***
Повезло ещё, что паковавший сумку Сота каким-то чудом додумался сунуть туда платье и сандалии! А то что б она делала босиком, в одних пижамных штанах и обрывках пижамной же рубашки?.. Кагоме мысленно похвалила себя за привычку выбирать немнущиеся вещи с достаточно широкой юбкой. Достаточно широкой, чтобы не задираться от восседания верхом на кой-чьей спине. Неподходящих в её гардеробе уже давно попросту не водилось. …А уж сколько одежды сэкономила неубиваемая школьная форма* из жуткой, почти пластмассовой наощупь синтетики! — ностальгически подумалось Кагоме. — Ни до ни после не видела белой блузы, способной отстирываться без следа от всей той пакости, в какой доводилось вывозиться на дорогах эпохи Сэнгоку… Инуяша привычно принял её на закорки. Впереди маячил величественно плывущий по воздуху Сещемару. Довольно быстро плывущий — полудемону пришлось целиком сосредоточиться на перескакивании со скалы на скалу, с уступа на уступ. Надо ж не только не ухнуться в какую-нибудь расщелину, а ещё и не слишком отставать от этого паразита. Рук он больше не распускал. Судя по скорости, не до того, заключила Кагоме, к собственному удивлению, слегка расстроившись. Теперь, когда всё уже случилось, она могла признаться себе в этой маленькой слабости — ей всегда нравились его тёплые ладони. Обычно Инуяша старался спрятать пальцы в рукава, но под слоями ткани ладони оставались ладонями, а бёдра бёдрами. К тому же он иногда и забывал о предосторожностях, особенно когда им приходилось за кем-то гнаться или спасаться бегством. И тогда шершавые руки могли не то что под юбкой оказаться, а даже прихватить за мягкое место, уберегая от падения на твёрдую землю. Потом, когда опасность отступала, Инуяша как-то ужасно буднично встряхивал одним рукавом, пряча ладонь, затем вторым, перехватывая свою ношу «прилично», и Кагоме тогда казалось, что ему абсолютно всё равно. До вчерашнего вечера казалось. Она покраснела и заставила себя переключить мысли на предстоящую беседу с Рин.***
Однообразно шумит речка. По рисовому полю неспешно ползёт тень от облака — вот вода потемнела и стала илисто-бурой, а вот снова синеет отражением неба и сверкает солнечными бликами. Санго мрачно посмотрела на свои руки. Они остановились самовольно, за последние полчаса уже в который раз. Это неимоверно раздражало. Несмотря на недосып и усталость, она так и не смогла уснуть. Извертевшись на скрипучем полу хижины до головной боли и белого каления, охотница встала и, исчерпав небогатый бранный запас, отправилась чистить оружие. Авось хоть после этого уснётся. Мысли носились по замкнутому кругу. Мысли измучили Санго. За утро она приняла никак не меньше тысячи «окончательных решений», чередующихся с одуряющим постоянством. Простить Мироку? Ни за что не прощать? Или, по настоянию Каэдэ, самой попросить прощения за горячность? …И зачем только я с ним связалась… — Ох ты ж… — вырвалось у Санго при виде результата трудов своих. Точильный камень пошёл неправильно, завалив кромку на кинжале*. Том самом, потайном, запястном. Отцом даренном. …Да что ж такое-то?! Столько досады в одно утро, плакать впору! Но заплакать она не успела. Налетевший рыжий бесё… то есть, лисёнок — с рёвом повис на шее, чуть не опрокинув охотницу. — Ай! Шиппо, ты чего буянишь? — Санго запоздало сообразила, что кицунэ, против своего обыкновения, проспал завтрак. С другой стороны, Шиппо не из стеснительных и скромно сидеть голодным уж точно бы не стал. …Хоть за это можно себя не ругать. — Санго! — вопил