом, то просто языками пламени. Через минуту рёв прекратился, а пламя постепенно оформилось в фигуру огромного Демона. Кожа его была черна, как смоль; крылья, размером с половину зала, были темнее самой ночи; а глаза светились тем самым пламенем, которое стихло минуту назад. Когда Тварь разинула пасть, в ней обнаружились острые клыки, тонкие, как иглы, но длинные, как клыки василиска**. — Ты звал, смертный, — голос был подобен грому, он раздавался отовсюду сразу. Это не был вопрос, лишь констатация факта. — Я явился. Чего же ты желаешь? — Прошу Тебя, о Великий, ответь на вопросы, — к чести Генриха Гринграсса, он держался достойно. Его голос даже не дрогнул. Демон оценивающе взглянул на него, затем на систему рун, затем на ребёнка. Кивнув каким-то своим мыслям, он сменил ипостась. И вот, перед нами стоит не страшный Демон, а молодой парень лет шестнадцати с чёрными крыльями, растущими из спины, и рогами, как у прежнего Демона***. — Ты достоин, человек. Спрашивай, — благосклонно махнул рукой парень. — Моя дочь. Расскажи, что с ней, — потребовал Лорд. — Она жива и здорова. Она на распутье. Для более точного ответа я должен коснуться её. — Хитрый Демон, думаешь, я тебе поверю? — возмутился Генрих. — А смысл лгать? — скучающим тоном спросил Демон, — кстати, зови меня Локос. Это одно из моих имён. Если ты боишься, что я поглощу её, то очень даже зря. И, кстати, я и так могу выбраться из этой пентаграммы, — и он просто шагнул за линию и подошёл к девочке. Мистер Грингасс хотел было тоже выйти из пентаграммы, но не смог. — Глупец, — хмыкнул Локос, — я Высший Демон. А ты человек. Ты сейчас находишься в управляющей пентаграмме, выйти из которой можно, лишь завершив ритуал. Я могу не только ответить на твои вопросы, но и оживить девочку, — задумчиво произнёс Демон. — Ты же сказал, что она жива! — опешил Гринграсс. — Она жива, но не в этом мире, — всё так же задумчиво ответил Локос. — Что это значит? — немного успокоился Лорд, поняв, что Демон не навредит его дочери. Ведь если бы хотел, давно уже всех бы убил. Локос склонился над ребёнком и поднял её на руки. И запел на ужасном и вместе с тем красивом языке: — Algoron Zil Mallead Ar Dazatru Aruthes Eajaedar Zalaz khun Rikk.**** Локос взял еще одну жертву, которую приготовили заранее и свернул ей шею. И в следующий миг в зале зажёгся свет. Он был повсюду, собирался в маленькие сферы, объединяясь в одну большую. Вскоре свет приобрёл форму женщины небывалой красоты. Как говорится, ни пером не опишешь, ни словом не скажешь. — Gratissimum. Vocati estis, Summa Daemonium Legio. Et venerunt ad vocationem vestram (лат. Приветствую. Ты звал, Высший Демон Легиона. Я пришла на зов твой). — Magia mater, puerum tuum est hoc post mortem est vita post hanc futura in mundo. Solvere problema ac defendat adversus genus humanum (лат. Мать-Магия, сие дитя твоё лежит в посмертии в мире не загробном. Реши проблему и защити от рода людского). Через секунду Локоса и след простыл, а вместе с ним пропала ещё одна жертва. Магия тем временем пела красивую песню на языке древних друидов, иначе именуемом, как язык природы. А под эту песню незаметно для самих себя заснули все Гринграссы. Магия с улыбкой оглядела их и перенесла за дверь, позвав домовиков. В награду, она подарила домовикам новые тоги из ткани небес — невесомой материи, переливающейся всеми цветами неба, с маленькими гербами рода Гринграсс на левой груди. — И скажите потом людям, что их дочь проснётся в день, когда падут звёзды. В день, когда связанный узами спасёт мир. — И Магия просто растворилась. И только новое одеяние домовиков напоминало о её присутствии. А где-то там, в другом Мире, молодая душа всё ещё общалась со Вселенной.***
— Ты спасёшь Магию. Она сама так сказала, — произнес Голос. — Но почему Вы так уверенны во мне? — недоумевала Душа. — Потому что я верю Магии, а она доверила своё существование тебе, дитя моё, — если бы у голоса было лицо, оно, несомненно, улыбалось бы. — Хорошо, что мне нужно сделать? — смирилась Душа. — Просто иди, покоряйся Судьбе. Она поможет тебе. — Ответь, Вселенная, что меня ждёт? Прошу! Не хочу вступать в неизвестность, — умоляла Душа. — Что ж, как знаешь, — словно смирился Голос. И в следующий момент Душа уже неслась через пространство и время. И всё, что она успела крикнуть напоследок, было: — Ты моя мама? У тебя такой же тёплый голос.***
** Красный цвет для многих людей — это, прежде всего, огонь и кровь. Значение красного цвета многообразно, а иногда и противоречиво. Красный цвет символизирует радость, любовь, красоту и полноту жизни, но с другой стороны — это может быть вражда, месть, война. Красный цвет издавна ассоциировался с сексуальными желаниями и агрессивностью. Значение белого цвета — это также нетронутость, самоотдача, полнота, легкость, единство, выявление ложного и скрытого. А также этот цвет может означать изоляцию, бесплодность, разочарование, окоченение, скуку, чопорность. Ведущее качество белого цвета — равенство. Белый цвет всегда в поисках справедливости. Этот цвет беспристрастный и символизирует невинность. Поэтому он считается цветом невесты, невинной девушки, которая ещё не знала страсти. Белый цвет поровну содержит все существующие цвета спектра. Он — результат их смешения. В мифологии значение белого цвета — единство. Белый цвет — цвет справедливости. Парик белого цвета на голове судьи означает беспристрастность его мыслей. Врач в белом халате — спасение человека от смерти.Очень, очень противоречивый цвет, который сочетает в себе в одной стороны жизнь и свет, с другой — старость, слепоту и смерть. С одной стороны — это праздничный, торжественный цвет, с другой — цвет траурной одежды. И все — таки белый — это символ чистоты, света и истины. Наряду со сдержанностью и скрытностью черного цвета, он являет собой нечто мистическое, содержащее в себе неизвестные истины. Известно также созидательное значение черного цвета, этот цвет присущ людям, склонным к обучению других, к познанию мира. Кроме того, черный цвет ассоциируется с применением силы и с нетерпимостью к слабости.Черный цвет способен скрыть то, чем обладает. Соответственно, люди, предпочитающие этот цвет, склонны скрывать свою истинную сущность. Черный представляет собой конец и начало. Черная ночь — конец дня, но и начало следующего, начало новой неизведанной жизни. Черный цвет стремится контролировать все вокруг и оказывать влияние на положение вещей. **** Эредан (Eredun) или демонический — язык демонов Легиона. Зная, что со временем существ, вступающих в Легион, станет больше, а значит, им необходимо будет общаться, эредары заявили, что их родной язык Эредун станет общим языком всего Легиона. Письменная форма Эредана называется Эредик и состоит из загадочных символов, используемых для заклинаний. Он поселился в мыслях культистов и смельчаков, посмевших изучить демонический язык. Кажется, что этот язык живет своей собственной жизнью, поселившись в умах знающих его существ и поглощая мораль и здравый смысл. (То, что сказал Локос: Судьба и Вселенная, к тебе взывает десятитысячный воин. Явись на зов жертвы, иди к ребёнку)