Великолепная Гермиона Грейнджер и Этот Идиотский Философский Камень

Гермиона, как только попала на платформу, сразу оставила тележку (для нее было слишком много народу), а свой багаж потащила сама. Так было гораздо быстрее. Пока она пробивалась к поезду, прошла мимо одного чернокожего парня, вокруг которого образовалась небольшая толпа из учеников. Они все просили его что-то показать, а потом все девчонки вдруг с криками разбежались (насколько это было возможно в такой толпе), а парни опасливо отступили на пару шагов. Это позволило Герми увидеть большого тарантула в руках у этого, судя по крикам, Ли. Длиной насекомое было примерно в три дюйма, а его лапки раза в два больше. И если кому-нибудь это о чем-нибудь скажет, то это был Красноногий мексиканский птицеед. А его укуса стоило бояться только тем, кто страдает от аллергии на пчел и ос. О чем никто из «зрителей», очевидно, не знал, хотя кто может винить их за это? Полубогиня от аллергии не страдала (зато у нее была легкая такая арахнофобия, как и у всех детей Афины, но это того стоило), а потому не сдержалась: – О, Боги! Какой красавец! – воскликнула Герми и... аккуратно и быстро взяла паука в свободную от клетки руку у приофигевшего Ли. Да и не только он был в таком состоянии. Грейнджер спокойно держала паука и исподтишка наблюдала за лицами окружающих. Потом изобразила скорбное выражение лица, тяжело вздохнула, вернула членистоногое хозяину, кажется, офигевшему еще больше, и пошла дальше к поезду, борясь с желанием отрубить или хотя бы продезинфицировать руку и едва сдерживая смех. Какие же у них у всех были лица! И какой же отвратительный этот паук! И как же хорошо, что он не успел сообразить, у кого на руках посидел, и не попытался ее убить. Протолкнуться в вагон, пройти по коридору, ища свободное купе (или хотя бы купе со свободным местом). Это не так-то просто, особенно если кругом носятся и прощаются с семьями взбудораженные волшебники. И если на плече тяжелая сумка, набитая одеждой, учебниками, котлами для зелий и оружием, а в руке клетка с голодной Черной Мамбой (одной из самых ядовитых змей мира смертных, если кто забыл). Гермиона проклинала отца: как сейчас выяснилось, ночью он запихал в сумку, кажется, все оружие, имеющееся у них дома (а его хватило бы на армию маленькой, но гордой страны), нагло пользуясь тем, что торговец в Косом переулке любезно согласился продать им баул с наложенным на него заклинанием незримого расширения, взамен взяв с них обещание молчать об этом и пять лишних галеонов. Почему-то продажа такого товара была запрещена. Либо она была запрещена конкретно ему. Но вот, наконец, свободное место. «Слава Гермесу!» – подумала (или вернее сказать взмолилась и поблагодарила) Гермиона. Дочь Афины облегченно вздохнула, закрыла дверь купе и плюхнулась на сиденья. Потом встала, открыла сумку, и ее глаза даже не на лоб, а на Олимп взлетели. Она, пожалуй, могла еще как-то понять все эти ножи, кинжалы, сюрикэны (1) всех видов, чакры (2)... Возможно, могла понять даже огнестрельное оружие, луки, арбалеты, наконечники для стрел и даже формы для их отливания... Но бейсбольная бита! «Зачем она мне вообще с таким-то арсеналом?!» – подумала Герми, взяла эту несчастную биту, перехватила рукоять поудобнее и случайно запустила скрытый механизм. – «А, ну ясно, она с шипами. Надеюсь, ничего из этого мне не понадобится. Хотя бы первый месяц». В ее голове раздался смех, а потом веселый голос: «Мать моя Арес, я обожаю твоего отца!». И снова смех. Грейнджер только усмехнулась и ответила: «Заткнись». Другой голос также со смехом произнес: «Я просто представляю, что он сделает, когда у тебя будет первое свидание!». Раздалось многозначительное: «О-о-о-о-о!». «Заткнитесь». Теперь в ее голове смеялись уже трое, да и она сама к ним присоединилась. Хоть что-то теперь в жизни постоянное будет. И это что-то довольно приятное, проблем почти не приносит, а даже и наоборот. Поезд тронулся. Герми быстро засунула биту назад в сумку, пока кто-нибудь не зашел, и спустя какое-то время сумела достать школьную форму, не порвавшуюся и даже не помявшуюся точно каким-то чудом. Она сняла куртку, надела поверх оранжевой лагерной футболки рубашку, жилетку и мантию, и не стала менять джинсы на брюки или, упасите Боги, юбку. Карл нетерпеливо зашипел. – Сейчас, клыкастик, – отозвалась Грейнджер, поставила клетку на столик и скинула с нее ткань. Хорошо, что еда была близко, и ее удалось достать без усилий, даже несмотря на отцовскую заботу.

