***
16:20 — Черт, мистер Боркс совсем сошёл с ума. Я потрачу на эту работу как минимум недели две! — жалуется лучшему другу Амалия, как только они выходят из школы. Рюкзак сегодня особенно тяжелый и Амалия ждет—не дождётся, когда залезет в машину Вильяма и скинет тяжёлый груз на заднее сидение. Они медленно плетутся до главных ворот и ей начинает казаться, что сегодня один из тех злополучных дней, которые тянутся неимоверно долго. — Говорят, его опять бросила девушка, — шмыгает носом Тео и поправляет увесистый шарф на шеё. В Осло сегодня непривычно холодно, — бедолага. Девочка удивлённо смотрит на друга и недовольно хмыкнув, задирает маленький носик. — Да, но он не имеет право отыгрываться на учениках, Тео. Амалия использует свой поучительный тон. Эва часто удивляется, когда слышит от дочери что-то подобное. Большинство времени девочка проводит не со сверстниками, а с крестной матерью и отцом – ровесниками Эвы. Теодор пожимает плечами и виновато мнет шарф, переминаясь с ноги на ногу. Потом отчего-то долго молчит и вываливает: — Знаешь, я хотел у тебя спросить, может ты хочешь сходить в кино? Амалия удивленно приподнимает брови и открывает рот, чтобы ответить, но её внимание переключается на блестящую чёрную машину, которая останавливается возле них. Сквозь стекло автомобиля она видит мужчину в тёмных защитных очках. Мужчина медленно открывает дверь и снимает очки. Мун на несколько секунд тупо застывает, всматриваясь в его лицо. Она как будто смотрит в зеркало! У мужчины такие же каштановые волосы, маленький круглый нос, и точно такие же впадины на щечках. Все в нем напоминает ей себя. У Амалии бешено стучит сердце, она растеряна и напугана. Стоит и не может собрать мысли воедино. — Привет, — после долго молчания, неуверенно произносит мужчина, — можно с тобой поговорить? Мун неуверенно качает головой в знак согласия и делает несколько глубоких вдохов, пока мужчина открывает ей дверь. Она немного тушуется, но потом успокаивается, когда видит как мужчина отчаянно старается скрыть тот факт, что нервничает. Она не успевает сделать и трёх шагов, как вдруг кто-то с силой хватает её за руку. — Ты же его даже не знаешь! — осторожно шепчет Теодор, боясь быть услышанным и оттягивает её за рукав куртки назад. Крису это не нравится. Крис быстро вскипает и собирается припечатать мальца к забору, когда Мун вырывается из крепкой хватки друга и решительно садится в салон автомобиля. И начинает нервничать. А что сказала бы мама, если бы узнала, что она села к незнакомцу в машину? Ладошки потеют от страха. В машине приятно пахнёт хвоей и запах совсем немного её успокаивает. — Меня зовут, Крис, — глубоко вдохнув, произносит Шистад, поворачиваясь в сторону девочки. Он улыбается, но эта улыбка такая нервная и слишком широкая, что Амалия едва сдерживает себя, чтобы не рассмеяться. — Амалия, — улыбается младшая Мун. Крис ухмыляется и думает, что даже сюда Сатре влезла. — Это очень красивое имя, — он смотрит на неё и улыбается как придурок, потому что всё к чему он шёл к жизни — сидело перед ним с глубокими карими глазами и совершенно не по-детски осмысленным взглядом. — Спасибо, — смущенно краснеет Амалия, убирая выпавшую каштановую прядь за ухо. «Черт, точь в точь как Эва!» — восхищается Крис. — Ты учишься в Ниннсене, — утверждает Шистад, рассматривая ворота школы. — Да... — отвечает Амалия и затем, осторожно добавляет, — моя мама училась тут. И смотрит на него такими щенячьими глазками, что Крис на мгновение теряется. — Знаю, — прикрывает глаза, давая волю воспоминаниям, — я тоже. Между ними повисает неловкая пауза. — И как тебе? — неожиданно спрашивает он и Тут же злится на себя за глупый вопрос. Девочка задумчиво хмурит бровки. — Школа... нормальная вроде, — она неловко пожимает плечами Мун и испытывает неудобство от пристального взгляда мужчины. Амалия краснеет и делает вид, что увлечена