***
Луи прибывает домой через двадцать две минуты — да, Гарри рассчитал всё до единиц. Как только он ступает внутрь, все поворачиваются, приветствуя его громким криком «привет» и «сюрприз». Квартира почти не украшена, Гарри приготовил несколько закусок, расположив их на барной стойке наряду с десятками разных вин и шампанским. Почти у каждого бокал в руке, а также тарелка с едой где-нибудь поблизости. Здесь почти всё, что любит Луи. Салями с сыром Гауда, изысканные шоколадные печенья, самодельные покрытые шоколадом крендельки, сделанные руками его мамы, шоколад с ликёром и дорогие белые вина разной крепости. Луи видит перед собой большую толпу людей, улыбается, когда узнаёт знакомые лица своих друзей из родного городка, свою семью, своих товарищей по группе и, самое главное, своего парня. Он приветствует ближайших людей, улыбаясь больше, чем обычно, одаривая каждого из них объятием или поцелуем в щёку. — Это была хорошая идея, — произносит Зейн, опираясь на столешницу рядом с Гарри. Он изящно вертит в руках бокал, наполненный до краёв чем-то красным, скорее всего, вином. — Приятно иметь возможность отдохнуть. Хочешь глоток? — спрашивает он, машинально пододвигая бокал к Гарри. Гарри в ответ качает головой. — Нет, спасибо. Найл небрежно проходит мимо них с привлекательной брюнеткой, висящей у него на руке. Гарри полагает, что она чья-либо кузина или, может быть, старая подруга Луи. Каждый раз, когда Гарри находится близ ирландца, на руке того висит новая девушка. Может быть, они клюют на него из-за его харизмы, но, скорее всего, из-за славы и удачи, хотя он, похоже, не возражает. — Лучше ничего не говори, — Лиам появляется из ниоткуда, замирает рядом с Зейном и наливает новую порцию алкоголя в его наполовину полный стакан. — Этот мальчик спит со всем, что движется. — Я думаю, что мне как-то всё равно, — честно отвечает Гарри. Зейн еле сдерживает смех. — Я считаю, что ты прав. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он никогда не был тем, который первый вступал в случайный разговор среди парней. Учитывая их первую встречу месяцы назад, когда парни действительно не заботились о ней, им было странно участвовать в разговоре с ним. Гарри задаётся вопросом, связано ли это с алкоголем, или они искренне начинают признавать тот факт, что он встречается с Луи и планирует встречаться с ним в течение долгого времени. Часть его знает, что вино помогает этому взаимодействию, но другая тайно надеется, что они делают это, потому что хотят. Раньше у него никогда не было близких друзей. Это может стать началом чего-то нового и прекрасного. — Как прошёл тур? — спрашивает Гарри, пытаясь поддержать тем самым разговор. Лиам садится на одно из пустующих барных сидений рядом с Гарри. — Приятель, это было шикарно. Я искренне не хотел, чтобы он закончился. Если бы ты был там, то почувствовал бы то же самое, я гарантирую. Когда Лиам начинает говорить о туре, его не остановить. Опять же, Гарри не знает, это всё из-за алкоголя, или Лиаму действительно нравится много говорить о себе. Зейн выпивает ещё два бокала вина к тому времени, когда Лиам заканчивает пересказывать историю о сумасшедшем поклоннике на концерте в Майами, и к тому времени Луи наконец добираётся до них. — Спасибо, Лиам, за эту ужасно длинную историю, — с сарказмом говорит он, прикасаясь к плечу своего товарища по команде. — Я придумал новую игру, каждый раз, когда Лиам говорит «блестяще», все пьют. Зейн в ответ громко смеётся. — Теперь, если вы, ребята, извините нас, я бы хотел провести время со своим бойфрендом. Ни один из парней не двигается, поэтому Луи прочищает горло, указывая на то, чтобы они скрылись. Как только они исчезают из вида, Гарри и Луи остаются в баре одни. — Я так скучал по тебе, — шепчет Гарри, обнимая Луи руками, без долгого размышления. — Я тоже скучал по тебе, любимый, — улыбается Томлинсон, кладя подбородок на плечо Стайлса. Он закрывает глаза и вдыхает знакомый запах кокосового шампуня Гарри. Кудряшки касаются его лица, немного щекоча щёку. — Мне нравится, что ты сделал с этим местом, квартира прекрасна. И эта вечеринка, чёрт, я не ожидал ничего подобного, большое тебе спасибо за это, — Луи отстраняется от Гарри, крепко держась за его плечи, чувствуя, как глаза начинают медленно закрываться от усталости. — Как, чёрт возьми, я провёл четыре долбаных месяца без тебя? Должно быть, я сумасшедший. Гарри в ответ мило краснеет. — Это были очень, очень длинные четыре месяца, но теперь у тебя есть всё время в мире, чтобы наверстать упущенное. Почти всю ночь они болтают. Луи рассказывает о поздней ночи в Детройте, историю встречи двух фанатов в продуктовом магазине. Они не смогли присутствовать на концерте, но Луи смог изменить это разочарование за несколько секунд. Это те истории, которые заставляют Гарри улыбаться. Луи оказывает большее влияние на мир, чем он когда-либо осознает, и даже самые маленькие дела, сделанные от его имени, приносят пользу кому-то. Гарри хочет сделать это однажды — тоже изменить чью-то жизнь.***
После того, как большинство гостей расходятся, Луи и Гарри крепко обнимаются на диване. Единственные люди, оставшиеся в доме, кроме них, — Энн, которая в настоящее время выпивает снаружи, Найл, который исчезает с таинственной брюнеткой, и Джемма, которая слишком пьяна и которая продержалась целых сорок пять минут — новый личный рекорд для неё — исчезает в главной спальне. В настоящее время они лежат на диване, наблюдая за повтором Большого Брата, голова Гарри лежит на плече Луи, а его глаза пристально наблюдают за борьбой между двумя соседями. — Мне не нравится эта блондинка, она — сплошная проблема, запомни мои слова, — Томлинсон указывает на одну из девушек, которая не принимает непосредственного участия в нынешнем споре, происходящем для развлечения зрителя, скорее, она, похоже, замышляет коварную схему. Это можно понять по её ухмылке и острым чертам лица. Гарри ничего не говорит, вместо этого переворачивается на другой бок, опять же, вероятно в шестой раз за последние две минуты. На этот раз его голова опирается на спинку дивана, поэтому он даже не отдалённо касается Луи. Его дыхание кажется тяжёлым, мгновенно вызывая волну беспокойства у Луи. Конечно, Гарри часто хрипит, когда пытается перевести дыхание, но обычно это появляется, когда он использует свои костыли, а не от того, что он несколько раз ёрзает на диване. И как только Луи слышит это снова, он хмурится, задумчиво спрашивая: — Тебе неудобно? Не хочешь положить свою голову мне на колени, милый? Гарри качает головой, не сводя глаз с телевизора. Крики, раздающиеся между двумя дамами, усиливаются, хотя Гарри изо всех сил пытается уделить внимание звуку собственного биения сердца. Он меняет положение по меньшей мере дважды, пока Луи расспрашивает о его странном поведении, не зная, сколько вопросов может задать. — Ты нормально себя чувствуешь? Это всё из-за спины? — спрашивает он, пытаясь поймать взгляд младшего парня. Гарри в ответ отворачивается в сторону, уверяя тем самым Луи, что всё хорошо. Гарри снова качает головой. Его Адамово яблоко дважды движется от двух тяжёлых сглатываний. — Нет, просто хочу досмотреть шоу, — шепчет он. По желанию Гарри Луи возвращает внимание к телевизору, несмотря на то, что его разум совершенно не сфокусирован, вращаясь вокруг темы о том, почему у его парня такие резкие перепады настроения. Это продолжается до тех пор, пока Гарри не меняет положение снова. Хотя на этот раз из его рта вырывается шум, что-то между всхлипом и криком. Конечно, Гарри, будучи упёртым человеком, пытается спрятать звук, прочищая горло, чтобы Луи не заметил. В конце концов своеобразное поведение возрастает до такой степени, что у Луи не остаётся выбора, кроме как вмешаться. Его бойфренд не перестает ёрзать, отчего его дыхание становится практически хриплым. Луи смотрит на него в полном замешательстве. В последний раз, когда он смотрел на Гарри, толстый слой пота покрывал его лицо. Он не знает, что случилось, но что бы это ни было, это плохо. Он не знал, что может так быстро перемещаться, когда мгновенно сползает с дивана и опускается на колени перед Гарри. Он кладёт руку на бедро парня, а другую — на одну из его коленей, тихо спрашивая: — В чём дело, любимый? Давай, ты должен поговорить со мной. Гарри в ответ качает головой. — Можешь ли ты… — он напрягается под прикосновением Луи, его шея слегка дёргается, когда он старается изо всех сил продолжить. — Я хочу… — слова застревают где-то в горле, оставляя его недееспособным продолжать. — Гарри? — тихо спрашивает Луи, хмуря брови, наклоняясь вперёд, чтобы лучше взглянуть на него. Его волнение резко возрастает. — Что ты хочешь, малыш? Гарри закрывает глаза, чувствуя боль, пытаясь дышать через сжатое горло. — Мама. — Ты хочешь к маме? — обеспокоенно спрашивает Луи, не сводя глаз со страдающего парня. — Ты хочешь, чтобы я позвал Энн? — Да… да. — Гарри откидывает голову на кушетку в попытке немного вдохнуть. Луи кивает. — Я позову её, малыш. Просто