Гармония (рабочее)

Тсуна даже не удивилась, когда, придя после уроков в боксерский клуб из-за собственного любопытства (по официальной причине - поболеть за брата), застала целую толпу зрителей. Кто же пропустит шоу, как семпай проучает не просто первогодку, но и чужака, иностранца, смеющего вести себя столь нагло в чужой стране? – У тебя ещё есть шанс признать своё поражение и извиниться перед Тсунаёши за свою грубость. Иначе я не пощажу тебя, – Маюри улыбался, но глаза его были серьезны. «Прямо как Ямамото», - поразилась девочка, но вслух говорить ничего не стала, лишь сжала руки, вцепившись в ремень сумки до побелевших костяшек. Впервые брат защищал её. Дрался за неё. – Даже не подумаю. Какая-то девчонка того не стоит. Да и ты сам…готовься к смерти, ублюдок! – Гокудера почти достал динамит, как появился Реборн в образе судьи. Высокий парик, чуть ли не из Средневековья родом, и накладная борода с усами делали его совершенно другим. Стариком, а не младенцем. – Добрый день, – Реборн кашлянул в кулачок, привлекая к себе внимание. – Все вы собрались здесь ради поединка между Савадой Маюри и Гокудерой Хаято, и я, ваш сегодняшний судья, Лепон, объявлю первоначально правила поединка. Тсу почти не слышала Аркобалено: она стояла в задних рядах, около выхода, поскольку не особо торопилась. Да и толпы она, как и Кёя, переносила с трудом ввиду детства, где отсутствовали прикосновения и вторжения в её личное пространство без особой на то причины. – Пропустите виновницу поединка вперед, пусть она видит, чем закончится этот бой! – торжественно произнес Реборн, и Тсуну практически вытолкнули вперед, заставив неодобрительно поджать губы. Кажется, сзади кто-то упал от восторга. «Чертов фан-клуб», – раздраженно подумала девочка, которую успели уже несколько раз облапать. В чем прелесть лапать её детское тело, девочка не понимала. Она выглядела младше своего возраста и до сих пор могла сойти за максимум десятилетку, несмотря на то, что ей уже было тринадцать. Единственное, что было в ней милого, - большие глаза карамельного цвета, отличающие её от большинства. Но, тем не менее, она считалась миленькой девочкой, страдающей из-за копны непослушных блондинистых волос: короткие пряди так и норовили встать ёжиком, придавая Тсу немного хулиганистый вид. Впрочем, Тсуна смирилась со своей непохожестью на других японцев и даже находила в этом плюсы, пусть они и нивелировались из-за мальчишек, фанатеющих по «не похожей на других Тсу-самы». Её называли Тсу-сама, хотя сама девочка не понимала почему. Возможно, виной тому была её отстраненность от школьной жизни: она не пыталась, как Киоко, быть солнечной девочкой, освещающей путь окружающим, а, скорее, отстранялась ото всего, смирившись с тем, что обычная жизнь не для неё. Она была, как и Гокудера, скорее полукровкой, чем чистокровной, но воспитывалась почти правильно. «Почти» - потому что быть тенью за спиной мужа Тсу не нравилось, а мать смирилась с тем, что передать в век интернета ценности своей практически затворнической жизни не сможет. Но Тсуна все равно любила свою страну, уважала старших и даже могла быть скромной тихой школьницей, если того требовала ситуация. Тсуна не любила, когда на неё обращали слишком много внимания, а сейчас она стала чуть ли не главной фигурой этого дня: как же, из-за неё, Холодной Тсу-самы, семпай вызвал на бой новичка. И девочки придумали бы романтичную историю любви, если бы семпай не был старшим братом жертвы девочки. Но все равно восклицания про то, как все это романтично, то и дело прерывали тишину зала. – Бой! – сказал Реборн и отпрыгнул, и Тсу только сейчас поняла, что не дрались парни лишь потому, что ждали сигнала. Это было не очень красивое зрелище: обмениваясь ругательствами, двое колотили друг друга, буквально вымещая друг на друге боль. Гокудера говорил о том, что Маюри ничтожен, никчемен, что ему не понять, не стать настоящим Боссом, лидером. Что ему, наивному гражданскому, никогда не стать мафиози. И Тсуна подумала бы, что Хаято защищает её ни-сана, если бы не ненависть во взгляде. Он бы уничтожил Саваду, если бы ему разрешили использовать динамит. Всерьез убил бы Маюри, виновного только в том, что у него в родне затесался Примо Вонгола. – Это ужасно, – прошептала тихо-тихо, едва слышно Тсуна, но парни её услышали и даже прервали бой, заметив, что девочка