приборной панелью машины. Это так странно и совершенно ново — рядом с ней Крис чувствует необычайное внутреннее спокойствие. Тёплое чувство приятно наполняет его, мурашки бегают по спине. — Ты очень похожа на маму. Солнце вышло и сейчас в его лучах, её скромная улыбка, сияющие глаза и волосы начали отдавать неестественно золотистым оттенком. Как удивительно — он видит её первый раз в жизни, но испытывает к ней настолько глубокое, крепкое чувство любви, что по своим размером способно охватить вселенную. Её сердце бьется так сильно, будто сейчас выскочит. Она уже приоткрывает рот, чтобы задать тот самый вопрос, который крутится в голове с того момента, как она впервые увидела его. Когда те видимые сходства во внешности и какое-то странное внутренне чувство, вызывающее приступ внезапной теплоты и доверия, стали сигналом того, что, быть может, её самая заветная мечта, наконец, осуществится? Но всю важность момента прерывает телефонный звонок. — Чёрт, извини, — Амалия ищет телефон в своём рюкзаке, — алло? Я совсем забыла! Не смей ему говорить, где я. Скажи, что я сейчас приду и сама всё объясню. — Что-то случилось? — обеспокоено спрашивает Крис. Девочка начинает нервно теребить лямку рюкзака. — Ммм, да. Вильям приехал за мной. Совсем из головы вылетело, что сегодня среда. — Вильям? — заметно напрягается Шистад, услышав знакомое имя. — Ага, кхм... мой крёстный отец, — глаза Криса темнеют, — мне нужно бежать, а то он уже беспокоится. — Да, конечно, — приходит в чувства брюнет, — тебя подвезти? Амалия смотрит на ворота школы в десяти метрах от машины и отрицательно качает головой. — Нет, спасибо. Я Эээ... Приятно познакомится, — улыбается Амалия, а затем осторожно добавляет, — мы ещё увидимся? Мысль о том, что его дочь хочет его видеть и не все ещё потрясено заставляла Криса глупо улыбаться. — Конечно, я бы с удовольствием... — воодушевленно отвечает Кристофер и нервно проводит рукой по челке, замечая, что волнуется как парень. — Что ж, тогда до встречи, — широко улыбается Амалия и хлопает дверью спорткара. — Пока, — шепчет в след Шистад и облокачивается на спинку сидения. Он провожает её взглядом пока её розовый рюкзак не скрывается за поворотом. Он размышляет о том, какой она была несколько лет назад. Тихой, послушной малышкой или маленьким сорванцом, который доставляет маме кучу неприятностей? Каким было первое её слово? (Точно не папа). Крис представляет как мама учила её кататься на том розовом велосипеде, как часто его дочь падала, но все равно снова садилась и что есть силы, вертела педалями. А может вовсе и не Эва учила её кататься... Может, её любимый крестный Вильям принёс его в подарок на день рождения. Все эти мысли сводят Кристофера с ума. Мысль о том, что он пропустил все важные моменты в жизни своей дочери невыносима, но когда он представляет, что все эти важные «их» моменты были и совсем не с ним, а с другим отцом. Он чувствует будто его обокрали. Почему Вильяму, Вильему, который по сути никто его дочери, позволено видится с ним. Почему Вильям, приятель Эвы со средней школы, может забирать дочь Кристофера из Нинсена? А он, отец, несколько лет даже не знал о её существовании. Как Эва допустила это. Как он допустил это. Кристофер бьет по рулю от своей беспомощности и невыносимой злости.***
В офисе оглушающе тихо, только старый принтер переодически издаёт потрескивающее звуки из угла. Девушка устало потирает глаза и начинает раскладывать бумагу по папкам. Сегодня она управилась раньше, чем обычно и это вроде даже и хорошо. Но вот идти домой совсем не хочется. Амалия сегодня у Магнусеннов, а значит дома Эве придётся быть одной. И слушать эти угнетающие, противные мысли. Она скользит глазами по столу, в попытках найти ещё какую-нибудь работенку, но как на зло – ничего не попадается. Она пинает со злости ножку стола и вытащив телефон из сумки печатает: «Нура, привет, у вас всё