***

А теперь представьте себе такую ситуацию. Вы одиннадцатилетний мальчик-неудачник, боящийся собственной тени. И вы волшебник. Вас воспитывала строгая и требовательная бабушка, которая на роль вашего питомца допустила только жабу. А в поезде, идущем в Хогвартс, эта жаба пропала. И вот вы идете по всему поезду, заглядываете в каждое купе и спрашиваете: «Извините, вы тут не видели жабу?». И с каждым разом вам все труднее сдерживать рвущиеся наружу рыдания, ведь есть вероятность, что вы потеряли своего питомца еще на платформе. И вот вы подходите к очередному купе, робко стучитесь, прежде чем зайти, а когда открываете дверь, видите белокурую уже переодевшуюся в форму девочку вашего возраста, которая вопросительно смотрит на вас и параллельно с этим кормит гигантскую змею, расположившуюся прямо на столике. Без клетки. И она (змея) вполне могла съесть вашу жабу в качестве перекуса перед основным блюдом. Ваши действия? Вот Невилл Лонгботтом запаниковал. – Так, в чем дело? – осторожно спросила Гермиона, немного напрягшись. У этого круглолицего был такой вид... словно он не мог определиться, заплакать ему, закричать или хлопнуться в обморок. И не стоило исключать сердечный приступ. – Из-з-звини, т-ты тут н-не в-видела жабу? – заикаясь, пролепетал он, с суеверным ужасом глядя на змею, заглатывающую, наверно, мышку. Он очень надеялся, что это именно мышка, а не его Тревор. Гермиона сразу расслабилась, облегченно выдохнула и улыбнулась: – Успокойся, он поедает не твою жабу, – успокаивающе сказала она и, видя, что это паренька не особо успокоило, продолжила, стараясь его немного отвлечь (а то как-то некрасиво получится: еще даже до школы не доехала, а уже труп на руках). – Да и не стал бы он ее есть. Всякие грызуны для него предпочтительнее (3). Ему не нравятся жабы. Знаешь, когда он еще был маленький, то решил поэкспериментировать с едой. Не знаю, зачем. Так вот, нашел он где-то лягушку и съел. И угадай, что было? Он отравился! Видел когда-нибудь ядовитого змея с пищевым отравлением? Вот и я до того дня не видела. Невилл поуспокоился после этого небольшого монолога, ведь из-за недоумения и попыток обработать эту информацию, которую на него вывалили, как испражнения в окно веке эдак в пятнадцатом, для паники как-то не было места. Гермиона была довольна собой. Она уже давно поняла, что если неожиданно и резко вывалить на собеседника кучу информации (абсолютно любой информации, и она необязательно даже должна быть правдивой), то он (в большинстве случаев) впадет в легкий ступор, просто пытаясь осмыслить сказанное. А потом круглолицый робко улыбнулся и спросил: – Ты ведь это выдумала, да? – Ага. – Так ты не видела мою жабу? – Нет, прости. – И видя, что он вот-вот снова впадет в отчаяние, Герми решила, что лучше сделает глупость, чем будет смотреть на это далеко не самое приятное зрелище, сидя в первом ряду. – Но я могу... помочь тебе... ее найти. – Да! Она сказала это и даже не поморщилась (вроде бы). – Правда? – и он посмотрел на нее своими полными надежды глазами побитого щенка. И мало кто смог бы выдержать это, но не из умиления, а, скорее, из жалости. – Ага, – это ведь не прозвучало слишком обреченно, да? – Идем, давай найдем твою жабу. – Кстати, его зовут Тревор, – немного неловко добавил он, и спохватился. – А я Невилл. Невилл Лонгботтом. Грейнджер улыбнулась и решила «подыграть»: – Его зовут Карл, – и указала большим пальцем на змея. – А я Гермиона. Гермиона Грейнджер. – Карл? – спросил Невилл пораженно. – Ты назвала его... Карлом?! – Ну да. – Невозмутимо ответила Герми. – Мне нравится, как люди на это реагируют. “Десять миллиграмм его яда могут убить тебя (4), всего лишь десять!” И все в таком духе. Ему это, кстати, тоже нравится. Правда, Карл? – она обернулась на змея. Тот заглатывал еще одну мышку. Девочка вздохнула. – Тебе лишь бы пожрать. – После она снова обратила свое внимание на Невилла. – Слушай, ты иди пока, я тебя догоню. Нужно убрать его еду, пока все разом не съел. Я быстро. – Ладно, хорошо. Да, – он неловко потоптался в проходе и пошел к следующему купе. Гермиона перестала улыбаться и повернулась к Карлу. Тот лежал с самой довольной мордой, на какую только способны пресмыкающиеся. – Значит так. В купе никого не пускать. И никого не кусать! И не душить! Мы не в Лагере – тут люди не такие стрессоустойчивые, так что достаточно будет просто пошипеть немного. Ты меня понял? Карл закатил глаза и чуть высунул язык. – Ты меня понял?! – Да понял я, понял: без трупов. Успокойся. – Вот и умница. А я пойду налаживать контакт. Надо же с чего-то начинать. С этими словами мисс Грейнджер вышла в коридор