заплакала. – Вы готовы убить друг друга из-за неведомых целей кого-то свыше. Зачем? Почему вы так торопитесь умереть? «Она похожа на Луче», - поразился про себя Реборн, вспоминая, как почти то же самое говорила Луче про Аркобалено, когда те только встретились. Она тоже оплакивала их судьбу, их ненависть друг к другу. – Бой окончен ничьёй, – сказал Реборн, и зрители, разочарованные, поспешили разойтись, предварительно кинув на Тсуну пару неприятных взглядов. Своей речью она испортила всё веселье, но покушаться на одну из самых красивых девочек в школе вряд ли кто-то будет. Зато её фан-клуб уверовал в то, что Тсунаёши - богиня, невероятно добрая, хоть и холодная к ним, простым смертным. – Я вырос в семье отца, не зная матери. Единственная, кто заботилась обо мне, - женщина, учившая меня играть на пианино. Лишь после её смерти я узнал, что это была моя мать, которой запретили говорить мне о том, что я её сын, – внезапно сказал Гокудера, когда они остались втроем в помещении: Реборн ушел по своим делам, а Тсуна почему-то не хотела оставлять брата и одноклассника наедине. – Я ошибался. Пытаясь завоевать внимание и любовь отца, я сколотил свою банду, – Маюри горько усмехнулся и спрыгнул с ринга к Тсунаёши, которая за это время, что они молчали, смогла отыскать аптечку. – Мои друзья сначала развлекались более-менее безобидно: запугивали горожан, ходили на заброшенные территории. Кто-то попробовал травку, кто-то притащил алкоголь из родительской заначки. Мой бывший лучший друг придумал развлечение покруче. Однажды ночью мы, как обычно, гуляли. Многие в той компании были даже постарше меня, и пристрастия у них, соответственно, были взрослее. Кто-то предложил снять шлюх, а один умник сказал: зачем нам шлюхи, когда можно найти девку и так. – Неужели? – Тсуна охнула, ненадолго переставая обрабатывать разбитые костяшки брата. Гокудера слушал внимательно, хоть и делал вид, что просто ждет очереди на аптечку. – Да. Мой бывший друг отловил перепуганную девчонку, возвращавшуюся с курсов поздним вечером. Она несла в руках сумку с учебниками, была беспечна и невинна. Я вспомнил тебя, Тсуна, когда увидел её, хоть внешне вы и не были похожи. И, когда эти уроды почти порвали одежду той девушки, я представил на её месте тебя. Это была словно вспышка, озарение: у меня есть младшая сестра, над которой могут надругаться, как сейчас пытаются над этой несчастной. Я вступил в заведомо проигранную драку и мог умереть, если бы мне не помог Реохей. Он проходил мимо, но оценил мою отвагу и пригласил в свой клуб. Терять мне было нечего, и вскоре я стал не просто одним из, а целым заместителем, попутно обретя верного друга. Я не знал, как помириться с тобой, и долго бы ходил вокруг, пытаясь подобрать правильные слова, если бы не Реборн. – То есть ты не сам признался, а тебя заставили? – девочка нахмурилась, думая, что предпримет брат: расскажет ли о мафии или будет врать. – Сам. Не знаю, поверишь ли ты мне, но существуют определенные Пули Возрождения. Они убивают человека, но возрождают, если перед смертью он о чем-то сожалел. Эти Пули срывают все ограничители с человеческого тела, и на пять минут ты можешь под их воздействием всё ради того, о чем сожалел. Я сожалел о том, что не помирился с тобой, не стал тебе настоящим братом, вот и… А одежда сгорает из-за побочного эффекта, – Маюри глупо улыбнулся, и Тсуна, не удержавшись, улыбнулась в ответ, а после помогла Гокудере обработать его раны. – Спасибо, – буркнул смущенный подросток, опуская глаза вниз. Словно не считал себя достойным видеть ту родственную сцену, чьим невольным свидетелем стал. Он словно был обнят чужим пламенем, поэтому смог почувствовать, что Савада - его Небо. – Савада Маюри-сан, я признаю свою ошибку и готов понести любое наказание. Приказывайте, Босс! Маюри лишь удивленно хлопал глазами, пока Тсуна смеялась, с трудом вымолвив немного обреченное «мальчишки». Реборн, подглядывающий за разговором из своего укрытия, лишь ухмыльнулся, поставив Маюри пару плюсиков в своем списке: мальчишка обзавелся первым Хранителем и, похоже, вернул себе сестру, которая явно была не так проста, как хотела казаться. Чего стоил только её словно бы мимолетный взгляд в сторону убежища репетитора! «Что ж, так даже интереснее», - решил Реборн, дав себе обещание непременно разгадать загадку по имени Тсунаёши Савада.