главное — это ничего не делать.
просто ждать. ждать и ничего не делать.
♫ Alai Oli — Глава 5
Весна цвела так ярко, живо и пышно — как никогда раньше. Или просто так казалось, потому что Исане пережила много всего, что заставило ее повзрослеть душой, и красота ей поэтому виделась ярче. Не говорили с Кийоне о чуде, спасшем жизнь Изуру — будто сговорились молчать, да и как можно облечь в слова то, чему они стали свидетелями? Не существует таких слов и не должно существовать, некоторые вещи не для слов, а для молчания. Даже не спрашивала, что сестра сказала Кире, как он объяснялся перед ней насчет решения расстаться из-за больного сердца. Главное, что они не поссорились — еще больше сблизились.***
— Мы снова в одном классе! — просияла Рангику, обнимая Исане и Нанао за плечи. — Выпускной класс, — сказала Нанао. — Последний год школы. Исане стало грустно, да и голос Нанао прозвучал невесело. Последний год они учатся вместе, обедают, болтают, гуляют… Потом они тоже смогут проводить время друг с другом, но не каждый день, не так беззаботно. Может, они совсем перестанут дружить? У каждой начнется своя, отдельная жизнь, где может не быть места подругам. На первом же уроке в класс вошел директор. Следом за ним — невысокая девушка с пучком оданго и милым личиком, незнакомая, раньше Исане ее не видела. Новенькая в выпускном классе? — Меня зовут Хинамори Момо, — сказала она, поклонившись. — Прошу, позаботьтесь обо мне. На перемене ее парту окружили все одноклассники. В особенности парни — их привлекла миловидная внешность Момо, и они засыпали ее вопросами. — Откуда ты приехала? — Какую музыку любишь? — Мангу читаешь? — Что ешь на обед? Рангику хлопнула ладонями по парте: — Кыш, стервятники! Дайте человеку освоиться! — и тут же сама перечислила Хинамори те же вопросы, пока Нанао закатывала глаза. — Я приехала из Киото, люблю разную музыку, мангу тоже люблю, на обед ем… — Момо задумчиво прижала пальчик к губам. — Разное. Сегодня — сандвичи с персиковым джемом. — Персик ест персики, — хохотнул Иккаку. Рангику смерила его предупреждающим взглядом. — Сейчас физика начнется, — сказала Нанао. — А когда закончится — будет большая перемена и обед, — не обратил внимания на Мацумото Иккаку. — Персик, пообедаем вместе? Исане напряглась. Нет, нет, она не ревновала! Но если Мадараме хочет вскружить голову ни в чем не повинной новенькой, чтобы отомстить ей или забыть ее? Неужели нельзя лечить собственное сердце, не разбивая при этом чужое? — С удовольствием, — сказала Хинамори. — Особенно если ты назовешь мне свое имя. — А, да, прости, — бедняга пошел пятнами. — Мадараме Иккаку. Очень приятно.***
Через две недели после начала учебного года шла по лестнице — и вдруг увидела на пролете ниже Иккаку и Момо, стоящих друг напротив друга. Затаилась, наблюдая за ними, даже пальцы скрестила на удачу. Иккаку поклонился. Его уши и щеки горели. — Пожалуйста, встречайся со мной! — выпалил он. Момо молчала. Иккаку так и стоял в поклоне. Исане прижала ладонь ко рту — неужели ему снова откажут? Нет, пожалуйста, пусть Момо ответит ему взаимностью… — Ты уверен, что любишь меня? — спросила Хинамори. — Может, ты просто хочешь исцелить свое сердце? — Нет, все не так! — он возразил горячо и искренне. — Да, я любил одну девушку, но это прошло. Исчезло, — и Иккаку начал рассказывать уже известную Исане историю, только не называл имен и не говорил, что его возлюбленная любила учителя. Больше ничего не утаивал — и про ее отказы, и про свои попытки добиться, и про то, как стал ее фиктивным парнем… — Мне паршиво тогда было до жути. Домой вернулся, решил, что напьюсь и, может, легче станет. Достал из бара бутылку вина, пил, пил, пил… И заснул. Мне сон приснился… Там была женщина. Красивая очень, но это не та красота… Огонь тоже красивый, понимаешь? Вот и она такая. Она сказала, что исцелит меня, и проткнула мне грудь мечом, а я даже не испугался — сон же, я понимал, что это сон. Но она была реальной… только она и была реальной, даже я не был. Я проснулся в больнице, и… все, уже ничего к той девушке не чувствую. Совсем. А тебя увидел и пропал. Я понимаю, звучит так, будто я тебе голову хочу задурить, — неловко потер затылок Иккаку. — Унохана? — вдруг спросила Момо. — Та женщина — Унохана Рецу? — Ты ее знаешь? — открыл рот Мадараме. Исане тоже еле сдержалась, чтобы не охнуть. — Я ее ученица, — сказала Момо. — Поэтому я тебе верю… Прости, что не сразу поверила. Давай встречаться.***
