Без доспехов и доверия

На верхних уровнях замка в комнате приёмов Орихара Изая ожидал аудиенции у могущественного северного даймё. Ему предоставили пищу, обеспечили доброй одеждой взамен износившейся прежней. Вернули оружие — к великому неудовольствию Белого Демона, который находился тут же, по левую руку от незадавшегося пленника, и периодически косил на вызывающего у него острую неприязнь курохоросю взгляд янтарных гневных глаз. Видимо, освобождение его добычи и благосклонность к нему владыки Осю его отнюдь не радовали. Хейваджиме гость казался подозрительным. Ощущающий чужую недоброжелательность Орихара снисходительно покачал головой, мол, что взять с преданного пса, и лукаво улыбнулся краешком губ так, чтобы ставший ему недругом тайсё этого не заметил. Несмотря на откровенную враждебность генерала клана Датэ и весьма прохладный приём со стороны всегда бдительного Катакуры, правой руки главы клана, Датэ Масамунэ, Изая чувствовал себя здесь в безопасности. Из всех мест охваченной стихией войны страны, Осю оставалось единственным, где курохоросю мог рассчитывать если не на поддержку, то хотя бы на обеспечение его относительной свободы и сохранение жизни. Отец его знал Датэ Тэрумунэ, отца Датэ Масамунэ, и у курохоросю были веские причины полагаться на силу этого старого союза, особенно сейчас, когда на него, давным-давно оставшегося в одиночестве, охотился по всем провинциям каждый мало-мальски сильный даймё. Створки фусума разъехались в стороны, и, сопровождаемый верным вассалом Катакурой Кодзюро, в помещение вошёл хозяин замка, статный мужчина лет тридцати пяти, невозмутимый, уверенный, ошеломляющий непостижимой внутренней силой, с затаившейся грозою в тёмном левом глазу. Орихара невольно ощутил лёгкий трепет, когда глава клана Датэ расположился супротив своего гостя, почтительно склонившегося перед ним. Изая встречался с владыкой Осю очень давно и о той встрече помнил смутно, ибо был тогда мал совсем и неразумен, но о Датэ Масамунэ был наслышан как о мудром и заботливом правителе и талантливом полководце. Теперь курохоросю воочию убедился, что перед ним — настоящий лидер, тот, кто внушает уважение и почтение, стоит лишь попасть под влияние его присутствия. Некоторое время хозяин и гость молчали, тактично изучая друг друга, осторожным зрительным контактом пытаясь проникнуть в чужие мысли, разведать пути развития предстоящего — возможного — сосуществования и сотрудничества. Или — тайной игры. Оглядев молодого человека, не пожелавшего расстаться с чёрным капюшоном гвардейцев Оды Нобунаги, худощавого, с хитро сверкающими карими глазами на красивом лице, слегка искажённом болезненной остротою черт, Датэ Масамунэ нахмурился на миг, а затем произнёс: — Почти двадцать лет прошло с тех пор, как мы встречались последний раз, Изая-кун, — глубокий голос владыки Осю звучал почти ласково, словно он разговаривал с маленьким ребёнком, каким помнил своего гостя. — Что привело тебя в Осю? — Масамунэ-сан, — произнёс Изая, и губ его коснулась мягкая улыбка, призванная сойти за благодарную, но таящая в себе характерную насмешливость, тщательно замаскированную под учтивость. — Сперва хочу сказать Вам спасибо за гостеприимность и спасение от чудовища, что по левую руку от меня… Комната наполнилась басовитым рычанием мгновенно разъярившегося тайсё, но строгий взгляд даймё мигом остудил горячий порыв Хейваджимы наброситься на ехидного гостя, хотя гнев его никуда не делся, сохранившись внутри его вспыльчивой души кипучей энергией беспримесной ненависти. Таким же взглядом был одарен и Орихара, смекнувший, что пока стоит воздержаться от колкостей в сторону его бывшего захватчика. — Простите, — повинился курохоросю, и Шизуо готов был чем угодно поклясться, что его покаяние далеко не искренне. Изая продолжил: — Я осмелился прибыть к Вам, Масамунэ-сан, рассчитывая обрести убежище. По некоторым причинам на меня ополчилась добрая половина влиятельных даймё, так что не осталось практически ни одной провинции, где бы я был в безопасности. — Уж не из-за государственной ли печати сёгуна Асикага? — насмешливо оскалился Датэ. О результатах обыска курохоросю ему уже доложили. И обнаруженный ценный предмет, к слову, так и не возвратили. — Откуда она у тебя? Орихара ничуть не смутился вопросам, что называется, в лоб. В конце концов, он прибыл в Муцу с тем же намерением, что и в остальные провинции Японии — показать регалию власти династии павшего сёгуната лидеру клана Датэ. Хейваджима настороженно внимал каждому слову щекотливого разговора. Он пытался уразуметь, что замыслил этот из ниоткуда взявшийся интриган — иного впечатления на благородного Белого Демона он не производил. — Если Вы намекаете, что я украл её, то напрасно, — уверенно заявил Орихара. Обвинением в воровстве он ничуть не оскорбился, а скорее счёл его забавным и — привычным. — Все даймё, кому я показывал печать, думали точно так же. Не сочтите за дерзость, но многого я рассказать пока не могу. Скажу лишь, что эта вещь досталась мне совершенно законно и честно. Послышался открытый