***
После первого этапа Турнира у нас появилось время, чтобы свободно выдохнуть, прежде чем бросить все силы на подготовку к следующему заданию. На окрестности Хогвартса уверенно наступала зима, вся школа готовилась к Рождеству, а, значит, и к традиционному Святочному балу. От приближения последнего старшекурсники просто посходили с ума. Занятия шли насмарку: гул и жужжание в классах не прекращались ни на минуту, и студенты с трудом усиживали на своих местах. Парни хорохорились, но по-детски не решались приглашать девушек себе в пару, представительницы же слабого пола целиком и полностью были захвачены поиском неповторимого наряда. Оно и понятно, проходи такой бал во времена моей учёбы в Хогвартсе, — я бы суетилась не меньше. Хотя приставка «бы» тут ни к чему. Несмотря на то, что мои школьные годы были далеко позади, мне представился шанс присоединиться к подростковому безумию. На празднике должен был присутствовать весь преподавательский состав, а я — много ли, мало ли — являлась его представителем. Так как лишать себя удовольствия развеяться и принарядиться к празднику было глупо, я, покончив с обязанностями на время каникул, с чистой совестью снова собралась в город. Я уже знала, где найду нужный наряд, и попутно хотела заглянуть в родную лавку травника Салливана, где некогда отработала целых полгода, чтобы пополнить свои запасы. Эйвери ежедневно напоминал мне о себе при помощи совиной почты, иногда даже по несколько раз на дню. Я старалась не баловать его вниманием, но и с крючка не спускала, отвечая на письма через одно: то нежно и ласково, то сдержанно и даже с небольшой долей холодности. Он же реагировал незамедлительно и каждый раз настаивал на встрече. Долго прятаться я не могла, но и без изрядной подготовки встречаться с ним мне не было никакого толку. Вечера возвращали меня к размышлениям о деле. Тогда от приятного ожидания предстоящего торжества не оставалось и следа. Я понимала, что упускаю какую-то деталь, и это убивало меня — я будто упиралась в глухую стену. От Эйвери я получила достаточно информации: обряд, проходящий в каком-то специальном месте, плюс зелье, но это было уравнение с двумя неизвестными, а времени как назло оставалось в обрез. Сплошная нервотрёпка! Я исступлённо вновь и вновь пролистывала личное дело Нотта, рискуя протереть его до дыр, но мысль не шла, а посоветоваться было не с кем. К тому же, проведя ревизию в своих запасах зелий, я с сожалением отметила очевидное — мои резервы подходили к концу. Да и варить дурманящее больше не было смысла. Требовалось что-то позабористей.***
Снег выпал в двадцатых числах ноября. Дети ждали его с нетерпением, но мокрый и липкий, он быстро приглушил всеобщий восторг. Мелкие влажные хлопья сыпались, не переставая, несколько дней подряд, падали на промерзшую землю и тут же исчезали в ней, превращаясь в грязную слякоть. Укутавшись в фамильную мантию, самую тёплую, что была в моём гардеробе, и прихватив с собой весело позвякивающий мешочек золотых галлеонов, я поспешила в гостиную Гриффиндора, где меня уже ждал смущённый Лонгботтом, которого я накануне пригласила на прогулку. Невилл мне очень нравился. Он часто оставался после занятий, задавал множество вопросов и искренне интересовался растениями, их особенностями, экосистемой в целом и пользой травологии в системе других наук. Растениеведение было тем редким предметом, в котором Лонгботтом действительно преуспел, и я не сомневалась, он уже задумывался о своём будущем на этом поприще. Причиной, по которой я позвала с собой именно Невилла, послужило то, что в последнее время он был особенно угрюмым и рассеянным больше обычного. На мои расспросы в основном отвечал отговорками. Из его скудных пояснений я поняла только, что он искал какой-то редкий ингредиент, но держал это в большом секрете. «Может, разбил что-то у Снейпа, — заключила я, — а теперь хочет исправить, пока тот не спохватился?». Я мгновенно представила бедного Лонгботтома перед разъярённым зельеваром и поморщилась, невольно ощутив себя на его месте. Хотя, вероятно, ко мне мистер Отрезвляющий Коктейль Злорадства и Циничности применил бы совсем иные меры, нежели к провинившемуся ученику. Я вздохнула, отогнала двусмысленные домыслы и предложила горемычному Невиллу зайти со мной к Салливану, чему тот был безмерно рад. Я отвела Лонгботтома в кабинет директора, который всё чаще отсутствовал в последнее время, и мы, воспользовавшись камином, тотчас оказались в Косом Переулке. Там и в будние-то дни сновали толпы народа, а уж в субботу, да ещё и близ Рождества, был полный аншлаг. Протискиваясь между тучными женщинами, детьми с огромными пакетами и клетками с совами, целыми семьями, блуждающими неторопливо, стариками, укрытыми многослойной тёплой одеждой, джентльменами в шляпах, брезгливо поглядывающими поверху и опять детьми, детьми, мы выскользнули наконец на узкую улочку, соединяющую переулок со следующим кварталом. Здесь можно было спокойно выдохнуть. Дальше мы шли уже не торопясь, ровным шагом по знакомым мне местам. Ещё два квартала и налево — поворот в тихий закуток. Там-то и располагались небольшая таверна, бакалейная лавка и «Травы Салливана». Невилл быстро оглядел соответствующие разделы и, не найдя свой секретный ингредиент, снова превратился в саму угрюмость. Пока я, вооружившись корзиной, подобно опытной домохозяйке в супермаркете, осматривала одну полку за другой, мой спутник предпочёл подождать снаружи. А стоило мне выйти — началось самое интересное.***