расслабься, ладно? Всё будет хорошо. Я вернусь через одну секунду, — Томлинсон сжимает бедро Гарри, затем спешно встаёт, направляясь в комнату Энн. Он находит её на балконе, с бокалом, скорее всего, шампанского в руке. Она наблюдает за городом под ними, когда он решает постучать в стекло. Несомненно, от этих действий она вздрагивает, поворачивая голову, встречаясь с парнем глазами. — О боже! — выпаливает она, прижимая руку к груди, когда Луи ступает на холодную веранду. — Ты меня напугал. Луи не знает, с чего именно начать, поэтому слова вылетают изо рта, прежде чем он успевает их подкорректировать. — Гарри, с ним что-то не так, он попросил меня, чтобы я позвал вас. Я не знаю, что случилось, и я… я действительно не знаю, что случилось. Обычно ему удается звучать уверенно, но он боится, не зная, что происходит с его парнем. Энн, похоже, не замечает его бессвязности слов, направляясь к Гарри за считанные секунды. Тем не менее он чувствует, что у него нет выбора, кроме как следовать за ней, сохраняя безопасное расстояние позади неё, поскольку они оба возвращаются в жилое пространство. Луи замирает у стола, когда Энн резко приближается к Гарри. — Что случилось, дорогой? — спрашивает она, садясь рядом с ним. — Как ты себя чувствуешь? — добавляет она, нежно кладёт руку ему на плечо, аккуратно массируя область предплечья. Гарри в ответ пожимает плечами, многократно касаясь лица, почти так, как будто он не в состоянии контролировать это. — Любимый? — Энн незаметно всхлипывает, наклоняясь чуть ближе к сыну. — Ты должен попробовать поговорить со мной. Что не так? У тебя болит голова? Луи скрещивает руки на груди, прислонившись к стене, наблюдая за ситуацией. Он не знает, что делать. Наконец Гарри отвечает ей после некоторого колебания. — Это… невыносимая боль, м-м, вот прямо здесь, — шепчет он, указывая на область между бровями. — Невозможно больше терпеть, — бормочет он, снова закрывая глаза. Энн тяжело сглатывает, выглядя чрезвычайно обеспокоенной: — У тебя болит голова, малыш? — спрашивает она, убирая со лба несколько прядей волос. Гарри кивает, прикасаясь лбом к её руке. — Что ты хочешь, чтобы я сделала, дорогой? — Энн? — тихо зовет её Луи, нервно делая шаг ближе, делая его присутствие известным Энн и его парню. — Что происходит? Он в порядке? Гарри из-за всех сил пытается оставаться в сознании. Одной из самых грустных частей всего этого является то, что Луи знает, что это что-то серьёзное, потому что Гарри никогда не просил позвать маму. У Томлинсона всегда наготове есть что-то грубое, но в этот момент он не может найти силы, чтобы сказать хоть что-то, не говоря уже о грубости. Она не отвечает, что побуждает его повторить свой вопрос: — Энн? Пожалуйста, что происходит? Энн качает головой. — У него приступ. — Приступ? — Луи задыхается. — Я не… Как можно быть готовым к такой информации? У его грёбаного парня приступ. Он даже не знает, что такое бывает. Чёрт, он даже никогда не видел приступов, и он, безусловно, этого не хочет, особенно, когда это напрямую касается Гарри. — Не сейчас, Луи, пожалуйста, — Энн отмахивается от него, склоняясь над Гарри, пытаясь помочь ему лечь на диван. — Вы… Я не… Я могу чем-нибудь помочь? — спрашивает Луи, чувствуя крошечные уколы на коже, вызванные нервами. Гарри пытается прижаться к маме, используя свои предплечья как средство равновесия, но Луи видит отсутствие силы, которое производит его тело. Он выглядит слабым, настолько слабым, что Луи вряд ли выдержит это. Поскольку Гарри не слабый человек, на самом деле он самый сильный человек, которого он когда-либо знал, для Луи смотреть на то, как он страдает, — это слишком. Гарри пытается говорить, хотя его речь гораздо более невнятная, чем обычно. — Гарри, нет, — шепчет Луи, едва сдерживая слёзы. Почему, чёрт возьми, он плачет? Он поворачивает голову, закрывает глаза и резко выдыхает. Он не может заставить свои эмоции встать на пути решения проблемы. В то время, как Луи пытается собраться, Энн помогает Гарри лечь на диван, нежно сжимая его руку, пока его тело сковывает спазмы. — Всё будет хорошо, малыш, просто держись за меня. Луи прикусывает нижнюю губу, не зная, какие действия нужно предпринять. Он ничего не может сделать, кроме как утешить Энн, и даже когда он осознаёт это, его ноги практически врезаются в ковровое покрытие. Когда начинаются судороги, Луи тут же отворачивается, задыхаясь от крика. Они — одна из худших вещей, которые он когда-либо видел. Спазмы тела похожи на судороги в ногах, но гораздо более суровые. Страшные хныканья вырываются изо рта Гарри, когда его челюсть сжимается, а пальцы рук и ног скручиваются. Луи хочет помочь ему, но он не знает, как это сделать. Реально, всё, что он может сделать — это остаться в стороне. В конце концов он обретает смелость, чтобы обернуться, хотя не желает этого видеть, его глаза устремляются на бледный цвет лица и дрожащие руки Гарри. Ни он, ни Энн не говорят ни слова. Женщина стоит на коленях рядом с диваном и смотрит на часы каждые несколько секунд. Она воздерживается от прикосновения к Гарри, внимательно следя за его вялыми движениями. Луи проводит эти несколько минут, задумываясь о его недостатке знаний. Он даже не знает, что у Гарри были судороги до этого момента. Что, если бы он заметил их раньше? Возможно, Луи не обращал на это внимания, или он не понимал тяжести ситуации или что-то ещё, что блокировало его понимание. Конечно, Гарри сказал бы ему, верно? — Всё в порядке, малыш, — шепчет Энн, вытаскивая Луи из его мыслей. — Худшая часть позади. Несмотря на то, что его желудок сжимается, Луи удаётся убедить себя приблизиться к ним, опускаясь на колени рядом с диваном. — Ты не должен дотрагиваться до него, пока продолжаются судороги, — поспешно произносит Энн, отчего Луи кивает, держа руки на коленях, наблюдая, как Гарри судорожно моргает глазами. Позже, спустя минуту, Гарри начинает успокаиваться, судороги и крики прекращаются. Он не сразу приходит в себя, хотя Луи полагает, что это нормально, учитывая пережитое минутой ранее. Энн прикасается к его щеке, лаская её большим пальцем. — Не мог бы ты принести мусорный бак с кухни? — просит она, хотя это звучит немного как требование. Луи не колеблясь бежит на кухню, чтобы схватить бак, и, когда он возвращается, ставит его рядом с кушеткой. — Он будет в порядке? Энн тяжело вздыхает: — Это не первый раз, когда это происходит. Он полагает, что Гарри понадобится время, чтобы прийти в себя, потому что, как только он начинает приподнимать руку, его тут же вырывает, к счастью, Энн успевает поднести ему мусорное ведро. Её рука держит защитную позицию на спине, потирая круги, когда он очищает желудок. После того, как всё заканчивается, задняя часть его руки шевелится несколько раз, прежде чем он находит в себе силы, чтобы немного приподняться и вытереть со рта остатки. Луи наблюдает за тем, как Гарри пытается что-то сказать, но у него так и не получается сформулировать правильно слова. — Что такое? — терпеливо спрашивает его Энн, обнимая Гарри за спину, тем самым поддерживая его. — Я хочу… — бормочет он, слабо потирая лицо. Луи не понимает, что он сказал, и Энн тоже. — Что ты хочешь, любимый? — спрашивает она снова. Гарри смотрит на Луи, несмотря на его неспособность держать голову вправо, и пытается указать, но его руки трясутся слишком сильно, чтобы сделать что-то другое, кроме как сжать их. Тогда Луи понимает и меняет своё положение, подползая ближе, становясь на колени рядом с ним, поглаживая его бёдра. — Я здесь, милый, но мне нужно, чтобы ты расслабился, чтобы мы могли помочь тебе. Гарри в ответ бессвязно что-то бормочет, постоянно глядя на Луи. Он протягивает руку, чтобы коснуться его лица, поэтому Луи берёт его за руку и переплетает их пальцы вместе, сжимая, чтобы показать что он рядом. — Я здесь, — повторяет он, встречаясь с ним глазами. Требуется несколько минут уговоров, чтобы убедить Гарри отпустить его, но в конце концов он делает это в своём туманном состоянии. Луи уходит на минутку, оставив Гарри в нерешительности, и возвращается, неся броское одеяло. Он накрывает им тело младшего и целует его в лоб. — Ты должен немного отдохнуть для меня, любимый. Понимая, что Гарри не заснёт, если он уйдёт, он садится рядом с диваном, беря Гарри за руку и потирает большим пальцем его суставы. Гарри борется с сознанием, моргая глазами, наблюдая за Луи до тех пор, пока его глаза не закрываются, а дыхание не выравнивается. Энн сидит на противоположном диване, молча наблюдая за его действиями, прежде чем наконец сказать: — Я думаю, нам нужно поговорить об этом. — Вы так думаете? — с сарказмом спрашивает её Луи. — Луи, — вздыхает Энн. — Вы хотите объяснить мне, почему он никогда не говорил мне, что он эпилептик? — горько спрашивает он, качая головой. — Это важная тема, Энн, и это беспокоит меня, потому что никто из вас не упомянул об этом. — Милый, он не эпилептик. Он не был готов, к сожалению, это просто то, что происходит из-за его ДЦП. Приступы очень редки, я имею в виду, по