раскатистый смех Одноглазого Дракона Осю, который ярко контрастировал с хмурым серьёзным настроением его ближайшего соратника, сидящего справа от господина. — То есть ты, — весело произнёс Датэ, — путешествуешь по Японии, дразня сильнейших самураев с притязаниями на верховную власть сёгунской печатью? Полагаю, тем самым ты стремишься разжечь меж ними подозрительность и вражду и внести смуту в ряды Западников и Восточных сил. Исходя из того, что ты рассказал, каждый из них втайне от других желает заполучить печать. Ты играешь на человеческих слабостях и тщеславии. — Масамунэ слыл весьма проницательным человеком и предположения, что он озвучил, от истины были недалеки. Он продолжил уже серьёзно, прищурив глаз, словно оценивая своего гостя: — А ты вырос опасным человеком, Изая-кун. Не боишься оступиться и погибнуть? — Боюсь, — честно ответил курохоросю. — Но я уверен, что сделал правильный ход. — Что ж, я дам тебе то, что ты просишь, — подвёл итог недолгой беседе Датэ, который единственным глазом замечал гораздо больше, чем многие — обоими, и разглядевший то, что заставило его досрочно прервать разговор с гостем. Он ни мгновения не колебался. Казалось, Масамунэ всё уже решил заранее. Недовольные и изумлённые взгляды обоих подчинённых своевольный Дракон Осю предпочёл проигнорировать. — Под залог печати сёгуна Асикага. Орихара согласно кивнул, улыбнувшись. Собственно, на такой исход он и рассчитывал. — Мудро, — согласился курохоросю и хотел было поклониться, выражая благодарность, но Масамунэ жестом остановил его и неожиданно мягко произнёс: — Ты бледен. Всё в порядке? Изая несколько стушевался. Он не давал повода для беспокойства за своё состояние, по крайней мере, он так считал. — Благодарю за заботу, — твёрдо сказал курохоросю. — Со мной всё в порядке.  — Кстати, — вдруг поинтересовался Датэ. — Не желаешь служить мне? Это была не прихоть, но разумный расчёт привлечь на свою сторону умного человека, могущего стать великолепным стратегом. Одноглазый Дракон разглядел в нём великий талант. Удивлённый не меньше вассалов владыки Осю, Изая, справившись с раздражающим, неизвестно с какой стати взявшимся волнением, уклончиво ответил: — Я был бы счастлив стать Вашим Чжугэ Ляном(1), — курохоросю загадочно улыбнулся и, не соглашаясь и не отказывая, сообщил: — Я обещаю подумать. — Вот и славно, — Одноглазый Дракон поднялся с татами и уже на выходе, обернувшись к гостю и оставшемуся с ним Шизуо, обратился к тайсё: — Наш гость ранен. Позаботься о нём, Хейваджима. Стремительно шагающего по коридору Датэ настиг следующий за ним Кодзюро. Он был возмущён и обеспокоен. — Постойте, Масамунэ-доно! — воззвал к господину Катакура. — Полагаете, это разумно — оставлять Орихару Изаю здесь, в замке, предоставляя ему убежище и не ограничивая свободу? Кто знает, что он натворил и что замыслил? Может, стоило бы отослать его к Токугаве Иэясу? — Ты слишком беспокоишься, — урезонил товарища Масамунэ. — К тому же, я ничего не сказал о степени предоставленной Изае-куну свободы. — То есть? — не понял Кодзюро, и когда Датэ недобро, с каким-то странным задором оскалился, то ему, всегда сдержанному и хладнокровному, сделалось несколько не по себе. — Его ведь обнаружил Хейваджима Шизуо? Катакура согласно кивнул, а Масамунэ усмехнулся: — Вот и прикажи ему, чтобы глаз с Орихары не спускал — ни днём, ни ночью. Как ты и сказал, мы не знаем, что у нашего гостя на уме, а таких людей не стоит торопиться ни убивать, ни доверять им. Такие, как он, всегда могут пригодиться — как полезные союзники или ценные источники информации. И ещё, — после недолгой паузы распорядился Одноглазый Дракон. — Пока не стоит извещать Токугаву об Орихаре и печати. Я желаю сохранить его пребывание в Аобе в тайне. Мой отец обещал Орихаре Гэндзабуро присмотреть за его сыном. Я поклялся в том же. — Как прикажете, — ответил Катакура, без особого энтузиазма, но с глубоким пониманием и почтением перед решением господина. Он помнил, когда, незадолго до инцидента в Хоннодзи(2), Ёнэдзаву(3) посетил курохоросю Орихара Гэндзабуро с малолетним сыном Изаей. Датэ Тэрумунэ вёл переписку с Одой Нобунагой и имел союзные отношения со многими его вассалами. Возможно, предчувствуя крах своего господина или собственную скорую смерть, Гэндзабуро взял с Тэрумунэ обещание позаботиться о его маленьком сыне, если с ним самим что-нибудь случится. А юный Масамунэ, на тот момент отрок, следуя примеру своего отца, на вопрос, заданный не то чтобы в шутку, но и вряд ли на полном серьёзе, защитит ли он Изаю, если тот останется один, не задумываясь, решительно воскликнул своё пылкое: «Да!» И теперь следовал подростковой клятве. Однако Катакура после разговора с господином полностью успокоился. Он остался уверенным, что Масамунэ-доно не допустит, чтобы его клану грозила хоть малейшая опасность. Его господин, Кодзюро был убеждён, предусмотрел всё, даже коварство своего гостя. Вернее, заложника. Ведь Хейваджима Шизуо — непобедимый Белый Демон — действительно не спустит с подозрительного курохоросю глаз. Ни днём. Ни ночью…