***
Просыпаюсь с головной болью. Внутри все сжимается. Плохое начало дня.***
Выхожу на балкон в конце коридора. Холодный ветер врывается в легкие вместе с запахом сигаретного дыма. Замечаю пепельницу на перилах. Похоже, он не отказался от своей старой привычки. Живот неприятно крутит. Захожу на кухню и вижу, как он пьет что-то, по запаху похожее на кофе, читая старую газету. По привычке открываю шкафчик, где всегда стоял чай. Теперь там стоят аккуратные ряды консервов и пару коробок сухого завтрака. С раздражением закрываю дверцу. Собираюсь задать вопрос, наполненный желчью, но слышу глухой звук, оборачиваюсь. Когами сидит на прежнем месте, напротив стоит кружка с чаем. Сажусь за стол, выдавливаю из себя благодарность и беру кружку двумя руками. Металл о керамику режет ухо, сдерживаю приступ тошноты. Он смотрит на мою левую руку. Все помнит, не вспоминает, а помнит. На секунду в его взгляде появляется удивление или скорее осознание, а потом задает вопрос: — Нашел себе кого-нибудь? Что, что? Я не ослышался? Тон такой обычный, словно о графике работы спросил. Молча делаю глоток, горло жжет. — Из твоего отдела? — Где-то внутри него оживает комочек гнева. Очень хочется позлить его. — Нет. — Тогда из какого? — делаю еще один большой глоток. — Давно вы вместе? — сжимает стакан чуть сильнее. Это что? Ревность? Не смеши меня, Когами. Когда ты стал делать такие поспешные выводы? Ухожу от этого нелепого разговора к себе в комнату. Нужно заняться работой в коне концов. Проверяю список и отправляюсь на поиски.***
Очень холодно. Прикасаясь к предметам, чувствую неприязнь к самому себе. Ящики, книги, пыль, фотографии в рамках, Когами. Как отвратительно. Потертый портфель, засохшие чернила, Когами, мутное окно, пятно на ковре, запекшийся воск на краю стола, Когами, легкий запах нафталина, Когами, тюль, Когами, Когами, Когами, КОГАМИ. Зажмуриваю глаза. Темнота неприятно бьет по мыслям. Хватаюсь за подоконник, второй рукой за живот. Через ткань футболки чувствуется холод металла, резко одергиваю руку. Словно кто-то с силой давит на солнечное сплетение, и фантомный приступ тошноты въедается в горло. Быстро прихожу в себя. Отправляюсь на кухню, чтобы попить воды.***
На чердак он, похоже, не заходит.***
Поиски закончились довольно быстро. За целый день я нашел все, что требовалось. Но Шимотсуки я пишу обратное и сообщаю о том, что придется задержаться на несколько дней. После я объяснил себе этот спонтанный поступок тем, что я устал от работы и мне нужен отдых хоть в несколько дней. Я не смог признаться себе, что остаюсь из-за Когами.***
Сон не шел, и я уселся за отчет. Строчка за строчкой: где, как и в каком виде нашел предметы, в каком количестве и т.д. Все это действительно утомляет. Когда работа превратилась для меня в рутину? Когда пропал интерес? Даже после ухода отца и Когами еще что-то оставалось, что-то горело внутри. Но не сейчас. А я и не заметил. Как-то плавно/// Мои размышления прервал скрип двери. Это Когами. Наверно, опять попытается завести разговор или что-то в этом роде. Продолжаю набирать текст, комната теперь ощутимо наполнилась глухими частыми звуками. Странно, он не спит. Когами обычно соблюдает режим и ложится спать рано. — Почему не спишь? — Мне нужно сделать отчет. — Слишком сухой вопрос и ответ такой же. Я прямо чувствую на своем плече это ожидание. Поддаюсь. — А ты почему? — Я… — Понятно. — Совершенно не волнует, почему он нарушает свой старый режим. Может, для него сейчас нормально не спать в… /быстро посмотрел в угол экрана/ в 4 часа ночи. Кто же знает. — Где-нибудь работаешь? Как обеспечиваешь себя? — вот это и правда интересно. Он сказал, что живет здесь год. Если бы он сам ходил в магазины и т.д., то его бы давно заметили. Он вроде до сих пор в розыске. — Нуу… За границей я заработал много денег, хоть это и не было моей основной целью. У меня есть малец. Я даю ему деньги и список, а он все покупает. — Что за малец? Он просто так на тебя работает? — Он.кхм… он не работает на меня. Помогает. И нет, не просто так. — Ладно, — я сохранил документ и закрыл ноут, — я собираюсь спать. Когами смотрит на меня, и я замечаю в его взгляде нечто странное, словно из прошлого, такое знакомое и такое… то, что затронуло тот комочек, что начал шевелиться внутри. Стало не по себе. Стало страшно. Почему? Отчего этот страх? От вопросов стало только тяжелее, а Когами, видимо, уходить не собирается. Я встаю с кровати и несу ноут на место. Возвращаясь, чтобы лечь спать, я прохожу мимо него. Рука теплым кольцом смыкается на моем запястье, и я тут же замираю, словно робот, у которого отключили питание. Медленно поворачиваю голову в его сторону. Он смотрит прямо в глаза и то родное и теплое медленно тлеет, заменяясь чем-то более живым и настоящим. С силой тянет на себя. Я недовольно освобождаю руку и сажусь рядом. — Ты мне соврал вчера? — Что? — Ты сказал, что не скучал. Ты соврал. — Нет, это правда, Ко. После того, как слежка за тобой ослабла, работа заняла все место в моих мыслях. Понятно, что вначале я думал о тебе, даже непозволительно много, но не три или даже четыре года назад. Я вообще ни о чем не думал, кроме как о работе. — Неожиданно для самого себя я сказал все, как оно и было. Он положил свою руку мне на бедро, довольно ненавязчиво, даже скорее в знак понимания, но стало неприятно. Каждое его прикосновение приносит воспоминания, от этого противно. В столовой когда-то давно он сделал так же, правда тогда это имело другой оттенок, но так же ненавязчиво и так же властно (?). Мягко прикасаюсь к его руке, чтобы ее убрать и избавиться от неприятных ощущений, он слегка вздрагивает, и я вижу, как по его руке пробегают мурашки /опять фантомный приступ тошноты и словно кто-то смыкает руки на моем горле/. Он смотрит на меня и в его глазах какая-то жалость или мольба. Столько эмоций за день… Насколько это чуждо мне. Похоже, он все еще жив. Так быстро меняются чувства. Каково это? Еще немного и я точно начну сравнивать себя с роботом. Хотя, почти уверен, он победит в эмоциональности. Когами послушно убирает руку. Я встаю и подхожу к окну. Думаю, скоро начнет светать. Задергиваю шторы из темной плотной ткани и возвращаюсь к краю кровати. Забираюсь под одеяло, и рука тянется снять очки, но… эмм, что это? Глупо смотрю на свою руку, словно это она виновата. Я ведь не ношу очки уже очень давно. Тогда почему? Неужели… — Спокойной ночи, Ко. — Пытаюсь отделаться от глупых объяснений. — Гино, я… фхн… — второй день не могу отделаться от мысли, что он хочет мне что-то сказать, но не решается. Это так не похоже на него. — Ты хочешь что-то сказать? — Нет, ничего. Спокойной ночи, Гино. — уходит из комнаты. Надеюсь, что смогу уснуть.***