сравнению с тем, что могло бы быть. Луи протирает ладонью лицо. — Неважно, если они редки, или если их нет. Что я должен был по вашему делать, если бы у него случится припадок передо мной? Я не знаю, как справиться с приступом, чёрт возьми, я даже не знал, что у него были судороги. Он мог умереть, если бы вас здесь не было, и я никогда не смог бы себе это простить. — Ты прав, и мне очень жаль, надеюсь, это не повлияет на ваши отношения. Думаю, мы предполагали, что этого больше не случится. — Ну, я хочу, чтобы вы, ребята, оказали мне одолжение и не принимали на себя ответственность за своё здоровье. Если мы с Гарри собираемся жить вместе, мне нужна полная честность, — Луи смотрит на Гарри и глубоко вздыхает. — Вы можете сделать это для меня? Энн не колеблясь тут же отвечает. — Конечно, на всё, что ты хочешь знать, я отвечу. — И если что-то изменится с его здоровьем? — Ты первым узнаешь, я обещаю, — между ними повисает небольшая пауза. — Я хочу, чтобы ты знал, что Гарри не хотел ничего скрывать от тебя. Просто… это первый раз, когда он в серьёзных отношениях, ему тяжело. Луи думает об этом мгновение. — И я это понимаю, поверьте мне, но это неправильно, Энн. Мне трудно идти с ним в ногу, если он не говорит мне в полной мере о своей инвалидности. Судя по вдумчивому взгляду, что она даёт ему, что-то близкое к «ага» отражается в нём, он знает, что понимает правильно. Вскоре после их разговора Луи обнаруживает, что засыпает, всё ещё держась за руки с Гарри. Он просыпается рано утром из-за того, что рука парня выскальзывает из его и перемещается на диван позади. Он догадывается, что сейчас шесть утра или около того, так как всё ещё темно на улице. Спустя несколько минут он приходит в себя и вспоминает ситуацию с прошлой ночи. — Доброе утро, любимый, как ты себя чувствуешь? — спрашивает Луи, присаживаясь на диван, аккуратно беря в руки одну из его лодыжек, оборачивая вокруг неё ладонь. — Голова кружится, — хрипит Гарри, тяжело сглатывая. — Не похоже, что в ближайшее время я смогу мыслить здраво. Луи слабо улыбается. — Тебе надо отдохнуть, любимый. Ты выглядишь намного лучше, чем прошлой ночью. Твои щёки уже не такие бледные, — Луи проводит большим пальцем по румяной скуле, слегка касаясь губ. — Извини, Лу. Я должен был тебе сказать, — смущённо отвечает Гарри, вяло смотря на своего парня. — Да, — соглашается Луи, утвердительно кивая, — должен был, но всё в порядке. Я просто счастлив, что ты в порядке. Тебе что-нибудь нужно? Немного воды? Ещё одно одеяло? — Обнимешь меня? — вместо этого предлагает Гарри, приподнимая брови. Луи в ответ громко смеётся. — Не то, что я имел это в виду, но если ты так желаешь, — стянув одеяло с Гарри, он ложится между задней частью дивана и телом Гарри, обнимая того за талию, подтягивая его ближе. Тело Гарри касается его передней части, а подбородок шатена размещается в изгибе шеи Гарри. — Моя мама говорила с тобой, не так ли? — спрашивает Гарри, смотря на телевизор. Звук приглушен, но повторы серии «Большой брат» следуют одна за другой. — Что она сказала? — в его тоне ощущается определённый дискомфорт, Гарри не может сказать, что он не ненавидит её, нет, просто ему неприятно, что его мама за его спиной рассказала Луи о его болезни и его личных проблемах. — Неважно. Она сказала, что у тебя судороги из-за побочного эффекта ДЦП, и что они не часто случаются, — объясняет Луи. В течение нескольких минут Гарри ничего не говорит. — Прошло несколько лет с момента последнего припадка. Тогда я учился в университете. Похоже, он хочет поговорить об этом. Возможно, это наконец-то выйдет из него. Возможно, никто никогда не слышал полной истории. — Ты хочешь поговорить об этом? — тихо спрашивает Луи. Есть моменты, когда Луи не уверен, что Гарри собирается сделать. Парень начинает ёрзать, случайно тыкая Луи локтем в живот во время своих усилий, прежде чем полностью перевернуться на правую сторону, оказываясь лицом к лицу с Луи. Красная подушка под ними оказывается одной на двоих. — Ничего не было, или я предполагаю, что это было что-то. Я думаю, что это была причина, по которой мне снова стало плохо или то, что моя мама снова считает меня плохим. В какое-то время она не давала мне видеться с моим терапевтом, но после того, как у меня случился первый приступ, всё полетело к чертям. Я выполнял предписания доктора, не пойми меня неправильно, я всегда старательно слежу за своим здоровьем, но, знаешь… я с гордостью могу сказать, что время, проведенное в университете, было для меня самым лучшим, — Гарри на секунду замолкает. — А потом я отправился домой на зимние каникулы, простудился, но тем не менее всё было в порядке. Луи не нравится звучание этих слов. У него такое чувство, что всё закончится тем, что ему действительно не стоит знать. — Хорошо… — Но, как ты знаешь, я часто болею, поскольку моя иммунная система давно помахала мне ручкой, — Гарри не сводит глаз с лица Луи. — Итак, я вернулся с каникул и снова поселился в своём общежитии, но пробыл там всего пару дней, прежде чем мне стало намного хуже. Каким-то образом болезнь перетекла в грипп, и стресс из-за ссоры с мамой вызвал приступ. Луи нежно касается щеки Гарри. — Мне жаль, малыш. — Это ещё не самое худшее. Мой сосед по комнате, который не очень любил меня с самого начала, привёл друзей в эту ночь, и, конечно же, они всё это видели. Я никогда не был так смущён. Боже, я помню, что не хотел возвращаться в университет после того, как меня выписали из больницы. Вот тогда всё стало намного хуже и продолжалось до тех пор, пока я не встретил тебя. Луи вроде как рад, но в тоже время и опечален этим комментарием. Годы жизни Гарри были испорчены некоторыми придурками, потому как он не мог помочь себе, и тем не менее он был спасён каким-то образом человеком, который захотел жирный гамбургер в один прекрасный день. Это довольно исторически. — Это было тяжело, Луи. У меня был на руках диплом, с которым я ничего не мог сделать, я застрял на дурацкой работе, у меня не было друзей, мои работы начали становиться чем-то, что я ненавидел, но теперь я чувствую, что у меня есть всё, благодаря тебе, — Гарри улыбается, у него на глазах появляются слёзы, на этот раз по уважительной причине. — Спасибо. Луи в ответ нежно целует Гарри, пододвигаясь ближе, касаясь грудью его футболки. — Тебе не нужно благодарить меня, любимый. Помни, я здесь, потому что хочу быть, я имею в виду, просто посмотри на наш новый красивый дом и моего красивого парня, чего еще для счастья надо? — Я люблю тебя, — счастливо шепчет Гарри, утыкаясь лицом в грудь Луи. Луи прижимает подбородок к макушке, тут же отвечая: — Я тоже тебя люблю.***
Луи обнаруживает себя на изматывающем интервью два дня спустя. Видите ли, интервьюер просто душка — на самом деле она делится со всеми сладостями в честь встречи, — но её вопросы просто ужасны. Он отвечал как на «если бы ты был супергероем, какой бы была твоя суперсила», так и на «что твоё любимое в том, чтобы быть членом Оne Direction» сотни раз. Но если считать сегодня, то он ответил миллион и один раз. Конечно, не обходится вопросов про личную жизнь. — У кого из вас есть девушки или парни, прошу поднять руки, — просит она, ехидно улыбаясь четверым парням. Она правда милая девушка, Луи совершенно не хочет раздражаться из-за неё, но кто бы ни написал эти ужасные вопросы, он должен быть казнён через сожжение немедленно. Он вздыхает, поднимая руку наряду с Лиамом и Зейном. Найлу подворачивается шанс пафосно усесться и сверкать улыбкой. Луи не невежа, он знает, к чему приведёт вопрос из именно этой области. — Ох, это верно, — говорит она, улыбаясь. — Зейн, Лиам, вы оба встречаетесь с моделями, как интересно. На днях я брала интервью у Джиджи, прекрасная милая девушка. Лиам, напомни мне, как зовут твою девушку? — София Смит, — торопливо отвечает тот, небрежно прикасаясь к часам, которые София подарила ему на прошлое Рождество. Они инкрустированы алмазами, конечно же, почему бы и нет? — У неё недавно был первый дебют на Victoria’s Secret Fashion Show. Девушка улыбается. Похоже, её зовут Кристен или, может быть, Келли, но, несмотря на то, что она представилась в начале интервью, Луи не может вспомнить. — И ты встречаешься с парнем, верно? — Моего парня зовут Гарри, да, — отвечает Луи, поднимая бровь, когда она автоматически не задаёт следующий вопрос. Фактически, она несколько секунд молчит, перелистывая стопку ярких оранжевых и розовых карточек в полной неорганизованной манере. — Ах, нашла, — заявляет она, победоносно поднимая маленькую оранжевую карточку в воздухе. — На экране мы видим фотографию вас с Гарри. Луи доволен собой. Хотя это может показаться немного инвазивным, это лучше, чем спросить, каково это быть в отношениях с «человеком, ограниченным его инвалидностью». Фотография, которую они выбрали для показа, — это единственное, что Луи когда-либо постил в свой инстаграм с ними обоими. Как бы он ни любил показывать Гарри миру, это несправедливо по отношению к младшему парню. Он не хочет внимания, что