Ain't it funny?

- То есть, у вас ничего не было ещё? - Хосок округляет глаза и смотрит на Юнги, который забрасывает в рот оливку за оливкой и мрачным взглядом буравит стол. - Нет. - Один из вас импотент? - осторожно уточняет друг, а то мало ли. - Судя по тому, как стоит по утрам у обоих - нет. Хосок пальцами лоб трёт, явно ничего не понимая. - Тогда я что-то совсем запутался. Почему? Юнги бы и рад как на духу рассказать, но ситуация необъяснима даже для него. Первые две недели их официальных отношений почему-то никогда не было времени. То уже поздно, то ещё рано. То «прости, хён, работа», то «извини, я устал». Эти извинения всегда были виноватыми и искренними, подозревать Чимина в издевательстве Юнги даже не подумал бы. Да и сам понимал, что если что-то начинать, то им явно не хватит одного часа... что говорить, порой складывалось ощущение, что даже ночи целой будет маловато. На выходных Чимин встречался с друзьями, проводил время с Юнги вне дома, потому опять всё накрывалось медным тазом. Другие выходные и ещё несколько дней до них был занят сам Юнги - новые контракты, новые заказы повалились на макушку градом. Чимин понимающе целовал его в уголок губ, накидывал теплый плед на плечи, потому что ночами с открытым окном холодно, а с закрытым Юнги не мог работать. Сам устраивался на кровати под одеялом с книгой, да так и засыпал. Или же уходил в гостиную - смотреть какой-нибудь сериал, и Юнги приходилось потом на руках тащить его в кровать. Иногда Чимин вовсе уезжал домой. Такое случалось крайне редко, но бывало. Младший бухтел, что его квартира скоро покроется плесенью и пылью, надо хоть иногда там появляться. На что Юнги, конечно, ворчал, предлагал переехать, но Чимин только отмалчивался на это с улыбкой. Возможно, конечно, Юнги его слишком торопил. Давить не хотелось. Чимин мог всё ещё обижаться на него за весь тот месяц молчания. Потому Юнги заикался было, но отступал, не начиная серьёзную осаду, решив, что всему своё время и их совместному проживанию быть, но позже. Вторые две недели, которые длились по сегодняшний день, Юнги терялся в догадках, которые были одна хуже другой. И, конечно, начало закрадываться в сознание «неужели он меня совсем не хочет?». Юнги не то чтобы был каким-то сексуальным маньяком, но спать месяц рядом с любимым человеком, от которого и раньше-то при менее тесном контакте крыша срывалась со свистом, улетая к ебени матери, да так и не получить никакого физического удовлетворения - это жесть жёсткая на самом деле. И он не знал даже, что думать. А спросить открыто не решался, боясь, что Чимин в самом деле выскажется о непривлекательности для себя своего хёна. - Да ты гонишь, - ржет Хосок. - Чёрт, Юн, он на тебя такими глазами смотрит, что я каждый раз боюсь, что сожрёт прямо так, на расстоянии. И ты мне говоришь, что он не хочет тебя?! - У меня нет других вариантов, - Юнги руками разводит и залпом виски выпивает. - Выход один - спросить. И я спрошу сегодня. Нервы у меня не железные всё же. Выдержка тоже. - Правильно. Поговори. Может, он стесняется? Они переглядываются взглядами, полными сомнений, и потом уже Юнги не сдерживает смеха. - Ну ты сказал. Это Чимин-то? Ты помнишь, как этот засранец на танцполе двигается? И вот ты про него говоришь, точно? Хосок хихикает совсем по-ребячьи. Он знает, что Чимин пусть и не считает себя супер секси, в плане внешности довольно уверен в себе. Как-то рассказывал, что на самом деле так было не всегда и над этим пришлось поработать. Чимин знает, что нравится людям. Он совсем не умеет этим пользоваться, скорее смущается. Но когда танцует - забывает обо всём, потому раскрепощается невозможно. Но как бы то ни было, в личных отношениях он не был тем, кто опускал глаза в пол и ждал, пока его будут соблазнять. - Да он сам кого хочешь! - заявил как-то Чонгук по неосторожности. Юнги тогда помрачнел, как грозовая туча, а мелкий язык прикусил