Заложник обстоятельств

Сплин — Дыши легко.

      Дыши легко.       Легко-легко.       Дыши насколько можешь глубоко.       Мысли текли в пустоту, пустота проникала в мысли, будто кровь в воду, клубилась причудливыми завитками, окрашивала в киноварный. Он проваливался в эту обжигающую алую бездну, утопал в ней, захлёбывался, но раз за разом выплывал на поверхность, а затем, выбиваясь из сил, грёб на голос Зоро, дробящийся на эхо и раздающийся, казалось, отовсюду.       Китэцу, это снова я. Ты не слышишь меня, но всё равно. Я чувствую, что вот так говорить с тобой — правильно.       Он ошибался, Наргис его прекрасно слышал. Иногда слова Ророноа зелёным колдовским сиянием пробивались сквозь плотный белый туман, стелющийся над кровавым морем, указывая путь к себе, подобно звёздам. Наргис разворачивался и плыл в новом направлении, умоляя этот свет не исчезать, не оставлять его утопать в лютом одиночестве.       Мерцает свет за чёрной пеленой,       Луна обходит Землю стороной,       Ты навсегда останешься со мной.       И хотя Зоро говорил на незнакомом ему языке, Наргис прекрасно понимал, что он хочет сказать, ибо все его слова были пронизаны чувствами, как весна — цветением.       Я каждую минуту, каждую секунду жду, когда ты очнёшься. Где ты, на каком расстоянии от меня? Мне без тебя очень странно. Я никак не могу понять, что со мной творится. Повторяю про себя: приди ко мне, приди ко мне. Как заведённый механизм. Ты же вернёшься ко мне, верно? Рано или поздно, но возвращайся. Кем бы ты ни была. Пожалуйста.       На третий день Наргис понял, что он плавает в крови собственных жертв. Он наталкивался на обожжённые изуродованные тела, и если лица были уцелевшими, все черты выворачивались наизнанку гримасами боли и ужаса, делая мертвецов похожими друг на друга, как схожи между собой былинки степной травы. Вся плоть — трава, да приидет время срезать её серпом, всегда говорил себе Наргис, когда убивал очередного владельца.       Кипела кровь.       Плескалась за края из берегов.       Из берегов.       Видимо, пришла пора расплатиться за все грехи, подумал он.       Мы скоро причалим к Арабасте. Уверен, что и из этой переделки мы выберемся живыми. Если кто-то посмеет умереть, я оживлю его и убью самолично. Вздёрну на рею.       Через неделю Наргис вконец обессилел и, перевернувшись на спину, плыл туда, куда его несло течение. Зелёные огоньки кружились над ним, подобно маленьким лесным духам, ласково касались его усталых век и поддерживали в нём медленно тлеющее, как уголёк, сознание. Тела перестали встречаться, теперь это было просто кровавое море.       Сражаться без тебя будет чертовски непривычно, но я справлюсь. Пока придётся использовать ниторю. Ты главное выздоравливай. Чоппер тебя лечит, как может. Знаешь, что расстраивает меня больше всего? То, что нужно искать новый меч. Тебя не хочется заменять ничем. Вообще.       «Спасибо», — подумал Наргис, глубоко вздохнув. — «Спасибо тебе, Зоро».       Зоро.       Это имя было прекрасно. Звенящее, словно сталь, рычащее, словно тигр, вмещающее в себя все смыслы, которые, подобно ключу к двери в неизведанное, подбирал ему Наргис.       Заря. Зарница. Зверь. Зазубрина. Золото. Разрушение. Взрыв. Янтарь. Изумруд.       И на вкус оно больше всего напоминало кровь — не эту мёртвую, в которой он болтался, как поплавок, а живую, быстро и горячо струящуюся в крепких жилах, согревающую молодое, полное сил тело. Расплавленное железо, багряное игристое вино, тающий во рту сочный плод, упругая кожа, вспыхивающая под пальцами, тепло другого человека.       И корабли бросали якоря.       Нас ветер закружил среди морей,       И капитан кричал: «скорей, скорей!»,       И корабли срывало с якорей.       О, у него снова было человеческое тело, смертная, вечно жаждущая, слабая ко всем страстям плоть, и желало оно чего-то странного: касаться и проходить сквозь, обнимать так, чтобы дрожали от напряжения мышцы и хрустели кости, впиваться губами, буравить взглядом и языком, наконец, схватить за загривок зубами и унести куда-то, где никто не найдёт и не отнимет.       Ох.       «Плавает в крови и вот о чём думает», — усмехнулся он сам себе. — Человек есть человек, как бы сильно я не хотел им быть.       