Врата "Hen Ichaer"

Уже который день Геральт пребывал в бешенстве. Ему нечем было занять руки, заказов на чудовищ тоже не предвиделось, была только чертова дверь, которая продолжала шептать и требовать крови. Они вчетвером – он сам, Роше, Йорвет и Золтан – спустились к Вратам, осмотрели их, но кроме полустертой надписи «Hen Ichaer», «Старшая Кровь», ничего интересного не обнаружили. Когда эльф приблизился к ним, они неприятно запульсировали, словно живые, и было решено убраться отсюда подальше, а на входе в шахту выставить часовых, желательно людей, которые меньше всего были подвластны чарам ворот. Все ждали Йеннифэр, которая должна была вот-вот появиться. Геральт, вопреки остротам, Йеннифэр не ждал. Он и сам не понимал, что именно им движет, знал только, что с приездом чародейки все станет только хуже. Йорвет и так был как порох – поднеси спичку и взорвется, и с каждым днем ненависть в нем только крепла, создавая глухой панцирь, так что даже друзья предпочитали держаться от вспыльчивого скоя'таэля подальше. Несколько раз он уже влезал в драку, краснолюдов, осмелившихся ему в чем-то противоречить, уносили по двое, сам же эльф, хоть и успевал получить пару-тройку ударов, от любой помощи отмахивался, а при виде приближающегося Геральта и вовсе демонстративно разворачивался в противоположную сторону. Что было еще более странно, Роше, вроде как встал на сторону своего врага, и ведьмака также игнорировал. Был еще Лютик, но последний излишне увлекся парочкой крестьянских девушек, и ни до чего другого ему дела не было. Краснолюды, включая Золтана был слишком прямолинейны и открыты, чтобы разбираться в хитросплетениях чужих отношений, а потому для задушевных бесед годились в последнюю очередь. И ведьмак выбрал сторону гарпий, просто собрав вещи и затерявшись в ущельях. У него была цель – проводник, спрятанный в скале, который спокойно пережил все сражения и все еще транслировал изображение с заветного камешка, скрытого в подкладке за ремешком. Собственно, уцелевшие гарпии вообще мало заинтересовались Геральтом, как создания частично разумные и желающие выжить. Он периодически подбрасывал в единственное уцелевшее гнездо кости и хлеб, на что в ответ получал недовольное ворчание и малую толику птичьего помета. Тем и развлекался - дразнил чудовищ и раз за разом пересматривал сон остроухого засранца, пока по его подсчетам не пришла пора возвращаться в Верген. На главной площади, прямо перед единственной таверной, снова что-то происходило. Улюлюкающая толпа подбадривала кого-то криками, из гущи событий можно было различить звон металла и чье-то сбивающееся дыхание. Геральт уже примерно представлял основных героев, а потому не слишком удивился открывшемуся зрелищу. Единственный просчет, который набатом ударил в голову – копна пепельных волос, перемещающаяся быстрее скорости света, исчезающая и материализующаяся в разных концах условного поля боя. То, что битва была шуточной, стало понятно из-за уже впечатанного изящным сапожком в землю Вернона, который делал вид, что умирает, не забывая комментировать происходящее и гнусно ржать. - Геральт! – приветственно вскрикнула Цири, отсалютовав мечом, при этом не забывая следить за вторым противником и уворачиваться от коротких ударов. Естественно, кто еще мог так грациозно отскакивать и кружиться в пируэтах, словно пускаясь в дикий пляс – только лесной остроухий мятежник, который из-за собственной неповторимой техники еще держался на ногах. Зрелище действительно было прекрасным, это оценили даже крестьяне, вообще неспособные задумываться над красотой боя. Они буквально порхали, не спеша сойтись клинками. Цири безошибочно нащупала слабое место эльфа – слепую зону в районе отсутствующего левого глаза, и раз за разом пыталась прорваться в эту самую зону, чтобы нанести атакующий удар. Йорвет пока держался, хотя Геральт уже слышал его рваное дыхание и замечал секундные, но весомые в бите с реальным противником провалы в обороне. Его оправдывало то, что все прочие противники не испарялись с места в течение секунды. - Вот это девка! Вот это огонь! – восхищенно бормотал Золтан. – А наш-то держится еще, мать его за ногу! Цири воспользовалась усталостью и секундным замешательством противника, и нанесла решающий удар эфесом меча. Эльф спланировал на землю рядом с темерцем, сплевывая