и голову в плечи втянул. Не потому что спал с Чимином. В конце концов, что поделать, если у жизни такое причудливое чувство юмора. А скорее потому что его заявление для брата звучало как «вот меня хотел, а тебя - нет», пусть и совсем не это имел ввиду. Очередные выходные наступили совсем незаметно. Чимин ещё днём Юнги написал, что у него неебическая куча дел и будет он поздно, а может и вообще не будет. И настроение, и так в последние время колыхавшееся на уровне между «дерьмо собачье» и «я пошёл по пизде окончательно», радостно сорвалось в конкретный минус. Нужно было много виски, но он обещал себе ещё во время безчиминья, как звал тот месяц Хосок, не пить много. Потому, закинув последнюю оливку из маленькой прозрачной пиалочки в рот, Юнги сполз со стула и вздохнул. - Я домой. - Да не заболел ли ты, батенька? Время-то всего первый час. - Иначе нажрусь и сам себя возненавижу, - Юнги хмыкнул. - Спасибо. Спишемся на днях. Выходные я планирую провести дома, жалея себя. - Не надорвись, - по-доброму усмехнулся Хосок. - Всё будет хорошо. - Рано или поздно. Так или иначе, - согласился Юнги. Квартира встретила его тишиной и почти темнотой. Почти - потому что в прихожей на тумбе перед зеркалом стояла маленькая зажжённая свечка. А рядом лежала сложенная вдвое записка. Юнги листок взял, покрутил и раскрыл, даже не особо задумываясь, что там может быть. «Приходи на крышу». Он фыркнул. Романтик мелкий, блядь. Нервов с ним никаких не хватит. Юнги задул свечу и вышел из квартиры. Он почти бегом преодолел два этажа. Перед самой дверью на крышу остановился, переводя дыхание. Не хотелось выдавать своё нетерпение, своё желание встречи. Он не думал, что Чимин найдёт время сегодня, но тот пришёл. И от этого руки дрожали немного, а внутри всё совсем по-глупому стягивалось в какой-то невыносимо тугой узел жгучим волнением. Юнги дверь толкнул, впуская в тёмный подъезд свежий ветер. Волосы растрепало, чуть-чуть успокоило взбудораженные алкоголем нервы. - Привет. Чимин вздрогнул и вскинул на него взгляд. Всё почти точно так же, как в ту ночь. Два пледа, откуда-то играет музыка. Не «Moon river», но всё равно как нельзя кстати подходящая таким посиделкам. - Привет, хён. Ты долго. Это не упрек. Скорее в чужом голосе беспокойство. И Юнги опускается рядом, чтобы Чимин смог тут же прильнуть к нему, согреваясь. - Я не ждал тебя. Прозвучало как-то не совсем правильно, наверное. Потому что неправда. Юнги ждёт Чимина всегда. Это абсурдно, но даже когда младший рядом - тоже ждёт. Это ожидание сводит с ума. И дело не просто в желании получить физическую разрядку. Дело в том, что он Чимина хочет любить. Не только поцелуями и объятиями. Он хочет Чимина накрыть собой, согреть и спрятать. Хочет так сильно забрать его себе... и принадлежать ему - ничуть не меньше. - А... - растерянно выдыхает Чимин и хочет было отстраниться, но Юнги не позволяет, обнимая. - Прости. Я просто был расстроен твоим сообщением. Ждал. Чимин послушно носом вжимается в его шею и тихо дышит. От каждого его выдоха у Юнги внутри всё заходится сладко и восторженно. Как будто теплой волной смывает всю неуверенность в себе. - Хён, ты опять пил? - спрашивает Чимин. - Сидел в баре и напивался, пока я тут мёрз, а? - Я выпил всего один бокал виски, - возмутился Юнги. - И у тебя тут два пледа. С чего бы ты замёрз? - Мне не нужны пледы. Мне нужен ты, - шепчет Чимин, тянется и губами к губам жмётся коротко и немного бестолково. А потом гибким котом на колени чужие карабкается, Юнги даже не успевает ничего сообразить. Он только ладонями оглаживает чужую спину от лопаток до поясницы, смотрит на младшего, будто загипнотизированный. - Чимин... - Хён, не могу больше, - хнычет тот, кусая губы. - Прости. Я тебя... хотел немного наказать за тот месяц, что я так мучался без тебя. А наказал и себя тоже. Пожалуйста... У Юнги глаза темнеют. Он не хотел верить, что Чимин просто