кицунэ, заливаясь слезами, — Санго, вы догнали Сещемару? Ты не ранена? — Никто не ранен, Шиппо, всё хорошо… — несколько растерянно отозвалась охотница. …Получилось! — решил Шиппо. — Теперь главное — трагизм и натиск! — А где Кагоме? Хочу к Кагоме!!! — Перестань кричать мне в ухо, — поморщилась Санго, оправившись от неожиданности. — Кагоме с Инуяшей, и ей точно ничего не грозит. — Хочу к Кагоме!!! — Шиппо! Угомонись. Они скоро сами вернутся. — Хочу к Кагоме… — уже по-настоящему всхлипнул мальчишка, видя, что пронять Санго простой истерикой не получилось. Успокаивает, уговаривает, никуда с места сдвигаться не собирается. — Ты за неё совсем не беспокоишься, — брякнул Шиппо и прикусил язык. Санго нахмурилась. — Беспокоюсь конечно, просто… — Не беспокоишься!!! — ухватился за ниточку Шиппо. — А вдруг они опять поругаются? Как тогда Кагоме дорогу обратно сама найдёт? — Не сходи с ума! — рассердилась Санго. Голова у неё от воплей уже не болела, а раскалывалась. — Когда это Инуяша её одну бросал? …А как найдёт обратную дорогу господин монах, если туда мы на Кираре летели? — вдруг кольнуло иголкой под рёбра. Глупости! Не заблудится. И вообще, пройдётся пешочком, ему полезно. Над своими поступками задумается… хотя это вряд ли, конечно. — Ты просто не хочешь никуда лететь, — продолжал ныть Шиппо. …Да, не хочу. Кагоме и так в безопасности. И господина монаха видеть пока совсем не хочется. К тому же вдруг этот Кога ещё там… А вдруг они всё-таки подрались?! Санго вздрогнула. Шиппо решил, что это маленькая победа. — Разве тебе совсем-совсем всё равно? Он отлично знал, что Санго не всё равно. Охотница мысленно прикинула расстояние между деревней и местом ссоры. Не так уж и далеко. А ведь солнце-то — за полдень. Мироку должен был уже вернуться! Даже спокойным шагом, да хоть вразвалочку, он пришёл бы ещё пару часов назад… Значит, что-то случилось. Санго похолодела. В адски болящей голове замелькали предположения одно страшнее другого. Когда, в качестве апогея бессмыслицы, возник Сещемару, почему-то пересмотревший собственный план и вернувшийся на полянку прикончить господина монаха лично, Санго решительно поднялась, шагнула к речке, и полной пригоршней плеснула в лицо холодной водой. Ещё раз. И ещё. …Надо просто убедиться, что с этим пройдохой ничего не случилось. А потом наконец-то выспаться! — Шиппо, — сказала она как можно спокойнее. — Позови Кирару.***
Сещемару величественно снизошёл прямо с обрыва. — Сволочь, — охарактеризовал предупредительность братца Инуяша, вначале прибавивший ходу, чтоб не потерять его из виду, и едва успевший затормозить над самым краем. — Вообще дорогу не выбирает, гад! Под обрывом наблюдалась обширная каменистая проплешина — лес не мог подступить вплотную к скалам из-за бурной речушки, воробью по колено. Судя по обширному руслу, когда в горах тает снег, к этой речушке лучше не подходить. Макушки деревьев доставали хорошо если до половины высоты обрыва… Инуяша некоторое время озирался, выбирая маршрут. Сердито зарычал. — Паскуда летучая, — Кажется, полудемон всерьёз раздосадован. — Блин!.. Ладно, Кагоме, держись крепче. И прыгнул. У Кагоме вдох застрял даже не в горле, а где-то в недрах грудной клетки, после чего ухнул прямиком в пятки. Зажмурившись, она прижалась щекой к грубой ткани хаори. Однако приземление оказалось не таким уж страшным. Несколько раз Инуяша пружинисто отталкивался от каких-то уступов, спускаясь зигзагом почти по отвесной стене. Наконец, под его босыми ступнями