песок и присоединяясь к всеобщему веселью. Ведьмачка победно вскрикнула, вскидывая меч над головой, и тут же бросилась обнимать Геральта, которого постоянно держала в поле зрения. Она была довольна боем, и довольна, что ее названный отец, хоть и сохранял хладнокровие, все же смотрел на сражение с плохо маскируемым восхищением. С той поры, когда они расстались, ее техника действительно стала лучше и эффективнее. - А теперь, может, кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? Как только я отхожу на секунду, кто-то сразу же хватается за мечи! - Вернон предложил размяться с дороги. Вот мы и размялись. Ну славно же получилось, ну, скажи! – Цири приплясывала на одной ноге, все еще дрожа от возбуждения схваткой. – Йорвет прекрасно сражался, в отличие от Роше, - она бросила ехидный взгляд на проигравших. – Этот вояка сдался на третьей минуте! Геральт прижал к себе дочь, и погладил ее по голове. Думать, откуда она вообще взялась в Вергене, желания не было, да и объяснение уже шагало к нему, оставляя на траве небольшие вмятины каблучков. Ведьмак еще раньше почувствовал в воздухе аромат сирени и крыжовника, но был слишком занят, следя за красной повязкой и пепельными волосами. - Я вижу, вы уже успели поздороваться, - голос чародейки выдавал ехидство. Она пыталась быть бесстрастной, но в том, что казалось названной дочери и ведьмака, делала это крайне плохо. - Йен, - он обнял и ее. - Мы прибыли еще на рассвете, Цири сама увязалась за мной, когда услышала, куда мы направляемся. Между прочим, ты мог бы и встретить нас. Помочь с вещами, например, - о, эти незабываемые чемоданы! Уж лучше снова к гарпиям. – Я все же захватила единорога, - прошептала она на ухо ведьмаку. Цири услышала, и согнулась от смеха, увидев перекосившееся лицо ведьмака. Но на достойное замечание времени уже не было, их обступили друзья. - Отличное сражение, Zirael. Жаль, что не довелось увидеть тебя в настоящей битве, - Йорвет протянул девушке руку, которую та с достоинством пожала в ответ. Коротким кивком он приветствовал и Йеннифэр, с которой очевидно успел познакомиться за время его, Геральта, отсутствия. На ведьмака он даже не посмотрел, хотя стоял на расстоянии вытянутой руки. - Да, Белка, сделала нас с тобой эта чертовка! Отец может ей гордиться, - Вернон говорил серьезно, но в глазах прыгали смешинки. Он оперся рукой на плечо эльфа, последний поморщился, но не отошел. Что-то между этими двумя определенно происходило, и Геральту это совсем не нравилось. Со всей этой толпой свалившихся на голову товарищей он даже не мог просто подойти к Йорвету – тот успешно смешивался с толпой, как только замечал ведьмака. Вернон же, напротив, говорил много и пространно, но только не то, что Геральт хотел услышать. *** Одним своим присутствием Йен превратила балаган в дисциплинированное собрание, единственным коротким взглядом расчистив компании стол и прогнав всех лишних. Если она что и умела филигранно, так это заставлять других себя слушать. Всегда, вне зависимости от обстоятельств. Обычно такое поведение ведьмака раздражало, но теперь он даже был ей благодарен, тем более что за столом, не без участия темерца, оказался рядом с Йорветом. Сидеть рядом с эльфом было волнительно, даже учитывая его очевидное нежелание такого соседства. Он все еще отворачивался при попытках Геральта встретиться взглядом, зато открывал вид на обнаженную шею с частью татуировки. Правда, от созерцания приходилось все время отвлекаться, напоминая себе об разом утроившемся количестве пар глаз, наблюдающих за каждым его движением. Технически он все еще оставался лидером их миссии, хотя все как-то сразу подчинились чародейке. - Вы сидите тут уже три дня. Есть какие-нибудь изменения? - Ну, дверка внизу есть, бормочет чего-то, эльфы рядом с ней дохнут, - пробормотал Ярпен и как-то сник под цепким взглядом фиалковых глаз. - Не какая-то дверка, а Врата. Еще что-то? - Мои ребята порасспрашивали всех в округе. В общем, она влияет больше на эльфов, они, как высказался наш товарищ, действительно дохнут, и чем ближе к Вратам находятся, тем активнее…хм… дохнут. Но шепот слышат и краснолюды, люди меньше всего подвержены ее влиянию, и то только часть из них, - отчитался темерец. - Шепот. Надо подумать. - А никто слов разобрать не может. Они какие-то нечеткие, неразборчивые. Только