За час до рассвета

Гермиона пыталась не расплакаться. Не сейчас, не при полном классе детей. Но пулей выскочивший из кабинета, и даже не взглянувший в ее сторону Малфой, уничтожил жалкие крохи ее самообладания. Девушка отошла к стеллажам с наглядными пособиями и украдкой оттерла заструившиеся по щекам слезы. Когда у этого жестокого и надменного человека появилась такая власть над ней? Почему рядом с ним она забывает себя? Почему не может оттолкнуть его? Почему вместо облегчения ощущает лишь пустоту, после его ухода? Почему сама испытывает к нему что-то помимо презрения и жалости? Звон колокола напомнил девушке о том, что для самоанализа она выбрала не самое подходящее время. Гермиона сделала несколько глубоких вдохов и, сняв со стеллажа банку с законсервированным в ней гриндилоу, решительно развернулась к ученикам. И в тот же самый миг, как она поставила экспонат на кафедру, дверь в аудиторию распахнулась и Малфой, выглядящий так, словно Воландеморт воскрес во второй раз, вошел в кабинет. Третьекурсники все как один моментально впились в него взглядами, не зная, чего ожидать. И Гермиона не могла винить их за это – она сама понятия не имела, что выкинет слизеринец в следующую секунду. Но он всего лишь прошел к окну и, присев на широкий подоконник, сделала ей знак продолжать. Девушка почувствовала, как внутри нее все буквально закипает от злости и негодования. Просто невероятно! После того, что между ними только что произошло, он думает, что вправе командовать ею? - Профессор Малфой, рада, что вы все-таки смогли к нам присоединиться, - прекрасно осознавая, насколько это мелочно, произнесла девушка. - В таком случае, я с удовольствием передаю вам слово. Не сулящий ничего хорошего взгляд его сузившихся глаз, она, к своей чести, выдержала.