совершенно понятно, и поэтому они сделали свои отношения как можно более скрытыми. Это чёрно-белое фото, снятое на уровне талии. Гарри сидит на коленях Луи, прислонившись к груди старшего парня, и его лицо частично спрятано в шее Луи в разгар смеха. Луи крепко обхватывает его руками, туловище находится на уровне Гарри, и он тоже смеётся. Самая сложная часть публикации этой конкретной фотографии была связана с подписью. В конце концов он остановился на строчке своей любимой песни нового альбома группы, которую он написал и посвятил Гарри. ‚Infinity‘, такое название у песни в альбоме, и подпись под их общей фотографией гласит: «Сколько ночей нужно, чтобы посчитать звёзды?» Широкая улыбка появляется на лице Луи, отчего его глаза тут же опускаются вниз, чтобы сосредоточиться на коленях в чистой скромности. Сегодня Гарри присутствует на съёмочной площадке, сидит за кулисами с кучей шоколадного печенья и батончиков Hershey. Он сказал, что никогда не был ни в каких профессиональных вещательных студиях, и хотел бы попробовать, что это такое, и нет лучшего способа сделать это, чем посмотреть, как даёт интервью его суперзвёздный парень. — Луи? Что-нибудь хочешь сказать? — подсказывает ему девушка. — Он замечательный человек, и я так рад быть влюблённым в него, — это единственные слова, которые он хочет сказать, и они самые сильные и значимые. — Как мило. Я слышала, что вы двое наконец-то съехались. Поздравляю, Луи. Вот и всё, что она может сказать. Беседа заканчивается, и она начинает новую тему. Лиам касается его плеча, безумно улыбаясь. В этот момент он понимает, что неважно, что считают другие, у него есть люди, которые верят в него, и которые поддерживают его отношения. Всё остальное не имеет значения. Грязные комментарии, кричащие о том, как неправильно быть геем и что противно встречаться с инвалидом, больше не цепляют его. Смотря на фотографию, которую они оставили на экране, и на Гарри, Луи, наконец, понимает, что борьба, которую они переживают, стоит его улыбки. Однобокая кривая линия его рта является абсолютной наградой. Интервью заканчивается после ответов на вопросы о предстоящих планах, турах и альбомах. Он идёт за кулисы, обнаруживая, что Гарри сидит на одном из диванов в свободной комнате и смотрит прямую трансляцию. — Что думаешь насчёт этого? — спрашивает он. — Мне это очень понравилось, может быть, немного больше, чем следовало бы, когда они нас упомянули, — признаётся Гарри, чувствуя как щёки наливаются пастельно-розовым цветом. — И для справки… — Да? — неожиданно спрашивает Луи. — Ты самый удивительный человек, которого я когда-либо видел, — улыбается Гарри своей кривой улыбкой, и сердце Луи пропускает удар. Он так сильно любит эту улыбку. Они разделяют поцелуй, затем Луи садится рядом. — Если серьёзно, я очень рад, что тебе понравился процесс интервью. Один из нас должен был наслаждаться этим. Гарри звонко смеётся. — Я так понимаю, ты устал от одних и тех же вопросов. — Да, — подчёркивает Луи последние слова, прижимая сутулую спину к дивану. — Мир никогда не узнает, что я хочу путешествовать во времени, да и не думаю, что они когда-нибудь меня поймут. — Путешествие во времени? — широко улыбается Гарри. Луи нахмурился. — Что? Что-то не так с путешествием во времени? — Я просто думаю, что есть лучшие варианты, — Гарри пожимает плечами, игриво смотря на своего парня. Он не может сдержать недовольное выражение лица. — Что именно? — Например, стать хамелеоном, — без колебаний произносит Гарри. Луи приподнимает одну бровь. — И в кого бы ты превратился? — В какого-нибудь красавчика. Возможности были бы бесконечными, — объясняет Гарри, закрывая глаза, глядя на Луи. — Я мог бы быть таким, чтобы тебе не пришлось проходить дерьмовые интервью. Я мог бы быть орлом, свободно парить и делать то, что хочу. В те дни, когда бы я чувствовал боль, я бы превращался в крысу. Я мог бы быть кем угодно, и никто меня не мог бы остановить. Пытаясь понять, о чём именно говорит Гарри, Луи удаётся сказать лишь одно: — Я очень благодарен, что ты не голая крыса. Гарри усмехается. — Я считаю так же. Луи кладёт голову на плечо Гарри. — И я ещё больше рад, что ты не хамелеон. Ты мой Гарри, и я бы не изменил тебя или не хотел, чтобы ты изменился ради мира. И да, Гарри определённо тронут этим заявлением.***
Луи находит чудесной жизнь вместе. Он не осознаёт, сколько счастья может испытывать, и всё, что ему требуется — совместное проживание под одной крышей с Гарри. Иногда они спорят, и иногда Гарри чувствует себя плохо, но им удаётся добиться успеха. Обычно споры возникают по мелочам, и в любом случае через пару месяцев совместной жизни они в итоге находят компромисс. Что касается того, когда Гарри заболевает, хотя это не случается часто, Луи учится быстро справляться с этой задачей, будь то концерт или репетиция, он срывается и оказывается дома при первых признаках неприятностей. Иногда всё же ему это не удаётся. В такие дни, как правило, Джемма навещает Гарри, или их соседка, что живёт в двух милях от них. К счастью, обычно Гарри только простывает, хотя это длится пару недель. Луи никогда не испытывает беспокойства в течение столь длительного периода времени, тем более, что его поездка продлилась до Нью-Йорка в течение трёх из тех дней. Болезнь во время холода легко может превратиться в грипп или, что ещё хуже, пневмонию, поскольку иммунная система Гарри недостаточно сильна для борьбы с большинством патогенов. Тревога — хорошее слово, чтобы описать эмоции Луи в течение этих двух недель. Возможно, он не беспокоился бы так сильно, если бы Гарри не был таким упрямым. Он скрывает много вещей даже после того, как узнаёт Луи в течение года, а болезнь — одна из тех вещей, которые он любит игнорировать. Когда он возвращается из Нью-Йорка, кашель Гарри звучит, как гром, рёв, по всей квартире, но тем не менее младший всё равно не спешит к терапевту. Луи прислушивается к просьбе Гарри повременить с визитом, и, к счастью, тот вскоре проходит. По крайней мере, Гарри держится на ногах. В последние несколько месяцев любимый момент Луи — это безусловно сюрприз, который он готовит для Гарри все выходные, пока младший парень проводит время со своей сестрой. Его беспокойство пожирает живьём в течение двух дней, не зная, понравится это Гарри или нет, но сейчас утро большого дня, и у него нет выбора, кроме как поделиться им. Джемма следует за Гарри в квартиру около десяти утра, автоматически вселяя в младшего парня подозрение. Фактически, он использует свои костыли, чтобы повернуться. — Тебе не нужно было провожать меня, — говорит он. — Я знаю. Он смотрит на дверь, словно говоря сестре уйти. Она не понимает намёка, поэтому он прочищает горло: — Теперь ты можешь вернуться домой, я в порядке. Вместо того, чтобы сделать то, что он просит, она улыбается ему, неподвижно продолжая стоять на месте. — Я не знаю, что вы делаете, но… Его прерывает голос, который он хорошо знает. Посмотрев в сторону от Джеммы, он видит, как Луи появляется из коридора. — Как прошли твои выходные, малыш? Скажи, что ты держался подальше от неприятностей. — Разве я когда-либо вляпывался в неприятности? — дразнит его Гарри, резко сокращая расстояние. Поскольку пространство между ними уменьшается, Гарри замечает пятна краски, украшающие руки Луи. — Что это? Луи поднимает бровь. — Хм? — Краска, — объясняет Гарри. Луи всё ещё смущён, — на твоих руках. Ты что-то рисовал? — Об этом… — Луи неловко вертит головой. — Надеюсь, ты не против, но я перекрасил спальню. Гарри сразу же чувствует, что его плечи опускаются, прежде чем он понимает, что эмоции, которые он испытывает, выглядят как разочарование. — Но мне нравился фиолетовый, — шепчет он. — Извини, — Луи пожимает плечами, как будто это даже не имеет значения. — Но я думаю, тебе понравится новый цвет, пойдём посмотрим, — Луи смотрит на Джемму и беззастенчиво подмигивает. Было бы глупо держать это в секрете от неё, поскольку он использовал девушку в качестве предлога, чтобы вытащить Гарри из квартиры на выходные. Гарри не в восторге от просьбы Луи. Его плечи всё ещё опущены, когда он удобнее перехватывает костыли. Луи следует впереди, ведя Гарри и его сестру по коридору. Они добираются до главной спальни, и, войдя внутрь, Гарри не замечает никаких изменений в стенах. — Луи, я не понимаю. — Следующая комната, любимый, — поправляет он парня, идя к двери, ведущей в свободную комнату. Он смотрит на Гарри, но затем замечает, как Джемма вытаскивает свой телефон, улыбаясь ему. Она сказала ему, что собирается снять всё это, когда они говорили сегодня утром. — Я думаю, тебе это понравится. Он открывает дверь и делает шаг в комнату, ожидая, когда Гарри последует за ним. Как только Стайлс оказывается в дверном проеме, он в шоке открывает рот, а хватка на костылях мгновенно ослабевает. Луи успевает подхватить его за талию, едва ноги парня касаются пола. — Малыш, ты в порядке? — обеспокоенно спрашивает он. — Я не… Ты? — спрашивает Гарри, пытаясь сформулировать слова, когда он опирает