вводят в что-то вроде транса. Наступила тишина, все ждали вердикта чародейки. - «Кровь… нам нужна кровь… мы чуем тебя, Aen Seidhe, дитя, в чьих жилах течет Старшая кровь… приди к нам и открой врата… впусти нас…» - почти прошептал Йорвет на Старшей речи. – Я слышу их каждый раз, когда закрываю глаза. - Да, Цири услышала примерно то же. Я ввела ее в транс сразу по прибытии, - пояснила чародейка. Геральт снова почувствовал раздражение. Снова она вела свою игру, снова ставила под удар названную дочь, использовала ее в своих целях. И главное, он привел сюда эльфа, он бросил его здесь, зная, что Врата опасны для Aen Seidhe. Три ночи подряд Йорвет в одиночку боролся с чем-то, запертым в глубине шахты, пока ведьмак, вместо того, чтобы защитить, предпочитал лелеять свою боль. Геральт под столом нащупал руку эльфа и сжал покрепче. Тот не сопротивлялся, только прикрыл зеленый глаз, который мог выдать истинные эмоции. Роше излишне громко крикнул корчмарю, чтобы тот принес пива и какой-нибудь еды, все взгляды, в том числе и пронзительные фиалковые, самые опасные и внимательные, посмотрели на темерца. Старина Вернон, единственный, кто оказался невольным свидетелем этой игры на острие ножа, умел привлекать к себе внимание именно тогда, когда это было нужно. Ведьмак был ему благодарен за это качество, особенно теперь, когда тонкие пальцы слегка подрагивали в его руке. От них шел тот самый жар, который пробуждал в нем темные неизведанные глубины. Больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас где-нибудь далеко, например, в ущелье, где не будет никого кроме скоя'таэля и его самого. Цири единственная не посмотрела на Роше. Во-первых, она отлично научилась читать подобные уловки, а во-вторых, уж кто как не Дитя Предназначения могла разглядеть это самое Предназначение в мелочах, на которые прочие закрыли бы глаза. Все пространство в таверне было пронизано тонкими нитями судьбы – друзья, родные, близкие, даже враги, но одна единственная нить отличалась от остальных, такая, какая связывала ее и Геральта в прошлом. Сейчас эта нить, пульсируя, обвивала ведьмака и одноглазого эльфа. Как бы они не старались держаться подальше, как бы не скрывали что-то, пока не до конца понятное, их выдавала нить Предназначения. Цири вздохнула, понимая, что в битве с Предназначением места для чародейки снова не останется. Но это была уже не ее история, а потому девушка сделала вид, что безумно заинтересована поданными блюдами. Она непременно спросит обо всем у Геральта, но позже. Значительно позже. *** - Йен, мне нужна твоя помощь. Я уже видел что-то подобное в Туссенте – врата, которые охранял Скрытый. Вроде как это портал в другие измерения, он объяснял, но сложно сосредоточиться на словах существа, которое пытается тебя убить, - Геральт решил поделиться своими подозрениями с чародейкой, которая в это самое время в одном нижнем белье сидела перед миниатюрным трюмо и расчесывала черную гриву волос. Меньше всего ведьмаку хотелось, чтобы она снова попыталась затащить его в постель, а потому он, как настоящий мужчина решил отвлечься на разговоры. В последний раз уловка сработала, он верил, что сработает и теперь. Перед глазами упорно вставала другая грива, надежно укрытая под алой повязкой. - Переход между мирами? Да, что-то такое я и предполагала, и очевидно, что они связаны со Старшей Кровью. Им, о чудо, даже не нужна кровь Лары Доррен, достаточно вшивого Aen Seidhe. Хорошо, что Эредин даже не подозревал о такой славной возможности получить желаемое. Вряд ли, имей он хоть малейшее представление о Вратах, мы бы сейчас наслаждались покоем, - женщина закончила ритуал и вытянулась как кошка на краю постели. Ее фиалковые глаза горели страстью, а тело явно демонстрировало желание. И Геральт сдался, несмотря на внутренние противоречия. Предназначение, проклятия, боль, разъедающая душу – всему есть предел, и если есть возможность забыться в объятиях прекрасной чародейки, глупо ею не воспользоваться. Вот оно – простое и понятное желание, которое не нужно прятать, не нужно каждую секунду ожидать удара в спину – чистая, незамутненная страсть двух людей, правильная и сладкая. Геральт погрузился в процесс, лаская, целуя, вдыхая аромат сирени и крыжовника. Чародейка извивалась и стонала под ним, не сдерживая эмоций. Пожалуй, даже