Чёрт.       «Согласен», — охотно и мысленно откликнулся Наргис, смотря вверх, в белый туман, просвеченный лучами изумрудного солнца. Свет согревал, приближался, звенел родным голосом, обволакивал и нежил.       Дерьмо. Команда хочет оставить тебя на корабле, пока мы будем на суше. Это ж чёрт знает сколько времени пройдёт, пока не вернёмся. Мы не прогуливаться идём, а страну вытаскивать из гражданской войны. Чоппер говорит, что сделает раствор, который поддержит в тебе жизнь, но я всё равно не в себе от этого решения. Нами говорит, что иначе нельзя. Что же делать?       — С чёрта два ты пойдёшь один, — сказал Наргис и удивился тому, что это прозвучало вслух.       — Что? — услышал он в ответ.       Наргис распахнул веки и встретился взглядом с золотистыми глазами. Зоро смотрел на него и одновременно, казалось, видел нечто совершенно другое. Он моргнул, его зелёные ресницы, напоминающие еловые иголки, сомкнулись и разомкнулись, как если бы кто шёл сквозь лес и раздвигал ветки. Взгляд его прояснился, тонкие, остро очерченные губы озорно улыбнулись. Так он был больше похож на Акицусиму.       — С чёрта два ты пойдёшь один, Зоро, — повторил Наргис, чувствуя, что и сам улыбается.       И Зоро его понял, хотя Наргис говорил на языке, чуждом этому миру. Это было самым настоящим чудом — настолько слышать друг друга, что никакие границы не выдерживали единого дыхания двух людей.       — Ты ходить сможешь? — радость на лице Зоро сменилась беспокойством.       — Наверное. Сейчас попробую.       — Только осторожно.       Наргис медленно сел на кровати и подвигал ногами и руками, чтобы удостовериться, хватит ли сил передвигаться самостоятельно. Они были послушны ровно в той степени, которая требовалась для перемещения, достаточно быстрого, чтобы постоять за себя.       И это тоже было чудом. Казалось, что присутствие Зоро наполняет жизнь смыслом, а его самого — энергией. Наргис всегда был тонок и лёгок на подъём, а теперь ещё и сделан из стали. Сила плескалась в его венах, струилась внутри сосудов, словно жидкое пламя, словно сам Огонь-Изрыгающий вместил в него своё огненное дыхание.       Есть хотелось просто невыносимо. Наргис встал и потянулся, чтобы размять одревесневшие от долгого лежания мышцы.       — Где я сейчас? — спросил он, смотря в солнечный омут глаз Зоро. Тот снова улыбнулся.       — На Гоинг Мерри. Это наш корабль. Мы пираты.       — Теперь понятно, почему немного качает. — Наргис сел обратно на постель и несколько раз глубоко вдохнул воздух, привыкая. — Пираты, говоришь? Я о пиратах не лестного мнения, и ты это знаешь.       — Как мне теперь тебя называть? — не обратил внимания на вопрос Зоро, потому что его беспокоило совсем другое. Он верил в то, что его накама обязательно понравятся его ожившей катане.       — Зови меня Наргис, — и вновь улыбнулся.       — Наргис, — попробовал на вкус его имя Зоро. Оно отдавало сталью, пламенем и кровью, солоноватое на вкус, но вместе с тем сладкое, потому что было бесконечно родным.       — Пора звать остальных, — опомнился он, поняв, что задумался настолько глубоко, что было сложно вернуться на ясную поверхность сознания. — Я до сих пор им не объяснил, как так получилось, что...       — Мне кажется, объяснять не надо, — раздался голос у двери. Это был Санджи. Он стоял, прислонившись плечом к дверному проёму, белый, как снег в солнечную погоду. Розовато-голубые глаза светились мудрым умом. — Пустые ножны говорят сами за себя. Воистину — Гранд Лайн полон загадок.       — Миледи, — он поклонился, прижав руку к сердцу. — Вы всегда можете обратиться ко мне, если Вас что-то встревожит. Также я могу приготовить всё, что Вашей душе угодно. Меня зовут Санджи.       Китэцу не понял, о чём шла речь. Вроде язык был тот же, на котором говорил Зоро, но смысл сказанного до него не доходил. «Может, потому, что Зоро слышит дыхание или голос всех вещей», — подумал он. — «Значит, понять меня способен только он».       «Надеюсь, у меня получится научиться их языку».       И, словно прочитав его мысли, Зоро сказал:       — Я тебя научу. Не беспокойся.       Наргис кивнул.       Всё было хорошо.       Дыши легко.       Легко-легко.       Дыши насколько можешь глубоко.