вес своего тела на Луи. От переполняющих эмоций его глаза блестят. — Ты сделал это? — Ты так удивлён, что не можешь идти? Пойдём, любимый, давай посмотрим вокруг, — он не предлагает Гарри использовать свои костыли, вместо этого он становится его поддержкой, крепко сжимая руки вокруг его талии. Он делает несколько попыток — немного перемещает ногу от Джеммы, — но в конечном итоге Гарри ставит ноги на землю, поэтому его лодыжки не катятся, а ноги так же ровны, как должны быть. Оба делают это медленно, Луи формирует шаги Гарри, один за одним. Его ноги несколько раз запинаются, но Луи не говорит ни слова, а помогает ему перестраивать свои ноги каждый раз. В конце концов, Гарри заслуживает того, чтобы наблюдать это, как он хочет. Это прекрасно. Жёлтая стена является особо любимой Луи, поскольку он проводил исследования психологии цветов — яркий цвет означает оптимизм и творчество. Часть любимой цитаты Гарри находится на одной из трёх стен: «Хотелось бы мне, чтобы у меня был талант рисовать тебя, исходя из моих чувств к тебе, потому что лишь одних слов недостаточно. Я представляю, как использовал бы красный для страсти и светло-голубой для твоей доброты; тёмно-зелёный, чтобы отразить глубину твоего сострадания, и ярко-жёлтый для твоего неослабевающего оптимизма. И всё же я задаюсь вопросом: разве может палитра художника отобразить весь спектр того, что ты значишь для меня?» На свободных пространствах стен и даже на потолке находятся различные картины Гарри, большинство отреставрировано с точностью до последней детали, и, конечно же, многие просто склеены. Софа с пятнистым диваном Гарри из его старой квартиры прижата к одной из стен, вместе с письменным столом и стулом, так что Гарри может также работать сидя. Фаворитом Луи тем не менее является мольберт, окруженный грудами пустых полотен. Но это не лучшая часть. Перед мольбертом находятся два параллельные металлические перила, встроенные в пол, между ними достаточно пространства, чтобы Гарри мог стоять. — Что это? — осторожно спрашивает Гарри указывает на них. — Я знаю, что ты любишь стоять без помощи, когда рисуешь, и я не хочу волноваться, если меня не будет рядом. Таким образом, ты сможешь держаться за них, когда рисуешь, также можешь прислонить к ним костыли, так тебе больше не нужно будет наклоняться, когда ты закончишь. Что думаешь? Гарри опускает глаза, обращая внимание на чистый ковёр, который наверняка не останется таким безупречным надолго. — Всё в порядке? — осторожно спрашивает Луи, начиная беспокоиться, что Гарри ненавидит его. Гарри громко сглатывает. — Это… замечательно, — он начинает плакать, и теперь у всех троих глаза на мокром месте. — Спасибо, огромное спасибо, — шепчет он. Луи притягивает парня к груди, поддерживая за талию. — Конечно, малыш, конечно, — шепчет он ему на ухо. — Я на самом деле… Я хочу тебе кое-что показать, можно? — спрашивает Гарри. — Ты хочешь мне что-то показать? Конечно, я не понимаю, почему бы и нет. — Да, — Гарри вытирает глаза, всхлипывая. Он счастлив плакать из-за чего-то хорошего, что никогда не причинит ему вреда. — Джемс, ты можешь передать мне мои… — Уже, — говорит она, подавая ему костыли в середине фразы. Луи помогает ему просунуть одну из рук через манжету, со второй парень справляется же самостоятельно. — Ты должен закрыть глаза, хорошо? — Ладно… — Луи неохотно прикрывает кончиками пальцев глаза. Как только он закрывает глаза ладонями, Джемма убеждает его повернуться спиной к дверному проёму. — Я помогу ему, Томлинсон, не двигайся. Нервно постукивая ногами по паркету, он не может не задаться вопросом, что это может быть за сюрприз. Ожидание начинает нервно оседать в желудке уже через несколько минут, когда, наконец, он слышит тяжёлое дыхание Гарри и маленькие слова поддержки Джеммы. — Могу я уже повернуться? — Одну секунду, — предупреждает Джемма. Луи догадывается, что она снова вытаскивает свой телефон для записи. — Ладно, теперь ты можешь развернуться. Луи открывает глаза и поворачивается. Его глаза расширяются при виде картины перед ним. Гарри держит большой холст, пытаясь сохранить равновесие, и на нём нарисован портрет Луи. Кроме того, этот портрет кардинально отличается от остальных картин Гарри. Не только одна особенность Луи является абстрактной: всё его лицо изображено в абстрактной манере. Каждый элемент его лица, включая глаза, нос, щёки и губы, окрашены в другой цвет и стиль. Это большой холст. Фон за Луи — смешанная картина розовых цветов, зелёных лоз и чёрных линий, которые подчеркивают их. — О, ничего себе, — шокировано шепчет Луи, приближаясь к произведению искусства. — Это прекрасно, Гарри. — Цветы, они хм, это хризантемы… — смущаясь объясняет Гарри. У него есть проблемы с произнесением названия цветка из-за его невнятной речи, но никто не обращает на это внимание. Они знают, что он пытается сказать. — Ты знал, что они представляют собой связь между двумя людьми? — Ох, да? — Луи протягивает руку, чтобы коснуться картины, скользя кончиками пальцев по краям цветка. — Что ж, они прекрасны. Мне нравится цвет. Гарри кусает свою нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку. — Я… я выбрал розовый, потому что это такой успокаивающий цвет, и ты, ты такой заботливый человек. Плюс, гм, мне также очень нравится зелёный, а зелёный — как освежающий и мирный, они хорошо сочетаются вместе. Слушать страсть в тоне Гарри гораздо важнее для него, чем картина, но он никогда не скажет ему об этом. Странно, что Луи наконец увидел картину, над которой Гарри работал столько месяцев. Он коротко задаётся вопросом, сколько времени Гарри потратил, прежде чем окончательно создать этот последний шедевр. И действительно, это шедевр. Это прекрасная работа. — Это невероятно, — Луи смотрит на Гарри, закрывая глаза. — Действительно, Гарри, это потрясающе. Возможно, это одна из самых красивых вещей, которые я когда-либо видел. — Ты действительно так думаешь? Луи нежно улыбается. — Да, она прекрасна, как и ты. Теперь, где мы собираемся повесить эту красивую картину, хм? — очень осторожно он забирает её у Гарри и держит на уровне своей талии, как будто размышляя, где её повесить. — Мы можем повесить её на эту стену, — предлагает Гарри, кивая в пустое место на одной из стен. — Нет, я хочу, чтобы каждый мог её увидеть. Хм… как насчёт пустого пространства на моей полке наград? Гарри удивлен, что Луи хочет, чтобы все их друзья и семьи увидели это. Он думал, что старшему парню захочется держать портрет в секрете. — Если это то, что ты хочешь. — Это то, чего тебе бы тоже хотелось? Гарри пожимает плечами. — Для меня это не имеет значения. После этих слова Луи направляется из художественной студии в гостиную. Он прислоняет холст к дивану, пока ищет гвозди и молоток. После некоторых интенсивных поисков он находит оба предмета и прибивает холст к стене. Сделав шаг назад, он восхищается искусством в целом. Через секунды, где он задаётся вопросом, способствует ли это его знаменитости, учитывая, что теперь у него есть произведение самого себя в его доме. Он решает, что это другое. Это для него и его парня. — Что думаешь, Эйч? — спрашивает он, поворачивая голову, чтобы посмотреть на младшего, сидящего на диване. — Немного криво, — шутит он. — Но мне всё равно нравится. Луи улыбается, затем садится рядом с ним, целуя Гарри в нижнюю часть челюсти. — Я очень люблю эту картину. Гарри не может не улыбнуться. Он очень гордится своей картиной, и, похоже, Луи тоже. Он никогда не чувствовал себя лучше.***
Сегодня большой день. Гарри посещает художественную галерею, где его работы будут показаны впервые. — Расслабься, любимый, позволь мне посмотреть, — нежно просит Луи, наклоняясь, хватая конец пёстрого галстука. — Ты выглядишь великолепно, думаешь, я тебя обманываю? Выход в свет занял недели уговоров от Луи, но в конце концов он смог убедить Гарри показать свои произведения попечительскому совету, отчего они тут же решили предоставить ему собственный уголок, чтобы продемонстрировать свой талант. Луи надеется, что ему предложат деньги в обмен на картину или, возможно, даже представят работу, чтобы он мог видеть, насколько важно его искусство для общества. Искусство простирается за пределы разума, это рационально — заставлять людей чувствовать радость. Гарри понимает, что Луи знает, что это так, просто у него всегда были проблемы с верой в то, что он вносит свой вклад в сообщество. — Разве никто никогда не показывал тебе, как завязать галстук? — спрашивает Луи, поднимая брови. Гарри тут же хмурится. — Я даже не знаю, как зашнуровать мои ботинки. — Извини, что спросил, — бормочет Луи, пересекая широким концом галстука тонкий край. Тем временем Гарри прижимает подбородок к груди, наблюдая за тем, как рука Луи просовывает галстук через дыру, которую он каким-то образом создал. — Как ты научился этому? — Давай просто скажем, что мама — женщина многих профессий, Гарольд, — язык Луи скользит между губ в концентрации с каждым шагом, который он делает. Вскоре его руки немного