Выпускной класс — сложный класс. Исане училась так много, что не хватало времени думать об Укитаке, кроме как о преподавателе литературы. Приходила со школы домой и сразу ныряла обратно в учебники, а потом еще и бежала в больницу к Унохане, благо, та уменьшила количество занятий до одного в неделю, и то — прогоняла Исане, если считала ее уставшей. Страдала над физикой, когда в окно ударился камушек. Выглянула — Иккаку, кто же еще. Махнула рукой, разрешая залезть в свою комнату по пожарной лестнице — больше не переживала насчет его чувств, Унохана исцелила и эту болезнь. — Я пришел ныть, — честно сказал Мадараме, и упал лицом на кровать Исане. Она вернулась за стол к урокам — можно слушать нытье и решать задачи одновременно. — Что все девушки находят в учителях? — простонал Иккаку. — Ладно ты! Но я вчера Момо с Айзеном встретил! — Целовались? — похолодела Исане. Еще чего не хватало, бедный Мадараме! — Под ручку шли и щебетали. — ответил Иккаку. — Что мне делать? Я ее люблю. Я ее больше тебя люблю… То есть, когда я тебя любил, не как подругу. Вот ее больше люблю! Аж горю внутри. И если она меня тоже бросит — я с ума сойду. Странно, подумала Исане, совсем не обидно, что другую любят больше, не задевает… даже радует… — Поговори с ней, — посоветовала, листая тетрадь с формулами. — Спроси прямо. Ты же с ней встречаешься. — А если я опять фиктивный парень во избежание ареста препода… — Иккаку накрыл голову подушкой. — А если ты фиктивный, но этого не знаешь — разве не хуже? — в ее душе боль тоже исчезла. И боль, и вина. Все осталось просто как факты в памяти, без эмоционального окраса. Стало намного легче. Унохана умела исцелять не только тела, но и души. Интересно, Момо она тоже вылечила?***
На сей раз Иккаку не только знал, что Исане за ним наблюдает — сам попросил ее спрятаться и в случае чего после отговорить его идти прыгать с моста. Она снова скрестила пальцы на удачу. — Хинамори, что ты чувствуешь к Айзену-сенсею? — спросил Иккаку, как только увидел девушку. Она растерянно хлопнула глазами и выдала то, от чего Исане тоже захотелось прыгнуть с моста следом за Мадараме: — Люблю, конечно! — Любишь? — сорвался на крик Иккаку. — Ты его любишь? Да что со мной не так! — схватился он за голову. — Действительно, что с тобой не так? — сердито вскричала Момо. — Что за идиотская ревность? Она выглядела милой тихоней, но на деле вовсе не была такой тихой и нежной, какой казалась. Не стеснялась, как Исане, всегда говорила четко и была очень вспыльчивой — как сам огонь. — Идиотская ревность? — вскипел Мадараме. — Идиотская? Мы встречаемся, а ты гуляешь со взрослым мужиком, в лицо мне заявляешь, что любишь его — и моя ревность идиотская? Момо вдруг издала тихий смешок. — И тебе смешно? — закричал Иккаку. — Тебе еще и смешно? Момо хохотала, не в силах прекратить. Исане поражалась ее жестокости — бедный Мадараме, почему с ним всегда все неправильно? — Как ты можешь? — Иккаку чуть не плакал. Исане тоже готова была разрыдаться — а ведь Момо казалась такой милой! — Он мой… — Хинамори пыталась справиться со смехом. — мой… — Конечно, он твой! — рыкнул Иккаку. — Не мой же! — …отец, — выговорила наконец Момо, подавив хохот. — Айзен-сенсей — мой отец! Мадараме застыл. Исане тоже — чего не ожидала, так такого поворота. Хинамори вытерла выступившие от смеха слезы в уголках глаз. — Он бросил нас с мамой, когда мне было десять, — сказала она. — Я ненавидела его за предательство, а теперь мама по работе переехала в Токио, я поступила в эту школу, даже не знала, что папа здесь преподает. И мы, вроде бы, помирились. А ты думал?.. — А я думал… — Иккаку потер затылок. — Прости, я такое думал! Смеялась, прикрыв рот ладошкой, пока они целовались. Надо же, и так на свете бывает… Может, и Исане однажды с отцом помирится?