слишком демонстративно и громко, но кому какое дело? Находясь на вершине и погружаясь в волны экстаза Геральт и сам не заметил, как фарфорово-белоснежное тело Йеннифэр сменилось гибким бархатным теплом другого, с распускающейся на груди алой розой. Уже засыпая, он мысленно прижимал к себе остроухого эльфа и старался случайно не произнести его имя. *** Больше в эту ночь никому уснуть не удалось. Цири вызвалась охранять врата. Хоть в ее жилах и текла Старшая Кровь, формально эльфом она не была, так что за свою безопасность не беспокоилась, а будучи Госпожой Пространства и Времени сумела приоткрыть завесу и заглянуть за их пределы. Зрелище ей не понравилось – за вратами стояли тысячи душ, жаждущих крови ныне живущих, шепчущих в полной темноте, требующих впустить их. Это были эльфы. Древние как сама земля, они не несли покой, они жаждали крови ныне живущих, полыхали вечным огнем ненависти ко всему, что было способно двигаться и дышать. Чародейка и ведьмак ошибались в одном – перед ними был не портал в другой мир, а холодная, темная вечность. И что-то подсказывало девушке, что лучше бы врата оставались закрытыми. Золтан вместе со своими собратьями был занят вещами более материальными, но менее приятными. Честная компания выдвинулась на охоту и уже успела забить топорами нескольких особенно прытких вепрей. Лютика каждый желающий мог найти на окраине города. Бард пел баллады очаровательной, немного курносой крестьянке, не забывая при этом накидываться вином и демонстрировать свое восхищение девичьими грудями и ножками. Вернон Роше, прославленный боец и партизан, в это самое время сидел на бревне перед почтенным старцем и пристально разглядывал тяжелый том в своих руках. Открывать книгу он не спешил, все больше слушал, и его взгляд с каждым новым словом делался все задумчивее. - Чтобы дать четкий ответ, нужно для начала понять природу проклятий. Вы говорите, что-то, связанное с туманом. Какого рода был туман? Какими были видения? Вы можете дословно повторить слова пророчества? - Туман как туман, про видения ничего не скажу. «В момент конца останется только один. Второй умрет. Ты или он – решай, ведьмак», что-то вроде этого. - Ведьмак? Любопытно… - Я плачу тебе не за любопытство, а за сведения. Пока ничего нового я не услышал. - Чтобы увидеть больше, мне нужна какая-нибудь вещь, сильный артефакт связанный с проклятыми, - Роше протянул старцу перо маленькой птички, но ведун отрицательно покачал головой. – Эта вещь не несет в себе магии. Ее владелец находится в тумане, но бродит, как слепец. У него нет цели и нет возможности повлиять на события. Его разум окутан сомнениями и ненавистью. Нет, мне нужен магический артефакт с сильной аурой. Медальон ведьмака. - Ты думаешь, ведьмак добровольно отдаст мне медальон? - Тебе – нет, темерец. А ему отдаст. Приходи с медальоном, если хочешь узнать больше, - старец кивнул, показывая, что разговор окончен. Роше встал и, не оглядываясь, двинулся в направлении города. Нужно было о многом поразмыслить. Что до предводителя скоя'таэлей, убийцы и садиста, за чью голову до сих пор обещали награду во многих городах, враги удивились бы, обнаружив неуловимого мятежника скорчившимся на топчане и закусывающим губы, чтобы сдержать крики. Те, кому довелось встретиться с ним лично, были бы удивлены еще больше, ведь даже под пытками этот эльф смотрел прямо и терпел боль с молчаливым презрением. Теперь Йорвет плакал. Слезы застилали единственный глаз, превращая комнатку над таверной в мутное разноцветное пятно. То, чего он так боялся, то, чего надеялся избежать, происходило за стеной, и он никак не мог помешать этому действию. Ненависть, неконтролируемая, яркая ненависть к чародейке застилала разум, а где-то на периферии жила боль, которая грызла душу, делила на части мир, отчего эльфу хотелось сдохнуть. Он хотел перестать слушать, не слышать стонов, не представлять этих картин, которые сами собой рисовались в голове, но не мог. Не было сил. Она измывалась над ним, чертова ведьма, она прекрасно знала, что он слышит каждый скрип кровати, но нарочно громко стонала, чтобы он знал, кому принадлежит Белый Волк. Она ставила клеймо, утверждала свою власть, а он только и мог, что хрипеть и задыхаться от боли и ненависти. Он ненавидел себя за бессилие. Чародейка объявила войну, теперь оставалось