и закрыла дверь. Будет ли у нее еще лучшая возможность познакомиться с Поттером и начать втираться к нему в доверие? Определенно, нет. И вот полукровка уже идет по вагонам, заходя в каждое купе и добросовестно ища жабу. Правда, не говоря ни слова и просто производя обыск... Но так ведь быстрее. Да и надежнее, а то кто знает этих волшебников. Отовсюду ее провожали недоуменными взглядами, но Грейнджер до них не было дела. Очередное купе – очередной обыск. Вот только здесь сидят Гарри Поттер и Рональд Уизли. Наконец-то. Гермиона «устало» встала в проходе. – Парни, жабу тут не видели? Невилл ее потерял. Так видели или нет? – возможно, следовало говорить немного мягче, но и так сойдет. И тут она увидела потрепанную волшебную палочку в руках рыжего. Вот и повод завести разговор. Не дав никому из них ответить, Герми тут же приободрилась. – О, ты тут колдуешь? Не против, если и я посмотрю? – И уселась на свободное место, опять же не дожидаясь ответа. Уизли занервничал. – Э-э-э... – нерешительно протянул он. Полубогиня устроила локти на коленях, голову – на руках, подалась чуть вперед и выжидательно-ободряюще улыбнулась. – Ну ладно. Жирная глупая крыса, перекрасься ты в желтый цвет и стань такой же, как масло, как яркий солнечный цвет. Ничего не произошло. Кто бы сомневался. – Мило. А ты уверен, что заклинание правильное? А то что-то оно не действует. – Гермиона продолжала улыбаться, правда, уже скорее издеваясь. А потом ее глаза в ужасе расширились. – Или это у меня зрение упало?! А нет. Все в порядке. Дело в заклинании. Точнее в том, что такое вряд ли есть. Я имею в виду, конечно, есть заклинание, чтобы перекрасить крысу в желтый, но это явно не оно. Я практиковала несколько простых заклинаний из книг, но они все действовали. Мы вообще очень много книг купили, когда были в Косом переулке, большинство из них не из программы, но я люблю читать, а эти книги еще и о магии. Не сказки, а действительно о магии. Знаете, мои родители – не волшебники, и я ужасно удивилась, когда получила письмо из Хогвартса. Разумеется, приятно удивилась, ведь Хогвартс считается одной из лучших школ волшебства. Я выучила наизусть все учебники – надеюсь, этого будет достаточно, чтобы в случае чего меня не исключили раньше времени. Кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас? Девочка говорила очень быстро и перескакивала с темы на тему. Мама всегда говорила, что у нее словесное недержание, и винила в этом СДВГ. Папа всегда приходил от этого в восторг, смеялся и говорил, что это отличный отвлекающий маневр и что он сам так делает с нервными пациентами: заговаривает им зубы и... лечит эти самые зубы, пока клиент не успел ничего сообразить, а потом дергаться уже поздно. – Я – Рон Уизли, – пробормотал Рон. По его лицу Гермиона поняла, что он ничего из программы не выучил. – Гарри Поттер, – да и он то же. Ничего удивительного, в принципе. – Так это ты Гарри Поттер? – Гермиона довольно убедительно сыграла удивление. Потом подвинулась чуть ближе, откинула челку с его лба и посмотрела на шрам. – И правда. Я все о тебе знаю. Твое имя упоминается в «Развитии и упадке Темных Искусств», в «Современной истории магии», в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке» и много еще где. – Серьезно? – Поттер был, видимо, в культурном шоке. – Ты сейчас похож на ошарашенного воробья, ты в курсе? – с улыбкой поинтересовалась она. – Боги, ты не знал об этом? Я бы на твоем месте нашла о себе все, что только можно, потому что... Какой-то посторонний человек, которого ты и в глаза не видел, пишет о тебе в книге. И миллионы людей эту книгу читают. Мне было бы интересно узнать, что обо мне пишут, пусть это даже будут сухие факты. – Чтобы избежать неловкого молчания, Герми быстро сменила тему. – На какой факультет думаете попасть? Нынешний директор, например, учился на Гриффиндоре. Я вот думаю, что Рэйвенкло был бы для меня неплохим вариантом. Так что? – Я вообще не знал, что обо мне написано в книгах, – растерянно проговорил Поттер. «Вот это скорость мышления», – мысленно почти восхитилась Грейнджер. В голове вновь раздался смех. – Парень, ты победил Волан-де-Морта, самого могущественного темного волшебника после Гриндевальда, в годовалом возрасте. Разумеется, о тебе написано в книгах. Ладно, я пойду дальше искать жабу Невилла. А вы двое лучше уже переоденьтесь. И кстати, Уизли. У тебя грязь на носу, ты знаешь? И она ушла обыскивать следующее купе. – Рон, ты заметил?! – воскликнул Гарри. – Заметил что? – уныло отозвался Рон, пытаясь оттереть пятно с носа. – Как что?! Она назвала Волан-... Сам-Знаешь-Кого по имени! Совершенно спокойно!