его специально изводит, но вышло именно так. И это, конечно, куда лучше, чем оказаться нежеланным. Особенно когда видишь такое неприкрытое желание в чужих глазах, сверкающих не хуже звёзд, высыпавших на небо. Но Юнги просто возмущён чужим коварством. - Значит, мстить мне вздумал, паршивец? - нежно шепчет он, рассматривая абсолютно влюблённым взглядом такое сейчас беззащитное лицо младшего, а ладонями скользит уже на ягодицы, сжимая с силой. Чимин весь дрожит и выдыхает длинно и будто на грани экстаза, пальцами за плечи его цепляется. - Прости, - ещё раз просит. - Я не хотел, чтобы так затянулось. Прости меня... - Тшшш... иди сюда... Чимин жмётся, на разъезжающихся коленках уже не пытается устоять, буквально рушится в чужие объятия и шею под поцелуи горячие подставляет, пальцами сжимая чужую футболку на спине. Дышит сорвано и жарко. - Хён... поцелуй меня. Как той ночью. - Нет. Чимин вскидывает на него взгляд такой испуганный, что Юнги невольно стискивает сильнее объятия. - Не тут. Пойдём домой. Чимин похож на изголодавшегося по ласке кота. Чимин требовательный и горячий, как печка. Будто солнце за день пропитало его своим жаром, а он теперь делится им с Юнги. Чимин куда-то спешит, ему так хочется, так не терпится, а Юнги не торопится. Юнги вжимает его в стену в прихожей и влажно целует шею снова, гладит чужие бёдра, дрожащие от напряжения, прижимает так тесно, чтобы пахом к паху и возбуждение накрыло девятым валом, погребая под собой остатки выдержки. Чужой. Юнги-то натренирован. Он потом ладонями под футболку просторную лезет, любовно пальцами очерчивает кубики пресса, обводит подушечками затвердевшие соски, вызывая судорожный вздох. Помогает снять футболку и уже языком повторяет весь путь обратно. Чимин судорожно дышит, всхлипывает и дёргается в чужих руках, словно его током бьёт. - Я с ума сойду сейчас, - жалобно и тихо скулит он. - Мы будем квиты, мой маленький, - хрипло смеётся Юнги и отстраняется, почти позволив Чимину по стене на пол сползти, но тут же дёргает его за собой в спальню. Чимин в ворохе подушек тонет, глаза прикрывает, пока Юнги, пытаясь расстегнуть его джинсы, целует в губы горячо и мокро. Жадно, несдержанно и совершенно фантастически целует. Младший стонет сладко и довольно, пальцами в волосы чужие забираясь, чуть тянет, чтобы Юнги отстранился немного. - Если ты сейчас скажешь, что тебе завтра на работу, я тебя убью, - хрипло признаётся Юнги. Чимин смеётся. - Я люблю тебя, хён. Я так тебя люблю, - его голос звенит, рассыпается в сознании Юнги, как сонмы солнечных лучей. Словно брызги воды, отражающие в себе свет и наполняющие воздух радугами. Юнги так же наполнен обожанием к Чимину. По самую макушку. Чимин с лукавой улыбкой рукой под подушкой шарит и вытягивает смазку. Юнги только глаза закатывает с улыбкой. А потом ему уже не до веселья. Потому что Чимин в самом деле изголодался. Потому что Чимину мало, он хочет ещё. И Юнги не против дать всё, что у него есть, и даже больше. Чимин кусает подушку, позволяя натягивать себя за бёдра с силой, до пошлых шлепков кожей о кожу. Чимин воет, когда Юнги переворачивает его на спину и вбивается так, что перед глазами, кажется, взрывается огромное солнце. Точно такое, как внутри. Чимина в оргазме выгибает первый раз. Второй. Третий. Потом он просто сбивается со счёта. С губ рвётся судорожное дыхание, стоны и чужое имя - будто молитва. Юнги наслаждается им, Юнги его выпивает поцелуями до опустошения. Он кусает, метит, заполняя собой полностью. Чтобы Чимин забыл всех, кто был до него. Чтобы они все обесценились, поблекли. Чтобы прошлое стало очередной страницей, оставшейся позади. - Хён, я сейчас кончу, - чуть не плачет Чимин, кусая собственные пальцы. Юнги за бёдра держит крепко, он оставил на них, кажется, синяки, и за это потом придётся извиняться, но остановить себя не получается. Юнги рычит тихо, переворачивая их на бок, и