— Мерлин, что с вами случилось? — запричитала Минерва, влетая в больничное крыло с перепуганным лицом. Приблизившись к нам, она принялась осматривать лонгботтомские раны. Я поначалу даже обрадовалась, что с ней нелегкая не притащила кого-то ещё. Однако не успела я открыть рот в попытке объясниться, как двери скрипнули и снова распахнулись, пропуская Дамблдора, изрядно нахмуренного, но, как видно, ещё не определившегося: корить меня придется или утешать, и Снейпа — с выражением лица таким, точно я с рёвом сирены выдворила его из постели глубокой ночью. «А, нет, вот и они!». Замыкал процессию не кто иной, как Аргус Филч, явно присоединившийся к остальным только ради любопытства. Мы с Невиллом сидели на койках друг напротив друга: он — с огромным фонарём под глазом и разодранной штаниной, пропитанной кровью, а я — взлохмаченная и решительно не понимающая, за каким глизнем вообще нахожусь в больничном крыле с обычной шишкой. Мадам Помфри колдовала над Лонгботтомом, приговаривая что-то невнятно-заботливое, моё же внимание в ожидании выволочки было целиком и полностью обращено к встревоженным деканам и директору. — На нас напали, — пояснил Невилл, привлекая к себе их колючее внимание. — Обычный вор, ничего страшного! — тут же пояснила я, предостерегая инфаркт Минервы, уже схватившейся ладонями за грудь. — Но как же… — начала было она. — Мисс Уэйз была впереди, а я задержался у лавки и тут заметил этого типа в длинной мантии и капюшоне, — Невилл то и дело шмыгал носом, но не прерывал свой волнительный рассказ. — Он подкрался, вытащил палочку и направил на мисс Уэйз! — Кажется, он за кошельком тянулся, — добавила я, укореняя свою версию об ограблении. Удачно, потому как Лонгботтом сразу подхватил: — Да! Я уверен! Тот тип не видел меня, я был сзади! Я окликнул его, и он, недолго думая, швырнул в меня Эверте Статум. Макгонагалл прикрыла рот рукой, а мужчины, поглядев на меня, снова обратили своё внимание к студенту. — Я сделать ничего толком не успел — отлетел метра на три, прямо в витрину. Хорошо мисс Уэйз подоспела вовремя! На этой фразе все снова повернулись ко мне. Минерва — с немой благодарностью в глазах, а Дамблдор и Снейп — с практически идентичным гигантским знаком вопроса на лице. Лонгботтом же продолжил свою сбивчивую речь и вскоре удовлетворил их интерес: — Мисс Уэйз, она лихо подобралась к нему сзади вплотную и приставила этому подонку, ой, извините, палочку к горлу! — тут Невилл взмахнул рукой, сжимая воображаемую палочку, и посмотрел на меня с неподдельным восхищением. — Волшебную палочку… — повторил за ним Снейп с такой интонацией, будто разговаривал с умалишённым. Его брови поползли вверх в нарочитом удивлении, а я про себя проговорила предсказуемую фразу с ним одновременно: «Неужели!» — Неужели! Я не смогла удержаться и скопировала выражение его лица, но, встретившись со Снейпом взглядом, поняла, что это было зря. Однако, неожиданно для меня, зельевар хмыкнул и чуть заметно приподнял уголки губ. Я не поверила своим глазам. — Да-да! — не обращая внимания на странную реакцию профессора, продолжал Лонгботтом. — В общем, хорошо, что всё хорошо закончилось! — Невилл и сам действовал смело, — улыбнулась я и, поднявшись, взъерошила его и без того взлохмаченную шевелюру, — настоящий гриффиндорец! — И где же этот… преступник? — забеспокоилась вдруг мадам Помфри. — Этот трус? Он сразу аппарировал, — пояснил Невилл. — Это возмутительно! Средь бела дня! — возмущалась Минерва, качая головой и ища поддержки Дамблдора. — Мда… — задумчиво откликнулся тот. — Думаю, теперь, когда мы всё выяснили, нам всем нужно немного отдохнуть, — вздохнула я, изображая усталость. — Конечно-конечно, Лесли, ступайте, — согласилась со мной Макгонагалл. Я поспешила воспользоваться моментом, пока кто-нибудь из собравшихся не спохватился и не догнал меня своей навязчивой заботой. — Поправляйся, Невилл. Но Невилл был на взводе и лишь рассеянно кивнул мне в ответ, рассказывая о нашем приключении уже пришедшим его проведать гриффиндорцам. Я снова улыбнулась и направилась в сторону выхода, когда до меня долетели его слова: — А мисс Уэйз, она такая милая. Представляете, она до сих пор опасается пользоваться летучим порохом самостоятельно — боится потеряться! Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать — Снейп едва сдержался от саркастичного комментария и многозначительно переглянулся с Дамблдором. — Да-да, — рассеянно произнёс директор. — Ох уж этот летучий порох! Никогда не знаешь, чего от него ждать…