Взгляд умирающего

      Первое убийство, совершенное в двенадцать — грязное, не дарующее быструю смерть, не такое, какому обучали. Тейна охватила паника, голова разболелась — ошибку уже не исправишь, нужно постараться сдержать лицо, ведь на него смотрели учителя — те перед кем он в долгу. «Нужно все исправить, исправить» — пульсирует в голове. Тейн сложил руки в молитвенном жесте и стал просить прощения у всех — у богов, за то, что убил, у своих учителей — за всю эту грязь, у родителей — за оплошность.       Дальше убивать становится легче. Каждый новый заказ закалял его: паника постепенно ушла, Тейн перестал волноваться перед каждым убийством. Сбор информации, выслеживание жертвы, планирование покушения — все это оказалось для него подобием игры, уверенная улыбка на лице — знак того, что все шло ровно, как учили.       Финал всегда один: молитва и убийство с той же улыбкой на губах. Молитва — прошение у богов: о меткости, о незаметности, об удаче, прощения за смерть того, кто в прицеле.       С взрослением Тейн прекратил думать о работе, как об игре, но все еще находил чем себя развлечь: то счет заказов, с которыми он способен справиться за месяц, то «угадайка» — какой расы будет новая цель, то попытки предсказать как именно произойдет убийство. Он становился профессионалом: на то, чтобы найти идеальное место для слежки уходило несколько секунд, установить винтовку и прицелиться — дело пары мгновений. Будучи мальчишкой Тейн находил наиболее простые способы убийства представителей каждой из рас: сейчас он четко знал, что крогана нужно ослепить сверху, а затем нанести серию ударов, чтобы сбить цель с ног и свернуть шею; азари — нужно перехватить руки, таким образом, предотвратив биотические атаки. Работу должно выполнять хладнокровно и точно — ему больше не нужна улыбка, он не нуждался в этом — все четко и правильно.       Тейн все еще не оставлял молитву. Но теперь ему не нужно было просить богов обо всем сразу: с опытом становишься умнее, быстрее, точнее. У него нет желания докучать богам, а потому его просьбы стали лишь о необходимом: поставить небеса в известность «не на моей душе сей грех, я — инструмент».       Глаза выпученные, дыхание частое, сорванное — Тейн бежал, в надежде успеть и не допустить того, что происходило в голове. Он не мог потерять Ирику. «Должен успеть, спасти. Больше не быть беспечным» — отрывочные мысли, приходившие ему на ум, подгоняли, на языке все больше ощущался привкус крови.       Впервые он читал заупокойную молитву прямо над телом убитой жены. Маленький Кольят звал отца, тот слышал, но не мог отвлечься от чтения: все объяснения будут потом, тогда Тейн обязан был сопроводить свою сиху за море. Впервые он читал молитву не за себя.       Смерть той, кто пробудила душу, поменяла все. Внутри Тейна образовалась бездна, разъедавшая душу до последней песчинки. Хладнокровный и лучший убийца вернулся: быстрее прошлого и чрезвычайно жесток: он больше не даровал своим жертвам быструю смерть – мучения, боль и страх – то чем платил Тейн за убийство возлюбленной. Месть двигала им: ни о какой молитве не может быть и речи: он действовал точно, будто по плану, заготовленному много лет назад, миллионы раз отрепетированному.       Только его душа повинна в смертях бандитов, он не чужой инструмент: за свои деяния Тейн Криос ответит сам.