глухо захрустела речная галька, и Кагоме открыла глаза. И успела заметить, как плавно оседают на плечи разметавшиеся волосы — свои и Инуяши. Выдохнула, и только теперь заметила странную лёгкость в теле. А через пару секунд всё стало как обычно. Сещемару возвышался у кромки леса. Джакен понуро топал в сторону пасущегося А-Уна — видимо, в ответ на восторженное приветствие получил если не пинок, то нечто эквивалентное. Рин, против своего обыкновения, не кинулась навстречу кумиру, а осталась сидеть на прибрежном голыше, отрешённо глядя на кручёные струи, переплетённые бурунами, точно седые косы белой лентой. Вид у неё был подавленный. Не теряя времени, Кагоме соскочила на каменистую землю и сразу направилась к девочке.***
— Ну ты, муфлон горный… — повернулся Инуяша к брату. — По скалам ты скакал, не я. …Этот козёл ещё издевается! — Слышь, союзничек, а чего только обрыв-то, а? Может, ещё капкан медвежий подложишь на дороге, чтоб наверняка? — Медвежий? — заинтересовался Сещемару. — Да, блин, медвежий!!! — потеряв последнюю каплю терпения, рявкнул Инуяша. — Офигенная штука, знаешь как схлопывается едрически? Раз — и нога вдребезги! Чё мелочиться-то… — Ты неплохо замедлил падение, — явно пропустив мимо ушей возмущённый рык, отметил Сещемару. — А тебе надо было, чтоб я в лепёшку превратился?! — не унимался парень, решив, что подобие похвалы от старшего братца опаснее тысячи оскорблений. — Мне надо, чтобы ты получил то, к чему стремился вельми, — по-прежнему невозмутимо объявил демон. — Или ты, умея замедлять падение, никогда не жаждал полёта? А ведь я мог бы научить. Инуяша готов был поклясться, что чует нехилую подляну. — Х-ха! Научить он мог бы. С обрыва кидать, что ли? Типа, жить захочешь — научишься? Щаз! — Отнюдь. Всё, что можно взять от замедления, ты уже взял. Полёт — совершенно другое искусство. Для полёта Силе потребно другими путями течь. …Скотина. Знает, чем соблазнить. Сейчас что-то совсем-совсем эдакое подсунет, клык даю! Ни за что нельзя соглашаться, ни за что… — А-ха, «криволинейно, сиречь дугообразно», — сказал он вслух, злопамятно кое-кого передразнивая. — А потом выяснится, что я сам должен угадать. Должен был. Видал я таких наставничков, во всех видах видал, знаешь где видал?! По всем возможным раскладам, Сещемару должен был уже давным-давно не то что оскорбиться, а раз эдак десять рубануть Токидзином. Однако старший сын Повелителя Псов лишь прищурился. Инуяша внутренне весь подобрался, теперь абсолютно уверенный насчёт подляны. — Вот как? — задумчиво изрёк демон, переводя взгляд на верхушки деревьев. — Даже видя, какие барьеры научилась ставить твоя пара, ты не доверяешь мне? — Инуяша настороженно промолчал. — Что ж, тогда перейдём к главному. …Ну, козлина ты гнусный, завязывай уже тянуть, в гробу я видал все твои… — Я предлагаю тебе жизнь твоей женщины. …э… — Что?! — рявкнул Инуяша так, что в лесу разом вспорхнули все окрестные птицы. …Зачем этот гад нас притащил сюда?! — он судорожно огляделся, ожидая увидеть каких-нибудь подручных, тянущих лапы к его паре… Кагоме и Рин обернулись в сторону братьев. Сещемару поморщился, впервые проявив раздражение. Похоже, было ошибкой проверять способности полукровки перед таким важным разговором. Проклятый сопляк в результате обозлился и стал браниться — и снова ошибкой было пытаться отрезвить его резкой фразой о жизни его пары. …Выходит, я продолжаю его уязвлять? Даже когда в том нет нужды — и более того, когда нужда в обратном? Это… немудро. — Дослушай, потом