хорошо?» В коридоре раздаётся какой-то шум. Эва встаёт из-за стола и торопливо подходит к двери. Осторожно открывает её и шумно выдыхает, когда видит в проёме Шистада. — Проходной двор! Что вообщем-то неудивительно. Место в котором она работала экономило на всём, и к сожалению, охрана не была исключением. Не редко приходилось вызывать полицию, чтобы выводить людей без определенного места жительства из здания. Она бурчит что-то себе под нос и отходит от дверного прохода, направляясь в сторону кухни. В душе она давно приняла неизбежность этого разговора. Шистад молча плетётся за ней. Она ставит чайник, который начинает издавать странные звуки и достает из шкафчика две кружки. Немного поразмыслив, она решает ещё раз их промыть. Делает она это молча, Крис в это время подозрительно рассматривает её рабочее место и так и не может сдержать то, что вылетает из него в последующую секунду: — Какой пиздец. И тут же затыкается, словив злобный взгляд Эвы, которая громко хлопает дверцей шкафа. Чайник громким свистом оповещает, что он вскипел и это отвлекает Мун от придумывания едкого ответа. Она разливает кипяток по кружкам и суёт Крису ту, на которой написано «любимой бабушке», а потом, конечно, с пол минуты мысленно злорадствует. — Спасибо, — тихо произносит Крис и дует на горячий напиток. Эва не говорит «подавись». Эва говорит: — Печенье не предлагаю. По вкусу оно как дерьмо. Крис грустно улыбается и отпивает немного чая. Он сдерживается и не говорит ей, что чай тоже по вкусу как дерьмо. — Я сегодня с Амалией виделся. Эве многое не нравится в этом предложении. Ей не нравится, что он сделал это исподтишка. — Зря, Крис. Не надо было так сразу. — Что это значит «не надо так сразу»? Может мне ещё шесть лет надо было подождать? Девушка молча сверлит его взглядом. — А какое печенье любит Амалия? Эва боится спрашивать, откуда он узнал её имя. Знает, что ответ ей не понравится. — Ты с какой целью интересуешься? - недовольно спрашивает и хмурит брови. — Хочу подарить ей что-нибудь. — Печенье у нас дома есть, Крис, — смеётся и качает головой Эва. — Что тогда? — Ничего. Зачем ей что-то дарить? — Ты над о мной издеваешься сейчас? — Тебе что, отцом вдруг стать захотелось? - она старается не думать о том, какой бы они были семьёй. — Мне всегда хотелось. — Ну и новости! — Ты делаешь меня виноватым, хотя сама не сказала, что у нас есть ребёнок. — У каких нас , Крис? Ты меня бросил, помнишь? Думаешь, если бы я сказала, что жду ребёнка, ты бы остался? — Конечно бы я остался, Эва! Это, блять, все меняет, - он обещал себе не срываться, но сейчас он готов — Чушь собачья. Твоя мамаша бы никогда не позволила. — Мать-то мою ты почему приплетаешь? Эва быстро заткнулась и отвернулась к окну. — Она знала, да? — Она была готова отвалить огромную сумму денег, чтобы я убила своего ребёнка. — Господи... — в офисе наступанет молчание, — на самом деле это многое объясняет. Почему она так отчаянно выпинывала меня из страны, почему оплатили все обучение аж за четыре года сразу. Пиздец. Какой пиздец, — он давно поставил кружку на стол и теперь тёр виски, пытаясь отвертеть время назад. Эве даже становится жалко Криса. Она-то это всё давно пережила, а на него вот прямо сейчас навалилось. Эва думает. — Печенье она не любит. Хочешь порадовать – неси шоколад с изюмом или мороженое шоколадное. Она любит фильмы про приключения, плюшевых игрушек и зайцев. Бог знает почему, весь дом ими обставлен. — Я тоже люблю шоколадное. — Да помню я. Но давай на чистоту. Мне кажется, что лучше папа, который погиб на войне или папа, который умер, спасая людей из горящего дома, чем папа, который появился в шесть лет, закидал подарками и обещаниями, а потом осознав груз отвественности, слинял также быстро как и пришел. — А ещё лучше, если бы папа знал о рождении ребёнка с самого начала и у него бы была полноценная семья, — резко отсекает Шистад.