расслабляются, и он отпускает шелковистый чёрный материал. — Итак, восхитимся красотой, — парень делает шаг назад, любуясь проделанной работой. — В следующий раз завяжем тебе галстук-бабочку. Оба выглядят замечательно. Гарри одет в один из старых костюмов Луи. Он очень хорошо прилегает к рукам и туловищу, хотя рукава немного коротки, поскольку он намного выше, чем Луи. Единственным серьёзным недостатком является то, что тёмно-красный материал не обтягивает ноги так, как должен, поскольку они тоньше. Луи одет в подобный костюм, черный, а его галстук тёмно-красного цвета. Само собой разумеется, они спланировали заранее это сопоставление, гармонично дополняя друг друга. — Ты покажешь мне, как это сделать? — спрашивает Гарри, отрывая Луи от его мыслей. Томлинсон смотрит на него вниз, так как кудрявый сидит в инвалидной коляске. — Хм? — Завязывать галстук. Ты покажешь мне? — снова спрашивает он. Луи не колеблясь тут же отвечает. — Конечно, любимый. Мы можем попрактиковаться на мне. Он наклоняется к Гарри и хватает его за руки. — Постарайся слушать то, что я тебе говорю, хорошо? Гарри послушно кивает. — Сначала ты сжимаешь один из концов в каждой руке, — Гарри улыбается, выполняя действия. — Ладно, теперь подними более широкий конец и сделай перекрест с маленьким. — опять же, Гарри следует без ошибок. — Вставь его в петлю снизу, — он немного путается в этом шаге, но Луи не комментирует. — Ладно, теперь потяни его вниз налево, а затем под маленьким концом, потяни его вправо, — именно в этот момент в обучении Луи кладёт руки на руки Гарри и ведёт его до конца. — Я хорошо справился? — спрашивает Гарри, как только завершается последний этап. — Ты сделал это отлично, малыш. Выглядит профессионально, — конечно, это не идеальный галстук, но Луи не посмеет перевязать его. Парень наклоняется и оставляет нежный поцелуй на губах Гарри. — Хорошо, Зейн и Джемма должны скоро прибыть, после этого мы все вместе отправимся в галерею, ладно? — Ладно. Галерея дала каждому возможность привести гостей. Луи опросил своих троих товарищей по группе, и именно Зейн выразил большее желание, чем другие. Насчёт остальных гостей Гарри решил, что в его интересах стоит пригласить Джемму, тем более, что у него нет никого, кто мог бы быть там. Проходит не более десяти минут, прежде чем Джемма входит через парадную дверь, а через секунду — и Зейн. Джемма одета в чёрное платье с воротником и рукавами три четверти. Её волосы снова собраны в слегка грязный пучок, несколько свободных прядей обрамляют её лицо. Девушка сделала выбор в пользу балеток, которые так нравятся Гарри. Он очень любит свою сестру, но она категорически не умеет ходить на каблуках. — Чудесно выглядишь, дорогой, — улыбаясь, говорит она, наклоняясь, чтобы чмокнуть брата в щёку. — И ты тоже, — добавляет она Луи, повторяя это действие. Зейн входит, пахнущий никотином, хотя он пытался скрыть его каким-то сильным одеколоном. Том Форд, полагает Луи. На нём всё те же чёрные брюки, чёрная рубашка и чёрный галстук. — Простите, я опоздал. — Конечно, хорошо покурил? — дразнит его Луи. Кажется, Зейн не считает это забавным. — Это было прекрасно, спасибо за твою заботу. Гарри смотрит на них обоих. Зейн легко стал его любимым товарищем по группе Луи. Он не будет притворяться, что Зейн не испугал его, когда он впервые встретился с ним, но теперь, когда он знает его лучше, тот его больше не пугает. Когда он впервые встретился с Зейном и других парней не было рядом, всё, что он видел — это парня, покрытого чернилами, несколькими пирсингами, от которого постоянно пахло травкой, что ещё он должен был думать? Дело не в том, что он думал, что ему угрожает опасность, скорее, он не знал, что думать. В конце концов, как мог кто-то вроде него стать другом товарищу по группе Луи? Вскоре после встречи с Зейном один на один, выяснилось, что у Луи не меньше различных татуировок, которые Гарри первоначально представлял себе. Но он не рассердился, нет. В конце концов, у него тоже имелось довольно много татуировок, и он курил несколько раз раньше — благодаря своей медицинской карточке с марихуаной. Зейн был исключительно приятен для него. Другие мальчики тоже были, но Гарри было более комфортно с черноволосым парнем, поскольку он проводил с ним больше всего времени из друзей Луи. Переломным моментом для их дружбы стал один день: трое из них были на балконе, Луи и Зейн курили травку, когда Малик повернулся к нему, встретился с ним взглядом и сказал: «Знаешь, Гарри, ты на самом деле очень крутой парень». Впервые за всю жизнь Гарри назвали крутым. Это было своего рода достижением, так как он изо всех сил старался казаться интересным, отчего у него начинала кружится голова. Зейн улыбается, как только видит с Гарри. — Эй, приятель, как дела? — Хорошо, ты как? — Действительно хорошо, — Малик улыбается и кладёт руку Гарри на плечо, сжимая. — Ты выглядишь невероятно. Было бы неверно говорить, что Гарри не был немножко влюблён в Зейна. Вы только посмотрите на него? С этими скулами и великолепными карими глазами он был похож на бога. Но Гарри ни за что не предаст Луи. Никаких чувств, поскольку оба они счастливы в своих отношениях. Гарри с Луи, а Зейн с… Джиджи. Джиджи кажется хорошей девушкой, но тем не менее Гарри она немного раздражает. Они встречались несколько раз. То, как она с ним разговаривает, ему не очень нравится. Она наклоняется перед ним, опускает руки на колени, наклоняя голову, чтобы доказать, что она слушает и пытается понять, что он говорит. Она высокая, выше, чем Зейн и Луи, возможно, именно поэтому она чувствует эту необходимость, но Гарри знает, что это, наверное, какое-то непреднамеренное издевательство. Кроме того, её ‚что? ‘, когда он говорит, особенно раздражает. — Хорошо, я думаю, мы готовы идти, — объявляет Луи, суживая глаза на Зейна, как бы напоминая ему, что уже пора. Они спускаются на лифте на главный этаж, и Луи держит одну руку на спинке коляски Гарри, чтобы тот случайно не упал, когда они будут съезжать на пандусе. Подойдя к машине, Луи, Зейн и Джемма садятся на заднее сиденье. Двое из них прекрасно справляются, хотя Джемма прижимается к Найлу больше, чем кто-либо другой. Это будет интересная двадцатиминутная поездка. Луи открывает дверь для Гарри и обнимает его, чтобы помочь ему встать. У автомобиля не самые широкие двери для инвалида, Луи действительно не подумал об этом, когда покупал её, и поскольку Гарри может забраться в машину с минимальной помощью, то выйти из неё он не может вообще. Они пробовали один раз, Гарри едва смог опустить ноги, и если бы Луи не поймал его, он бы разбил голову. Поскольку Луи приходится буквально взять парня на руки, и хотя это довольно мило, средства массовой информации, похоже, думают иначе. Папарацци становятся довольно бесполезными, как это бывает, когда они видят Луи и Гарри, но если сделать какие-либо заявления по поводу инвалидности Гарри, то они сойдут с ума. Фанаты довольно хорошо относятся к Гарри, отчего парень уже практически не паникует, когда они начинают толпиться. Обычно они подходят к Луи, просят автограф, фото, обнимаются, пытаются немного поговорить, а затем приветствуют Гарри, прежде чем дальше продолжить свой путь. Но иногда ситуация выходит из-под контроля. Фактически, был случай, когда выход был заблокирован папарацци, и фанаты были теми, кто заставил их разойтись. В любое время, когда Гарри что-то делает, он выглядит слишком бледным или спотыкается даже на мельчайших расстояниях, и это становится огромным спором в средствах массовой информации. Всё, в чём они нуждаются, — это ещё один заголовок, в котором говорится, что парень певца Луи Томлинсона находится в плохом состоянии. И хотя это неправда, это не делает его менее раздражающим. — Помни, что это большой шаг, малыш, — напоминает Луи, двигаясь одной рукой по бедру парня, становясь позади него. Младший мальчик хватается за ручку машины и медленно опускается в автокресло. Тем временем Луи складывает кресло и относит его в багажник. Обогнув машину, он залезает на водительское сиденье. Поездка занимает больше времени, чем они предполагали. То, что должно было быть двадцатью минутами езды, превращается в тридцать пять из-за движения на дороге и погоды, но всё в порядке, они всё равно не спешат. Они уже перевезли картины Гарри на место ранее на этой неделе, так что это меньшее, о чём им нужно беспокоиться, поскольку комитет самостоятельно развешивает произведения искусства и украшает уголки. Когда они начинают приближаться к галерее, Луи замечает нескольких фотографов, поэтому он паркует машину так, что сторона водителя оказывается позади них. — Один из вас должен достать кресло, поэтому мы можем сделать это как можно быстрее, — объясняет Луи, выпрыгивая из машины, защищая лицо рукой от вспышек, когда проходит мимо репортёров. Он подходит к Гарри и открывает дверь. — Пододвинься немного ближе ко мне, любимый, — направляет он, позволяя Гарри сделать это, затем он просовывает руку под колени Гарри, а другую оборачивает вокруг его