ори, — в безмерном терпении своём продолжил он увещевать неразумного. — Я тебе щас так поору… — негромко, но словно бы рокоча всем телом, прорычал Инуяша. — Хочешь дело предложить — говори условия наконец. А её не впутывай, понял?! Ему казалось, Сещемару наслаждается произведённым впечатлением. Странно, он же вроде раздражался только что? Во всяком случае, Инуяша предпочёл бы видеть на этой морде злость. Тогда, по крайней мере, всё просто — удар Токидзином, отбив Тессайгой, Рана Ветра или Алмазный Град. Лишь бы не это мерзкое чувство из проклятого детства — будто земля зыбко подалась и расступилась под ногой за миг до. — Условия просты, — Сещемару заговорил спокойно и деловито, видимо, сообразив, что переборщил с мелкими гадостями. То есть наверняка перешёл к гадостям крупным. — Предлагаю тебе заключить договор о взаимопомощи. Мне потребны союзники для защиты Рин. — Причём тут жизнь Кагоме? — Инуяша испытывал дикое желание вцепиться брату в горло и как следует встряхнуть. — А ты намереваешься прожить со своей жрицей… — Тебя не спросил! — не удержался полудемон. — …два-три десятка лет, а затем безучастно наблюдать её увядание? — спокойно закончил Сещемару. …А вот и подляна. — Короче, — медленно, чуть ли не по слогам, с оцепенелым лицом проскрипел Инуяша, стиснув кулак до побелевших суставов. Он уже решил, что сейчас Сещемару перейдёт-таки к запугиванию, и заранее приготовился рубануть мечом снизу-вверх на выхватывании. — Ты что-нибудь новое сказать собираешься? — Её жизнь можно связать с твоей жизнью, и она проживёт столько же, сколько и ты. Если ты согласишься. …Чё?! Так это, типа, не угроза, а… а заманчивое, блин, предложение?! Так нагнетать, напирать… и, в итоге — типа конфеткой поманить? А братец-то реально дефективный на весь жбан… Все нервы, противоречия и неожиданности последних безумных суток сошлись в одну точку — прорвало. Сещемару наблюдал, как запрыгали брови и губы брата, а с кулака упала блеснувшая алая капля. В следующую секунду Инуяша расхохотался. Кагоме и Рин снова оглянулись на них, уже с беспокойством. Безукоризненный лик Властителя Западных Земель чуть заметно вытянулся — это насмешило ещё больше. — Сещемару… ну ты и мудак! — выдавил полудемон. — Кто тебя учил так договариваться? Пойди убей этого придурка… — Это отказ? — аристократические брови чуть приподнялись, потом чуть сошлись. Теперь уже Инуяша наблюдал растерянность собеседника. И наслаждался. — Нет, идиота кусок! Это совет… — парень перевёл дух и посмотрел на брата спокойно, даже не насмешливо… почти. — За каким хреном ты припёр меня к стенке, если тебе нужен союзник? — Хочешь сказать, ты согласился бы просто так? — Сещемару быстро вернулся к невозмутимости. Даже досадно. — Я бы подумал, — честно признался Инуяша. — А сейчас я тебя чуть не послал. Смекаешь? — Следовательно, ты осознаёшь выгоды такого союза? — сухо уточнил старший сын Повелителя Псов. — Кех! Благодари Кагоме и её умение объяснять по-человечески. А теперь говори толком, что ты там предлагаешь насчёт «связать жизни». …Не люблю, когда сладкий пирожок подносят на наконечнике копья. Вот с детства не люблю. Особенно, если этот пирожок может оказаться комком старой бумаги, обмазанным для потехи рисом… А уж балаган с муонной, разыгранный братцем ради меча, ни в жись не забыть! Что ему стоит и сейчас точно так же наврать для какой-то своей неведомой выгоды?***
