За час до рассвета

Грейнджер достала из багажа толстую книгу и непонятный предмет с длинными закругленными на концах шнурками. Вставив последние себе в уши, она несколько раз нажала, что-то на коробочке, после чего с довольным видом погрузилась в чтение. Драко мысленно закатил глаза и позволил себе слегка расслабиться. При необходимости он бы мог удерживать эту позу еще около часа, но игра не стоила свеч - он и так узнал все, что ему было нужно. Неожиданная встреча с Грейнджер, как резкий удар в солнечное сплетение, оказалась довольно неприятной и дезориентирующей, но не смертельной. К собственному позору ему потребовалось несколько секунд на то, чтобы совладать с внезапно ринувшимся в апорт сердцем и взять себя в руки. По счастью "Грейнджер" и "эмпатия" были словами антонимами, поэтому о своем актерском провале он не переживал. Маленькая мисс Всезнайка оказалась до зубовного скрежета предсказуемой - погруженная в свои думы, наверняка щедро приправленные сожалением и состраданием, она не только не заметила, что купе занято, но и легко поддалась на простейшую провокацию. По большому счету, выстраданное ею решение было ему глубоко безразлично. Однако было бы неразумным упускать удобную возможность оценить расстановку сил и понять то, какая позиция на шахматной доске отведена ему теперь. Легилименция не потребовала от него больших усилий - нужные образы плавали практически на самой поверхности ее взбудораженного сознания. Расклад оказался вполне приемлемым, что, впрочем, было довольно ожидаемо. Когда в Азкабане, куда пугливое Министерство для надежности упрятало его до суда, он размышлял над ситуацией и заново по кусочкам пытался собирать картину мира, то пришел к более-менее похожим выводам. Не таким эмоциональным, как у Грейнджер, но похожим. С самим Министерством все оказалось еще проще. Драко делал вид, что суд не напоминает фарс, а почтенные маги делали вид, что решение о снятии с него всех обвинений еще не принято. "Мистер Малфой, вы же понимаете, что нам придется применить веритасерум? Конечно, вкупе с легилименцией", - спросил судья. Драко усилием воли сдержал растягивающую губы ухмылку и коротко кивнул. Того, как на последнем слове голос дряхлого визави сорвался на фальцет, он деликатно не заметил. В партизанской войне Министерству, как никогда прежде, была необходима финансовая поддержка влиятельных семей. Осознание этого практически витало в воздухе. Наблюдать за Грейнджер в ее естественной среде было скучно - этим занятием он пресытился еще на младших курсах. "Чтобы одержать верх над своим противником, ты должен стать им, - мастерски блокируя не слишком изящный выпад и уводя его рапиру к полу, наставлял отец. - Наблюдай за его повадками и привычками, изучай его характер, запоминай даже самые незначительные детали. Выучи человека так же, как самого себя. Тогда и только тогда ты сможешь не только победить, но и уничтожить своего врага". И Драко наблюдал, впитывал и запоминал. Даже разбуженный среди ночи он с легкостью мог назвать с десяток фраз, приводящих Золотое Трио в неописуемое бешенство, и дополнительно пару-тройку особо изысканных оскорблений специально для гриффиндорской заучки. Мог не задумываясь перечислить любимые блюда Поттера, все раздражающие привычки Уизли и то, сколько дополнительных предметов было у Грейнджер на каждом из курсов. Он знал своих врагов, в какой-то степени он действительно был каждым из них. Так от чего же в решающий момент он не смог сделать того, к чему его едва ли не с трех лет начал готовить отец? Этого Драко объяснить не мог. Не то, чтобы ему была чужда рефлексия. За прошедшие с того момента, как кончилось его детство, пятнадцать лет он прекрасно научился разбираться в своих чувствах. Просто конкретно в этом случае копаться в себе ему отчаянно не хотелось.