несколькими резкими и глубокими толчками подводит обоих к очередной грани. Чимин дрожит, уже даже не в силах застонать. Он просто хватает губами воздух, сжимает в руках подушку и мотает головой, не в силах унять накатывающие волны удовольствия. Слишком много за одну ночь. Он понемногу успокаивается, и Юнги прижимается к нему сзади, набрасывает одеяло сверху, чтобы не замёрзнуть. В приоткрытую форточку задувает прохладный утренний ветер, а за окном начинает несмело разгораться рассвет. - Чимин-и... - Ммм? - Ты как? - Ну... ты вытрахал из меня всю жизнь, так что... Чимин поворачивается к Юнги и улыбается измотано, устало, но очень счастливо. - Прекрасно! Юнги смеётся тихо. - До душа мы не дойдём. - Чрезвычайно точное замечание. - Значит, утром. - Уже утро... - Поздним утром... Чимин прижимается крепко к нему и согласно что-то мурчит. Почти тут же засыпает. Юнги смотрит на него ещё несколько минут. На губы, опухшие от поцелуев. На ещё не до конца сошедший со скул и шеи румянец. На маленький аккуратный нос, который так и хочется поцеловать. На то, как дрожат ресницы на светлой коже щёк - так знакомо, но теперь это то, что он может видеть каждый день. Не обрывок воспоминания, а часть целого, важного. Юнги засыпает следом, уткнувшись носом в чужую макушку, и, кажется, впервые в жизни улыбается во сне. Позднее утро начинается часа в три дня. Его будит запах кофе и чего-то явно съедобного, от чего желудок недвусмысленно урчит, напоминая, что во рту маковой росинки со вчерашнего обеда не было. Юнги потягивается и зевает, на несколько минут носом утыкается в подушку, краем глаза рассматривая вторую половину кровати. Примятую и такую дико уютную, что хочется по-дурацки улыбаться. Заставить себя встать с кровати - задача почти непосильная, но он старается. И плетётся на кухню, где Чимин хозяйничает вовсю, пританцовывая под негромко играющую музыку из открытого ноутбука на столе. Юнги плечом прислоняется к косяку и с улыбкой наблюдает за парнем. Тот встрёпанный. Волосы ещё влажные после душа, а футболка и шорты явно принадлежат Юнги. Старший на бёдрах Чимина залипает так, что еле возвращается с небес на землю, когда Чимин оборачивается. - О, доброе... день, - хихикает он. - Привет. Давно встал? - С час назад, - Чимин помешивает ложкой мясо с овощами на сковороде и убавляет газ. - Решил, что ты проснёшься голодным и надо тебя задобрить. - Я голодный, о да, - тянет Юнги. Чимин смеётся, подходя ближе, закидывает руки ему на плечи и лукаво щурится. - Ненасытный какой. Не смотри на меня так, а то мы с тобой проведём весь день дома... в постели. - Чудесный выходной был бы, - Юнги за талию к себе Чимина притягивает и коротко целует уголок чужих губ. - Как компенсация моим потраченным нервам. Чимин виновато улыбается и глаза опускает. Но Юнги не позволяет ему думать, что злится. Мягко касается поцелуем виска и тихо шепчет на ухо: - Всё хорошо. Я накосячил, я расхлёбывал. Просто испугался, что могу быть тебе не нужен. - Дурак ты, что ли? - взвился Чимин. - Как это не нужен?! Да только ты и нужен! И хватит так улыбаться. Иди в душ! Юнги смеётся, выпуская из своих объятий возмущённого парня, и уже разворачивается, чтобы в самом деле пойти в ванную, как его догоняет тихое: - Ты ещё хочешь, чтобы я переехал? Юнги удивлённо оборачивается. - Да. Но ты же вечно бузишь, что квартиру тебе жалко. - Не жалко. Я вещи собирал и квартиранта нового искал, - Чимин снова весь ушёл в приготовление мяса и на старшего не смотрит. Юнги улыбается, наверное, совсем как дебил, но его это мало беспокоит. - Ты просто так много раз предлагал. - Что ж, кажется, эти выходные мы проведём за перевозкой вещей, - жмёт он плечами. Не удерживается, подходит к Чимину, который заметно расслабился, и прижимается поцелуем к открытой шее. - Я тебя люблю, - говорит он и всё же уходит в ванную. Им предстоит долгий день. Первый в их новой совместной жизни.