Кагоме нервничала. Нет, она, конечно, не сомневалась, что такое невероятное событие не обойдётся без крика и — почти наверняка — драки. Но вот смех? На её памяти Инуяша смеялся считанные разы. Но чтобы взахлёб?.. Разве что — жутко хихикал, когда перекинулся и растерзал целую шайку разбойников… Сейчас у кромки леса полудемон стоял в пол-оборота к ней. Кагоме всё пыталась рассмотреть — это полоса у него на щеке проступила, или просто синяк от недавней братской затрещины? — Значит, Рин совсем-совсем не умирает, да, Кагоме-сама? — повторила девочка, когда Кагоме закончила объяснять. — Конечно нет! И запомни, не сиди больше на холодных камнях, никогда. Ладно? — Да, Кагоме-сама! А если Рин больше не будет сидеть на камнях, то и неприятности больше не повторятся, да? Кагоме мысленно застонала. Нет, Рин вовсе не была глупой, отнюдь. Просто мысли девочки принимали зачастую неожиданный оборот — вот как сейчас. То есть, не проверив дотошно, нельзя было с уверенностью сказать, поняла ли она сказанное как надо — или совершенно по-своему. …А может, вообще каждый человек, — ну или не совсем человек, поправилась Кагоме, — понимает всё на свете чуточку по-своему? Может, подразумевать что-то или наводить кого-то на мысль следует осмотрительнее, чем она привыкла? Девушка даже головой встряхнула — вот именно сейчас, ё-моё, самое время для отвлечённых рассуждений! Когда надо поскорее закончить объяснения, проверить, как Рин поняла их, и, по возможности, не дать двум горячим парням истребить друг дружку из-за какой-нибудь чепухи.***
Сещемару невероятным усилием воли сдерживал клокочущий гнев. Мерзкий полукровка посмел… смеяться ему в лицо! Возмутительно! Тот факт, что для Инуяши смех так же невероятен, как и сама попытка Сещемару с кем-либо о чём-либо договориться — совершенно не принимался демоном во внимание. А если бы это даже пришло ему в голову — было бы отметено с порога. …Мало того, сопляк посмел указать на его, Сещемару, ошибки в ведении переговоров! То есть, старший сын Повелителя Псов и сам уже заподозрил, что надо бы как-то по-другому, но… не от полукровки это узнавать! Нет, поставленной цели — заключения союза — он, Сещемару, всё равно достигнет. Принципиально. Но эта вольность… эта наглость ублюдку с рук не сойдёт.***
— Говори толком, что ты там предлагаешь насчёт «связать жизни». — Взаимовыгодную помощь. — А конкретнее? — Как я уже сказал, есть возможность привязать жизнь Кагоме к твоей жизни. В таком случае, она проживёт ровно столько же, сколько и ты, и состарится только вместе с тобой. Если ты поклянёшься своевременно помогать мне в защите Рин. — И всё? — И всё. — Лады. Допустим, я согласен. Что за возможность? — Поскольку ты лишь полудемон, — Сещемару сделал мстительную паузу, однако должного воздействия это не оказало, — тебе потребуется поддержка при проведении ритуала. Чтобы воспользоваться силой своей крови в полной мере, тебе придётся для создания связи провести несколько секунд в полноценной демонической форме. — Сдурел?! Я не стану подвергать… — Вот поэтому тебе и нужна моя помощь, Инуяша. Я достаточно сведущ в использовании силы, и знаю, как научить тебя контролировать превращение. — Хах, а откуда мне знать, что ты не морочишь мне голову? — Очень просто. Когда недруги проведают, что Рин моя суженая, мне придётся рассчитывать на тебя и твою жрицу. Точно так же, как ты рассчитываешь на помощь монаха и охотницы, прикрывающих тебе спину в боях. Это понятно? — Ну. — А поскольку я, когда настанет время, намереваюсь связать жизнь Рин со своею жизнью, то и защитники моей пары тоже не должны оказаться