спины. — Всё хорошо? — спрашивает он, встречаясь с парнем глазами. Гарри обнимает его за шею и нервно кивает. — Да. Как только он начинает нести парня до кресла, несколько криков и вспышек камеры, исходящих от мужчин среднего возраста, пугают его, отчего его нога скользит на куске льда, в результате чего он летит вперёд. У него нет выбора, он теряет хватку на Гарри. — Дерьмо, — Луи удаётся удержаться за машину, хотя к тому времени, когда он делает, его колени и одна из его ладоней уже прижаты ко льду. Он слышит, как Зейн задаёт Гарри вопросы, прежде чем у него даже появится возможность посмотреть. — С тобой всё в порядке? Как сильно ты ударился? Когда он смотрит вверх, то видит, что Зейн и Гарри прижаты к внутренней части машины. Как — Луи не знает, но он рад, очень рад. — Чёрт возьми, — шипит Джемма, наклоняясь, чтобы помочь Луи встать. Она протягивает руки и поднимает его на ноги. — С тобой всё в порядке? — Немного мокрый, немного оскорблённый, но со мной всё будет в порядке, — отвечает он, стряхивая снег с колен. Люди до сих пор фотографируют, Луи не совсем понимает этого. Зейн держит подбородок Гарри в руке. — Ты в порядке, мелкий? Гарри? Гарри выглядит потрясённым. Его рука прижимается к затылку, когда он смотрит на Зейна. Каким-то образом Малику удаётся вклиниться между автокреслом и телом друга. — Гарри? — пробует он ещё раз. Луи постепенно начинает приходить в себя. Он смотрит на своего товарища по группе и парня. — Зи, он в порядке? — Он ударился головой, — отвечает ему брюнет. Гарри, пока он говорит, поворачивает голову. — Эй, успокойся. Ты в порядке? Гарри медленно кивает, убирая руку от затылка. — Подождите минутку. Я в порядке. — Чёрт, мне очень жаль. Твоя голова в порядке? — спрашивает Луи, наблюдая за тем, как парень пытается выровняться. — Да, отлично. Просто нужно прийти в себя, — бормочет он, продолжая прижиматься к Зейну. — Я думаю, тебе будет лучше опуститься на кресло, малыш, — говорит Луи, подходя к Джемме, чтобы подтолкнуть кресло-коляску ближе. Он хватает Гарри за руку, а затем жестами просит Зейна быстро отойти, чтобы взять парня за вторую руку. Вместе они аккуратно усаживают Гарри на место, и Зейн закрывает за ними дверь. — Я рад, что у них есть вся эта хуйня, снятая на камеру, — негодует Гарри, пытаясь усесться поудобнее. — Но меня бесит больше всего то, что мне всё ещё чертовски сложно сесть в это грёбаное кресло-коляску. — Эй, Эйч, не позволяй этому разрушить твой день. Всё будет хорошо, — успокаивает его Луи, начиная перебирать пальцами волосы Гарри. Гарри тяжело вздыхает. — Блять! Я просто хочу зайти внутрь. — Хорошо, — Луи привычно кладёт руки на ручки инвалидного кресла, но Гарри отъезжает вперёд, прежде чем тот успевает что-то сказать. — Я сам могу управлять этим ебучим креслом. Луи ничего не говорит, послушно следуя за своим парнем. Но вскоре тот наезжает на полоску льда, колеса теряют тягу, и Гарри почти заваливается на бок, но Луи успевает удержать его за спину. — Малыш, позволь мне отвезти тебя внутрь, и ты сможешь двигаться там сам, хорошо? Здесь очень скользко. Гарри молчит. Вместо этого он скрещивает руки на груди и, кажется, раздражён своим затруднительным положением. Тем временем Луи толкает его вдоль тротуара, осторожно обходя места, которые кажутся более замерзшими, чем другие, пока они не входят в главные двери. С этого момента Луи отходит, позволяя Гарри маневрировать, как тот пожелает. Сначала они идут к стойке регистрации, где Гарри выдают карточку художника, а затем их сопровождают в район, где расположены художественные произведения Гарри. У него довольно много экспонатов. Тот, который расположен в центре, является одним из любимых Луи, и он охватывает множество других портретов, которые Стайлс создал на протяжении многих лет. Зейн нарушает тишину. — Это так чертовски круто, — говорит он, делая шаг ближе, чтобы более точно рассмотреть картины Гарри. Гарри садится на место рядом с изображением, а Луи — рядом с ним. — Не говори мне, что ты злишься. Это твой шанс сделать себе имя. — Я не понимаю, почему всё так сложно для меня, — отвечает Гарри, смотря на Луи. Его линия челюсти выглядит достаточно острой, чтобы можно было разрезать хлеб под этим углом. — Это всё не честно. — Скоро все соберутся здесь, — вместо этого отвечает Луи. Гарри оглядывается в галерее. Рядом с ним расположены ещё четыре художника. Хотя он, возможно, не в состоянии разглядеть большую часть окружающего их искусства, девушка по диагонали от него представляет своё искусство, расположенное под углом, который очень ясен для наблюдателей в любом направлении. Она не очень взрослая, лет семнадцать максимум, но её работы сложные. Её волосы ярко-синие, опускаются чуть ниже ушей, и она поднимает, чтобы объяснить одну особенную вещь старшему джентльмену, который работает в галерее, судя по его одежде. Гарри поражается её манерам. Её улыбка никогда не исчезает, поскольку она указывает на конкретные элементы заинтересованному человеку. На холсте изображён графитовый рисунок льва, морда которого медленно превращается в морду ягнёнка. Выразительность контраста героических особенностей льва в изящных деталях ягнёнка почти не видна. Чем дольше Гарри смотрит, тем больше картина становится реалистичной. Палец девушки рисует линию вниз посередине и переходит к дальнейшему объяснению. На данный момент человек кажется раздражённым, пытаясь отойти от неё, не будучи грубым. Кажется, она замечает это, поскольку её улыбка пропадает за считанные секунды, и вскоре девушка вовсе отворачивается. — Заметил что-то интересное? — догадывается Луи, глядя в сторону Гарри. Принимая во внимание его тон, Гарри может сказать, что он почти не восхищается тем, что видит. — Я хочу купить эту картину, — говорит он, отводя взгляд от молодой девушки. Луи смотрит время на своём телефоне. — Выставка начинается через несколько минут, любимый. Неужели это не может подождать? — Мне нужно это. — Хорошо, — у Луи нет никакой реальной причины остановить его. — Подожди секунду. Луи отходит на некоторое время, как и предупреждал, но не скрывается из виду. Кудрявый подъезжает к синеволосой девушке и прочищает горло. — Извините. Она поворачивается, опустив глаза, чтобы разглядеть его: — Да? — Я не мог не заметить грубого поведения по отношению к вам, и я просто хочу сообщить, что некоторые люди неспособны оценить искусство, — он пытается говорить как можно медленнее и яснее. — Вы так думаете? — Я знаю, я много раз переживал это, — признаётся он правдиво. — Вы не должны быть обескуражены каким-то случайным парнем, которого не интересует искусство. — Хорошо, спасибо, — кажется, ей становится немного комфортнее. Её плечи откидываются назад, и её позиция меняется за один обнадёживающий разговор. — Я заметила, что вам выделили отдельный угол. Ваши картины шикарны. — Годы практики, — признаётся Гарри, но вместо того, чтобы сосредоточиться на ней, его глаза вновь останавливаются на эскизе льва. — Вы считаете, что готовы продать это? Я имею в виду, у вас так много хороших картин, я уверен, что люди по настоящему оценят их. Девушка смущённо переводит взгляд на рисунок. — Правда? — спрашивает она, удивлённая его просьбой. Гарри кивает. — Ну да, конечно, двадцать фунтов? — Сто, или я отказываюсь ее покупать. Ее глаза увеличиваются до размеров блюдца. — Что? Вы серьёзно? — Ты вложила в это много времени и сил. Твоя картина достойна этого, — Гарри немного приподнимается, доставая кошелёк из заднего кармана. Достав купюру номиналом в сто фунтов, он передает её ей в обмен на холст. — Вау, спасибо вам, сэр, — еле слышно отвечает девушка, шокированно смотря на деньги в руке. — Важно знать, что собственные творения стоят чего-то большего, чем мелкий комплимент. Вообще-то моё имя Гарри, а ваше? — Клэр. Большое вам спасибо, Гарри, это очень много значит для меня. Гарри улыбается. — Я знаю, что это так. Пообещай, что будешь наслаждаться остальной частью выставки, хорошо? — Обязательно, — кивает она, убирая деньги в карман пальто. Гарри кладёт холст на колени и затем возвращается к Луи. — Это было очень мило с твоей стороны, ты это знаешь? — спрашивает парень, впечатлённый его действиями, забирая холст с коленей Гарри, исследуя мелкие детали. — Если никто не выражает поддержку, то в чём тогда смысл? — отвечает Гарри, возвращаясь на свою позицию возле собственных картин. — Справедливая точка зрения, — говорит Луи, убирая картину в чехол. Джемма улыбается, упираясь ладонями ему об плечи. — Посмотрите на это? У Гринча действительно есть сердце. Гарри громко смеётся. — Ты весёлая, — добавляет он. — Я так и думала, — отвечает она, разминая пальцы. Анонс через несколько мгновений наводняет галерею: двери открываются для широкой публики. День начинается медленно. Не так много людей посещают выставку первых нескольких часов, и тот, кто приходит, практически полностью игнорируют картины Гарри. — Я думаю, что это из-за инвалидного кресла. Может быть, мне следует сесть на пол, как многие энтузиасты