Истории, рассказанные перед сном доктором Акки Андерсен

Здравствуй, Салли. Как ты? Наверно, опять безумно занята. Это ничего. Я же знаю, ты любишь забываться в работе. Надеюсь, дела у тебя идут хорошо, потому что я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое. А знаешь, я вот всё не решался тебе позвонить, думал, ты будешь сердиться за моё внезапное исчезновение, но нет, я даже не застал тебя. Знаешь, диктовать сообщение на автоответчик гораздо легче, чем говорить вот так. Знаешь, я тебя видел с тем парнем, потому и не хотел встречаться. Не бойся, мне уже сказали, что это твой брат. Поздно, правда, сказали, слишком поздно. Но это ничего. Я надеюсь, у тебя всё будет хорошо, милая. Пока, Салли. Она уже в который раз слушает это сообщение, наматывая его на катушки своей памяти. Она вслушивается в Его интонации и всё пытается понять — о чём Он не договорил? Что ещё хотел напомнить? Она не понимает. Она слышит Его непринуждённый тёплый тон и не понимает. Ей каждый раз больно от Его простого «пока», так больно, что кажется, будто сердце сдавило тисками рёбер. Она каждый раз задёргивает зеркала и окна. Боится? Наверно. Она себя боится, боится своего собственного взгляда. Она боится чужого голоса, она боится городского шума и огней, она боится… Боится понять, что Он ушёл вот так запросто. А она толком и не попрощалась. Она только вечером услышала это сообщение. Поздно, очень поздно придя домой после работы, она устало скинула туфли, на автомате налила себе кофе, чуть удивлённо заметила новое сообщение на телефоне. От неожиданности и беспричинного страха при звуке Его голоса она выронила чашку, ошпарив ноги. Обожгла кожу… и душу. Она только утром узнала, что Он погиб. Погиб за шесть часов до того, как она услышала его голос в автоответчике. Разбился, упал с крыши. Все решили — несчастный случай, как горько и иронично называют такие смерти, а она корила себя. Думала, что Он из-за неё упал. Покончив с этой жизнью раз и навсегда. Она с тех пор не переставала бояться. Она дрожала от страха и ожидания на кладбище, среди Его родных и близких. Она боялась и ждала… Чего? Она думала, кажется, что это всё неправда, и через секунду-другую Он окликнет её, и она побежит к Нему навстречу, заплаканная и такая счастливая. Но чуда не произошло. Она каждый год надевала то чёрное платье. Не в знак траура — в знак ожидания. Всё надеялась, что это глупая, жестокая шутка. Это и было шуткой… Шуткой старухи-Судьбы. Жестокий чёрный юмор, ха-ха. Он не пришёл ни через год, ни через пять. А она всё равно ждала. Сегодня она слушает эту запись в десятый раз. Или в одиннадцатый? Она никогда не была сильна в подсчёте. Она только заслушивается Его голосом и тихо плачет, и каждый раз начинают болеть старые ожоги. Ноги не слушаются, и она опускается на стул рядом с телефоном. Она ничего не меняла в квартире, осознанно заставляла время остановиться хотя бы здесь. Чтобы всё было так, как в день Его смерти. Чтобы она не переставала надеяться, что Он ещё может прийти. Обнять и успокоить — милая Салли, прости… Как жаль, что так долго. Она иногда подолгу бродит по квартире и гладит тонкими пальцами вещи. Она даже Его рубашку не тронула — так и висит на стуле, и даже пыль не собирает. Но в квартире царит запустение. Нет, здесь всё идеально чисто, всё собрано и уложено так, как она любит — но видно точно, что никто здесь не живёт. Она иногда даже в гостинице ночует, чтобы на миг отгородиться от воспоминаний. Но всегда возвращается. Она сегодня так же ходит по квартире тёмной тенью. Слушает Его голос, рассматривает его вещи, плачет… И всё ждёт, когда откроется дверь, и она услышит Его голос не по телефону, а в живую. Она неспешно подходит к зашторенному чёрной тканью зеркалу. Она даже не поняла, как подошла. Она даже не до конца осознаёт, что делает. Она просто знает, что ей нужно сейчас посмотреть на отражение. Себя, комнаты, этого мира… Ткань сползает мучительно медленно, обнажая посеребрённое стекло. Она видит себя — измученную, уставшую, с потухшими глазами. Она подходит ближе, кладёт ладони на стекло и долго, бесконечно долго всматривается в собственное отражение. Она не замечает, что стекло начинает трескаться. Кажется, она слишком сильно надавила на него — и от зеркала отлетел острый осколок. Она даже не замечает, что порезалась. Она слышит звон падающего стекла, и он ей кажется громче даже грома на улице. И, наконец, вместе со звоном осколка она слышит такое желанное… — Здравствуй, милая Салли. Жаль, что так долго. Я ждал.