бабочками-однодневками. Так что мне выгоднее честно помочь тебе продлить жизнь твоей паре, чем, как ты выразился, «морочить тебе голову». Инуяша спрятал глаза под чёлкой, чтобы Сещемару не видел, насколько ему хочется согласиться. И насколько он боится подвоха. — Хочешь обдумать, прежде чем принимать окончательное решение? — подсказал демон. — Что ж, это разумно. Обдумай. Сещемару сделал выразительную паузу. И добавил: — Только не слишком долго. Кроме того, — в непроницаемых глазах старшего брата мелькнуло нечто донельзя ехидное, — ты что, всерьёз считаешь, будто жрица теперь от тебя ни на шаг? Зря. Человеческие сердца непостоянны, а у твоей жрицы до сих пор нет перед тобой никаких особых обязательств. Ледяной взгляд снова обратился к дальним вершинам, якобы рассеянно. — Хотя… какие могут быть обязательства перед тем, кто не исполняет собственных? — Ты это к чему? — напрягся Инуяша. Старший братец рассчитал правильно — ему сразу вспомнилась та, что до сих пор не обрела покой. — Человеческие сердца непостоянны, — повторил Сещемару. — На твоём месте я бы… — Ты не на моём месте! — рыкнул парень. — Даёшь время подумать — ну так не мешай!***
Рин, приведя себя в порядок за выступом скалы, вприпрыжку подлетела к своему божеству и с радостным смехом обхватила его поперёк талии, зарываясь лицом в меховую накидку. Кагоме тоже подошла к братьям. — Сещемару-сама взаправду совсем-совсем не сердится на Рин? — тараторила девчушка. — Рин так рада! Значит, Сещемару-сама не оставит Рин «в первом попавшемся человечьем селении»? Рин всегда-всегда хочет быть рядом с Сещемару-сама! — Я не говорил, что собираюсь кого-то где-то оставлять, — монотонно произнёс Сещемару. Вроде бы негромко, но Джакен, возящийся с упряжью и седлом А-Уна, съёжился и втянул голову в плечи. — Ну что, до чего договорились? — тихонько спросила Кагоме у полудемона. — Договорились, — неохотно буркнул парень. — Рин. Помоги Джакену начистить пряжки до приличного блеска, — мягко спровадил девочку Владыка Западных Земель. — Да, Сещемару-сама! — для Рин, похоже, вселенная снова расцвела самыми радужными красками. Ослепительно улыбнувшись демону, она помчалась исполнять поручение. — Сещемару, — повернулась к нему Кагоме. — Если вы с Инуяшей пришли к обоюдному соглашению, я бы предложила Рин проводить часть времени в нашей деревне. Ей… — Кто тебе сказал, что я согласился? — заворчал Инуяша. — А разве не ты сейчас мне ответил «договорились»? — недоумённо нахмурилась девушка. — Инуяша взял время на размышление, — с тщательно скрываемой брезгливостью пояснил Сещемару. — В следующую нашу встречу он огласит своё окончательное решение. Так с чем ты обратилась ко мне, жрица? …Мне показалось, или он со мной как с прислугой заговорил? — Кагоме почувствовала, как сердитый румянец бросился в скулы. — Да нет же, наверное, всё-таки показалось… Вы чего тут, очумели дружно?! Один вечно ляпает что попало, другой пыжится по привычке… — Если вы всё-таки договоритесь, — резче, чем хотела бы, повторила она, — я бы предложила Рин проводить часть времени в нашей деревне. Твоё высоконадменное супер-пупер-аристократическое молчание скверно влияет на её развитие, чтоб ты знал! Девочке почти двенадцать, а говорит она как семилетняя! Ей обязательно надо общаться с людьми. Иначе она будет ещё косноязычнее, чем Инуяша. Упомянутый Инуяша раздражённо фыркнул и, ни с кем не прощаясь, двинулся в лес. …Слово не воробей, — запоздало подумала Кагоме. — Вот же! Два брата-придурка, и я ничем не лучше.