искусства, — предлагает Гарри. Луи обдумывает это предложение мгновение. По сравнению с тем, что ему приходится всё время стоять, сидение на полу кажется похожим на рай. — Дай им время, любимый. Всем известно, что люди, которые на самом деле имеют значение, всегда модно опаздывают. Зейн появляется через час после исчезновения. Он приходит с пакетиком засахаренного миндаля. — Ничего нового? — спрашивает он, закидывая в рот новую порцию сладостей. — Где, чёрт возьми, ты был, чувак? — спрашивает Луи, выхватывая из его рук половину съеденного пакетика. Он кладёт часть на ладонь, предлагая их Гарри. — Ты ни за что не поверишь. Луи тяжело вздыхает. — Ты прав, я, вероятно, не захочу этого знать. Зейн, похоже, не в восторге от саркастического комментария Луи. — Итак, я ушёл, чтобы осмотреть несколько других картин, и наткнулся на группу девушек. Они моментально накинулись на меня, начиная приставать ко мне для фото и ещё много чего. Я сфотографировался и сделал видео, подписал их грёбаные сиськи, но они всё равно не захотели оставить меня в покое. Короче говоря, я прятался в ванной в течение доброго часа, и по дороге сюда нашёл небольшую кондитерскую. Гарри берёт несколько орехов из руки Луи. — Я не знаю, как вы, ребята, справляетесь с таким вниманием. — Я стараюсь избегать этого, — Зейн пожимает плечами, пережёвывая сладость. Он предлагает несколько зёрен миндаля Джемме, но та качает головой. Луи не утруждает себя ответом, потому что да, он знает, что Зейн всегда избегает фанатов, потому что это то, как ещё можно объяснить его постоянные исчезновения. — Я удивлён, что они ещё не нашли нас здесь. Проходит ещё час, и Луи клянется, что ему никогда не было так скучно. Он едва может держать глаза открытыми, он может только представить себе, как Гарри держится. Несколько человек приходят посмотреть работы и задают вопросы, но ни один из них не имеет смысла. В конце концов к ним подходит женщина, одетая в престижную одежду. Её черная юбка длиной до колена совпадает с черным пиджаком, а её темные волосы собраны в хвост у макушки. — Привет, — улыбается она, держа руку на ремне своего большого клатча. — Как поживаете сегодня? Это слишком предсказуемо. Каждый человек начинает разговор таким же образом. Если это не сработает, Гарри собирается рассказать Луи, что они могут собрать вещи и отправиться домой. Он не хочет тратить еще четыре часа на то место, которое только доказывает, что он ничтожество. — У нас всё хорошо, как вы? — вежливо отвечает Гарри. — Отлично. Мне нравится находиться в одном и том же месте, где так много творческих умов, не так ли? — она жестом показывает на большую картину позади Луи, показывая, что хочет рассмотреть её поближе. — Конечно, — говорит Гарри. — Спасибо, — каблучки её туфель громко стучат по паркету, когда она делает несколько шагов ближе. — Это такая красивая картина на самом деле. Кто из вас художник? Гарри немного нервничает, когда признаётся: — Я. Хм, Гарри Стайлс. — Вы когда-нибудь хотели превратить ваш талант во что-то большее? Это поистине захватывает дух. Луи улыбается Гарри, одобрительно кивая головой в поддержке, кладя руку на его шею. — Да, конечно, было бы глупо сказать «нет». — Тогда я ни капельки не ошиблась в вас. Меня зовут Джина Максвелл, и я профессор Университета искусств здесь, в Лондоне, но я также являюсь руководителем нескольких художественных комитетов, базирующихся по всей Англии. Гарри слушает её, несмотря на то, что не понимает, к чему ведёт этот разговор. — И я уверена, что моя небольшая речь немного нервирует вас, но я хотела представить себя до того, как сделаю вам предложение, — она полностью поворачивается к Гарри. Его инвалидность даже отдалённо не влияет на их разговор. — Группа моих коллег и я, как и некоторые мои ученики, через несколько месяцев совершим поездку в Кению. Я один из лидеров группы гуманитарной миссии ‚Красный карандаш‘. Я не знаю, знакомы ли вы с нами, но мы путешествуем в менее удачливые страны и предоставляем художественную терапию для детей, — она достаёт из сумки несколько буклетов и передает их Гарри. Он перелистывает брошюру, не читая слов, делая вид что занят, пока думает над ответом. — Я пришла сегодня, чтобы нанять нескольких художников для нашей поездки, и я хотела бы пригласить вас вместе с нами. Черты лица Луи меняются, и, как только он обменивается взглядом с Джеммой, её выражение лица выглядит довольно торжественным. — Что именно я буду делать? — спрашивает Гарри, пристально глядя на неё. — Мы будем путешествовать по больницам в Кении, предоставляя им арт-терапию, также мы научим сотрудников, как можно применить это на их тяжело больных пациентах в долгосрочной перспективе, — объясняет она ему. — Мы планируем создать большую фреску на стороне больницы, чтобы сохранить надежду и молитвы в людях. Это всё, чего он когда-либо хотел. Сделать что-то с его талантом, и если это поможет кому-то или нескольким людям, то это именно то, что он хочет. Джина добавляет: — И я хочу, чтобы вы ни о чём не беспокоились. Мы обсудим это, и вам будет предоставлена любая медицинская помощь, — ему нравится, что она прямо не обращается к его ситуации. Это заставляет его чувствовать, что кто-то ценит искусство и его борьбу с ДЦП. — Итак, вот моя карточка, — она снова роется в своём кошельке, вынимая визитку, и добавляет к ней кучу информации для Гарри. — Я дам вам несколько недель, чтобы вы могли подумать об этом, и надеюсь, мы скоро свяжемся, чтобы обменяться дополнительной информацией. Мне было приятно встретиться с вами, Гарри, я думаю, что у людей есть чему поучиться у вас. Через секунду, Джина уходит, больше не останавливаясь ни у одной картины. — Это довольно заманчивое предложение, верно? Абсолютно безумное, — восторженно произносит Джемма, хлопая в ладоши. Гарри не отвечает. Фактически, они уходят вскоре после этого взаимодействия, не говоря ни слова. — Было очень весело, — говорит Зейн, решая, что сейчас самое время объявить о своём уходе, как только они в вчетвером возвращаются в квартиру Луи и Гарри. — Поздравляю всех. До скорой встречи, — он обнимает Гарри, который сидит на диване, и целует его в висок. — Пока, Джемма. Увидимся в студии, Лу. Как только за Зейном захлопывается дверь, неловкое напряжение усиливается. Джемма всё никак не может успокоиться, продолжая перебирать в уме слова Джин. — Ты ведь несерьёзно отнесся к её предложению, верно? Я имею в виду, я рада за тебя, но Гарри, послушай… — Что? — тут же огрызается Гарри. — Почему бы и нет? Это большая возможность для меня. Луи прикусывает нижнюю губу, слушая, как брат и сестра начинают ссориться. Имеет ли он право высказаться? Конечно, он знает Гарри уже больше года, но разве это даёт ему основание высказывать своё мнение? — Я не говорю, что это плохо для тебя. Джина кажется прекрасной женщиной, но подумай о том, разве оно того стоит? — спрашивает Джемма. Его брови хмурятся. — Серьёзно? — Гарри, — вздыхает девушка, заправляя свободную прядь волос за ухо. — Нет, Джемма. Что меня здесь держит? Грустная ёбаная жизнь, продиктованная церебральным параличом? — его голос становится на октаву ниже. У Луи всегда были проблемы с держанием языка за зубами. — У тебя есть я, Гарри. — Ты не понимаешь, — шепчет он, отчаянно прижимая ладони к глазам. — Я люблю тебя, и я люблю дом, который у нас есть, но, чёрт возьми, я хочу сделать что-то для себя, то, что я заслуживаю после всех этих лет. Ты можешь путешествовать по миру, почему я не могу? Джемма качает головой. — Ты мой брат, и я люблю тебя, но для тебя всё по-другому, малыш. Что, если ты выйдешь туда и упадёшь, или ты забудешь принять таблетку, или у тебя случится приступ, что тогда? — Я более чем способен заботиться о себе, — бурчит в ответ Гарри. Луи ненавидит соглашаться с Джеммой по этому поводу, но она права. Гарри не может выбраться из машины сам, и даже с помощью ему всё же удается упасть, как он рассчитывает позаботиться о себе в течение длительного периода времени? — Гарри, детка, подумай об этом, хорошо? Она сказала, что у тебя есть несколько недель, чтобы решить, так что подумай, пожалуйста, — Луи практически умоляет парня. Если бы Гарри мог встать и уйти, он не раздумывая сделал бы это. — В любом случае ты уедешь в другой тур! Я снова буду один, какое это имеет значение, если я здесь или в другой стране, если ты всё равно уйдешь? Мне двадцать пять лет, не вам решать за меня. — Гарри… Парень тут же прерывает её. — Иди домой, Джемма. — Но… — До свидания, — кивает он, замечая, как щёки сестры становятся пунцовыми от гнева. — Хорошо, если ты хочешь рисковать своим здоровьем, тогда вперёд. Всё, что я пытаюсь сделать, это помочь тебе,- с этими словами она выбегает из квартиры, хлопая деревянной дверью за своим крошечным телом. Гарри может почувствовать, как Луи сосредоточенно смотрит на него. — Прежде чем ты что-нибудь скажешь, не надо. Я не хочу этого слышать. Луи вздыхает. Ему нужна чашка чая, о, и что-то, чтобы справиться с головной болью, которую он уже чувствует. Что ему делать?