только бороться с порывами ненависти и ждать. *** Утром они снова сражались с ведьмачкой, которая пообещала биться без фокусов. Йорвет нарочно остался в одних штанах, напоказ играя мускулами и прекрасно понимая, кто следит за их боем. Он неотрывно чувствовал на себе взгляд желтых глаз, но Цири не давала ему времени на размышления. Эта девушка сражалась как… как Геральт, сильная и решительная, бросаясь в бой, очертя голову, поэтому приходилось все время кружить в пируэтах, стараясь компенсировать увечье, не подпустить ее слишком близко к слепой зоне. Эльфу она понравилась сразу, Дитя Предназначения, в чьих жилах текла кровь его предков. Он хотел ее ненавидеть, как прочих Dh’oine, но не мог, даже когда она висла на шее ведьмака, слишком уж не по-родственному, по мнению Йорвета. Но бойцом была классным, а хорошая драка разгоняла мысли и горячила кровь. В конце концов они оба выдохлись и согласились на ничью. А потом вместе же позавтракали отличным супом и тушеными овощами, запивая еду пивом. Цири все время рассказывала забавные истории, так что эльф волей-неволей смеялся, слушая пересказы путешествий и сражений Геральта против монстров. Он все время старался представить, каково это – иметь семью, такую, о которой рассказывала девушка. Каково это, когда у тебя есть те, кто, не задумываясь бросится тебе на помощь? Каково это – доверять кому-то, кроме себя? А главное, Геральт в этих рассказах вовсе не был тем суровым рыцарем, которого знал сам Йорвет. Цири описывала доброго, всепонимающего отца, который читал ей сказки в детстве и оберегал от всех опасностей, который научил ее всему, что знал сам. - Он всегда приходил, когда я звала, - закончила девушка историю и тут же, словно заглянув ему в душу и увидев ту боль, которая пряталась в глубине зеленого глаза, переключилась на следующую. Она рассказывала про другие миры и измерения, про чужие обычаи, странную, непонятую моду и все остальное, и Йорвет в какой-то момент даже забыл о своих проблемах. Эта сероволосая девушка ему определенно нравилась. С ней было очень легко и просто, как сестрой, которой у него никогда не было. А потом пришел Роше и вернул эльфа к проблемам более насущным. - Надо поговорить, - бросил он, бесцеремонно прерывая рассказ. Цири понимающе улыбнулась и поспешила на помощь кому-то в другом конце зала. - Ну? - Мне нужен медальон ведьмака. - Ты думаешь, он тебе его отдаст? - Мне не отдаст, но знаю я одного скоя'таэля… - То есть, мне просто подойти и сказать: «Эй, Геральт, дай ведьмачий медальон поиграть?» - Йорвет даже вскочил со стула от возмущения. Темерец зашипел на него, не желая привлекать внимание. – И это, заметь, я даже не спрашиваю, зачем он тебе вообще сдался. - Поменьше эмоций, мой дорогой враг. Не мне, а тебе. Мне вообще ваши игры не слишком интересны. Как? Да хоть бы и так. Посмотришь ему в глазки щенячьим выражением, он тебе и Цири упакует. А тут какой-то медальон! - Ладно, допустим. Но к нему же еще подойти надо. Чародейка меня с самого приезда и близко не подпускает, - он умолчал о ночных событиях, не желая раскрывать душу перед заклятым врагом. - А ты, я смотрю, не слишком-то и рвешься подходить. Весь вечер вчера убегал, аж пятки сверкали. Я уж было подумал забросить всю эту затею. - Ты зарываешься, Dh’oine. То, что ты мне нужен, еще не значит, что с этой ролью не справится кто-то другой, более молчаливый, - прошипел Йорвет, моментально меняясь в лице. В его руке блеснула сталь. - Все, все, беру свои слова обратно, Белка. А ты пока думай, думай… - темерец примирительно поднял руки и удалился, оставив эльфа в размышлениях. Попросить медальон… Это была та еще задачка, учитывая, что чародейка не спускала с Геральта глаз. Да и подходить вот так, на глазах у всех, было не лучшей идеей. «Признайся себе, ты же даже смотреть на него не можешь, тут же ладони потеют, губы дрожат, а все твое напускное равнодушие разбивается от одной только его близости», настойчиво шептал внутренний голос. Намного проще ведьмака было избегать, подначивать, заставлять испытывать ту же тупую, холодную боль внутри груди. Он знал, что ведьмак на его смотрит, чувствовал эти взгляды, жадные, просящие, и нарочно вел себя как последняя сволочь, дразня и терзая свою жертву, загоняя ее в ловушку. Вот только с появлением чародейки все вдруг потеряло смысл.